Марта. Что убыло бы у вашего прогресса, если бы Сьюзен прожила свои полтора года, не считая дней до назначенного срока? Ведь Джордж пообещал снять боль. Она могла бы забыть о своей болезни.

Входит Джордж. Останавливается, прислушивается к разговору.

Дэвид. Наверняка у нее есть дела, которые надо завершить. По-вашему, гуманно обмануть ее, чтобы она не успела этого сделать? Нет? Вот видите, наши деловые законы оказались и самыми гуманными.

Марта. Это не так. Я не могу привести сейчас доводы, но я чувствую, что это не так.

Дэвид (разводит руками). Если женщина начинает говорить о чувствах, мне остается только уступить.

Звонит телефон.

Джордж (подходит к аппарату, снимает трубку). Я слушаю… Добрый день, Мери!… Он здесь… Третий день ничего не ест?… Я не думаю, что совсем ничего… Есть, конечно… Да, новые… Весьма эффективны у детей. Я передам эти таблетки с Дэвидом… Пожалуйста… (Зовет.) Дэвид! (Передает трубку Дэвиду, выходит из комнаты.)

Дэвид (в трубку). Я слушаю… Были оба, Сьюзен и Фред. Все обсудили… Не лучше ли без таблеток? По-моему, девочки нафаршированы ими… Хорошо, возьму… Возьму, я сказал… Сейчас еду.

Джордж выносит из комнаты коробочку с лекарством, подает ее Дэвиду.

Дэвид (кивает на коробочку). Что-нибудь очень сильное?

Джордж. Всего-навсего подкрашенная глюкоза. А лечить надо твою жену от излишней заботливости…

Дэвид (улыбаясь). Благодарю, Джордж.

Джордж. Главное – строго соблюдать эту сложнейшую инструкцию.

Дэвид. Естественно. (Пожимает руку Джорджу.) До свидания.

Джордж. Счастливо!

Марта. Всего доброго, Дэвид!

Джордж провожает Дэвида до дверей, возвращается к Марте, садится рядом с ней.

Джордж. Ты расстроена?

Марта. Не то слово. Неужели ты не мог по-другому?

Джордж. Когда-то мог. Знаешь, во сколько это мне обошлось? Одному из первых моих онкологических пациентов я сразу не сообщил диагноз. Тянул, сколько мог. Когда он узнал правду от другого врача, подал на меня в суд. Обвинил в том, что я злонамеренно скрыл от него истину. Это не позволило ему закончить дела, распределить наследство. Потребовал сто тысяч долларов на возмещение ущерба.

Марта. Он умер?

Джордж. Да. Но дело не прекратилось. Дети оказались еще активней. Тем более что каждый из них считал себя обделенным по моей вине.

Maрта. Может быть, когда-нибудь я привыкну к вашим законам… Знаешь, что я подумала? Мне надо поскорей устроиться на работу.

Джордж. По-моему, я вполне могу обеспечить тебя.

Марта. Дело не в этом. Просто я хочу быстрее поняті, твою Америку. Это очень трудно не работая. Я знаю, здесь нелегко устроиться. Не обязательно учителем. Любая работа. Ты ведь можешь что-нибудь найти для меня?

Джордж. У меня есть постоянные пациенты, к которым я мог бы обратиться. Разумеется, они посчитают, что я немного тронулся, но это не беда. Хуже другое: получив место, ты отберешь его у человека, которому оно необходимо, чтобы существовать, сводить концы с концами. Тебя это устраивает?

Марта. Иначе нельзя?

Джордж. Нет. Но если ты настаиваешь, я могу позволить. Прямо сейчас. Звонить?

Март а. Нет… Не надо.

Звонит телефон. Марта, оказавшаяся у аппарата, снимает трубку.

Алло!… Да, я сейчас приглашу. (Передает трубку Джорджу.)

Джордж (в трубку). Алло!… Добрый день, мистер Спенсер!… Я жду вас завтра з четырнадцать пятнадцать. Захватите стенограмму и снимки… Всего доброго. (Кладет трубку.)

Марта. Пациент?

Джордж. Да.

Марта. Они звонят целыми днями.

Джордж. Тебя раздражают звонки?

Марта. Нет, что ты, наоборот. Когда ты в клинике, они напоминают мне о тебе. И если даже немножко взгрустнется, поднимаю трубку, и все проходит. Кажется, что ты рядом.

Дж о р д ж. Ты очень скучаешь по дому?

Марта. Очень. Мне совсем не просто здесь. Но я постараюсь, постараюсь привыкнуть, милый. Не волнуйся.

Джордж. Я все чувствую и мучаюсь, что не могу помочь. (Берет руку Марты.)

Марта (гладя его волосы). Родной ты мой! Такой седой… И бог с ней, с работой. Мне ничего не нужно, кроме тебя.

На улице резко затормозила машина.

Джордж (поднимает голову). Аллен, кажется. (Подходит к окну.) Точно. Его престарелый «шевроле»– Не машина – простуженный верблюд. Чихает так же.

Входит Аллен. В руках у него портативний магнитофон.

Аллен. Добрый вечер! Я что-то стал у вас частым гостем.

Марта. И прекрасно.

Джордж. Можешь заезжать и почаще. Марта немного скучает.

Аллен. Теперь не смогу, к сожалению.

Джордж. Что так?

Аллен. Новая работа.

Джордж. Поздравляю. Пить будешь?

Аллен. Нет, ты ведь знаешь.

Джордж. Кока-колу?

Аллен. Берегу горло.

Джордж. Устроился в оперу?

Аллен. Почти. На радио.

Джордж. Вот как?

Аллен. С испытательным сроком, конечно. Важен первый материал.

Джордж. С твоим миллионом идей…

Аллен. Вполне конкретный материал. А идея, увы, не моя.

Джордж. Что ж, успеха тебе!

Аллен. Он зависит от твоей жены.

Maрта. От меня? Ради бога. Если я хоть чем-то могу помочь.

Аллен. Еще как! Мне поручили поговорить с вами. Что-то вроде интервью.

Джордж. Кто поручил?

Аллен. Мистер Кук. Именно он взял меня на работу.

Джордж. Ясно. Никаких интервью. К черту эту политику. Она никого не доводила до добра.

Аллен. Но это очень важно для меня.

Джордж. Однажды он уже вмешался в твою жизнь. По-моему, именно он уговорил твоего сына поехать добровольцем во Вьетнам.

Аллен. Это совсем другое. Джордж. Кукаускас никогда не изменится. Даже если еще раз пять сменит фамилию.

Аллен. Ты тоже сменил.

Джордж. И тоже не изменился. В политику не лез и не лезу.

Аллен. Не вмешиваться в политику – уже политика.

Джордж. По-моему, это заговорил мистер Кук? Или его боссы из Вашингтона, которые диктуют ему каждый шаг?

Марта. Что тут особенного, Джордж? Поделиться впечатлениями… При чем тут политика? Дайте ваш микрофон, Аллен.

Аллен включает магнитофон, подает микрофон Марте.

Раз, два, три… Слышно?

Аллен. Вполне.

Март а. Это я говорю, Марта Стиключене. (Аллену.)

Это не надо, наверное?

Аллен машет рукой – продолжайте, мол.

Я приехала из Литвы к своему мужу Юргису Стиклюсу. Здесь он больше известен как Джордж Стикер, хирург. Меня встретили его друзья, и все они в один голос говорили, что мне обязательно понравится Америка. Я не прожила здесь еще и двух недель, но уже убедилась – они были правы. Америка очень красивая, удивительно деятельная страна. В ней живут замечательные люди. Я, правда, не многих знаю, все это друзья мужа, но по ним, наверное, можно судить об остальных. Они мужественны, энергичны, добры, умеют любить. Они прекрасные друзья. Порой мне кажется, что я и не уезжала из Вильнюса, просто на другом языке стала говорить. Перед отъездом ко мне пришел мой ученик Казне Виткус. Он вернул мне книгу, которую я когда-то подарила ему, сказал, что никогда не поймет меня. Я не знала тогда, как ему возразить. Сейчас, наверное, смогла бы. Я знаю», теперь, пройдет время, Казне вырастет, вырастут И дети Америки, и когда-нибудь они все поймут: в них столько общего, что они просто не имеют права не знать друг о друге, не быть друзьями. Это обязательно будет. И еще я хотела бы поблагодарить правительства Советского Союза и Соединенных Штатов за то, что они помогли воссоединиться нашей семье. Нас разлучила война. Война… Я не могу представить, что когда-нибудь она может повториться, что мои внуки и дети Дэвида Гамильтона… Нет! (Оставляет микрофон. Аллену.) Я так путано говорила.

Аллен. Да нет, все это прекрасно. Может, кое-что даже удастся включить в передачу.

Марта. Значит, не то?

Аллен. Не совсем. Давайте проще. Я буду задавать вопросы, вы – отвечать. Кажется, они у меня даже записаны. (Вытаскивает из кармана лист бумаги.)