Президент великой страны подчас мог быть не в курсе, кого послезавтра назначат на второстепенный министерский пост, скажем, по делам СНГ, а вот Анатолий Викторович не просто был в курсе, но и лично отбирал и проталкивал ту или иную кандидатуру. Без его ведома не принимались решения ни в Государственной думе России, ни в мэрии Краснодара. Без его участия не создавались алмазодобывающие акционерные общества, нефтяные холдинги, автомобилестроительные концерны…

Будучи наиболее информированным номенклатурным работником и самым влиятельным российским чиновником, он имел тем не менее немало недругов, которые терпеливо выжидали момента, когда он оступится и потеряет равновесие, чтобы наброситься на него

и

добить.

Последние полтора года Мартынов ощущал, как кольцо врагов неумолимо сужается, и все чаще ловил на»: себе алчные взгляды конкурентов, заглядывавшихся на его кресло и мечтающих о его высоком статусе, авторитете и власти.

Он уже давно вынашивал идею заполучить в союзнички Владислава Игнатова, могущественного лидера криминальной России, которому удавалось на протяжении десяти лет сохранять мир и согласие внутри воровского Сообщества, раздираемого внутренними конфликтами, соперничеством различных кланов, скрытой войной самолюбий и личных амбиций… Но не только недюжинным дипломатическим талантом привлекал Мартынова вор в законе Варяг. Он был, безусловно, одаренным предпринимателем, опытным и знающим, стратегически мыслящим и решительным, умеющим пойти на компромисс и неумолимо жестким… Такого бы в премьер-министры — и Россия лет через десять могла бы обогнать по темпам роста Китай…

Именно поэтому Анатолий Викторович и встречался сегодня с Владиславом Геннадьевичем Игнатовым — но не коронованным вором-рецидивистом, а высокопоставленным государственным чиновником, с которым он запланировал провести важный, серьезный и в высшей степени занимательный разговор. Эту встречу уже несколько месяцев готовил его спутник — начальник экономического отдела президентской администрации Александр Иванович Виноградов, который пришел в Кремль вместе с «питерским десантом» пару лет назад и за это время зарекомендовал себя достойным доверия толковым Трудягой.

В сопровождении Виноградова и двух рослых охранников Мартынов поднялся на лифте на третий этаж и пошел по выстеленному красной ковровой дорожкой коридору. Пройдя шагов сорок, он остановился перед высокой двустворчатой белой дверью с табличкой: «Совет по инвестиционным проектам».

Перед тем как нажать на бронзовую ручку, он чуть заметно усмехнулся, мысленно представляя себе знаменитого вора в законе, о котором ему буквально взахлеб рассказывали такие разные люди, как Николай Николаевич Меркуленко и Александр Иванович Виноградов. Интересно, неужели Игнатов и впрямь такая уж феноменально интересная личность?

Дверь мягко отворилась, и Анатолий Викторович вошел в приемную. За ним, неслышно ступая по ковру, проследовал Виноградов. Посреди приемной стоял полированный стол с компьютером. У компьютера сидела миловидная девушка со строгим лицом.

Как только посетители вошли, девушка встала из-за стола и сделала им навстречу два шага.

— Анатолий Викторович, здравствуйте! Александр Иванович, добрый день! Владислав Геннадьевич ждет вас. — И она изящным жестом указала на обитую малиновой кожей дверь в кабинет.

Анатолий Викторович с интересом воззрился на хозяина кабинета. Высокий, широкоплечий, импозантный мужчина с открытым лицом и цепким взглядом сразу произвел на него хорошее впечатление. Он обладал тем трудно уловимым, но несомненным обаянием и притягательной силой, которую именуют харизмой. Да, этот вполне мог бы стать премьер-министром, невольно подумал кремлевский чиновник.

Игнатов пригласил гостей присесть на длинный кожаный диван рядом с низким кофейным столиком, а сам сел в кресло напротив и выжидательно посмотрел на пришедших.

 — Владислав Геннадьевич, очень рад, что мы с вами Наконец-то встретились лично, — начал Мартынов, слегка заикаясь. — Эту встречу долго готовил еще Николай Николаевич, но… Тогда не удалось… Теперь вот Александр Иванович все подготовил… — Он бросил короткий взгляд на непроницаемое лицо Виноградова.

 — Мы с вами оба прекрасно знаем, почему не удалось и кто именно препятствовал тогда нашей встрече, — с холодной усмешкой перебил его Владислав.

 — Странно, что мы с вами сегодня встретились, и никто не палит по окнам моего кабинета из гранатомета… Ведь число наших с вами противников с тех пор только увеличилось! Мартынов, как будто смутившись, погладил ладонью выпуклый, с залысинами лоб и, попросив разрешения закурить, достал янтарный мундштуке уже вставленной в него короткой сигаретой без фильтра.

— Мне нужно обсудить с вами дело чрезвычайно конфиденциальное. Касающееся финансовой безопасности страны.

Варяг украдкой изучал лицо собеседника. Ему было пока скучно. Несколько дней назад он встречался с Виноградовым и тот подробно ввел его в курс дела, точнее интереса, который возник к нему у руководителя президентской администрации: его хотели использовать в качестве переговорщика с бывшими владельцами крупнейших российских банков, после дефолта 1998 года Сказавшимися за границей.

-…своего рода Парижский клуб, — спокойно вещал Мартынов, и тут Варяг поймал себя на мысли, что пропускает мимо ушей нечто очень важное. — Там собралась интересная компания. Вадим Смолицкий из «Кредитного российского банка», если помните такой, Юрий Шахнамазов, банк «Инвестсоюз», Давид Папава, банк «Северная Пальмира»… Вот такая компания. Вы ведь их знаете?

Варяг отлично помнил эти имена. Судьба его даже как-то свела с Давидом Папавой, добродушным с виду грузином, вернее, полугрузином, полуабхазом, который году эдак в девяносто пятом предлагал ему деловой проект. Речь тогда шла о предстоявшей приватизации крупных заводов, и Папава, кичась своими связями в правительстве, обещал Владиславу контроль над чуть ли не всеми алюминиевыми комбинатами Восточной Сибири. Но Варяг тогда не захотел завязываться с ним — и не прогадал. Папава уговорил Шоту Черноморского выстроить с ним совместный бизнес, Шота вложил в него хренову тучу баксов, прогорел, а когда кинулся искать Давидика, чтобы отбить вложенные бабки, хитрого грузинского абхазца уже и след простыл…

—

Да, Анатолий Викторович, этих деятелей я помню, а кое с кем даже имел честь… или несчастье… знаться лично, — уклончиво ответил Варяг. — Но я пока не понимаю сути вашего предложения.

Мартынов с легкой полуулыбкой кивнул:

—

Отлично. Перехожу к сути дела. Эти господа умудрились аккумулировать у себя ценных бум»; по разным подсчетам, на сумму до двухсот миллиардов долларов, Это облигации госзайма, государственные векселя, иные ценные бумаги. Двести миллиардов долларов, находящиеся в депозитных ячейках этих трех господ. Бумаги надо у них изъять. Чем мы и просим вас заняться.

—

Об этом мне уже говорили, — спокойно заметил Варяг, — и я дал свое согласие.

Мартынов несколько раздраженно махнул рукой:

—

Я помню, что об этом с вами беседовали наши… ветераны. Но тогда беседа велась в общем плане. Сейчас я могу назвать вам конкретные имена.

—

Что от меня требуется? — нетерпеливо спросил. Варяг. — Насколько я понимаю, мне нужно убедить их вернуть или продать эти ценные бумаги Внешэкономбанку? Центральному банку? Кому?

 Мартынов пососал длинный янтарный мундштук и после долгой паузы веско проговорил:

 — Мне, Владислав Геннадьевич! Лично мне!

Это была новость! Варяг откинулся на мягкую спинку кресла и не смог сдержать смешок.

 — У вас, Анатолий Викторович, есть свободные двести миллиардов долларов?

Мартынов чуть прикрыл веки и, выпустив длинную струйку серого табачного дыма, тихо ответил:

 — Есть. Это, конечно, не мои собственные сбережения, Владислав Геннадьевич, но они есть. Это, если угодно, неприкосновенный запас государства. И существует он для того, чтобы спасти нас от всяких непредвиденных случайностей. Но пока я не могу посвящать вас в эти В тонкости. Да они вам на данном этапе и не нужны. Ваш инвестиционный, проект — это возврат российских ценных бумаг.