Ну, нас и вштырило!

Эта певичка считалась суперпроектом. Она пришла к нему вся в черном, с огромными нарисованными кругами вокруг глаз. Икс обалдело смотрел на новую звезду российской эстрады. Из всех коллег (включая дружка-приятеля) он был единственным, кто даже не догадывался о ее существовании. Икс все еще слушал «Кисс» и «Металлику». Ну и, конечно, «Роллинг Стоунз».

«Один из ее треков, – пояснил дружок-приятель, – называется „Литания Сатане“, другой, к примеру, „Нарисуй Иштар черным“. Ничего не напоминает? Как видишь, подруга полностью убила свой мозг. Вот и выдай им чего-нибудь такого.

– А чего они хотят?

– Чтоб ты переплюнул себя, – ухмыльнулся дружок-приятель. – Граф, они хотят страха и ужаса.

Эта «Черная Иштар» даже в студию заявилась в обществе своего продюсера и телохранителя. Про последнего Икс подумал, что тот – совсем уж отмороженный мудак (мотоциклист-сектант из кино). Ну на хрена ли всю дорогу угрожающе пялиться?! Однако дамочка вела себя не вызывающе, скорее с раскованным напором, видимо, роль инфернальной дивы стала ей давно привычна.

Икс выслушал визитеров. Покивал. Прощаясь, она протянула ему руку. Икс ее пожал. И увидел.

Идея пришла Иксу моментально. Он подумал, что справится с работой довольно быстро. Так оно и получилось. Никаких мучительных исканий или хотя бы легкой лихорадки. Все вышло само собой.

К утру вторника продукт был готов. А во вторник после обеда все было кончено.

Когда Икс показал свою работу, в студии воцарилась полная тишина. Даже дружок-приятель присвистнул.

– Мрак, – сказал он. – Иштар будет довольна. – А потом склонился к Иксу и тихо добавил, – Граф, по-моему, крышу-то пора чинить.

Там было от чего присвистнуть.

– Сон разума порождает чудовищ! – Ухмыльнулся кто-то, прежде других пришедший в себя.

– Не-а. – Дружок-приятель задумчиво покачал головой. – Гойя был не прав. Эта фраза позитивистского рационального века. Мудак он, короче. Здесь… блин, белочка… Поздравляю, граф, здесь полностью снята цензура мозга.

Икс провел языком по сухим губам: он вдруг почувствовал бесконечную усталость, в том числе и от непрекращающегося трепа дружка-приятеля. Темная линия шла сквозь него и утопала в экране монитора. В том месте, где на переднем плане в левом нижнем углу находилась некая композиционно-декоративная деталь. И пугала она больше изображенных для Черной Иштар чудовищ. Это был ребенок. Голый рубенсовский младенец из фотошопа. И глазки его были невинны. Почти. Лишь в одном с трудом улавливался красноватый отсвет. И именно в эту облизанную языками багрянца бездонную воронку уходила темная линия. Дитя явно не принадлежало Миру по сию Сторону. Возможно, поэтому обнаженную его попку венчал то ли поросячий, то ли крысиный хвостик. Хвост, странным образом, даже успокаивал, словно отгораживал дитя от всех остальных, тех, что могут родиться у вас.

– Жесткач! – проговорил еще кто-то. – Лобачев, вы с Иштар прямо созданы друг для друга. Встретились два одиночества. – Но в голосе, помимо иронии, сквозило что-то еще: сухая похвала вперемешку с брезгливостью. – Поздравляю, мистер Босх! Вы создали великое произведение искусства.

Но два одиночества встретились, увы, на мгновение, и то лишь на великом произведении искусства, созданном Иксом. В действительности все вышло иначе. Когда суперпроект Иштар в прежнем составе явился за заказом, Икс с опозданием понял, что совершил огромную ошибку.

– Как быстро вы справились! – комплиментарно улыбнулась Иштар.

– Поглядим, – с сомнением в голосе произнес продюсер.

Телохранитель-мотоциклист по-прежнему глядел исподлобья волком.

Икс раскрыл работу. Делая заключительный щелчок мышкой, он почувствовал, что вот то плохое, чье неотвратимое приближение висело в воздухе, наконец пришло.

Иштар долго и молча смотрела на экран монитора, лицо ее сделалось очень бледным. Все также молчали, словно ожидали рецензии царствующей особы, готовые немедленно порвать в клочья или же вознести до небес.

А Икс уже знал, что все кончено. Темными линиями не пользуются бесплатно. Цена будет выставлена, самым неожиданным и беспощадным образом. И в самый неподходящий момент.

Иксу вдруг стало очень холодно. А еще через мгновение посиневшие губы Иштар задрожали. Она что-то прошептала, только никто не понял, что, словно обессиленные слова застряли в ее пересохшем рту.

Икс обернулся к ней на крутящемся кресле. Он хотел сказать: «Я теперь все знаю. Но уже поздно. И мне очень жаль тебя». Но произнес лишь то, что в нормальных условиях должен был бы сказать нормальный дизайнер своему клиенту.

– Ну как вам? – Голос Икса оказался бесцветным. Шанс был упущен. И теперь между ними рождалась лишь молния гнева.

– Мерзкая тварь! – выдавила Иштар. – Ублюдок!

Икс попытался изобразить на своем лице смущенное недоумение. Молчание вокруг стало густым и вязким, как куски сахарной ваты. И тут же наэлектризовалось.

– Больная скотина! – Голос Иштар начал подниматься до визга, коим она ублажала своих поклонников, и сорвался в истерику. – Подлый выродок! Что, недоебок, хуишко некуда пристроить? Не дает никто?! Да я разнесу вашу контору недоносков! К вам ногой больше никто не ступит! Мерзкая закомплексованная тварь!

Время для Икса остановилось: он сидел, слушал Иштар и думал, что ненависть заставляет ее браниться самыми больными для нее словами.

Никто не ожидал, что свою угрозу разнести контору Иштар реализует в прямом смысле. Она схватила пепельницу и запустила в экран монитора Икса, где страхом и лиловой ненавистью светилась ее карнавальная жизнь. И… промахнулась. Он привстал, чтобы поднять пепельницу, и успел подумать, что этот промах так же метафоричен, как и все остальное (черная богиня швыряла свою молнию гнева всего-то метров с двух); у нас прямо праздник печальных метафор. И тут между ним и Иштар вдруг оказался бешеный сектант-телохранитель. Что взбрело ему в голову? Что Икс запустит пепельницу обратно в Иштар? Он схватил Икса за грудки и боднул головой. Видимо, первая реакция Икса была правильной – парень оказался редкостным мудаком. Затем он сунул Иксу под горло локоть и начал его душить. Это уже стало походить на фарс. Все замолчали. Даже Иштар на миг прекратила визжать, только Икс хрипел, и ему было больно. Пока в поле его зрения не попала одна единственная красная роза. Цветок стоял в очень красивой зеленой бутылке из-под какого-то редкого абсента. Берясь рукой за бутылку, Икс вдруг вспомнил Будду и как тот говорил ему, что алая Роза является одним из высших алхимических символов. Работа в пурпуре… Икс улыбнулся дальнему воспоминанию и с этой эмоцией, абсолютно лишенной какой-либо злобы, обрушил бутылку на голову мотоциклиста-маньяка. Хватка ослабла, в следующую секунду кожаный сектант со стеклянными глазами куклы-дебила осел на пол. Икс постоял, отряхивая с себя капли воды и стекла; затем его посетила вполне неуместная догадка:

– Да ты, наверное, пидор? – спросил он мотоциклиста, мычавшего на полу, и, не оборачиваясь, направился к двери.

– Вань… Лобачев! – позвал дружок-приятель.

Икс затворил за собой дверь. Как говорится: дверь входная, она же выходная. Икс спустился на лифте, вышел на улицу и, ни к кому не обращаясь, произнес:

– Все. Пора завязывать.

Через пару часов позвонил дружок-приятель. Голос его был сух – так они никогда не разговаривали.

– Ты что, сошел с ума? – начал тот.

– В чем дело? – отмахнулся Икс. – Этот кретин чуть не придушил меня.

– Я не об этом. Ты на хрена сплетни разносишь?

– Чего?

– На хрена распространяешь сплетни?! Про ребенка?

– Какие…

– Она закатила истерику! Обещала нас ославить на весь свет. Ты что, сдурел?! Или алкоголь ваще мозгов лишил? Она ж звезда, мать твою!

– Я не разношу никаких сплетен, – устало проговорил Икс. – Я видел-то ее всего два раза в жизни.

– Чего ты мне фигню гонишь?! – дружок-приятель начинал сердиться. – Значит, в Инете посмотрел. Эти ее проблемы с ребенком… На хера всякую лабуду повторять, творец херов? Без этого нельзя было обойтись?