— Никто, — спокойно ответил Лэмберт. — Я сам себя привез.

— Полно, полно. Давай не будем задавать вопросы, на которые сами не захотим отвечать, — сказал своему спутнику Уильямс. Обращаясь к Лэмберту, он добавил: — Надеюсь, вы простите нас за использование псевдонимов. Нам строго запрещено находиться вне территории университета — даже в перерыве между триместрами, так что мы предпочли бы не использовать своих настоящих имен. Вообще мы бы предпочли, чтобы вы забыли о нашей встрече. Но поскольку на такое рассчитывать не приходится, мы были бы очень вам признательны, если бы вы называли меня Полидором, а моего любознательного друга — Кадвалом.[15] При нормальных обстоятельствах. С ненормальными обстоятельствами будем разбираться, когда в них попадем.

Уильямс-картофелина, пожелавший, чтобы его называли Полидором, протянул руку, и Лэмберт ее пожал. Херрик, стручок фасоли, теперь ставший Кадвалом, последовал его примеру, и секунду трое молодых людей рассматривали друг друга с подозрением.

— Я здесь потому, что меня заинтересовал монастырь Святого Хьюберта, — сказал Лэмберт. — Я просто любознательный американец, желающий лично познакомиться с жизнью Старого Света. А теперь ваша очередь. Что вы двое здесь делаете?

— Мы здесь потому, что не можем найти дорогу к выходу. — Откровенность Полидора располагала к себе. — Мы решили, что будет очень просто перелезть через стену, найти нашего научного руководителя и внушить ему подобающее чувство долга. Это было вчера, но кажется, что мы пробыли здесь уже год.

— Мы отказались от своего плана уже довольно давно, — добавил Кадвал. — Если мистер Фелл и находится здесь, то мы его найти не можем. Мы пытаемся выйти к главным воротам с полудня. И в настоящий момент этот план тоже выглядит не слишком реальным.

— А почему вы решили, что Фелл здесь? — спросил Лэмберт.

— Для нас он мистер Фелл, — заявил щепетильный Полидор.

— Пусть мы пока не члены колледжа Трудов Праведных, — сказал Кадвал с терпеливостью, которая граничила с грубостью, — но мы студенты Гласкасла. У нас свои обычаи.

— Знаете, мне вот что интересно. Это обучение магии делает людей заносчивыми или самодовольство — непременное условие для того, чтобы попасть в Гласкасл? Не трудитесь отвечать, — поспешно добавил Лэмберт, заметив, что Полидор, похоже, серьезно задумался над этим вопросом. — Просто скажите мне прямо: что вы замыслили?

— Мы приехали, чтобы найти мистера Фелла, — сказал Кадвал. — У нас не получилось.

— И теперь мы отступаем, — признался Полидор. — Упорядоченно. Горделиво. Но отступаем, определенно отступаем.

Кадвал возмущенно заявил:

— Мистер Фелл — наш научный руководитель. Мы несколько месяцев писали для него работы, но с января он полностью нас игнорирует. Весной он попросту прятался от нас в своем кабинете, и это было очень неприятно. Мы перестали следовать правилам. Наконец решились поймать мистера Фелла у него в комнатах — и тут выяснили, что он вообще сбежал. Побег — это совершенно неприемлемо. Мы освободились от дежурства в хоре, чтобы разыскать его и заставить опомниться. В противном случае мы собирались отвести мистера Фелла к ректору, чтобы тот снял его с должности.

— Тайком освободились, — добавил Полидор. — Так что нам не хотелось быть официально замеченными, пока мы не вернемся благополучно в университет.

— Я сказал вам, что Фелл исчез — возможно, был похищен. Почему вы вдруг решили, что он сбежал?

— Вы его друг. Мы решили, что вы преувеличиваете, — ответил Кадвал. — Чтобы его прикрыть, понимаете?

— Давайте не будем придираться к словам, — сказал Полидор. — Его нет там, где ему следует быть, — в Гласкасле. И свои обязанности он не выполняет.

— Мистер Фелл здесь, — уверенно заявил Кадвал. — Где-то здесь.

— С чего вы взяли? — упрямо допытывался Лэмберт.

— Мы поделимся с вами нашими соображениями, — ответил Полидор, — как только вы скажете нам, что делаете здесь сами.

— Я вам сказал. Я пришел навестить больного.

— Ну, конечно. — Полидор перешел на заговорщицкий тон. — И кого вы навещаете?

— Мистера Фелла? — предположил Кадвал.

— Откуда мне знать: может, вы двое и устроили весь этот тарарам, а теперь говорите, будто заблудились, просто для того, чтобы я вам доверял.

— Тогда у нас ничего не получилось, так? — Круглое лицо Полидора осветилось надеждой. — А у вас нет с собой чего-нибудь поесть, а?

Кадвал сурово оборвал его:

— Здесь ничего есть нельзя, я тебе все время об этом твержу. Ты что, вообще ничего не читал?

— Сам-то ты быстренько съел свою долю сэндвичей, — огрызнулся Полидор.

— Сэндвичи мы принесли с собой, — напомнил ему Кадвал. — Только это здесь и можно есть. Все остальное будет опасным.

— Через дремучий лес с самим Баден-Пауэлом,[16] — мрачно проговорил Полидор. — Везет же мне.

Лэмберт попытался вернуть их к теме разговора:

— Послушайте, если вы не хотите мне сказать, почему решили, что Фелл здесь, по крайней мере скажите, что вам известно о здешней планировке. Как тут все расположено?

Кадвал достал потрепанную карту. Это оказалась карта для пеших туристов на полотняной подложке, износившаяся до полной мягкости. Лэмберт на секунду пожалел об ацетиленовых фонарях «Минотавра», а потом зажег спичку.

Территория монастыря Святого Хьюберта была отмечена рядом с обтрепавшимся краем на восточной стороне карты. Ни размеры, ни топографические очертания не соответствовали той местности, по которой прошел Лэмберт. Спичка догорела, и он сложил карту. Не было смысла тратить на нее вторую спичку.

— Здесь что-то не так. Карта старая. С момента топографической съемки что-то изменилось.

— Оглянитесь вокруг, — посоветовал ему Кадвал. — Некоторые деревья растут здесь со времен Великой хартии.

— Еще дольше, — уточнил Полидор. — Что-то тут не так, это определенно. Только дело не в карте. Дело в самом этом месте. На карте Сэкстона, сделанной в шестнадцатом веке, это место называется вовсе не монастырем Святого Хьюберта. Оно называется Комус Нимет. «Нимет» произошло от «неметон», древнего кельтского слова, означающего священную рощу. Это что-то говорит вам о том, сколько здесь мог простоять этот лес?

— Он имеет в виду рощу, священную для друидов, место, где они совершали жертвоприношения в присутствии множества людей, — добавил Кадвал.

— Для друидов?

Лэмберт заподозрил, что стал объектом тщательно подготовленного розыгрыша. Он знал, что студенты Гласкасла развлекаются очень экзотическими способами. Обман американца вполне мог относиться к таким развлечениям.

— Это место являлось центром местных легенд до тех пор, пока в конце семнадцатого века семейство Эджертонов не окружило его стеной. А до того существовало множество самых разных историй.

Вид у Кадвала был задумчивым, но он больше ничего не добавил.

— Историй о друидах? — уточнил Лэмберт.

— Не о друидах. По крайней мере не в последние восемнадцать веков, — признал Полидор. — Но множество жалоб на одержимость демонами и свидетельств явлений ангелов — из этого ряда. Кража скота, — добавил он, еще немного подумав. — Нагота при людях. Непристойное опьянение…

Он замолчал.

— Короче, полная дремучесть, — сердито проговорил Кадвал. — И мы оказались прямо посередине. Ни огня, ни убежища, и есть нечего. Знаете, мне не очень-то хочется провести здесь еще одну ночь.

— Мне эта обстановка тоже не по душе. — Полидор повернулся к Лэмберту. — Вопрос вот в чем: что мы намерены по этому поводу предпринять?

— Вы еще не ходили на север, не так ли? — Лэмберт подумал, не показать ли им свой бесполезный компас, но все же не стал вынимать его из кармана. — Я пришел оттуда. Кажется.

Кадвал и Полидор явно забеспокоились.

— А откуда вы это знаете? — спросил Кадвал.

— Слышал, как вы об этом говорили, — ответил Лэмберт. — Не очень умело скрываетесь, так?