— Приезжайте, Виктор, — сказал он отрывисто.

— Обязательно! Завтра буду у вас.

— Нет, сейчас! — Он встал, подошел ближе к экрану, и я увидел крупно его лицо — гордое, прекрасное лицо сына Земли, сына двадцать второго века, знаменитого космонавта, поэта, учёного. Око было прекрасно, это лицо, еще совсем молодое, с абсолютно белыми, седыми, волосами. В нем соединилось все лучшее, что могла дать человеку Земля, — мысль, мужество и поэзия…

— Я жду вас сейчас, — сказал он настойчиво. — Берите дежурную ракету… «Молнию» берите… Что хотите!..

— Что-то случилось?

— Со мной — ничего… Как видите. — Он прикусил свою трубку. — Приезжайте!

Я хорошо знал своего друга. Если он звал меня посреди ночи, значит, он должен рассказать мне что-то совсем уж необычное, с чем столкнулся Там. Пока не расскажет, не успокоится.

— Хорошо, Аллан. Я сейчас.

Экран погас.

Благо, я не успел переодеться в домашнюю одежду — ее мне услужливо протянули руки автомата-гардеробщика.

Тем же путем я проехал до башни. Поднялся на самый верх, вышел на площадку.

Дежурные ракеты повисли на пусковых рамах, нацеленные в звездное небо, — три белых, две желтых и одна — небольшая — красная. Звезды горели рядом. В чёрном бархатном небе они казались тоже созданием рук человеческих, светляками, зажженными вокруг Земли для красоты, для мечты, для того, чтобы звать людей в неизведанное…

Внизу, где-то в полукилометре под нами, словно отражение звездного неба, застыл на втором ярусе ночной город — такие же светляки, разбросанные на огромном пространстве для удобства людей, живущих и работающих здесь, над землей.

А еще ниже, на самой земле, шумели густые леса, росли сады, цветники, декоративные деревья. Их отсюда не было видно, они только угадывались по слабому, едва слышному шуму и волнам ароматного воздуха, долетающим время от времени до верхнего яруса.

Я вошел в пустынное здание ракетной станции, прошел в комнату дежурных пилотов. Они сидели за столом, играли в шахматы. Их было пятеро — к полной готовности, в комбинезонах, только шлемы лежали рядом.

Четверо играли, а пятый просматривал свежий номер журнала «Поэзия»— я узнал его по обложке.

— Здравствуйте, — сказал я, — извините за беспокойство, но мне надо срочно вылететь в Крым.

— Что-то случилось? — спросил один из них, переставляя фигуру.

— Вернулся мой друг из космоса. Он ждет меня. Это Аллан.

При имени Аллана все четверо обернулись ко мне и взялись за шлемы, а тот, который просматривал журнал, отложил его и встал.

— Оставайтесь, ребята, — сказал он тоном старшего. — Я сам поведу «Молнию».

Он подошел к программному пульту, нажал несколько клавиш. Машина тут же выдала перфокарту полета, с учётом погоды на всем пути, времени суток, а также всех трасс, действующих в данный момент.

Он посмотрел на экран.

— Лучше описать дугу вокруг шарика, чтобы зайти в Коктебель с запада. Не возражаете?

— Как вам будет удобней. Время намного увеличится?

— Минут на двадцать.

— Ничего, давайте.

Он надел шлем, подключил наушники. Мы пошли к выходу, и тут ко мне подошли все четверо. Каждый протягивал фотографию Аллана, вырезанную из какого-нибудь журнала. Он был тут и во всем космическом облачении перед стартом, и на пляже — обнаженный, загорелый, сверкающий радостной улыбкой — в буйной морской пене, и склонившийся над приборами в Главном Космическом Центре, и на трибуне какого-то всемирного форума… Где они только выкопали в одно мгновение эти фотографии — ума не приложу, скорей всего таскали их с собой все время.

— Попросите его, если можно, — проговорил один из них, — автограф…

Я пообещал, собрал фотографии, сунул их во внутренний карман. Затем пожал каждому из них на прощанье руку, и они, видно, были очень довольны. Им казалось, что через меня они как бы приобщились к нему.

Мы с пилотом поднялись в ракету, заняли свои места в креслах — он впереди, я — подальше, в глубине и сбоку. Это была маленькая, аварийная ракета, рассчитанная на троих-четверых, не больше. Мой пилот заложил перфокарту, включил обрабатывающее устройство и, пока оно выдавало сигналы на пульт, задраил люк.

— Ремни пристегнули? — спросил он меня, не оглядываясь.

— Пристегнул.

— Хорошо. Перевожу в горизонтальное положение.

Кресло подо мной стало выпрямляться, превращаясь в лежанку, и в то же время я почувствовал легкую вибрацию, сознание затуманилось, наступил сон. А когда я проснулся, то увидел на экране проплывающие под нами очертания континентов.

— Проходим Камчатку… — услышал я голос пилота. — Идем над Тихим океаном.

Некоторое время он молчал. Потом сказал со вздохом:

— Вот так мы работаем — космические извозчики… Возим по ночам по всяким экстренным вызовам.

— И часто приходится вылетать за ночь?

— Когда как… Вы сегодня третий. Одного я в Антарктику возил, у него там жена в экспедиции. Другой — старичок, физиолог, помчался на ночь глядя на Борнео, там сложная операция по его методу…

— Ну что ж, я считаю, у вас благородная миссия.

— Благородная, конечно… Да разве ж это работа для космонавта?! Давно уже пора перейти на беспилотные перелеты — дискуссию в «Литературной газете» читали? Садитесь, нажимаете кнопку и выходите в точно назначенном пункте. Ведь моя роль сейчас к чему, собственно, сводится? Вот развлекаю вас — и только… А так ведь все автоматы делают.

— А в дальнем космосе?

— Что вы! Совсем другое дело! Там — творчество, решение неожиданных задач… То, что делает ваш друг Аллан, это достойно преклонения!

— Ничего, — утешил я его. — И у вас будут свои галактики.

— Прошли Америку, — сказал он, — идем над Атлантическим…

Вскоре мы пересекли южную часть Европы и вышли к Чёрному морю точно на широте Коктебеля. Началось торможение, ракета переходила на режим воздухоплавания, затем мягко причалила к мачте коктебельской станции.

— Ну вот, — сказал пилот с грустной улыбкой, — путешествие окончено. Про автограф не забудьте, пожалуйста.

— Не сомневайтесь! — Я похлопал себя по карману. — Доставлю на обратном пути. Вас зовут Александр?

Он просиял.

Мы попрощались, я вышел на площадку, спустился на второй ярус, проехал немного по горизонту и, минут десять спустя, входил в прозрачную спиральную галерею аллановского дома, нависшую прямо над морем.

Меня встретила Юна. Она была в таком же, как он, темном облегающем костюме, и это еще больше подчёркивало мраморную белизну ее лица, грацию каждого ее движения.

Она взяла меня за руку.

— Простите, Виктор… Но он места себе не находит. Вы же знаете…

— Все правильно, — сказал я. — Пойдемте.

Мы пошли по галерее, по мягкому полупрозрачному ковру, сквозь него, прямо под собой я видел кромку берега, ночной порт и какой-то сверкающий огнями, видимо, прогулочный корабль, который выходил в открытое море. Мы обогнули галерею, вступили на площадку, и тут же раздвинулись створки стены, пропуская в комнату.

Аллан встал мне навстречу.

Мы обнялись.

— Садитесь, Виктор, — он показал глазами на свое рабочее место справа от экрана. — Садитесь… А я ходить буду.

Я сел за наклонное бюро с набором клавиш. Когда он возвращался, он всегда усаживал меня здесь, и на время я как бы превращался в пилота его корабля, а он имел возможность посмотреть на все, что было, со стороны. Это, видимо, помогало ему.

— Вы знаете, куда я уходил?

— Да, знаю, — сказал я. — Вы летали в созвездие Лиры.

Он поморщился. Понятие «летать» он считал чисто земным, воздушным. Он считал, что при помощи космического аппарата человек сдвигается во времени, уходит в дальние временные сферы и тем самым перемещается в пространстве.

— А зачем я уходил к Лире, вы знаете?

— Знаю, вы искали эту странную блуждающую планету, которая все время меняла свою орбиту.

— Это верно, как факт. А почему она меня интересовала, вы знаете?

— Ну… Я полагал, что с точки зрения науки важно понять, почему она меняет орбиту. Разве не так?