— Он вновь указал на карту. — А море стало частью Западного океана.

Рэднал перешел к следующей карте, увлекая туристов за собой.

— Приблизительно шесть с половиной миллионов лет назад, по мере того как юго-западная часть Великого континента дрейфовала на север, вот здесь, у западной оконечности Внутреннего моря, поднялась новая гряда. Потеряв связь с Западным океаном, море начало высыхать, поскольку впадающие в него реки не могли компенсировать испарение. Теперь прошу подойти сюда…

На третьей карте разными оттенками синего было изображено как бы несколько слоев.

— Потребовались тысячи лет, чтобы море превратилось в Низину. За это время оно несколько раз наполнялось водами Западного океана, когда тектонические потрясения «глотали» Барьерные горы. Но в последние пять с половиной миллионов лет Низина практически не менялась.

Изображение на последней карте было знакомо каждому школьнику: впадина Низины пересекала Великий континент гигантским шрамом. Перепады глубин на атласе были обозначены различными опенками синего цвета.

Настала пора отправляться к загону. Ослы уже были оседланы. Рэднал объяснил, как на них садиться, и стал ждать, пока туристы все перепутают. Разумеется, обе узкоголовые ставили в стремя не ту ногу.

— Нет, надо вот так, смотрите, — повторил он.

— В стремя — левую ногу, а правую заносите через спину.

Улыбнувшаяся ему девушка со второй попытки добилась успеха. Однако у ее подруги ничего не вышло, и она капризно надула губки:

— Помогите же мне!

Рэднал поднял девушку за талию и практически усадил ее в седло. Она хихикнула.

— Вы такой сильный!.. Он такой сильный, Эвилия!

Другая узкоголовая посмотрела на него с нескрываемым интересом.

Тартешцы и другие народы расы широкобровых, жившие в Низине и к северу от нее, действительно были сильнее, чем большинство узкоголовых, зато менее подвижны. И что с того?..

— Теперь, научившись садиться на ослов, научимся с них слезать. — Туристы застонали, но Рэднал был неумолим. — Вам все равно еще надо забрать свои вещи из омнибуса и уложить их в седельные сумки. Я ваш гид, а не слуга.

Я вам ровня, а не раб — так понял бы эту фразу истинный тартешец.

Большинство туристов спешились, но Эвилия осталась сидеть на осле. Рэднал подошел к ней: даже его терпение начинало истощаться.

— Вот так. — Он помог девушке проделать все необходимые движения.

— Благодарю вас, свободный, — сказала Эвилия на неожиданно хорошем тартешском. Она повернулась к подруге: — Ты права, Лофоса, он действительно сильный.

Рэднал почувствовал, как уши под кепочкой налились жаром.

Смуглый узкоголовый с юга покачал взад-вперед бедрами и воскликнул:

— Эй, я ревную!

Кое-кто из туристов рассмеялся.

— Продолжим, — сказал Рэднал. — Чем скорее мы навьючим ослов, тем быстрее отправимся в путь, а значит, больше увидим.

Вся поклажа была обмерена и взвешена заранее, чтобы ослам не пришлось нести ничего слишком крупногабаритного или тяжелого. Большинство туристов легко уложили свое имущество в седельные сумки. И только узкоголовые, раскрасневшись будто от дыхания ночного демона, тщетно пытались все рассовать. Рэднал хотел было помочь им, но потом передумал: сами виноваты, пускай платят за грузовых ослов.

Девушки, однако, сумели уложить вещи, хотя их седельные сумки раздулись, словно питон, только что проглотивший детеныша безгорбого верблюда. Зато несколько других туристов беспомощно копошились возле переполненных сумок, не зная, куда деть то, что не уместилось. Надеясь, что улыбка на его лице выглядит не очень хищной, Рэднал отвел несчастных к весам и взял десятину серебра за каждую единицу лишнего веса.

— Грабеж! — возмутился смуглый узкоголовый.

— Да известно ли вам, кто я такой? Я — Мобли, сын Сопсирка, приближенный принца Лиссонленда!

Он выпрямился во весь свой немалый рост — почти на тартешский кьюбнт выше Рэднала.

— Значит, вы тем более можете позволить себе подобные траты, — ответил Рэднал. — Серебро ведь идет не мне лично, а на содержание Парка.

Не прекращая ворчать, Мобли расплатился, подошел к ослу и с изяществом, которого Рэднал от него не ожидал, вскочил в седло. В Лиссонленде, припомнил биолог, важные персоны имеют обыкновение кататься верхом на полосатых лошадях. Сам он понять этого не мог. Ему бы и в голову не пришло седлать осла вне пределов Котлован-Пар-ка. Зачем; когда есть гораздо более удобные средства передвижения?

Виновной в превышении веса поклажи оказалась и пожилая тартешская чета. Они и сами-то были грузноваты, но тут уж Рэднал ничего поделать не мог. Супруг, Эльтзак вез Мартос, пытался возражать:

— Мы взвесили весь багаж дома — все было в норме.

— Ты, должно быть, не так смотрел, — сказала мужу Носко вез Мартос.

— Да на чьей ты, в конце концов, стороне?! — набросился он на жену. Она ответила ему криком.

Рэднал подождал, пока супруги поостынут, и взял положенную плату.

Когда туристы вновь сели на своих ослов, биолог подошел к воротам у дальнего конца загона, распахнул их и убрал ключ в сумочку, которую носил на поясе под мантией.

— Отсюда начинается территория Парка и вступают в силу подписанные вами обязательства. По тартешскому закону гид в пределах Парка обладает правами офицера действующей армии. Я не собираюсь злоупотреблять своими полномочиями, и надеюсь на ваш здравый смысл. — В одной из его седельных сумок лежала ручная пушка, однако об этом Рэднал умолчал. — Пожалуйста, держитесь меня и старайтесь не сходить с тропы. Путь нам сегодня предстоит несложный, заночуем там, где раньше был край континентального шельфа. Завтра мы уже пойдем по дну древнего моря, местность будет более пересеченная.

— К тому же там жарко, гораздо жарче, чем сейчас, — добавила широкобровая. — Я была в Парке три или четыре года назад: там просто пекло. Имейте это в виду.

— Вы совершенно правы, свободная… э-э…

— Тогло вез Памдал, — представилась она и торопливо добавила: — Лишь самая отдаленная родственница, по боковой линии, уверяю вас.

— Как скажете, свободная. — Рэднал с трудом сохранил спокойствие.

Наследственным Тираном Тартеша был Бортав вез Памдал. В отношениях даже с отдаленными его родственниками требовалась величайшая деликатность. Хорошо, что у Тогло хватило такта предупредить, кто она такая — вернее, кто ее родственник, о крайней мере, девушка не похожа на тех, кто сует повсюду свой нос, а потом жалуется высочайшим, среди которых наверняка имеет друзей.

Местность, по которой брели ослы, была лишь немного ниже уровня моря и практически не отличалась от унылой окружающей Парк равнины — сухая, с низкорослыми колючими кустами и редкими пальмами, торчащими наподобие метелочек для пыли на длинных рукоятках.

Ландшафт был достаточно красноречив, и Рэднал лишь заметил:

— Начните под ногами рыть яму, и через несколько сотен кьюбитов наткнетесь на соляной слой — как и повсюду в Низине. Море здесь высохло быстро, и слой довольно тонкий, но он есть. Именно так геологи очерчивают границы древнего мор& занимавшего территорию нынешней Низины.

Мобли, сын Сопсирка, вытер рукой вспотевшее лицо. Если Рэднал, как все тартешцы, укрывался от зноя одеждой, на Мобли были лишь ботинки, кепочка и пояс с кармашками — для серебра, может быть, для маленького ножа или зубочистки, или какой-то иной ерунды, которую он считал совершенно для себя необходимой. Мобли был достаточно смуглым, чтобы не тревожиться о раке кожи, но и ему жара не давала покоя.

— Сохранись в Низине немного воды, Рэднал, — сказал он, — Тартеш был бы куда более приятным местом!

— Вы правы, — ответил биолог. Он давно смирился с тем, что иностранцы употребляют его семейное имя, тогда как среди тартешцев это позволительно только близким друзьям. — Зимой было бы теплее, а летом прохладнее. Но если Барьерные горы снова рухнут, мы вообще потеряем всю огромную территорию Низины и несметные богатства, которые здесь скрыты: соль, минералы, месторождения нефти, недоступные через толщу воды. За многие столетия тартешцы привыкли к жаре.