"Еще одно доказательство того, что здесь готовится нечто особенное, - подумала она. - Неспроста же здесь офицер ранга Кано. Наверняка он поставлен во главе нового соединения".

Пилоты торопливо выстроились в линию, погоняемые высоким, широкоплечим коммодором.

- Равняйсь! Смирно! - последовала команда, и все вытянулись по струнке, неподвижные, как статуи.

Кано выступил вперед.

- Приветствую вас на базе "Сиюсей", - начал он. Голос вице-адмирала не был громок или силен, да синрё Кано и был уже немолод - старше Ниоры Сетано лет на восемь. Но, странным образом, сухопарый, небольшого роста мужчина производил впечатление властности и уверенности.

- Я не буду многословен. Все вы видите эти корабли, - быстрый кивок в сторону акватории порта, где возвышались над волнами четыре стальные громады. - Это - ударное авианесущее соединение "Дзинкай" в составе Объединенного Флота. Я, вице-адмирал Бейдзиро Кано, являюсь его командующим.

"Дзинкай", значит, - подумала Иджиме. - Все-таки Молния, не Тень", - пророчицы из нее не вышло.

- Разумеется, вы ничего не слышали о нем, - продолжал Кано. - Само существование "Дзинкай" держится в стогой тайне; разглашение ее недопустимо. Поэтому первое, что все вы сейчас сделаете - подпишете соответствующие документы.

К вице-адмиралу приблизился еще один офицер, капитан-лейтенант с папкой в руках. Бедзиро Кано что-то сказал, и капитан-лейтенант вернулся к стоявшему здесь же раскладному столику, где аккуратно разложил бумаги.

- Ознакомьтесь с документами и поставьте свою подпись, - распорядился Кано.

Очередь из тридцати четырех человек выстроилась перед столиком. Иджиме, оказавшаяся в числе первых, бегло прочла текст. Все предсказуемо: подписавший обязуется вплоть до особого разрешения хранить тайну, не разглашать, не упоминать даже в личных беседах с друзьями и членами семей, не писать в письмах, не думать, не вспоминать и не видеть во сне. Разглашение расценивается как акт государственной измены со всеми вытекающими. Ниже текста красовалась аккуратная табличка, где уже были выведены имена и звания под номерами. Девушка отыскала "Иджиме Сетано, младший лейтенант" и, взяв авторучку, нацарапала рядом свою подпись. Пусть порадуются, может быть, когда-нибудь эта бумажка станет историческим документом и превратится в главный экспонат военно-морского музея в Кинто. Гиды будут водить к ней толпы восторженных зевак и пояснять: "А вот здесь вы можете увидеть автограф самой тайрё Иджиме Сетано Непревзойденной".

Девушка вернулась на свое место в шеренге. Оставшиеся продолжали "ознакамливаться и расписываться". Ну, ирония иронией, а бумага-то серьезная. У господ офицеров, как уже давно успела понять Иджиме, с чувством юмора вообще туговато, а особенно - когда речь заходит о великих военных тайнах, так что придется хранить и не разглашать. И в письмах домой или в Тсубэ, Мичио - писать о том, что сидит она на острове Айто, охраняет северные пределы Сегуната от альтакаров и сигиланд, и все у нее хорошо, только ужасно скучно.

Когда с этим было закончено, Бедзиро Кано продолжил.

- Сегодня остаток дня вам разрешается отдохнуть. Советую воспользоваться этой возможностью, поскольку другая представится нескоро. По окончании всех формальностей вас проводят в казармы, где вы сможете расположиться на этот день. Вы все уже распределены по кораблям; завтра с утра вы подниметесь на борт своих авианосцев и приступите к боевой подготовке. Вы все прошли жесткое обучение в летных школах, но не думайте, что уже стали воинами. Вам предстоит учиться еще очень многому. Помните: для победы над врагом мало быть просто искусным пилотом, всегда нужно сохранять единство со своими боевыми товарищами. Древняя мудрость гласит: "как клинок - продолжение руки, так и воины в боевом строю должны быть, словно одно целое". Прошли века с тех пор, как были сказаны эти слова, и мы теперь сражаемся другим оружием, но ничто не изменилось. Только те, кто умеют всегда действовать, словно одно целое, добьются победы над врагом, и только тогда, когда вы научитесь этому, вы заслужите право называть себя истинными воинами.

Адмирал сложил руки за спиной.

- Теперь вы можете быть свободны до утреннего построения. С завтрашнего дня начинается ваше служение Сегунату.

Очевидно, их гидросамолет - последний, доставивший будущих пилотов на Айто, решила Иджиме. Понятно, что на четырех авианосцах никак не тридцать самолетов - их может быть и две сотни. Наверное, не меньше половины выпускников этого года из всех военно-морских летных школ Агинарры собралась сейчас на базе "Сиюсей".

- Эйко-то-хомаре! - провозгласил Бедзиро Кано, салютуя - рука с раскрытой ладонью высоко поднята вверх, к солнцу, в знак почтения к великому Богу-Дракону Риото, дарующему победы своим избранникам.

- Эйко-то-хомаре! - рявкнули в ответ тридцать человек, Иджиме была среди них. Стоя в строю, девушка боролась с искушением повернуть голову в сторону порта, чтобы еще раз увидеть корабли, на борт одного из которых она поднимется завтра. Пусть это не "Сэнкай", но все равно авианосцы, и мечта Иджиме Сетано, кажется, начинает осуществляться.

Палатиан.

- Магистр Талан. Магистр Анно, - приветствовал Дэвиан, отсалютовав. Он мог быть принцем, но на флоте он оставался префектом, и большая часть собравшихся офицеров была выше его званием.

Талан ответил уставным салютом, Дориаль Анно ограничился легким поклоном. Офицеры Штаба собрались возле огромной карты, где во всех подробностях был отображен театр предстоящих боевых действий. А в том, что боевые действия предстоят, сомнений уже не оставалось ни у кого. В ответ на предложение Ажади ксаль-риумцы выдвинули собственные требования, которые султан отверг. Прийти к компромиссу так и не удалось, и после нескольких дней безрезультатных переговоров разъяренный Велизар III отозвал послов из Лакрейна. Ажади Солнцеподобный громогласно обвинил Ксаль-Риум в срыве переговоров и, в свою очередь, отозвал ивирских дипломатов из имперской столицы. Заседание Сената и Народной Палаты "по вопросу ответных мер против агрессивных действий Ивирского Султаната", как это было сформулировано, назначено на семидесятое Весны. Всего через шесть дней, но само заседание, в любом случае, было только обязательной формальностью. Все уже решено, Империя готовилась к войне, и в военных лагерях близ Гайона сосредоточилось уже пятнадцать полных дивизий, тьфу ты, легионов - почти четверть миллиона человек. Общая же численность войсковой группировки, которую Империя стягивала на запад, составляла свыше четырехсот тысяч. Подобных армий Ксаль-Риум не собирал с Северной Войны. Со всей Империи на запад перегонялись военные транспорты, марин-супериория спешно фрахтовала дополнительные корабли у частных владельцев. Почти тысяча больших и малых судов должны были обеспечить переброску и снабжение войск, и армаде из семидесяти военных кораблей - не считая легких сторожевиков и торпедных катеров - предстояло покончить с остатками ивирского флота и поддержать высадку десантов.

Четыре дня назад Ксаль-Риум ввел запрет на поставки Ивиру любых военных грузов. Имперские военные корабли установили блокаду вокруг островов Султаната. Любой корабль, направляющийся в Ивир, подвергался досмотру, и те, груз которых мог иметь военное применение, задерживались и направлялись в Ксаль-Риум. Разумеется, это вызвало взрыв негодования, особенно в Восточной Коалиции, и все послы в имперской столице уже вручили прайм-канселиору возмущенные ноты от своих правительств, но блокада не была снята. Машина войны набирала обороты. Как скоро все начнется? Проклятье, да не позднее, чем через десять дней, подумал Дэвиан, внезапно ощутив холодок.

Генеральный Штаб проводил собрание за собранием, планируя военные действия. Магистры не сомневались в успехе - цифры выглядели более чем убедительно. Против жалких остатков султанского флота Ксаль-Риум собрал на востоке семьдесят вымпелов, включая девять линейных кораблей. Господство Империи на море выглядело неоспоримым и абсолютным, а кто контролирует море, тот одержит верх в любой войне.