«Зачем тебе лезть в эту дрянь? – спрашивали меня друзья и приятели. – Все нормальные люди стараются держаться от нее как можно дальше, а ты!..» Я отшучивалась в духе «врага надо знать в лицо и со всех других сторон тоже», но дело было не в этом. После подробного изучения истории Мураби я поняла, что даже умения изгонять демонов и допрашивать мертвецов мне будет недостаточно. Если я действительно хочу добиться своей цели, мне надо выяснить, что порождает нечисть, откуда она приходит и чего хочет. Надо видеть закономерности и понимать причины. Иначе со мной будет то же, что и с прочими. Теми, которые ушли в край Мураби и не вернулись.
Сначала возникло ощущение, что дальше идти не надо.
Я сразу остановилась. Предчувствиям лучше доверять – дольше проживешь.
Вокруг стоял все тот же безмолвный сосняк, только где-то робко стрекотала цикада. Тропинка вилась между стволами, постепенно забираясь в гору. В безмерной вышине сияли звезды. На миг мне захотелось взлететь над горами и оказаться там, среди них, в холоде и тишине – подальше от неведомой опасности. Но только на миг. Я поправила лямки заплечного мешка, плавно подняла перед собой правую руку, растопырила пальцы, впитывая ими ночную прохладу, и открыла на ладони глаз.
Студентами, чтобы натренировать внутреннее зрение, мы рисовали на теле глаза. На руках, на груди – «смотрите сердцем!», на лбу между бровей – «открывайте разум!»; глаза на затылке, естественно… Бывало, я ходила вся глазастая с ног до головы, пугая мирных обывателей столицы. Теперь уже так не делаю – нет необходимости. Внутреннее зрение давно стало куда острее ночного, не говоря уж о дневном. Вот и сейчас – едва повела перед собой раскрытой ладонью, как сразу нащупала скверное, темное место. Шагах в пятнадцати в сторону от тропы, под корнями накренившейся сосны – яма, полная серой хвои. А под ней…
Из ямы донесся отчетливый скребущий звук. Я несколько раз сжала руку в кулак, закрывая внутренний глаз, остановилась так, чтобы другие сосны не загораживали вид, и начала наблюдать.
Хвоя зашевелилась, во все стороны полетел черный песок, что-то тускло блеснуло. Из-под земли возникла железная рука. Несколько мгновений она слепо шарила в воздухе, потом нащупала свисающий корень и схватила его мертвой хваткой. Сосна жалобно скрипнула, качнулась, но выстояла. Рука согнулась в локте, и из ямы, как из трясины, показался острый наконечник шлема.
Я смотрела во все глаза. Зрелище было редкостное: из-под земли выкапывался рыцарь.
Вскоре я уже могла рассмотреть его целиком. Судя по доспехам, это был знатный воин-мурабит. Воин был облачен в кольчугу и остроконечный шлем, лицо закрывала улыбающаяся металлическая маска. Кольчуга потускнела, но не заржавела – должно быть, посеребренная. На груди мертвеца красовалась круглая пластина с золотой чеканкой. Похоже, при жизни воинская карьера у него складывалась неплохо.
Выкопавшись, воин-скелет снова полез в яму и какое-то время деловито там шарил. Добыл полусгнившее копье, которое при попытке выдернуть его из-под корней сломалось прямо у него в руках. Меня это ничуть не огорчило. Практически все оружие времен последней войны зачаровано, а боевая магия никогда не была моей сильной стороной. Ну а если копье даже от гнили и ржавчины заколдовать поленились, значит, оно мне, как чародейке, никакой опасности не представляет.
Мертвый рыцарь, похоже, рассудил так же, потому что отбросил обломки копья и снова полез в яму. На этот раз он копался там дольше, пока не выудил лук в почерневшем чехле. Тут я подошла поближе. Попасть он в меня все равно не попадет, даже с десяти шагов, – отведу глаза, – да и тетива наверняка давно сгнила, а сколько стоит хороший лук, я примерно знала. Тем более такой – короткий, круто изогнутый, лакированный, с костяными накладками и, кажется, во вполне продажном состоянии… Рассмотреть его получше я не успела – рыцарь убрал лук в налуч, повесил за спину, нагнулся, а когда выпрямился, в руке у него виднелась ржавая булава.
– Значит, вооружился? – спросила я. – Щит и меч для полного комплекта?
Мертвый воин молча шагнул в мою сторону. Неся на себе столько железа, он двигался почти бесшумно, прямо как гвардейцы великого амира. Пока я прикидывала, что из его вооружения мне пригодится и стоит ли тащить через горы лук, пусть даже дорогущий, он вышел на тропинку и перегородил мне путь.
– Посторонись-ка, умертвие, – попросила я кротко.
Мертвец шагнул в сторону, пропуская меня.
Я прошла от него в двух шагах. Все семь глаз были распахнуты, все шесть чувств – наготове. Нет, к бесам лук, все равно наверняка подгнил, и здесь, в горах, его точно никто не купит…
Странно. Мертвец в спину не ударил и таким образом ненадолго продлил свое загробное существование.
Я резко обернулась – он тоже застыл шагах в пяти, словно оруженосец. Я протянула руку и напоказ сложила пальцы в знак, которым изгоняют неживое, – очень удобно и быстро, только не когда нападают толпой. Мертвец даже не вздрогнул – стоял как ни в чем не бывало, только серебряная маска улыбалась. Я отчетливо видела за красиво вырезанными в металле веками пустые глазницы черепа, полные черного песка.
Какое-то время я стояла на тропинке, выжидая. Почему не нападает?
Конечно, я легко могла бы загнать древнего паладина обратно в яму под корни. Но смысл – если он мне не угрожает? Что ему вообще от меня надо?
– Ну, посмотрим, – пробормотала я, когда топтаться на месте стало совсем уж глупо, и пошла дальше.
Тропа вилась себе между сосен. Позади слышались мягкие шаги и слабое позвякивание кольчуги. Конечно, я ни на миг не выпускала его из внимания. С этими покойниками только расслабься… Но этот действительно был странный. Шел себе за мной и шел, словно надоедливый поклонник. Нет, не стану загонять его в землю, пока не выясню, почему он ко мне привязался.
Постепенно я немного расслабилась и даже начала прикидывать, что это по-своему удобно – когда вешалка для трофеев идет за тобой сама…
От мечтаний меня снова оторвали скребущие звуки.
– Так, – протянула я, глядя на вздрагивающую кучу бурелома. – Кто на этот раз?
Куча затрещала и провалилась внутрь самой себя. Над прелью и гнилью вынырнул череп с длинными зубастыми челюстями. Я вскинула руку со сплетенными пальцами, готовясь ударить.
Но через мгновение опустила ее и хмыкнула.
– Да это уже настоящий бродячий цирк!
Обладатель челюстей выкопался из земляной норы, встряхнулся, подбежал к скелету рыцаря и смирно сел, словно пес по команде «к ноге». То есть мне хотелось думать, что при жизни это была именно собака. Потому что таких больших и зубастых четвероногих скелетов я раньше не видела. А если вспомнить путеводитель, ни на беличий, ни на ежиный этот остов тоже не походил.
– Ты тоже собираешься за мной тащиться?
Мертвая псина приветливо повиляла хвостовыми позвонками.
Я пожала плечами и отправилась дальше. К шагам и звяканью железа за спиной прибавился цокот когтей.
Так мы и шли – довольно долго. Тропа круто пошла вверх. Налетел ветер, разметал облака, небо посветлело и вызвездило, сосны расступились. Я взобралась на россыпь валунов, оглядываясь. Со всех сторон, куда ни глянь, серебрились леса. Только на севере кольцом вдоль всего горизонта белели снежные вершины. Дальше моя дорога уходила вниз в щелевидную долину, темную и узкую. Под валунами поблескивали доспехи – там терпеливо ждала моя чудная свита. Я по непонятной причине вдруг порадовалась, что они идут со мной. И только вернувшись на тропу, поняла, в чем дело.
Мне очень не хотелось спускаться туда одной.
После осыпи тропинка так резко нырнула в сосняк, что на какое-то время я забыла о мертвецах, сосредоточившись на том, чтобы не подвернуть ногу. Но выбравшись на более-менее ровное место, спохватилась, что не слышу позади уже привычного бряканья и цоканья. Отстали, что ли?
И тут в ладонях возник противный холодный зуд. Щекотка быстро усиливалась, нарастало и ощущение опасности. Я не раздумывая распахнула все внутренние глаза, но никого не заметила, ни рядом, ни в отдалении. Только обычным ночным зрением увидела своего мертвого рыцаря и его псину – они стояли шагах в десяти и пристально смотрели куда-то в лес. Я поспешно уставилась в том же направлении, но внутреннее зрение уверяло, что лес девственно чист от любой нежити.
