Жуков. Телегин».

Выполнить приказ фронта командарм поручил лучшим бригадам армии – 1-й и 44-й. Путь к Берлину проходил через леса. Это была единственная дорога: на флангах простиралась цепь озер.

Леса горели, дым пожарищ мешал дышать и ограничивал видимость. Тщательно замаскированные орудия противника и притаившиеся фаустники поджидали танкистов на каждом шагу.

Впереди бригад двигались мотострелки и уничтожали засады. За ними, подминая кустарники и деревья, прокладывали путь к Берлину танки.

В ночь на 21 апреля бригады продвинулись на 25 километров и, наступая через Эркнер, завязали бой на внешнем обводе германской столицы. Корпус Бабаджаняна обошел Карлсхорст, а корпус Дремова вместе с пехотой генерала Чуйкова ворвался в Кепеник. Это уже были предместья германской столицы. Одновременно к северным окраинам Берлина прорвались танкисты 2-й гвардейской танковой армии и пехота армии генерала Н.Э. Берзарина.

Бои завязались на внешнем обводе германской столицы. Танкистам 1-й гвардейской танковой армии приходилось преодолевать в огненном смерче систему дотов, дзотов, всевозможных противотанковых препятствий, заграждений и ловушек. Они шли через минные поля, завалы по такой местности, где гитлеровцы приспосабливали к обороне каждое строение.

Но ничто не могло поколебать наступательного духа советских воинов. Напрасно гитлеровцы разбрасывали с самолетов листовки, пытаясь как-то устрашить наших бойцов. Так, в одной из листовок говорилось:

«От Берлина вы недалеко. Но вы не будете в нашей столице. В Берлине до 600 тысяч домов, и каждый – это крепость, которая будет для вас могилой».

Но вражеские листовки разлетались по ветру, и с каждым днем таяла под мощными ударами советских войск пресловутая неприступность последних берлинских рубежей фашистов.

Сколько советских воинов мечтало дойти до Берлина! Скольких мечта не осуществилась! И вот она, столица рейха, – до нее рукой подать. Теперь уже советские воины не встречали указателей до Берлина «100… 70… 50 км». На одном из перекрестков была на указателе надпись, торопливо начерченная мелом: «До рейхстага – 15 км».

Но какие это были километры!

В Берлине здания были превращены в опорные пункты. Они взаимно прикрывали друг друга огнем, связанные между собой ходами сообщений и таким образом объединенные в узлы сопротивления, в оборонительные рубежи, полосы и секторы.

По существу, советским войскам предстояло взять крепость с гарнизоном свыше 300 тысяч защитников. Город обороняли отборные фашистские соединения и часть населения, фанатично верившая в Гитлера.

Берлин в то же время олицетворял собой фашизм во всей его звериной сущности. Бойцы и офицеры рвались в этот город, чтобы раз и навсегда покончить с теми, кто принес неисчислимые страдания нашему народу.

Генералу Катукову докладывали, что многие легкораненые бегут из госпиталей, игнорируя запреты врачей. Их можно было понять! Кому же не хотелось участвовать в штурме германской столицы!

Итак, начались берлинские уличные бои. В ночь на 24 апреля все части 1-й гвардейской танковой и 8-й гвардейской армий переправились через реку Шпрее. В результате обе армии вышли в район Адлерсхоф-Бонсдорф и заняли выгодное положение для дальнейшего наступления к центру Берлина с юго-востока. Кроме того, теперь была возможность установить локтевую связь с 3-й гвардейской танковой армией 1-го Украинского фронта.

До этого времени войска 1-й гвардейской танковой армии наступали в одной полосе с 8-й гвардейской армией генерала В.И. Чуйкова. Но в городе сложилась иная обстановка, и генерал М.Е. Катуков попросил командующего войсками фронта маршала Г.К. Жукова, чтобы он дал танковой армии самостоятельную полосу наступления в Берлине. Г.К. Жуков согласился с этим предложением, но при этом приказал выделить для танковой поддержки 8-й гвардейской армии 64-ю отдельную гвардейскую танковую бригаду и армейский тяжелый танко-самоходный полк. До конца боев в Берлине они воевали вместе с армией генерала В.И. Чуйкова.

Ось наступления 1-й гвардейской танковой армии проходила по улице Вильгельмштрассе, упиравшейся в Тиргартен, что неподалеку от имперской канцелярии в Рейхстаге.

Очень мешали танкистам фаустники. Но гитлеровцы забыли, что всякое оружие можно направить и против его создателей.

Во время Восточно-Померанской операции генерал М.Е. Катуков предусмотрительно поставил задачу захватывать фаустпатроны. Всего армии удалось захватить 4500 фаустпатронов. Примерно 1500 было истрачено на полигонах, когда, готовясь к Берлинской операции, проводились занятия с мотопехотой, привлекаемой для действий в составе штурмовых отрядов и групп. А 3000 фаустпатронов специально приберегли для боев в Берлине. Впоследствии они были успешно применены.

В полдень 25 апреля берлинская группировка противника была полностью окружена. Войска Красной Армии медленно, но неотвратимо приближались к центру города. 27 апреля части 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий были отделены от парка Тиргартен – конечной цели наступления объединений – расстоянием в 1 километр. Бои начались в самом центре Берлина, там, где располагались военные и правительственные учреждения Германии, штаб обороны города и бункер Гитлера.

Положение войск берлинского гарнизона стало катастрофическим. Но гитлеровцы дрались с отчаянием обреченных.

Тогда в кипении оглушающего боя трудно было вести счет героическим подвигам офицеров и бойцов армии. Политдонесения воспроизводят картину боев в Берлине в самых разнообразных деталях.

28 апреля корпус полковника Бабаджаняна во взаимодействии с 9-м стрелковым корпусом 5-й ударной армии, наступавшим с востока, полностью очистил от противника Ангальтский вокзал. Корпус генерала Дремова с соединениями 8-й гвардейской армии наступал в северо-западном направлении навстречу 3-й ударной армии, выходившей в район Рейхстага.

Из воспоминаний маршала М.Е. Катукова:

«…В этот день вечером мне позвонили из штаба фронта и предупредили: по Рейхстагу огня не открывать, к нему уже вышли части генерал-полковника В.И. Кузнецова.

Обидно, конечно, что честь водрузить Знамя над Рейхстагом досталось не нам, но, с другой стороны, мы радовались каждому успешному шагу наших товарищей навстречу победе.

29 апреля я поставил командирам корпусов последнюю задачу: И.Ф. Дремову – во взаимодействии с частями 8-й гвардейской армии захватить зоологический сад; А.Х. Бабаджаняну – Потсдамский вокзал и имперскую канцелярию. Оба корпуса к 1 мая должны были соединиться с частями армий Кузнецова и Богданова. С верхнего этажа полуразрушенного здания, в котором находился мой НП, уже видны Бранденбургские ворота – рубеж нашей встречи с боевыми товарищами…

…В ночь на 1 мая я приехал на командный пункт В.И. Чуйкова – боевого нашего соратника. Но едва утрясли мы свои дела насущные, как на КП появился начальник Генерального штаба немецкой армии генерал пехоты Кребс. Он пришел, чтобы передать советскому командованию «особо важное сообщение».

Позднее мы узнали, «Кребс передал нашему командованию сообщение о самоубийстве Гитлера, список нового имперского правительства, а также обращение Геббельса и Бормана к Советскому Верховному Главнокомандованию с предложением о временном прекращении военных действий в Берлине с целью создания условий для ведения мирных переговоров между Германией и СССР».

Как только эти намерения гитлеровской верхушки стали известны советскому командованию, штурм Берлина усилился. В 18 часов 1 мая грохот канонады снова потряс воздух. Гвардейцы 1-й гвардейской танковой совместно с пехотой В.И. Чуйкова ринулись в последнюю атаку на Тиргартен. Навстречу им пробивались части 3-й ударной армии генерала Кузнецова и 2-й гвардейской танковой армии генерала Богданова. Вечером того же дня, уничтожая последние очаги сопротивления, передовые отряды четырех армий ворвались в Тиргартен…

Солдаты и офицеры бросились в объятия друг друга. Какие-то считаные километры отделяли бойцов двух армий! Но с каким трудом, с какими тяжелыми потерями дались эти километры!