Не понял Ратко, что именно стряслось, но почуял, что нечто дурное. Долго и сердито говорил игумен Прокопий с отцом Николаем. Из-за двери не разбирал Ратко слов, но гудел голос игумена, как труба иерихонская. Когда удалился игумен, вошел Ратко в келью к учителю. Тот сидел за столом и глядел на чистый лист. Пал Ратко на колени:
– Прости меня, отче, что глупостью своею навлек я на тебя немилость. И в мыслях у меня того не было.
– Встань, сыне. Не твоя в том вина. Все стирается из памяти людской. Проходят века, люди забывают о том, что было. Про все забывают – про царей и воевод, про князей и простых людей, про зло и добро… И будет все так, как написано в этих книгах. Мыслил я, что незачем зло плодить. Но теперь я поведаю тебе истинную историю господаря валашского Влада Дракулы по прозванию Цепеш.
Обмакнул отец Николай перо в чернила и вывел на чистом пергаменте:
Сказание
о валашском господаре Владе Дракуле
по прозванию Цепеш
А дале такие шли слова:
«Был в Валашской земле господарь Влад, христианин веры православной, имя его по-валашски Дракула, а по-нашему – Дьявол. Так жесток и зломудр он был, что каково имя, такова была и жизнь его. 30 октября 1431 года от Рождества Христова, в канун Врачеви, увидел он свет в замке Сигишоара. То был славный день для отца его, господаря валашского Влада II, ибо пришла ему весть о том, что посвятил его король Сигизмунд в рыцари Ордена Дракона. Посему Влад, сын Влада, потомок Великого Басараба, получил такое диковинное имя да дракона на знамени. Не рождалось еще в земле Валашской столь кровавого и страшного правителя, коим был Дракула. И вскрикнула мать его, княгиня Василисса Молдавская, едва появился он на свет, пала на подушки, и отошла душа ее в выси горние, ибо прозрела она все зло, сотворенное ее сыном».
* * *
Единою ж яздящу ему путем, и узре на некоем сиромахе срачицю издрану худу и въпроси его: Имаши ли жену? Он же отвеща: Имам, государю. Он же глагола: Веди мя в дом твой, да вижю. И узре жену его, младу сущу и здраву, и глагола мужу ея: Не си ли лен сеялъ? Он же отвеща: Господи, много имам лну. И показа ему много лну. И глагола жене его: Да почто ты леность имееши к мужу своему? Он должен есть сеяти, и орати и тебе хранити, а ты должна еси на мужа своего одежю светлу и лепу чинити, а ты и срачици не хощеши ему учинити, а здрава суща телом. Ты еси повинна, а не мужь твой, аще ли бы муж не сеял лну, то бы муж твой повинен был. И повеле ей руце отсещи и труп ея на кол всадити.
«Был Влад Дракула злобен с юных лет, имел он дар погружать сердца людские во тьму. Колдовал он и поклонялся сатане, за что был отлучен от церкви. Воинское искусство его было от нечистого, ибо ни разу не был Дракула побежден на поле брани, и был он будто заговорен от сабель и стрел. Изуверство его не знало себе равных. Был Цепеш истым дьяволом. Роста был Дракула низкого, черты его были отвратительны. У него был большой нос крючком, как клюв грифа, и выпученные глаза, горевшие адским пламенем. Чернявые космы змеями сползали на широкие плечи. Околдовывал он женщин одним взглядом, уволакивал к себе в замок, где надругался и пил у них кровь. И был он силен, как бык, и нельзя было его убить обычным оружием. Ужаснулась измученная войнами страна, узрев такого господаря».
Свидетельствуют о сем правдиво Михаэль Бехайм из Вены в своем «Великом изверге Дракола Вайда», итальянец Антонио Бонфини в «Венгерской хронике», иеромонах Ефросиний из Московии в «Сказании о Дракуле воеводе», да греки Дука, Критовул и Халкокондил. Сотня лет миновала с тех пор – а в народе по сей день говорят про деяния Дракулы, и кровь стынет в жилах у тех, кто слушает. Прозвание свое получил Влад оттого, что излюбленной забавой его было сажание людей на кол, ибо «Цепеш», как и «Казыклы», означает «Насаживающий». Занимался он сим богомерзким делом с утра до вечера и с вечера до утра не покладая рук. И не надо тебе, сыне, знать, что сие такое…
– Я знаю… Я видел… У нас в деревне… Турки…
– Тогда молчи, сыне, молчи. Ты слишком многое видел. Негоже это отроку. Но раз была на то воля Божья… Смерть на колу – страшная смерть. Ежели сделать все «правильно», то пять дней человек будет умирать – и все еще не будет мертв. «Искусству» сему научился Цепеш у турок, было у него время, ибо все отрочество смотрел он на то, как свершали они богомерзкое это дело под стенами замка Эгригёз. Так слушай же далее. Страшным изувером был Дракула. Даже турки боялись его пуще шайтана – а уж страшнее турок, как известно, нет никого. Помнишь, говорил я тебе про то, что не было при Дракуле в Валахии воров и что на площадях стояли золотые чаши, а никто их не крал? Почему, думаешь? Да потому как в десятке шагов от этих чаш высились колья с телами тех, кто покушался на них, и не убирали тела до тех пор, пока грифы да вороны не склевывали мертвую плоть. Помнишь историю про купца, которого обокрали и которому Дракула подложил дукат? Так вот, вора тогда нашли и посадили на кол, а сам Дракула ответствовал купцу так: «Ежели не сказал бы ты мне про дукат, то сидел бы сейчас рядом с ним».
А знаешь ли, почему в господарство Владово не было в Валахии людей бедных и убогих? Да потому что извел он их жестоко! Мыслил Дракула, что в стране его развелось слишком много попрошаек и увечных, от которых нет никакой пользы. Собрал он их всех на роскошную трапезу в хоромах богатых. После обильного угощения и возлияния спросил Дракула гостей своих, не хотят ли они быть навсегда избавлены от забот и голода? «Хотим! Хотим!» – донеслось в ответ. Тогда приказал Цепеш запереть выходы из хором тех и поджечь их. А помнишь ли историю про крестьянина и его нерадивую жену? Так вот – жену эту Цепеш посадил на кол, сперва обрубив руки за лень.
Однажды, посадив на кол сразу тридцать тысяч человек, уселся Цепеш трапезовать прямо посреди леса из кольев с телами казненных, дабы насладиться их предсмертными стонами. И увидал он, что один из бояр зажал нос, дабы избавиться от ужасного запаха растерзанных. Тогда Дракула приказал казнить его, посадив на самый высокий кол, дабы не беспокоил брезгливца неприятный запах. Вот, видишь, гравюра немецкая? Это Цепеш трапезует. А вот это – тела, насаженные на колья. А вот чан с человечьими головами, ибо говорят, что Дракула не токмо убивал людей, но и пожирал их. И кровь пил, как упырь. Будучи духом нечистым, не переносил он света солнечного, выходил из замка своего все больше по ночам, а наутро подсчитывали люди, кого умучал господарь. Умел он обращаться волком и нетопырем, мог вызывать грозу и нагонять туман – вот как велика была его темная сила! А про бояр честных не запамятовал? Еще бы не быть им честными!
В одеяниях черных взошел Влад, сын Влада, на престол господарский. После восшествия собрал Дракула всех бояр своих на пасхальный обед да задал им вопрос: скольким господарям служил каждый из них? Оказалось, что немалому числу: кто – пятнадцати, а кто – и семнадцати, лишь самые молодые служили всего семи господарям. И молвил тогда Цепеш: «А не ваше ль вероломство причиной тому, что недолго сидят господари на престоле валашском?» После этого всех бояр своих посадил Цепеш на кол.
Не смотрел Дракула на то, кто пред ним, какого рода-племени. Рубил он головы, сжигал, сдирал кожу, варил заживо, вспарывал животы у простолюдинов, бояр и даже у монахов. Любил он, чтобы колья различались по длине, толщине и цвету, а еще любил, чтобы из них составлялись фигуры разные, от вида коих даже у людей бывалых сердце замирало. Пришли как-то к Цепешу два монаха. Спросил он их, что говорят о нем в народе. Один монах сказал – мол, говорят, что злодей господарь, каких мало, и кровопийца. А другой сказал, что хвалят все его мудрое правление. И тогда посадил Дракула на кол обоих: первого за то, что хулу возвел на господаря, второго – за то, что господарю солгал. Вот тебе и змиевич…
