С этого мгновения я сосредоточенно продвигался вперед, гоня посторонние мысли прочь. Дождь – мир, под завязку набитый сюрпризами. Далеко не все из них приятные. Все-таки технологии Сверчков не были рассчитаны на человека. И как знать, может, эта «парфюмерия» для нас страшнее фосгена?

Ливень то стихал, то усиливался. Бриарей поднялся над горизонтом и потускнел. Стало темнее, хотя ночь катилась к рассвету. Оба Рога маячили совсем близко. По сухой местности я бы добрался до них в два счета, но здесь приходилось петлять и шарахаться от неведомой дряни, вылезающей из болота, и попробуй разбери – животное это, растение или наследие Сверчков.

Я добрался до Левого Рога, когда солнце уже простреливало болотистую низменность холодными утренними лучами. Скалы желтели, как слоновая кость. Левый Рог был с изъяном, широкие трещины покрывали его от кривой верхушки до основания. Если бы не пронизывающая сырость, карабкаться на него было бы сущим удовольствием.

Местность к северу от леса, в котором я начал путь, оказалась как на ладони. Я увидел, что болотистая равнина постепенно переходит в плоскогорье и что на северо-востоке плоскогорье рассекается волнистым лезвием реки. Река – это здорово! Если бы еще нашлось какое-нибудь плавсредство… Впрочем, сначала – схрон.

Схрон обнаружился у самого подножия в глубокой выемке. От дождевой воды его защищал скальный козырек. Замаскирован тайник был великолепно. Я узнал руку Тени: Дэн был мастером на такие дела. Поднатужась, я выволок из выемки пластиковый контейнер. Поколдовал с цифровым замком, поднял крышку.

Та-ак… карабин, патронташ, мачете, консервы. Бинокль. Рюкзак. А в рюкзаке…

Я недоуменно хмыкнул и почесал в мокром затылке. Вместо добротной амуниции охотника из пограничного городка в рюкзаке обнаружились какие-то лохмотья. Собственно – та же городская одежда, но рваная и на размер больше. Как будто ее украли или сняли с убитого. Второе – вернее.

Сидя голым задом на скользком валуне, я смотрел на тряпки, которые оставил Крогиус. Я не верил в небрежность Тени. Если он заложил в схрон эту рванину, значит, считал, что так нужно. В конце концов, это Дэн кое-чего добился на Дожде, а я здесь пока никто, и начинать мне придется с самой низкой социальной ступени, постепенно поднимаясь все выше и выше.

Я напялил тряпье, вскрыл первую подвернувшуюся под руку консервную банку. Внутри оказалось тушеное мясо с местным аналогом бобов. Не слишком вкусно, но питательно, что было главным в моем положении. Набив желудок, я попил дождевой воды, которая скопилась в углублении в камне. И приступил к самообразованию.

Личинки – кожистые кругляши, запакованные в белесые шелковые коконы, – хранились в специальном контейнере. Дэн называл его кладкой. Тень уверял, что личинки – продукт биотехнологий Сверчков. Как бы там ни было, эти создания – их можно было назвать симбионтами – обладали способностью запоминать и передавать информацию. Нужно было только, чтобы они оказались у человека в брюхе.

Один за другим, словно пилюли, я глотал кругляши, запивая их дождевой водой.

Ливень перешел в морось, а затем вдруг иссяк. Тучи отползли к востоку и сгрудились там, будто овцы. Исполинский шар Бриарея стал похож на обсосанный леденец. Солнце подкатилось к зениту. Стало пригревать. От камней повалил пар. А я все сидел, впитывая фрагменты памяти Дэна Крогиуса, и чужой мир с каждой минутой становился понятнее и ближе.

Гигант Бриарей здешние жители называли Жнецом. Эту обширную низменность – Роговым болотом. Саму луну горожане – жители Страны-под-Солнцем – именовали Дождем, а дикари из разных племен – то Мокретью, то Моросью, то Морошей. И еще некие скиллы, о которых Дэну мало что удалось узнать, величали ее Мзгой.

Я озирался, как человек, который только что проснулся: едва ли не каждая былинка на болоте получила свое имя, назначение и смысл. И когда в отдалении промчалась стая голенастых существ, взмахивающих громадными радужными крыльями, я не испытал ни малейшей тревоги, ведь стрекуны – всего лишь насекомые, питающиеся нектаром болотного багряника…

Через два часа пополудни я бодро шагал к реке. На поясе у меня болтался тесак. За плечами – рюкзак с провиантом и боеприпасами. Карабин висел на шее. Я шел, положив на него руки, немного разболтанной походкой обитателя западных лесов. Теперь я знал, что мне полагается выглядеть как дикарю из лесных людей и вести себя так же. В небольших городках все друг друга знали в лицо, только дикарей никто не считал.

Когда я вышел к реке, опять набежали тучи, и зарядил дождь. Пока еще мелкий. Эта планета с полным правом носила свое имя. Ливни, косохлесты, ситные, обложные, слепые, грибные, моросящие дожди шли здесь постоянно. А в периоды трехсуточных затмений, когда желтый диск Восемнадцатой Скорпиона скрывался за красно-бурым шаром Бриарея-Жнеца, вода с неба превращалась в снег. Но пока до скоротечной зимы было еще далеко.

Река вытекала из болотистой низменности, которую я пересек ночью. Мутно-желтые воды струились по каменистому руслу, разрезающему плоскогорье. Цепляясь за уступы, я взобрался на него и очутился на речном берегу. Ширина реки была не больше пяти метров, и у самого берега обнаружился еще один подарок Дэна – примитивная лодка, напоминающая индейскую пирогу.

Где подгребая единственным веслом, где отталкиваясь им от скалистых обрывов, я продолжил путь. Судя по карте, вниз по течению был небольшой город – последний форпост цивилизации в этом пустынном краю. Его обитатели не чурались общения с дикарями, которые приносили из пустошей и лесов разное зверье или же артефакты. Дэн считал, что большая часть этих находок – любопытные побрякушки, не больше. Могли же и у Сверчков быть какие-нибудь милые пустячки, сувениры, детские игрушки? Рядовые горожане такими вопросами не задавались. Они скупали артефакты у дикарей по дешевке, а потом втридорога продавали в большие города юга.

Агента Дэна Крогиуса интересовали не побрякушки. Он, как и все призраки, был нацелен на главное. Но главное здесь повсюду. Везде и нигде. Это гигантская мозаика, разбросанная временем, перемешанная с глиной, песком, вулканическим шлаком, останками животных, растительным перегноем и щедро политая ливнями. Чтобы собрать ее, тоже требовалось время. Много времени, которого у нас почти не было.

Я плыл, разглядывая обрывистые берега. Тоже ведь – артефакт! Только его не подберешь и не продашь на толкучке. Личинки, которые транслировали знания Тени, обострили мое зрение. В береговых обрывах я отчетливо различал геологические пласты древних эпох. Особенно впечатляла полоска метровой толщины, состоящая из бесчисленного множества микроскопических механизмов. Какая эпоха в миллионолетней истории цивилизации Сверчков их породила, оставалось только гадать. Ясно, что механизмов этих мириады. И служили они Сверчкам множество веков, пока их не вытеснило что-то более совершенное.

Щелкнул затвор.

Я схватился было за карабин, но вовремя одумался. Они стояли наверху, и им ничего не стоило сделать из меня решето.

– Суши весла! – скомандовал самый молодой из них, здоровенный парень с шеей борова и соответствующим интеллектом в сходящихся у переносицы глазенках.

– И грабли в гору! – добавил коренастый мужичина, в бороде которого хватало седины.

– Дык, если он грабли подымет, – рассудил третий, заметно припадающий на ногу, – его же течением унесет…

А их смазливая спутница кокетливо хихикнула.

– Не боись, не унесет, – заявил «боров».

Я не успел опомниться, как винтовка в руках молодчика рявкнула пару раз. Пирога вздрогнула, будто раненый зверь, и начала быстро заполняться водой.

– Стыдливец тебя заманай, Бор! – с укоризной проговорил хромой. – А ежели он у тебя потонет?

Но я, разумеется, не утонул. Да и глубина была невелика – по пояс. Подхватив рюкзак и карабин, я с проклятиями принялся взбираться по склону. Бор, которого я стал про себя называть Боровом, и остальные терпеливо поджидали меня. Кто же они такие? Городские охотники за артефактами? Дикари?