— Я ненавижу тебя! — повторил он, шлепнув ладонью по воде.

Отражение упрямо появлялось вновь и вновь, становясь раз от разу все более разгневанным. Наконец Билли заключил с ним перемирие, и они с любопытством уставились друг на друга.

Тогда-то Билли и заметил на дне ручья загадочный темный предмет.

Билли сунул руку в ручей, пошарил пальцами по камням, зарываясь в ил, и коснулся чего-то холодного, прочного. Сжав неизвестный предмет пальцами, он почувствовал, как тот согласно лег в ладонь, будто давно ждал ее прикосновения.

Это был пистолет. Вернее, револьвер — маленький, ладный, с коротким стволом и небольшой, под мальчишескую ладонь, рифленой ручкой. Билли поболтал револьвер в воде, и тот, освободившись от ила и грязи, тускло блеснул вороненой сталью.

Билли принялся с удовольствием вертеть находку в руках. Он и прежде любил пистолеты и давно украдкой кидал завистливые взгляды на коллекцию отца. Быть может, этот револьвер как раз оттуда? Билли знал, что у отца была винтовка такого же холодного черного цвета, изготовленная на заказ. Впервые увидев ее, мать рассмеялась, и отец неохотно отнес винтовку в гараж. Из этой винтовки она и выпустила ту самую смертельную пулю.

Думать об отце и матери, сжимая в руке маленький, но такой реальный револьвер, было невыносимо тяжело, и все же Билли нравилось найденное оружие. Он погладил указательным пальцем спусковой крючок. Револьвер завибрировал и вдруг явственно произнес:

— Привет, Билли!

Голос был женским и казался до боли знакомым. Хотя Билли и бросило в дрожь, он нашел в себе силы засмеяться:

— Это подарок на мой день рождения?

Револьвер тоже рассмеялся, и от этого смеха по

спине Билли пополз холодок.

— Если хочешь, считай меня подарком. — Голос будто дразнил его, но не обидно, а так, слегка. —

Но обычно, Билли, друзья не думают друг о друге как о подарках.

Билли согнул в локте правую руку, сжимавшую револьвер, а затем, медленно разогнув, прицелился в ближайшую сосну.

— Мне нравится, как ты целишься, Билли, — подбодрил его револьвер.

— Послушай, так ты действительно умеешь говорить?.. — наконец удивился он.

Она вновь засмеялась. Она? Конечно же! Смех, без сомнения, принадлежал женщине. Билли покраснел до корней волос, но все же выдавил из себя улыбку.

— Ну да. И разговариваю я с мальчуганом, — сказала она. — Позволь представиться: Крошка-Смерть. А тебя, насколько мне известно, зовут Билли.

— Как ты здесь оказалась?

— А если скажу, что я из будущего, — поверишь?.. А впрочем, хватит вопросов. Если не возражаешь, давай просто прогуляемся по холмам.

Билли привычно зашагал по своим владениям, изредка прицеливаясь то в дерево, то в скалу, то в бегущее по небу облачко.

Крошка-Смерть подсказывала ему, как держать руку — впрочем, весьма уважительно, словно давала советы чуть ли не профессионалу.

— Ас тобой хорошо, — смущенно прошептал Билли и, сунув Крошку-Смерть за пояс, полез на вершину самого высокого холма, попросив у револьвера: — Пожалуйста, не потеряйся.

— Постараюсь.

На вершине холма было крошечное место с пятью вековыми елями и непролазными зарослями папоротника и крапивы. Билли хотел показать Крошке что-нибудь впечатляющее, а отсюда как раз открывался вид почти на всю ферму. Он махнул револьвером в сторону горохового поля.

— Там трудятся наши работники. Целых пять. Но сейчас их уже нет, разошлись по домам. Они студенты, подрабатывают летом. А прежних отец уволил. Сказать по правде, фермер он никудышный. Вот мама — та была фермером что надо! Она здесь родилась и выросла, все-все знала, но отец ее никогда не слушал. Он вообще никого не слушает.

— Зато я буду тебя слушать, Билли, — пообещала Крошка.

Над холмом пролетел редкий в это время года порыв прохладного ветра. Билли погладил левой рукой Крошку-Смерть. Вороненая сталь оказалась на удивление теплой.

— А у вас там хорошо, в будущем?

— Мы справились со всеми проблемами, — заверила его она. — Нет, не буду лгать. Не со всеми, иначе бы меня здесь не было. Понимаешь, Билли, у людей есть враг.

Солнце садилось. Отец, поджидая его, уже, поди, злится.

— Враг?

— Враг внутри нас, Билли. Он превращает людей в чингисханов и гитлеров. В мое время люди разработали столь совершенные технологии, что, попади они в руки врага хотя бы на минуту, мир неминуемо погибнет. Поэтому мы вынуждены преследовать противника в прошлом, прежде чем он уничтожит наш мир… Мне нужна твоя помощь, Билли.

Но мальчик уже не слушал. Едва Крошка-Смерть произнесла: «Враг внутри нас» — как он вспомнил слова отца, сказанные им сразу после смерти жены.

«У нее в голове все перепуталось, да! Она хотела, чтобы мир вокруг нее был совершенным. Она считала, что я неверно управляю фермой, неверно воспитываю собственных детей. Только одна она всегда и все делала правильно. Так же правильно она вышибла себе мозги и даже записки не оставила».

Билли поднял пистолет.

«Ты думаешь, во всем виноват я, да, Билли? — не унимался голос отца в его голове. — Но ведь она сама нажала на спусковой крючок. Теперь, я полагаю, она в аду. Туда ей и дорога. Хочешь к своей мамочке, Билли? Ну тогда отправляйся в ад!»

Билли приставил ствол револьвера к виску. Попасть в ад будет, наверное, несложно.

Он нажал на спусковой крючок.

На мгновение ему захотелось остановить свой палец, точно так же, как он хотел остановить себя в те минуты, когда бился, заходясь в крике и не в силах замолчать. Но спусковой крючок послушно поддался движению враз онемевшего пальца.

Раскат грома ударил по голове, руку отбросило отдачей, каждый дюйм кожи на теле закололо тысячами иголок, как при лютой стуже. Выстрел аукнулся отдаленным эхом.

— Билли!

— Я жив? — удивился он.

— Со мной у тебя это не получится, мальчуган.

— Ее голос был так мягок, что Билли даже померещилось, будто его гладит по голове ласковая женская рука. — Никогда больше не делай этого, ладно? О, Билли, почему ты хотел?.. Ведь теперь у тебя друг!

Лицо Билли помимо воли перекосилось, из глаз брызнули слезы. Он ненавидел себя за это, но сдержать плач не мог.

— Мне так жалко… — выдавил он между рыданиями.

О том, что плачет, он жалел не меньше, чем о своей нелепой попытке уйти из жизни. Поднеся Крошку-Смерть к лицу, он насладился исходящим от нее теплом, силой и уверенностью.

— Если ты собираешься встретиться лицом к лицу с врагом, тебе следует набраться мужества. И учти: я вообще ничего не могу сделать, пока ты сам этого не пожелаешь.

Усилием воли Билли заставил себя прекратить плач.

— Так-то лучше, — похвалила его Крошка. — Но я хотела бы от тебя большего.

— Я сделаю для тебя все, — заверил он.

— Ступай на восток и спустись с холма.

Билли пересек плато и двинулся по крутому склону вниз, хотя отлично знал, что его поджидает впереди.

— У тебя пальцы вспотели, Билли, — заметила Крошка. Не надо бояться.

— Но там же гнездо пчел-убийц!

— Я знаю.

Из-под ноги Билли выкатился камень и ударил в древнюю, поросшую мхом ель, в ветвях которой еще в незапамятные времена свили свое гнездо пчелы-убийцы. Оттуда послышалось злобное жужжание, а одна пчела закружилась рядом с ухом Билли. Тот замахнулся на нее револьвером.

— Крошка-Смерть, а ведь этих пчел не случайно зовут убийцами. Они набрасываются на всякого, кто оказывается рядом с их гнездом.

— Я догадываюсь.

Над головой Билли носилось уже три пчелы.

— Сделай к гнезду еще два-три шага.

Билли колебался, но голос Крошки-Смерть звучал настолько уверенно, что разочаровывать ее отчаянно не хотелось, и он на несколько шагов приблизился к страшному гнезду. Оттуда вылетело еще с десяток пчел. В их злобном жужжании ему послышалось: «Кто ты? Что тебе здесь надо?»

— Ты думаешь, что не способен справиться с ними. — прошептала Крошка. — Ты думаешь, что все вокруг сильнее тебя. Ты убедил себя в том, что создан терпеть издевательства брата и ругань отца. Ну так представь себе, что гнездо пчел — голова отца.