Варяг сидел на диване в просторной гостиной коттеджа и через огромное, во всю стену, окно любовался зимним пейзажем. Ночной мороз сковал своими ледовыми объятьями озеро, и, если бы оказались в доме у Самородова коньки, можно было бы прокатиться по свежему льду. Эх, давненько не стоял он на коньках — с самой Австрии, куда в феврале девяносто пятого забросила его воровская судьба…

В кресле напротив сидел Степан Юрьев, держа в руке стакан сока. У него был утомленный вид — как будто он не спал всю ночь. Вчера, уже за полночь, его доставил в Оленегорск таксист Барыкин, но Степан, находившийся в расстроенных чувствах, даже не стал ничего рассказывать, ограничившись лишь кратким рапортом: мол, клиент ликвидирован, все подробности завтра.

—

Значит, говоришь, целая команда была… — задумчиво повторил Варяг, — а кто, что, ты не в курсе.

—

Да, Владик, такое ощущение, что они его там подстерегали и знали наверняка, что он подъедет, причем не один, а с охраной. Выходит, следили за ним. Но вот что странно: ведь и я почти неделю в городе проторчал и за особняком его приглядывал, но никаких посторонних не видел. Они что, в шапках-невидимках работали, к что ли?

Варяг внимательно поглядел на друга и усмехнулся:

—

Степа, да не переживай ты так! Я же вижу: на тебе лица нет!

—

Как же тут не переживать! — вспылил Сержант и со стуком поставил стакан на журнальный столик. — Облом случился, Влад. Облом! Клиента увели…

Варяг не удержался от хохота.

—

Да брось ты! Ты же не миллионный гонорар потерял! Норвежца завалили, а это главное. А кто и как его завалил — дело уже десятое. Не будем же мы сейчас следствие открывать… Сегодня поедем в Москву, — добавил он, посерьезнев.

—

Ты же хотел с мальчишкой повидаться, — напомнил Сержант. Он собирался еще что-то добавить, но его перебила переливчатая трель мобильного телефона.

Варяг поднес трубку к уху.

—

Да, Игорь Васильевич… Да, у нас есть еще пара часов.

Он встал и подошел к окну. Достал пачку сигарет, молча закурил.

—

Знаешь, Степа, не помню, чтобы я когда-нибудь так волновался, как сейчас, — признался Владислав. — С тех пор, как в первый раз на волю выходил… То освобождение я до конца своих дней не забуду. И сейчас… Сам не знаю отчего…

В прихожей хлопнула входная дверь и раздались приглушенные голоса. Варяг обернулся, глубоко затянувшись сигаретой. В гостиную вошел Самородов в сопровождении высокого черноволосого парня. Степан мельком взглянул в лицо парню и изумленно покачал головой. Варяг молча посмотрел на парня и сделал шаг навстречу. Парень остановился как вкопанный и уставился на него. Наступила неловкая пауза. Сержант, решив, что он тут явно лишний, подхватил стакан с недопитым соком и поспешно вышел из гостиной.

Самородов откашлялся и торопливо заговорил, стараясь снять возникшее напряжение:

—

Ну, прошу любить и жаловать! Это Владислав Геннадьевич Игнатов. Из Москвы. Приехал в Оленегорск по важному делу. А это Станислав Владиславович Щербак. О котором я вам, Владислав Геннадьевич, говорил. Наш молодой адвокат… — Он запнулся, поглядев на Сержанта и явно не зная, стоит ли представить Стасу спутника Игнатова.

—

Здравствуй, Станислав! — сказал Варяг и протянул руку черноволосому парню.

Парень пожал ее — коротко и сдержанно.

—

Здравствуйте! Игорь Васильевич сказал мне, что вы хотели со мной встретиться. Я вас слушаю…

Варяг чуть заметно улыбнулся и продолжал серьезно:

—

Это я хотел тебя послушать. Мы тут с Игорем Васильевичем беседовали, и случайно выяснилось, что… возможно… я с твоей мамой был когда-то знаком. Вот мне и захотелось уточнить все это…

Станислав исподлобья взглянул на Самородова.

Тот

чуть заметно кивнул: мол, давай говори, не робей.

—

Мама… умерла много лет назад. Ее убили, — тихо процедил он.

—

Я в курсе, — жестко произнес Варяг, не сводя глаз с парня. — Ты мне вот что скажи: ты не помнишь, она… она же вроде по медицинской части была. В начале восьмидесятых годов она в Пермской области не работала?

Парень ответил не задумываясь:

—

Да, с семьдесят восьмого по конец восьмидесятого она работала в Пермской области. Медсестрой в медсанчасти исправительно-трудового лагеря… Номера я не знаю.

—

Шестнадцать-дробь-сто четырнадцать, — как по писаному отчеканил Варяг. — Зато я знаю… Ну что, Станислав… Владиславович, а ты не догадываешься, зачем я хотел тебя повидать?

Стас неуверенно покачал головой и снова исподлобья метнул тревожный взгляд на Самородова.

Тот

стоял бледный, с напряженным лицом.

—

Ты знаешь, кто я? — спросил Варяг.

Стас облизал пересохшие губы кончиком языка.

—

Мне знакомо ваше лицо… Да, знакомо… Я вас где- то видел…

—

Я — твой отец!

Но Стас словно не услышал этих слов и продолжал говорить, глядя на Варяга в упор:

—

Я вспомнил! Как же… Игнатов Владислав Геннадьевич. Вы — вор в законе.

—

Я твой отец, — жестко повторил Варяг.

—

Надо же, — тихо произнес Стас, кусая губы. — Я вас… таким себе и представлял. Всегда…

Владислав, не докурив, бросил окурок в пепельницу на журнальном столике и тут же закурил следующую сигарету.

—

Мне Игорь Васильевич только позавчера рассказал про то, что с твоей мамой случилось. С Ларисой… Я же ничего об этом не знал. Не знал, что она тебя зачала там, в Пермском лагере, где мы с ней… Не знал, что родила тебя в Мурманске. Не знал, что ее убил какой-то подонок… Его так и не нашли?

Лицо Стаса вдруг почему-то посветлело. И он с вызовом произнес:

—

Я искал его всю жизнь!

—

Искал? Трудно тебе, парень, было с этим жить! — Варяг тяжело вздохнул и положил ему руку на плечо. — Представляю, как трудно тебе было…

—

Было. Но больше не будет. Теперь полегчало. Я его нашел… — выдохнул Стас.

—

Кого ты нашел? — нахмурился Варяг.

Стас молча достал из кармана джинсовой куртки «вальтер» и положил на журнальный столик.

—

Этот ствол поставил вчера точку в деле об убийстве Ларисы Щербак, — тихо проговорил он. — Дело закрыто.

В гостиную вбежал Сержант с округлившимися глазами.

—

Влад, я что-то ни черта не понимаю! — воскликнул он. — Только что разговаривал с Трофимычем, так он говорит: у ворот стоит тот самый зеленый «опель», в котором вчера ушли те ребята, что грохнули Норвежца!

Варягу все стало ясно. Он скользнул взглядом по лежавшему на столике «вальтеру», потом подошел к Стасу и, обхватив его за плечи, крепко прижал к себе.