— Вон еще птерта! — воскликнула Джесалла. — Смотри! Я вижу семь или восемь шаров. Они летят к воде.

Толлер посмотрел в ту сторону, куда она указывала, напряг зрение и наконец различил бесцветные, почти прозрачные шары.

— Никак не привыкну, — пожаловался он. — Того вчерашнего я заметил, когда он чуть не уселся мне на колени.

Накануне, вскоре после малой ночи, к постели Толлера подлетела одинокая птерта. Толлер испытал в тот миг панический ужас, правда, не такой сильный, какой испытал бы на Мире. Шар несколько секунд повисел рядом с постелью, а затем медленно выплыл из пещеры и растаял в ночи.

— Ну и лицо у тебя было! — Джесалла состроила гримасу.

— Мне тут кое-что пришло в голову, — сказал Толлер. — У нас есть на чем писать?

— Нет. А зачем?

— Только мы с тобой знаем, что Лейн написал о птерте. Жаль, что я ничего не сказал Чаккелу. Столько времени провели вместе на корабле, а я даже не подумал упомянуть об этом!

— Откуда ты знал, что здесь окажутся деревья бракки и птерта? Ты думал, что они остались в прошлом.

— Послушай, Джесалла, это самое важное, что мы можем и должны сделать. Необходимо убедиться, что Пауч и Чаккел поняли мысль Лейна. Если мы оставим бракку в покое, здешняя птерта никогда не станет нашим врагом. Даже в Хамтефе, несмотря на то, что они добывали очень мало кристаллов, птерта порозовела. Ты должна… — Он умолк, увидев, что Джесалла смотрит на него со странным выражением на лице. — Что случилось?

— Значит, я должна? — Джесалла поставила тарелку и опустилась на колени рядом с ним. — А ты? Что с нами будет, Толлер?

Он натянуто улыбнулся.

— Неужели ты думаешь, что я дам тебя в обиду?

— Знаю, что не дашь, поэтому мне стало страшно, когда ты сказал….

— Джесалла, я всего-навсего имел в виду, что мы должны оставить послание, здесь или в другом месте, чтобы его передали новому королю. Я не в состоянии особенно расхаживать, поэтому вынужден поручить это тебе. Мы найдем, на чем писать, и…

Джесалла медленно покачала головой, ее глаза наполнились слезами. Впервые в жизни Толлер видел, как она плачет.

— Все бесполезно, Толлер. Ничего у нас не получится…

— Никто никогда не думал, что люди долетят до Верхнего Мира. Но вот мы здесь, и, несмотря ни на что, все еще живы. Я не знаю, что должно с нами случиться, Джесалла. Обещаю только, что палачам мы не сдадимся. Понятно? Приляг, отдохни, а я посторожу.

— Хорошо. — Джесалла легла осторожно, чтобы не потревожить рану, прижалась к нему и удивительно быстро уснула.

Толлер некоторое время боролся со сном, но в конце концов, чтобы не видеть огонька в груде камней, закрыл глаза…

Над ним стоял солдат с мечом в руке. Толлер потянулся было за своим оружием, но тут же сообразил, что солдат держит клинок Леддравора.

Поздно! Их обнаружили и захватили врасплох.

Снаружи доносились человеческие голоса, всхрапывали синероги. Толлер погладил Джесаллу по волосам и почувствовал, как она вздрогнула.

Солдат с мечом отошел, а над Толлером наклонился майор.

— Стоять можешь?

— Нет, он очень болен, — ответила за него Джесалла.

— Я встану. — Толлер поймал Джесаллу за руку.

— Помоги мне. Сейчас не время валяться в постели.

— Она подставила плечо, Толлер кое-как поднялся, с трудом выпрямился и спросил: — Итак, майор, что вам от меня нужно?

На лице майора не дрогнул ни один мускул.

— Сейчас с тобой будет говорить король, — объявил он и шагнул в сторону, давая дорогу Чаккелу, на груди которого Толлер увидел синий самоцвет, знак королевской власти. В руке Чаккел держал клинок Леддравора. Остановившись в двух шагах, новоиспеченный король оглядел Толлера с ног до головы.

— Видишь, Маракайн, я ведь обещал, что не забуду тебя.

— Осмелюсь заявить, ваше величество, что я дал вам и вашим родным хороший повод, чтобы вспоминать обо мне.

— Хватит об этом, — перебил Чаккел. — Ложись, пока не упал!

Он кивнул Джесалле — мол, уложи своего кавалера — и жестом отослал майора вместе с солдатами, а потом присел на корточки и неожиданно отбросил черный меч в сумрак пещеры.

— Потолкуем? Но учти: о нашем разговоре не должна узнать ни одна живая душа, понятно?

Толлер неуверенно кивнул.

— Должно быть, ты отдаешь себе отчет, что нажил немало врагов, — любезно сообщил Чаккел.

— Прикончить за трое суток двоих королей — это надо суметь… Однако дело можно уладить. Наше новое государство возглавляют люди практичные, которые сознают, что верность королю живому полезнее для будущего империи, чем верность королям мертвым. Хочешь узнать про Пауча?

— Он жив?

— Жив, но быстро понял, что не справится с бременем власти, и охотно отказался от притязаний на трон, если так можно назвать кресло из обломков гондолы.

Толлеру пришло в голову, что он впервые видит Чаккела таким словоохотливым. Наверное, Чаккелу доставляло удовольствие наконец-то, после многих лет на вторых ролях, чувствовать себя правителем империи. Пристально глядя на Чаккела, Толлер внезапно испытал громадное облегчение.

«У нас с Джесаллой будут дети, — думал он. — И неважно, что мы с ней когда-нибудь умрем, ведь у наших детей тоже будут дети. Будущее открыто и бесконечно…»

Реальность вокруг растаяла, и Толлер увидел себя на скалистом отроге к западу от Ро-Атабри. Он смотрел в подзорную трубу на тело брата, читал его послание, в котором речь шла вовсе не о мести. Оно было адресовано еще не родившимся миллионам и проникнуто заботой об их благополучии.

— Принц… Ваше величество, — Толлер приподнялся на локте, но это движение отозвалось болью во всем теле, и он обессиленно рухнул на постель.

— А ведь Леддравор чуть не убил тебя, верно?

— Какая разница? — Погладив по плечу Джесаллу, которая принялась менять повязку на его ране, Толлер продолжил: — Вы ведь помните моего брата?

— Да.

— Хорошо. Представьте, что вы сейчас разговариваете не со мной, а с моим братом…

Пытаясь не обращать внимания на слабость и тошноту, Толлер начал излагать точку зрения Лейна на взаимоотношения людей, птерты и бракки. Когда ему не хватало фактов, он отдавался на волю фантазии.

Как и положено при симбиозе, выгоду извлекали обе стороны. Птерта кормилась в верхних слоях атмосферы, по всей вероятности, она питалась пиконом и халвеллом или маглайном, или пыльцой бракки, или какой-то их производной. За это птерта разыскивала организмы, угрожавшие благополучию бракки. Используя слепые силы случайной изменчивости, птерта изменяла свой внутренний состав, пока не наткнулась на эффективный яд, после чего принялась действовать, уничтожая то, что не заслуживало жизни.

Человечество не должно повторять прежних ошибок. Нужно научиться обращаться с браккой уважительно, использовать только мертвые деревья. А если запас окажется недостаточным, необходимо создать заменители или соответственно изменить образ жизни. Если этого не сделать, Новый Мир ожидает судьба Старого…

— Признаю, ты произвел на меня впечатление, — сказал Чаккел, когда Толлер закончил. — Доказательств твоим словам нет, но они заслуживают серьезного внимания. К счастью, время пока имеется. Обещаю, что мы вернемся к этому разговору. А ты отдыхай. Только ответь мне на один вопрос. У вас с Леддравором все было честно?

— Почти… Пока он не лишил меня меча.

— Но ты все равно победил.

— Я должен был победить. — От боли и крайнего утомления Толлером овладело какое-то мистическое чувство. — Я родился для того, чтобы победить Леддравора.

— Возможно, он это знал.

Толлер заставил себя посмотреть Чаккелу в глаза.

— Не понимаю…

— Леддравор вовсе не рвался покорить новый мир, — объяснил Чаккел. — Может быть, он преследовал тебя, потому что догадывался: ты и есть его Яркая Дорога.

— Такая мысль меня мало привлекает, — прошептал Толлер.

— Тебе надо отдохнуть. — Чаккел поднялся и обратился к Джесалле: — Ухаживай за ним ради себя и ради меня. Когда он поправится, я поручу ему одно дело. Вам что-нибудь нужно?