— Дохнор из Келлефа. Благодарю за интерес. — Тон его говорил совершенно иное: «Перестань за мной шпионить!»

Рэднал вовсе не собирался за ним шпионить. Несколькими точными движениями угля Дохнор изобразил лагерь: кострища, олеандры перед туалетной кабинкой, пасущиеся ослы… Как всякий работающий в поле биолог, Рэднал недурно рисовал, но до Дохнора ему было далеко. Военный инженер не управился бы лучше.

Промелькнувшая мысль возбудила его подозрения, и Рэднал посмотрел на моргафца более внимательно. У того была военная выправка… что, впрочем, ни о чем не говорило. Многие моргафцы находились на воинской службе: это маленькое островное государство имело большие амбиции. Если Дохнор — разведчик, почему он приехал сюда, в Котлован-Парк, а не в окрестности какой-нибудь базы на побережье Западного океана?

— Надеюсь, вы закончили изучать мою работу? — ядовито процедил моргафец. — Может, отойдете и дадите завтрак кому-нибудь еще?

— Конечно, — холодно ответил биолог. Да уж, Дохнор в полной мере обладал пресловутым моргафским высокомерием. Может быть, это доказывало, что он не шпион — тот вел бы себя иначе. А может, настоящий шпион — в расчете на то, что никто не ожидает от шпиона шпионского поведения — специально напускает такой вид, чтобы развеять подозрения… Рэднал понял, что цепочка рассуждений потянется бесконечно, насколько хватит воображения. Он сдался.

Когда завтрак был съеден, а спальные мешки сложены, группа вновь оседлала ослов, чтобы продолжить путь в Котлован-Парк. Как и накануне, Рэднал предупредил:

— Сегодня тропа будет круче. Будьте осторожны!

Едва его голос стих, как почва под ногами задрожала. Все застыли, кто-то испуганно вскрикнул. Птицы, наоборот, дружно смолкли.

Рэднал жил в стране, подверженной землетрясениям, и теперь безмятежно ждал, пока дрожь прекратится. Через несколько секунд все успокоилось.

— Не тревожьтесь, — сказал он. — Этот район Тартеша сейсмически активен — вероятно, из-за высохшего моря: земная кора до сих пор приспосабливается к исчезновению веса воды.

Дохнор из Келлефа поднял руку.

— А что если землетрясение разрушит Барьерные горы?

— Тогда Низина будет затоплена. — Рэднал рассмеялся. — Свободный, если это не произошло на протяжении пяти с половиной миллионов лет, то ждать подобного сегодня или завтра слишком обременительно.

Моргафец коротко кивнул.

— Достойный ответ. Продолжайте, свободный.

Биолог едва подавил порыв отдать честь — Дохнор говорил с той же властностью, с какой отдавали приказы тартешские офицеры. Рэднал взобрался на своего осла, подождал, пока туристы выстроятся сзади в ломаную линию, и взмахнул рукой:

— Поехали!

Тропа, усыпанная валунами, была всего шести — восьми кьюбитов шириной и очень извилистой. Животное Рэднала ухватило гладиолус и сжевало его. Это напомнило гиду, что он забыл кое о чем предупредить своих подопечных.

— Ни в коем случае не позволяйте ослам пастись. В нижней части Парка наряду с обычными минералами почва содержит селен и теллур. Местным растениям это не вредит, однако ваше «средство передвижения» почти наверняка издохнет.

Некоторое время группа двигалась в тишине. Затем Тогло вез Памдал сказала:

— Эта тропа напоминает мне спуск в Большой каньон: знаете, тот, что в Империи Стекия на Двойном континенте.

Рэднал почувствовал одновременно радость, что она с ним заговорила, и зависть к богатству, которое давало возможность путешествовать… Значит, всего лишь дальний родственник Наследственного Тирана?

— Я видел только фотографии, — с легкой тоской произнес он. — Внешнее сходство, наверное, есть, но каньон формировался совсем иначе — эрозией, а не испарением.

— Конечно, — согласилась Тогло. — Я сама видела только фотографии.

— Вот как? — Что ж, может, она и в самом деле лишь дальний родственник. — Гораздо больше похожи на каньон нагромождения камней в теснинах, оставленные реками до впадения в Горькие озера на дне Низины. Одно озеро, между прочим, находится на территории Котлован-Парка, хотя оно часто пересыхает — Далорц несет слишком мало воды.

Чуть позже, когда тропа изогнулась на запад, обходя большую известняковую скалу, впереди открылся подернутый дымкой водный поток, несущийся ко дну Низины. Туристы в восхищении замерли.

— Это Далорц? — спросила Лофоса.

— Да, — ответил Рэднал. — Русло реки чересчур переменчиво, чтобы строить тут, на сходе с древнего континентального шельфа, электростанцию. Хотя на других, более крупных реках, мы это делаем, на три четверти обеспечивая свои потребности в энергии. Еще один наш поклон Низине..

Несколько маленьких невесомых облачков проплыли по небу с запада на восток. Кроме этого ничто не мешало раскаленному шару солнца все яростнее поджаривать туристов с каждым кьюбитом спуска. Ноги ослов взметали клубы пыли.

— А дождь здесь когда-нибудь идет? — поинтересовалась Эвилия.

— Редко, — признал Рэднал. — Пустыня в Низине — одно из самых сухих мест на планете. Барьерные горы задерживают почти всю влагу, несомую ветром с Западного океана, а остаток забирают другие горные цепи, которые тянутся в Низину с севера. Но раз в два-три года в Котлован-Парке начинается настоящий ливень — самое опасное время. Поток воды может захлестнуть вас, прежде чем вы опомнитесь.

— И это же — самое прекрасное время, — вставила Тогло вез Памдал. — Именно фотографии Котлован-Парка, сделанные после дождя, меня сюда впервые и привлекли. Потом мне посчастливилось увидеть все это своими глазами.

— Хорошо бы и нам повезло, — сказал Дохнор нз Келлефа. — Я захватил краски, на случай если представится возможность увидеть свежую зелень.

— Признаться, шансов мало, — заметил Рэднал.

Дохнор, соглашаясь, развел руками. Как все, что он делал, жест получился четкий, сдержанный, строго контролируемый. И этот человек увлекается цветочками?..

— Цветы прекрасны, но они лишь верхушка айсберга, — сказал Рэднал. — Жизнь в Котлован-Парке зависит от воды, как и повсюду, хотя и приспособлена обходиться самой малостью. Появляется влага — и начинается буйство природы, которая спешит показать себя на балу.

Через четверть день-десятины встретившаяся на тропе табличка указала, что туристы опустились ниже уровня моря и таким образом оказались глубже, чем где бы то ни было за пределами Низины. Рэднал прочитал надпись вслух, не без гордости добавив, что соляное озеро — вторая по глубине точка суши — тоже находится в непосредственной близости от Низины, можно считать, на ее территории.

— Вот уж никогда бы не подумал, что этой пустыней можно гордиться, — сказал Мобли, сын Сопсирка. — А вы еще норовите приписать к ней нормальные земли! — На его обнаженных руках и торсе блестел пот.

Пройдя первую половину пути, группа по сигналу Рэднала остановилась на скальной плите — передохнуть, размять ноги и воспользоваться кабинкой-туалетом. Гид раздал пищевые рационы. Лишь Дохнор из Келлефа съел содержимое пакета без малейшего недовольства.

Рэднал выбросил свой пакет в урну близ кабинки, затем подошел к краю тропы и заглянул вниз, на дно Низины. После дождя отсюда открывалась удивительная картина: сейчас все было просто выжжено — белые соляные проплешины, серо-бурая иди желто-бурая пыль, редкие клочки выцветшей зелени. Даже ближайшие окрестности нижнего лагеря не орошали. По указу Тирана Парк сохраняли в первозданном виде.

Когда группа сошла с тропы и двигалась по дну древнего моря к нижнему лагерю, Эвилия заметила:

— Я полагала, что мы окажемся словно на дне горшка, окруженные со всех сторон горами. А на самом деле не так. Вот горы, с которых мы только что спустились, вот на западе Барьерные горы, но к востоку и югу ничего нет — одна голая равнина да что-то там темнеет на горизонте.

— Собираясь сюда в первый раз, я тоже воображал нечто подобное, — кивнул Рэднал. — И мы действительно на дне горшка. Однако Низина очень широка по сравнению с ее глубиной — это большой мелкий горшок. Уникален Котлован-Парк потому, что его край находится на одном уровне с дном остальных геологических горшков-впадин, а дно гораздо ниже любого из них.