В нашем плане указывалось, что непосредственно перед фронтом прорыва 8-й армии противник имел 3 дивизии: 227, 228-ю и 207-ю, но быстро может подтянуть еще 5–7 пехотных дивизий и одну танковую дивизию. Поэтому «успех операции будет зависеть, прежде всего, от темпа прорыва и успеха его развития». По мнению командующего войсками Волховского фронта генерала К. А. Мерецкова, советские войска могли прорвать оборону противника и продвинуться до реки Невы за 2–3 дня.

Как впоследствии писал К. А. Мерецков: «В указанном виде план операции… был одобрен в начале августа Ставкой ВГК. Для пополнения ослабленных соединений фронту выделялось достаточное количество маршевых рот, танков, гвардейских минометных частей, снарядов и материально-технических средств»[81].

Шла интенсивная подготовка к операции. Начальник оперативного отдела штаба Волховского фронта генерал-майор В. Я. Семенов сообщал, что летом 1942 года «было переброшено 13 стрелковых дивизий, 8 стрелковых и 6 танковых бригад, 35 артиллерийских и минометных полков, большое количество специальных и обслуживающих частей и подразделений, 120 маршевых рот пополнения, конский резерв и крупные запасы боевого снаряжения, продовольствия, горючего и фуража»[82]. Всего для выполнения операции были сосредоточены силы (Волховский и Ленинградский фронты, часть сил КБФ и Ладожской военной флотилии) общей численностью около 190 тыс. человек.

Выполняя указания Ставки, командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант Л. А. Говоров готовил свою часть Синявинской операции. Два главных удара наносили здесь 55-я армия и Невская оперативная группа, соответственно, одна — в направлении Тосно, другая — на Синявино с целью соединиться с войсками Волховского фронта. Остальные силы Ленфронта должны были вести наступательные действия на урицком и старопановском направлениях, сковывая как можно больше сил противника и не позволяя ему перебрасывать их на направление главного удара фронта. К операции привлекались малые корабли Балтийского флота. Им предстояло высадить десанты на противоположный берег Невы и Тосны, захватить мосты и переправы и обеспечить форсирование силами Ленинградского фронта водных рубежей и развитие ими наступления на Тосно и Синявино. А пока шли бои местного значения за улучшение позиций.

20 июля 42-я армия Ленфронта силами 85-й и 21-й стрелковых дивизий, 1-й Краснознаменной танковой бригады, 2-го отдельного бронебатальона и 72-го отдельного дивизиона бронепоездов предприняли наступление на германские позиции в районе Урицк, Старо-Паново. Населенный пункт Старо-Паново являлся важным заслоном на подступах к южной части Ленинграда, прикрывая Урицк и Петергоф.

Немцы собрали на этом участке фронта целый «интернационал» — кроме 538-го полка и 1-го батальона 272-го полка вермахта здесь оборонялся 21-й латышский батальон, 21-й запасной голландский батальон, легион «Норвегия»[83] и полицейские подразделения.

Собственно на предполагаемом участке прорыва находились пронацистски настроенные латыши и 538-й пехотный полк. В резерве имелась маневренная группа из 5–6 танков. Перед линией фронта находилось проволочное заграждение «в 3–4 кола» и минные поля. На переднем крае и в глубине обороны было несколько ДЗОТов. русло реки Дудергофка было местами эскарпировано, на перекрестках дорог и в дефиле имелись надолбы. Плотность артиллерии составляла 6–8 орудий на 1 км фронта.

Германское командование на этом участке вело себя тихо, тем более, что производилась плановая замена частей 93-й и 58-й пехотных дивизий подразделениями 215-й пехотной дивизии, находившейся в районе Урицк — Красное Село.

Национальные русские особенности при планировании операции нашим командованием в этом районе были очень типичны — по немцам и их прихвостням — латышам (не путать с истинными патриотами Латвии, сражающимися в рядах Красной армии. — Примеч. авт.) должна была нанести удар всесокрушающая дубина русской мощи, грозная, но не всегда организованная.

Планировалось после прорыва обороны врага 85-й стрелковой дивизией у Старо-Паново ввести в бой десант, размещенный на боевых машинах 1-й Краснознаменной танковой бригады (1 тб: 11 KB и 7 Т-34; 2 тб: 11 KB и 9 Т-34; 4 САУ Т-26). Во второй линии за танками должны были следовать 76,2-мм самоходки на базе легкого танка Т-26, чтобы уничтожать пехоту и огневые точки противника. За ними следовала пехота и артиллерия на тракторах.

21-ю стрелковую дивизию, которая вела наступление на ст. Лигово и юго-восточную окраину Урицка, поддерживали 2-й отдельный бронебатальон (22 бронеавтомобиля БА-10), сводная танковая рота и бронерота 3-го разведывательного отдельного батальона (2 БТ-5, 7 БТ-2 и 4 БА-20).

Два бронепоезда 72-го отдельного дивизиона бронепоездов были в резерве[84].

С 21.00 10 июля 1942 года 1 ктбр начала сосредоточение танков в районе исходных позиций. Концентрация техники производилась под прикрытием темноты, шум танков маскировался ружейно-пулеметным и артиллерийско-пулеметным огнем. До наступления рассвета танки двигались в одиночном порядке с большими интервалами, на малых скоростях заняли исходные позиции в указанных районах, где заблаговременно для каждого танка были отрыты капониры.

Сосредоточение наших боевых машин, согласно советским предположениям, противником обнаружено не было, но уже потом пленные показали, что слышали, как наши танкисты активно «газовали».

141 сп 85 сд в течение ночи скрытно сосредоточился на линии боевого охранения.

В 09.00 20 июля, после артподготовки и воздушного налета нашей авиации, подразделения 141-го стрелкового полка, атакуя противника, стремительным броском овладели первой линией окопов противника и дали сигнал на движение танков.

1 тб 1 ктбр с получением сигнала от пехоты двумя эшелонами с десантом из роты автоматчиков на броне на большой скорости, опередив продвижение пехоты, с боем прорвался на восточный берег реки Дудергофки (при этом 5 танков подорвалось на своем же минном поле, большая часть десанта рассеялась, а трактора с артиллерией безнадежно отстали и в бою не участвовали), откуда огнем и маневром обеспечил продвижение 141-го стрелкового полка и закрепление его подразделений на установленных рубежах. Несмотря на громадные потери, атака «в лоб» удалась. В течение второй половины дня и наступившей ночи танки и пехота отражали контратаки небольших групп противника.

Управление танковыми подразделениями и связь в бою производились только по радио, что было большим достижением для наших танковых войск. Правда, перед боем штаб 1 тб забыл установить «ключи» комбату по переговорной таблице, поэтому связь с ним не работала в течение часа. Связь с пехотными подразделениями 141 сп была только зрительной или через посыльных, сам же командир 141 сп имел с танкистами радиосвязь. Таблицу радиосигналов наши штабисты знали плохо, вследствие чего часто набирали фразы буквами, в то время как они имелись целиком.

2-й танковый батальон бригады находился в районе станции Предпортовой для парирования возможного контрнаступления противника в полосе действий 85 сд или ее соседей.

Танковая рота 3 орб с наступлением темноты была переведена на восточный берег реки Дудергофки и расположилась в боевых порядках пехоты 8 сп 21 сд, закопав там свои танки в качестве неподвижных огневых точек.

21 июля на фронте было относительно спокойно, а 22 июля в 11.00 подразделения 141-го и 59-го стрелковых полков 85-й стрелковой дивизии при поддержке танков 1-го батальона перешли в наступление с задачей последовательно овладеть восточной частью Старо-Паново, ст. Лигово и Урицком.

С помощью танков, которые подавили огневые точки противника, наши войска к 13.00 закрепились на западном берегу Дудергофки, а также овладели западной частью Старо-Паново и ст. Лигово.