Постепенный «перезапуск» организма – обычное следствие джанта. И если в первые тридцать минут чужая планета не убьет призрака, то в последующем он станет хозяином положения. Судя по ощущениям, мне оставалось не более четверти часа немощного состояния. Я молил Навигационную Карту помочь осилить эту четверть. Уберечь от рыскающих в мокром подлеске шерстней, приглушить вечный голод, терзающий бредунов, убрать с дороги стыдливца, настырного и беспощадного, будто уличный бандит в Тоннельном городе.
Лес поредел. Отдельные стволы, а не сплошная чаща. Временами мне казалось, что я все еще на Земле, изучаю мыслезаписи своих предшественников, формирую в сознании устойчивый образ того места, куда предстоит перенестись, прорвавшись сквозь ткань пространства. Мне чудилось, что лес – лишь изображение на снимке. Но потом морок отпускал, и я оказывался в объятиях влажного сумрака, который нельзя было запечатлеть. Его можно было лишь ощутить дыханием и кожей…
Я выбрался на опушку. Ливень только усилился, но сквозь его стеклянные заросли проглядывала равнина, залитая багровым светом. Пожар? Что может гореть в такой сырости? И в следующее мгновение понял, что: над пустошью восходил Бриарей. Свет планеты-гиганта лился из-за туч, смешиваясь со струями воды. И в этом неверном освещении я отчетливо разглядел две скалы, возвышающиеся над болотистой равниной, – будто рогатая тварь лезла из-под земли.
Под Левым Рогом Тень устроил схрон. Там была одежда и обувь горожанина, примитивное огнестрельное оружие, тесак-мачете, концентрированная пища… Ну и еще – личинки. Все – местное. Ведь призрак, будто новорожденный младенец, приходит в мир голым. В чужой ли мир, в свой ли – разницы нет. С собой он не может пронести ни единой песчинки. Только навыки, воспоминания и кошмарные сновидения.
Голым пришел я в этот мир, голым и уйду, забирая с собой только знание. И прежде всего, сведения о том, кто и зачем убил Дэна Крогиуса, оперативный псевдоним Тень.
Но сначала надо преодолеть полмили болотистой равнины, добраться до Левого Рога и вскрыть схрон. И сделать это лучше всего сейчас, не дожидаясь восхода местного солнца – звезды, которую на Земле называли Восемнадцатой Скорпиона.
Но путь оказался отрезан. Почти невидимые в багровом полумраке, на опушку выскочили двенадцать тварей, отдаленно напоминающих африканских гиен. Я почувствовал их гнилостный запах. Ночное зрение вернулось ко мне. Стали видны ходящие ходуном ребра, рыжая с подпалинами шерсть на боках, капающая с желтых клыков зеленоватая пена, нервно подрагивающие чешуйчатые хвосты. Это были шерстни. Они охотились стаями, стремительно загоняли добычу и торопливо рвали ее на куски, спеша насытиться, пока на запах крови не вышел стыдливец.
Четверть часа миновала, а значит, такая добыча, как я, шерстням не по зубам. Естественно, я не настолько самонадеян, чтобы ввязываться с ними в драку. Оступишься о предательский корень, потеряешь равновесие, и они мгновенно вцепятся в руки и ноги, повалят в гнилую лесную подстилку, вгрызутся в горло. А вот потягаться в скорости возможно. Ускорение – сверхчеловеческая способность, которой обладает каждый призрак. В восприятии шерстней я размажусь в серую полосу, они же для меня замрут как истуканы.
Я рванул с места, на бегу перемахнул через ближайшего хищника – тот прижал уши и зашипел. Я ссыпался с косогора, на котором стоял лес. Широкими прыжками помчался по равнине. Все это заняло у меня не более пяти секунд. Твари, наверное, и не поняли, куда это вдруг подевалась такая беззащитная с виду добыча. Я же мчался как ветер, разбрызгивая дождевые лужи, распугивая мелких земноводных и змей. Для всякого стороннего наблюдателя я был сейчас туманным вихрем, со свистом вспарывающим дождящую полумглу. Не человек – призрак!
Но вскоре пришлось сбавить темп. Во-первых, силы ко мне вернулись не полностью. Нынешний джант дался тяжелее, чем я рассчитывал. Во-вторых, твердая почва сменилась болотистой зыбью. Не хватало еще на полном ходу вляпаться в трясину. Сначала я перешел на нормальный бег, потом – на шаг.
Наконец, остановился, чтобы осмотреться.
Ливень ослабел. Свет Бриарея становился все ярче. Невидимый за тучами гигант неспешно выбирался из-за горизонта. Стена леса позади раздалась вширь, разбегаясь вправо и влево. А вот Рога ближе не стали…
Я потянул носом воздух. Пахло дождевой сыростью и болотной гнилью. Зверьем не пахло. Шерстни, видимо, не решились меня преследовать. Отправились на поиски менее прыткой добычи. Ну и правильно.
Внимательно глядя под ноги, я двинулся дальше. Почва с каждым шагом была все ненадежнее. Приходилось то и дело огибать заросшие ряской болотца. К счастью, притяжение Бриарея демаскировало трясину, заставляя ее подергиваться заметной рябью. Шаг за шагом я приноравливался к местности, а она – ко мне. Со временем моя ходьба сделалась монотонной. Я смог немного отвлечься и предаться посторонним мыслям. И мысли мои, само собой, обратились к Тени. Я вспомнил нашу с ним последнюю встречу. Тогда я впервые услышал о Дожде…
…Был жаркий декабрьский день. Стены Вертикалов источали зной. Смог достигал отметки в милю. Кондиционеры не справлялись – воздух, который они должны были охлаждать, не отличался от того, что снаружи.
Сначала мы с Тенью закатились в притон, где подавали холодные грезы. Но иллюзорные морозные просторы Гренландии в тот день почему-то не пошли. Они напомнили об одном ледяном мирке, где мне довелось шпионить. Цивилизация людей на Мерзлоте была сосредоточена на крохотном пятачке, отвоеванном у вечной зимы. Я три месяца проработал в забое на кобальтовой шахте, нажил мозоли, обморозился и облучился, пока не убедился окончательно, что ничего интересного для Земли я там не раскопаю.
Даром что Мерзлота обозначена на Навигационной Карте.
Выйдя из транса, я растолкал Дэна, показал грезодилеру жетон, чтобы тот не требовал платы, и потащил друга к себе.
Усадил Тень в свое любимое продавленное кресло, соорудил реальную, а не воображаемую выпивку с самым настоящим льдом, и мы наконец расслабились.
Мы болтали о пустяках, как вдруг Дэн заговорил о Дожде. Он рассказал массу удивительных вещей. Я слушал, затаив дыхание. Дэн утверждал, что Дождь – это не проклятая богами Мерзлота и даже не загнивающий Сципион. Во-первых, люди прижились на Дожде относительно благополучно. Промышленность, города, централизованное управление – пусть все это находилось на уровне тысячелетней давности, но тем не менее. Во-вторых, природа Дождя как будто была создана для человека. А в-третьих, имелись веские доводы в пользу того, что на Дожде давным-давно существовал региональный центр галактической империи Сверчков, поэтому луна Бриарея буквально кишела артефактами их цивилизации…
Суперы в Генезии чрезвычайно интересовались этим миром. Недаром они раз за разом отправляли на Дождь агента по прозвищу Тень. Ведь Крогиус был лучшим из нас. Он не только успешно внедрился в социум Дождя, он создал сеть связных и вплотную подобрался к верхушке местной бюрократии. В память врезались имена людей, с которыми Тени приходилось иметь дело. Бран Мышиный Катяшок – охотник на шерстней из лесных дикарей. Карр по прозвищу Ящер – торговец артефактами из города Котел-на-Реке. Рон Белл – сотрудник столичного Департамента Научной Информации…
Эти люди были разбросаны едва ли не по всей населенной части Дождя. Их еще нужно было найти. Пока я не знал, какую роль они играли в жизни Крогиуса. Это тоже предстояло выяснить…
Рядом что-то зашипело, мое тело среагировало само собой.
Прыжок в сторону, кувырок через голову, и вот я снова на ногах, готовый душить неведомого врага голыми руками.
Шипящее нечто походило на змею, выбирающуюся из норы. Я ждал, а оно все лезло и лезло – длинный блестящий гофрированный шланг с наконечником, напоминающим букет увядших роз. Сморщенные бутоны пульсировали, по очереди втягивая и выпуская воздух. Или уже не воздух? Во всяком случае, к запаху болотной зелени и прели добавились ароматы парфюма. Шланг-букет признаков агрессии не проявлял, но я поспешил убраться с его дороги, мало ли.
