— Точно! Это хвост самолета! Но, черт возьми, каких же он размеров?! — Иван быстро схватил рацию. — Пол! Я Бул! На связь!

— На связи Пол!

— Мы нашли его! Нашли птичку! Метров триста от южной стороны нашего места! И здесь фонит! Надо надеть респираторы!

— Понял тебя! Прикрывайте южный сектор! Муса пусть вернется к нам!

— Есть! Прикрываем юг. Муса возвращается.

Нелепее всех в респираторе выглядел Павел. Его черная борода, заплетенная в косу, торчала из-под маски как нечто совершенно неуместное. Прижатый к лицу респиратор давил на пухлые щеки, наращивая и без того высокие и широкие скулы. Конечно, маска была не лучшей защитой от радиации. Однако вернее всего в организм смертоносная зараза попадала через дыхательные пути и пищевод, которые и следовало поберечь в первую очередь.

— Сукин ты кот! — прорычал Ходокири из маски в адрес Тахо. — Какого хрена ты ничего не сказал про радиацию?

— А вы разве спрашивали?

Казалось, что Малону было весело, но увидеть это не позволял его персональный респиратор — незнакомого дизайна и довольно новый, а не тысячу раз промытый и починенный «намордник» старого армейского образца, которым пользовались большинство рейтаров и рыскунов местной резервации.

— Артем, что за козел свалился нам на голову? Хренов сукин кот!

— Но как же кот может быть сукиным, если кот — это кот, а сука — это собака?

— Да ты, я вижу, издеваешься?

— Не кричите. Чего вы добиваетесь оскорблениями?

Теперь в разговор вмешался Полукров.

— Слушай, Малон. Какой реакции ты ждал? К чему эти недомолвки? Что это за самолет? И почему радиация?

— Дорогой Арти. — Тахо покачал головой. — Если вы заметили, я надел свой респиратор не прежде вас, а одновременно. До этого момента уровень радиации повышался, но был терпимым, поскольку мы не жить сюда пришли. В этой сумеречной зоне я впервые. Вы — нет. Мне вас преподнесли как высококлассных профессионалов, умеющих действовать в Чертогах. Разве не так? Разве не на вас я должен опираться, расхаживая по этой зоне? И разве вы не выполняете контракт, на который подписались за сорок местных золотых каждому? Я собираюсь вам заплатить не за вызывающие вопросы, а за работу по трем направлениям. Самолет. Те, кто его сбил. Конвой. Причем первый пункт приоритетный. Меня интересует исключительно самолет.

— Так это ты заказчик операции? — удивился Артем.

— Верно. Я.

— Тёма, так давай его грохнем да заберем золото ко всем чертям! — воскликнул Павел.

— Вы так наивно глупы, что думаете, будто я ношу это золото с собой? И как вы представляете себе этот груз, учитывая, сколько человек я нанял для выполнения миссии? Вы, Павел, ведете себя крайне непрофессионально. Я получу самолет. Я смогу выбраться отсюда без последствий для себя. И вы получите ваше золото. А зенитчики, которые могут представлять для нас угрозу, и подразделение корпорации, что движется сюда, — это побочные следствия основной причины. Того самого самолета.

— Побочные следствия! А радиация?! Я не подписывался на то, что у меня отвалятся яйца! — зарычал Ходокири. — И на эти гребаные сорок золотых я себе новые никак не куплю! Мы должны знать, с чем имеем дело, мать твою, кусок говна!

— Вы преувеличиваете опасность радиационного фона, который показывает мой дозиметр. Конечно, он вреден. Но все зависит от времени. Если вы будете орать и угрожать, мы провозимся очень долго.

— Сука, достал уже своей болтовней. — Павел навел на Тахо ствол автомата и щелкнул затвором.

— Угомонись, Паша, — нахмурился Артем. — Сейчас он прав. Нам придется действовать быстро. Во-первых, радиация. Во-вторых, сюда спешат люди с вертолетов. Мы должны действовать быстро.

— Да? А какую еще хрень этот урод от нас утаил? Какие сюрпризы нас ждут?!

Тахо вновь покачал головой:

— Разве не в этом суть вашей работы — быть готовыми ко всему и преодолевать возникающие трудности?

— Да поцелуй мои яйца, козел!

Малон вздохнул и обратился к Артему:

— Почему этот человек так сосредоточен на своих тестикулах? В них что, тоже кроется какая-то тайна?

После секундной заминки Полукров громко рассмеялся.

— Чё ты ржешь, Артем! — еще больше разозлился Ходокири.

Тем временем к ржавому остову легкового автомобиля, за которым они скрывались, быстро подбежал Мустафа.

— Братцы, я не силен во всех этих самолетах, но Ванька говорит, что он просто огромный.

Артем взглянул на Тахо. Он хотел снова спросить о значении самолета, но вспомнил о времени и передумал. Полукров дернул головой, махнул рукой.

— Сейчас все сами увидим. За мной. Засоль, прикрывай тылы.

— Понял.

Полукров двинулся вперед, взялся за рацию.

— Бул, как слышно? Обстановка?

— Слышу хорошо, Пол. Пока без изменений.

— Мы выдвигаемся. Страхуй, пока мы с северной стороны дома. Потом подстрахуете южную. Мы идем к птичке.

— От подстрахуя слышу, — донесся голос Черного. — Вы нашли то, что мы ищем?

— Так точно, первый.

— Отличненько. Тогда мы все силы бросаем на оборону. Вам помощь нужна?

— Пока нет.

— А что с охотниками за птицей?

— Никаких следов.

— Ладно. Держи в курсе.

— Понял тебя. Конец связи.

— Лесник, я Рыбак. Как слышно меня? Прием.

Голос был знакомым, но позывные — другими. Как только в поле зрения дальнего дозора попадал военный конвой неприятельских сил, позывные наблюдателей и командира Соловья Черного тут же менялись из-за возможности радиоперехвата. И теперь командир получил первый сигнал о приближении врага.

— Рыбак, хорошо тебя слышу. Лесник на связи.

— Вышли на опушку. Здесь очень много ягод. И ореховое дерево. Как понял меня?

Так и есть. Вышли на опушку. Из этой фразы следовало, что неприятель уже в пределах прямой видимости. Очень много ягод — стало быть, больше сотни человек. Ореховое дерево — как минимум один бронетранспортер. Сообщи Рыбак о яблоках или грушах, это бы означало, что у врага есть тяжелая бронетехника.

— Понял тебя. Ореховое дерево и много ягод.

— Очень много ягод.

— Да. Понял. Это хорошо. Поищи там грибы и доложи, если будут, — ответил Черный.

Дальний дозор знал, что предложение поискать грибы служило командой пропустить конвой неприятеля и подождать, не потянется ли «шлейф». Конвои корпоративных армий часто сопровождались замыкающими отрядами, которые шли на расстоянии километра, максимум двух, от основных сил — на засады и нападения с тыла. Тогда «шлейф» оказывался неприятным сюрпризом для атакующих. Итак, Соловей отдал приказ пропустить основные силы и проверить, не идет ли следом отряд.

— Лесник, понял тебя хорошо. Буду искать грибы. До связи.

— Добро. До связи.

— Сынки, уразумели? — Теперь Соловей обращался к командирам групп.

Понеслись подтверждения. Один из командиров осведомился:

— Варенье будем делать из ягод?

— Нет, — ответил Соловей. — В свежих ягодах витаминов больше.

Это означало: пленных не брать.

— Ох, накличет Черный беду на наш ареал этой резней, — проворчал Мустафа.

Они торопливо, но с осторожностью продвигались к самолету.

— Напрасные страхи, — отозвался Малон Тахо. — У любой военной операции есть бюджет. Норма денежных расходов на ее проведение. И такая операция подразумевает определенные дивиденды.

— Блин, ты по-русски умеешь? — поморщился Засоль, который не до конца разобрал, что именно хотел сказать их странный попутчик.

— Постараюсь. Корпорация, которая отправляет войска в некий район, должна все просчитать. И она так и поступает: высчитывает затраты на боеприпасы, человеко-часы. На моторесурс техники и топливо, на пропитание и воду. И конечно, прикидывает потери. Людские и материальные.

— Это понятно…

— Так вот: если расчетная выгода от операции перекроет на определенный экономически обусловленный порядок и расходы, и стоимость потерь, то корпорация на это пойдет. Если выгода равна по цене расходам и предполагаемым потерям или недостаточно перекрывает максимально возможные траты, то такую операцию никто проводить не будет. Предположим, что ваши люди уничтожат этот конвой. Пойдет ли корпорация на операцию возмездия? Берем потенциальные выгоды: что эта акция дает помимо дополнительных расходов? Никаких серьезных стратегических ресурсов в вашей резервации нет. Ценных архивов и артефактов тоже нет. Следовательно, операция возмездия не приносит ничего, кроме затрат и самого возмездия, а это уже экономически нецелесообразно. Поверьте, никто не считает деньги так, как это умеют главы корпораций. Если говорить о расчете, то вы с вашей жадностью до сорока золотых не тянете даже на их блеклую тень.