Вид важного патриция, позвякивающего кошельком с выражением пресыщенности на красивом, чуть тронутом загаром лице, произвёл на маленького боцмана нужное впечатление. Он солидно кивнул, обругал матросов длинно и цветисто и обещал найти капитана. Но последний появился сам.

— Разорви вас гарпии, — заорал он, увидев, какое количество груза продолжает лежать себе на подводах. — Гоблинское семя, шевелитесь. Эдак вы до полудня не перетаскаете треклятую шерсть! Почему бог моря не одолжил мне свой трезубец на сегодняшнее утро? Как жаль, он лишил меня прекрасной возможности превратить вас в гниющие медузьи кишки. На всем побережье не сыщешь отребья, подобного тому, что получает от меня жалование! Клянусь бородой Нептуна, это последний рейс, после которого вам удастся просадить в кабаках мои денежки.

Капитан откинул рукой черные, как смоль, волосы, блеснув перстнями на смуглых пальцах. Выговор и характерный крючковатый нос позволяли безошибочно угадать в нем уроженца островов.

— Могу я осведомиться, куда пролегает курс этого в высшей степени достойного судна? — заговорил Брэк, слегка поклонившись.

Капитан с напускной небрежностью скользнул взглядом по резным дорожным сундучкам, на одном из которых восседал Торки с продуктовой корзиной на коленях, затем он оглядел хорошо одетого мужчину в мягкой дорожной шляпе и оценил ситуацию.

— Я отплываю в Сциллию с приливом, если, конечно, эти медузьи морды закончат погрузку прежде, чем начнётся отлив.

— Не найдётся ли у вас места для двух пассажиров и их скромного багажа?

— В трюме полно места, — капитан сплюнул табачную жвачку, — только навряд ли благородному господину, на вроде вас, пристало спать в гамаке в компании неотёсанных мужланов.

Эльф прекрасно понимал, что за дополнительные деньги ему предложат на «Ночной птице» особые удобства. Его это устраивало. Поставив непременным условием совместное проживание со слугой, место которого оплачивалось особо, Брэк сговорился о цене и тут же заплатил капитану вперёд. Тот отрекомендовался Лойко Сапсаном и широким жестом пригласил на свой корабль пассажиров, немаленькая плата которых привела его в прекрасное расположение духа.

— Не думаю, что на всем побережье Собственного моря удастся сыскать посудину, способную потягаться в скорости бега с моей красавицей, — хвастливо заявил Лойко, провожая Брэка со слугой в каюту, — а все почему? Потому как ладил её фретский мастер. Они испокон веков слыли лучшими корабелами. И ещё, — он выдержал многозначительную паузу, чтобы слушатели по достоинству оценили секрет, который вот-вот услышат, — в шпангоут вделана доска из дуба, что произрастал в Священной роще морских божеств. Доска сия обладает чудодейственными свойствами: она оберегает от нападений разбойников и не даёт сесть на мель, коих в Сибрском заливе великое множество.

Каюта, единственная на «Ночной птице», представляла собой небольшую комнатку с четырьмя койками вдоль стен. Там же размещался стол капитана. Под столом примостился железный короб, хранивший в своей утробе документы и деньги.

— Располагайтесь, — предложил капитан, — кроме меня здесь спит ещё первый помощник. А вот эти два ложа можете занимать по праву.

Откланявшись, он заспешил на палубу, где заканчивалась погрузка. Брэк повесил шляпу и плащ на гвоздь для платья и, прислонив свой дорожный посох к стене, опустился на свою полку. Усталость последних дней и бессонная ночь давали о себе знать. Фавн оставил хозяина отдыхать и пошёл на палубу, чтобы не пропустить отплытие. К его удивлению матросы уже перетаскали всю шерсть в трюм и разворачивали паруса. Капитан, повязав голову алым шёлком, стоял на мостике и величественно отдавал команды. «Ночная птица» качнулась, ловя парусами ветер, и легко стронулась с места, скользя по глади Собственного моря, цвет которого поэты непременно именуют лазурным, без устали восхищаясь его красотой.

Этан Брэк проспал весь день, пользуясь редкой возможностью предаваться ничегонеделанию. Он вставал только чтобы поесть. Капитан сразу заявил, что пассажиры, которых он сам упорно называл гостями, будут столоваться вместе с ним и первым помощником. Торки тоже не терял времени даром. Успев облазить бригантину снизу доверху, общительный фавн перезнакомился с командой «Ночной птицы», основательно пополнив свой запас анекдотов. На ночь они зашли в крохотный порт. Закат угасал на белёных стенах убогих домишек, разбросанных на склонах горы с пологой, ощетинившейся редким лесом, вершиной. Из трюма выгрузили бочки с маслом, а у причала уже дежурили длинноусые крестьяне с телегами фруктов. Лойко Сапсан придирчиво осмотрел товар и велел загружать содержимое последней телеги. Оставшиеся было заспорили, но капитан остался непреклонен.

— Мы что, всю ночь проторчим в этой дыре? — поинтересовался вездесущий фавн, прослушавший лекцию капитана о скоропортящихся грузах, — плыть все время было бы куда быстрее.

— Лойко Сапсан не участвует в глупых гонках, — с достоинством ответил капитан, он просто делает свою работу. Наш курс просчитан до мелочей и многократно пройден. С утра мы продолжим путь. Море, юноша, оно суеты не любит, я бы даже сказал, не прощает.

После ужина эльф немного постоял на палубе, вдыхая прохладный вечерний воздух. Ему казалось, что он выспался на неделю вперёд, и сомкнуть глаза не удастся. Но как только в каюте задули последнюю масляную лампу, он сразу же заснул.

Где-то в середине ночи спокойный отдых обитателей капитанской каюты прервался настойчивым стуком в дверь. Вахтенный требовал капитана. Эльф проснулся мгновенно и лежал неподвижно, напряжённо прислушиваясь к внутреннему чувству опасности, ещё ни разу в жизни не обманувшему его. Лойко, приглушённо ругаясь забористой матросской руганью, накинул на себя кое-какую одежонку и удалился за дверь, где от масляных ламп метались неверные тени. Торки оторвал голову от подушки, осоловело поморгал глазами и тут же упал назад, сморённый непробиваемым сном юности.

— Могу вам предложить лишь место среди матросов, — донёсся из-за двери недовольный голос капитана. Он явно принадлежал к породе людей, которые не бывают покладистыми, когда их будят среди ночи.

— Помилуйте, — возражал ему другой мужской голос, вкрадчивый и низкий, — после того, как я провёл в седле целый день и едва стою на ногах, любезный господин предлагает мне отдохнуть в неудобном гамаке да ещё среди полутора десятков богатырски храпящих молодцов! Нет, попытайтесь придумать что-либо более приемлемое.

— Сожалею, — Лойко откровенно зевал, — оба пассажирских места в каюте закуплены ещё в Рие и оплачены до конечного пункта плавания.

— Какая жалость, вот невезение! — экспрессивно восклицал неизвестный путешественник, — ваша «Ночная птица» была моей последней надеждой. Если я не отплыву утром с вами, мне нипочём не поспеть к началу Большого лошадиного аукциона в Осэне. А торги не станут дожидаться, когда прибудет Осокорь. Разберут самых породистых лошадок, и баста! Для меня сие смерти подобно: разорение, позор. Хоть по миру иди со своим многочисленным потомством.

Мужчина смолк, ожидая реакции капитана. Когда её не последовало, соискатель пассажирского места решил переменить тактику.

— А что вы скажете, если я предложу вам двойную цену против любой, назначенной вами?

Брэк уже знал, что жадность — одна из педалей, которые могли оживить мыслительные процессы в голове Лойко Сапсана. И он оказался прав.

— Попробую уговорить первого помощника уступить вам своё место.

— Отличная мысль, — оживился незнакомец, — я охотно компенсирую вашему человеку причинённые неудобства, он в обиде не будет.

Капитан тут же осуществил задуманное. По невозмутимому виду первого помощника не представлялось возможным определить его отношение к внезапному переселению. Он лишь коротко кивнул, и стал собирать вещи. Лойко Сапсан, которого само упоминание о деньгах, привело в отличное настроение, радушно пригласил в каюту нового пассажира. Свет масляной лампы позволил худо-бедно разглядеть виновника всей этой ночной неразберихи. От энергично вошедшего пахнуло резким запахом конского пота. Он оказался среднего роста, плотный, даже чуточку толстоватый. Когда он сдёрнул с головы шляпу, блеснула обширная лысина. Весь багаж новоявленного пассажира помещался в заплечном мешке. Мужчина лихо зашвырнул его под освободившуюся койку и, увидев, что Этан Брэк не спит, замахал руками: