Я спросил: «Нам лучше будет в капсулах на орбите?». Она ответила: «Да». И я сказал: «Но мы будем разлучены». Джэн поглядела на меня долгим взглядом. По ее глазам никогда нельзя было понять, что она думает. Я и на этот раз не понял.

— Мы вместе стартуем. И если нас подберут — то вместе. Или же мы умрем. По крайней мере, это будет наш собственный выбор, а не гибель по воле… по чьей-то… по чьей-то злой воле…

И снова повеяло смрадом, и Джэн вырвало.

— Ладно, мы покинем это место, — сказал я.

Мы пошли пляжем, только теперь это был песчаный уступ над скалистой пустошью, где раньше плескалось озеро. Снова послышались громкие раскаты хохота. Мы двинулись по песку к спасательным капсулам. Сзади раздался оглушительный грохот, песчаный уступ свалился в глубокий каменистый резервуар озера — метров ста глубиной. Песок сыпался вокруг, как снег. Мы побежали прочь, а позади обвалился еще один участок берега.

Джэн смертельно перепугалась. Я мчался за нею изо всех сил и еле Догнал. Обхватил ее и держал, а она все пыталась вырваться и с трудом Пришла в себя. Рухнул еще один участок — теперь почти у нас под ногами.

— Наверное, ты права. Если кому-то хочется спровадить нас отсюда, мы улетим. Если нужно нас отсюда выгнать, нам оставят спасательные аппараты, и мы сможем до них добраться. Если бы хотели прикончить, нас бы уже не было в живых.

— Ты прав, — сказала она. — Только бежим быстрее!

И я ответил: «Нет, Джэн, мы пойдем, убегать я не стану».

Она посмотрела на меня, внимательно посмотрела. Перед этим она только бессмысленно озиралась, пытаясь вырваться, потом через мое плечо старалась разглядеть, как проваливается берег, а тут посмотрела мне в глаза и улыбнулась.

— Ладно, Кейз, — согласилась она и взяла меня за руку.

Внезапно воздух очистился, прекратились подземные толчки, и мы пошли по песку, не оглядываясь ни туда, где было озеро, ни туда, где стоял наш дом. Мы смотрели друг другу в глаза. Когда мы подошли к маленькой стартовой площадке, я проверил все, Доктор, все, не спеша, а Джэн считывала данные в одной и другой капсуле. Вокруг стояла тишина, словно за нами следили, ожидая, что будет дальше; хохот смолк.

Джэн забралась в капсулу. Она протянула ко мне руки и поцеловала меня. И этот поцелуй был…

…особенный. Даже когда они лежали вдвоем в своем доме, Кейз не испытывал ничего подобного. Она почти ни разу не целовала его раньше, только в порыве страсти, да и то словно вопреки какой-то тайной клятве…

— Этим поцелуем было сказано то, чего не выразишь словами. А потом я задраил капсулу, проследил, как внутри сработали крепления. И забрался в свою, загерметизировал ее, потом нажал кнопку «старт».

Кейзу изменил голос, он прошептал еле слышно:

— И она не взлетела. Она не взлетела.

Он не в силах был поднять глаза, не глядел на Доктора. Сердито провел рукой по лицу.

— Понимаете, — пробормотал он хрипло, — я…

— Понимаю, — тихо отозвался Доктор.

Кейза словно покинули силы, он сгорбился в кресле, руки тяжело легли на подлокотники.

— Вам надо бы поспать.

Кейз еле заметно кивнул, не сказав ни слова. Доктор повел рукой над диском, кресло растянулось в диван, свет потускнел. Доктор исчез.

Спал он или бодрствовал, на него постоянно воздействовали излучения, вибрации, его проверяли невидимые глазу аналитические лучи и органические детекторы. Безвкусное питание готовили по компьютерным рецептам специально для Кейза с учетом его состояния в данный момент. И вот, проснувшись на этот раз, он почувствовал себя самим собой — собранным, готовым к действию. Он встал, потянулся с наслаждением, напрягши сильные мышцы. Он попробовал шагнуть, сделал еще шаг, затем повернулся к дисплею с банком данных. Все было четко, ясно, детально. Он понимал даже то, что теоретически было немыслимо в те дни, когда Кейз появился на свет.

Кейз прошел к овальному люку, через который ввели внутрь его спасательную капсулу, и двинулся по коридору. На дверях были таблички: «Оружие», «Двигатель», «Общий ремонт и инструментарий»… И на другом борту корабля, куда Кейз вышел, обогнув две переборки, он снова увидел то же самое: «Атмосфера и давление», «Коммуникации», «Компьютер отдыха», «Физическая тренировка» и дальше, и дальше, пока он не подошел к двери с табличкой «Главный пульт». Раздался щелчок, дверь ушла в сторону, и Кейз прошел в открывшееся помещение.

Просторный отсек. Кейз опять мгновенно освоился с оборудованием, прежде никогда не виданным. У банка данных главного пульта находились три кресла. Радом стоял синий человек. На борту корабля был только он, никого больше.

— Значит, вы — голограмма, — сказал Кейз.

Синий кивнул.

— Здесь уже больше семи столетий не было ни единого человека. Слишком велико расстояние, да и вообще… всем это уже не интересно. Вношу поправку. Интересно, даже увлекательно, и очень многим. Но нет активного стремления, желания самому принять участие — эта пора, похоже, миновала. Знаете, как сейчас на Земле?

Это был скорее не вопрос, а утверждение. Кейз мысленно обратился к сведениям, заложенным ему в мозг, как бы вспоминая. Так вспоминается без усилий то, что навсегда остается в памяти: первый учитель, первая драка, тот день, когда она подошла к тебе… и что было сказано… Такое не забываешь, но оно встает перед глазами, когда мысленно обращаешься к пережитому.

Потом Кейзу представилась Земля, какой она была тысячу лет тому назад, когда он погиб. И он грустно кивнул.

— Жаль, что все этим кончилось.

— А иначе быть не могло. Иначе смерть, — произнес Синий.

Кейз некоторое время размышлял над сказанным и понял, что Синий прав.

— Вы можете вернуться, Кейз. Вас можно отправить в космический полет в состоянии невесомости по новому эффективному методу и на гораздо более длительный период. На путешествие туда уйдет тысяча пятьсот лет, и нет возможности предсказать, какой к тому времени станет Земля. И все же это будет Земля. Это будет… родной дом.

— «Домой возврата нет»[4], — проговорил Кейз не без горечи. — Есть какой-то другой вариант?

— Есть. И вы свободны в выборе. Видите ли, Кейз, вы можете показаться кому-то из нас примитивным, но зато вы обладаете качествами, не свойственными нам и вызывающими восхищение. Это активная жажда деятельности, стремление к познанию, открытиям, свершениям, желание участвовать в них непосредственно, лично, а не через теорию, экстраполяцию, воображение. Этот корабль сконструировали и использовали люди, подобные вам. Но когда последних из этих исследователей не стало, им не нашлось замены.

Корабль оснащен системой самообеспечения, на нем высококлассный компьютер, связанный со всеми компьютерами Земли. Таким образом, мы получаем возможность разделить с вами то, что вы увидите, узнаете и испытаете.

— Вы дадите мне корабль? Куда я могу его направить?

Синяя мерцающая фигурка развела руками.

— Куда угодно.

— Но вы будете наблюдать за всеми моими действиями?

— Если пожелаете.

— Не пожелаю. Мне потребуется свобода от наблюдения — включая и мои мысли.

— А это для нас свято. Мы не будем вмешиваться в ваши действия. Если хотите, мы создадим участок личного бесконтрольного пользования в любом отсеке корабля.

— Лучше так. И не в каком-то определенном месте, а там, где я захочу, и по первому моему слову.

— Но вы не откажетесь…

— Нет, нет, ни от одного задания, — перебил Кейз. — Меня научили выполнять мои обязательства. Вы даете мне корабль и свободу маневра, взамен ставите какие-то условия. Я обязуюсь их соблюдать.

— Превосходно, — сказал Синий. — Вы получили все инструкции по управлению кораблем и знаете, что представляет особый интерес для общества и специалистов. К вашим услугам банки памяти этого компьютера и всех, подсоединенных к нему. Кейз Хардин, корабль в вашем распоряжении.

Такой оборот дела был крайне неожиданным, но ответ предполагал-ся только один.