– Даже наши лекарства не способны творить чудеса.

– Но многие ждут именно чуда от крохотной склянки за тридцать тысяч броудов, – старый лорд вновь отошел к окну. – В тот раз лекарство просто запоздало… организм успел слишком ослабеть. Но будь цена ниже, были бы спасены тысячи других жизней.

Ну вот, опять знакомая песня: во всех людских бедах виноваты жадные эльфы/гномы и так далее.

– Будь у нас возможность черпать панацею ведром из реки, как делают ваши лекари со своими «патентованными» снадобьями, мы б непременно снизили цену! – привычно парировала я. – А будь у ваших властей хоть малейшее желание слушать наши советы по части элементарной санитарии, вы бы спасали не тысячи, а десятки тысяч жизней! Хотя, конечно, – с усталой тоской добавила я, – вам-то что с того?

Последняя фраза была ошибкой – я поняла это по тому, как разом напряглись Марк и лейтенант, еще до того, как старый лорд начал свой ответ.

– Мой второй сын погиб в Красных лесах, – голос Оука был сух и спокоен, – царапина от гоблинского дротика… отравленного или просто в рану попала грязь. Будь у полкового врача ваши моховые повязки, Брандон остался бы жив.

У меня тоже имелся ответ. Не рвись Арания приумножить свои заморские владения, сыну Бентинка не пришлось бы умирать под чужим небом. Однако говорить такое вслух было бы еще большей глупостью – наверняка Оук и без того прекрасно знал свою долю вины в гибели сына – и многих других.

Вместо ответа я молча встала из кресла, коротко поклонилась и прошла к ближайшей двери на галерейку. Тугая пружина неохотно поддалась, – больше усилиям подскочившего Марка, – глухо звякнула за моей спиной, вновь запечатав стеклянную корзинку, и я осталась наедине с небом. Шаг, еще один… на двадцать первом шаге галерейка закончилась, дальше была только пустота. Можно сесть, свесить ноги, а затем осторожно заглянуть в бездну – пятнадцать вдохов, не больше! Земля умеет манить своих детей, пусть даже некоторые из них и научились обманывать ее силу.

В детстве я очень любила забираться на верхние ветви родового дерева. Детство прошло, а привычка осталась – очень уж удобно предаваться размышлениям там, куда за тобой почти никто не рискнет залезть.

– Вы хорошо подумали, инспектор?

– Поверьте, полковник, у меня была просто великолепная возможность подумать, – промурлыкала я. – Именно поэтому я и говорю столь уверенно.

В кабинете нас было четверо: я, полковник, О’Шиннах и тихо примостившаяся на стуле в углу шатенка, представить которую Кард пока не счел нужным. Меня же она заинтриговала с первого взгляда, главным образом тем, что я не смогла с ходу классифицировать ее наряд. Нижняя часть – сапожки с высоким голенищем и обтягивающие брюки – могла быть частью костюма для верховой езды, а вот шелковая корсетная блузка с короткими рукавами… причем в строгих темных тонах. Аранийские аристократы вроде нашего лейтенанта цвет темнее синего готовы терпеть лишь в мундирах, а женщины – лишь во время траура. Слишком скромно для дворянки, слишком хорошо для простолюдинки…

– Но вы же не слышали часть разговора! – не выдержал О’Шиннах.

– И что с того? Уверена, я ничего не потеряла. Вы же, сэр, – полковник замер с недогрызенным карандашом в зубах, – сами знаете, что смерть Артура связана лишь с работой в Адмиралтействе. Ни с политикой, ни с любовными похождениями, ни с карточными долгами… да и к тому же, такие сведения гораздо проще и надежнее узнать от слуг… среди которых у вас и так имелся доносчик, верно? А к Оуку вы нас вовсе не за информацией посылали.

– А зачем же? – по тону полковника сложно было сказать, доволен он или собирается стереть меня в порошок.

– Для демонстрации, – буркнула я. – Тот монструозный экипаж, на котором нас прокатили, наверняка стал предметом для сплетен половины Клавдиума. А еще – за несколькими фразами – единственными, которые действительно имели значение.

– И какими же именно? – снова влез лейтенант.

– Последними.

– Кое-что напоследок, – внешне лорд Оук оставался спокоен, однако я заметила, как побелела от усилия рука на трости. – Кто б ни оказался убийцей… и какой бы ни была причина… помните, что Дом Бентинк готов предоставить вам любую поддержку. И еще… может случиться так, что собранных вами доказательств окажется недостаточно для королевского правосудия. Если это произойдет, вспомните, что сказал Уильям Моррей накануне битвы при Инверари.

– Мятежный граф тогда произнес довольно длинную речь, – отозвался лейтенант. – Но я догадываюсь, милорд, о чем вы хотите сказать. У короны нет монополии на справедливость! Можете не волноваться – эти слова я запомнил очень давно.

– Можно войти, сэр?

Вопрос частично запоздал, потому что задавшая его голова – рыжая, вихрастая, в очках с треснувшим стеклом – в кабинете уже появилась. Как я уже успела узнать за последнее время, подобная манера совать нос и остальные части тушки без разрешения быстро и надежно приводит эльфа в состояние «сейчас что-то откушу!». Но полковник либо имел более крепкие нервы, либо уже смирился с тем, что некоторых особей проще убить, чем воспитать.

– Конечно, брат Винсент.

Удивиться появлению у Карда церковника я толком не успела – протиснувшееся вслед за головой тело было наряжено не в сутану, а в рабочий халат, когда-то темно-синий. Когда-то – потому что в сравнении с ним давешняя куртка Тайлера выглядела образчиком чистоты. На потрепанной ткани наличествовала целая коллекция пятен и дыр, наглядно свидетельствующая: во-первых, брат Винсент использует одежду в качестве полотенца для рук во время работы, а иногда и в роли половой тряпки. Во-вторых, его работа имеет прямое отношение к химии – кислоты, щелочи, ну и все такие прочее. Ну а в-третьих, брат Винсент любил в рабочее время побаловать себя пончиками с сахарной пудрой… а в нерабочее, судя по щуплому виду, вообще забывал о необходимости что-то есть.

– Я достал то, что вы просили, то есть приказали, сэр. Правда, мне пришлось…

– Подробности расскажете после, – отмахнулся Кард. – Главное – дело сделано.

– Да, сэр, – забормотал Винсент, просачиваясь вдоль стены к ближайшему стулу, – но я хотел сообщить вам…

– Аллан, что ты скажешь? – карандаш полковника развернулся к лейтенанту. – Насколько Оук был откровенен с вами?

– Глава одного из пяти нынешних Великих Домов Арании не может быть откровенен даже с собственным отражением в зеркале, – скучающе-поучительно произнес О’Шиннах. – Убит ли он горем или счастлив избавиться от докучливого племянника – все вокруг смогут увидеть лишь ту маску, которую он сочтет подобающей случившемуся.

Интересно, подумала я, зачем все-таки Кард взял к себе это чудо в мундире? Должны же быть какие-то разумные причины.

– Лейтенант О’Шиннах… – после короткой паузы медленно процедил полковник. – Понимаю, что вы недавно разговаривали с главой одного из пяти нынешних Великих Домов Арании, – Кард мастерски сымитировал интонацию собеседника, – но лично мне хотелось бы услышать от вас нечто менее банальное.

– Виноват, сэр. Мое мнение – лорд Оук не очень-то откровенничал с нами. Они с сыном разыграли для нас неплохой спектакль… но так и не сказали ничего действительно важного. И, сэр, если вам интересны мои предположения: старший Бентинк изрядно растерян и подавлен произошедшим.

– Даже так? – Кард быстрым движением что-то пометил на листике перед собой. Насколько я могла разглядеть, клочок бумаги был уже весь изрисован подобными пометками: крестиками, звездочками, цветочками… не говоря уж о буквах и рунах. – И что же именно подтолкнуло вас к такому выводу?

– Вывод не только из разговора, сэр. Глава дома Бентинк славится тем, что спешит медленно… и бьет наверняка. А сейчас он сделал ход почти сразу же…

Быстрые шахматы, вспомнила я. Быть может, это была не заранее известная комбинация, как я подумала, а намек?