После 16.00, когда уже начинало смеркаться, по дороге от Пильной Мельницы к Рабочему поселку № 5 появился одиночный танк. Не доходя 200 метров до юго-западной окраины поселка, правой гусеницей на повороте он сошел с накатанной дороги в кювет, занесенный снегом, и наклонился на правый борт. Поскольку по этой дороге на Рабочий поселок № 5 наступали ленинградцы и тянули с собой на лыжах стальные пулеметные колпаки, то наши бойцы приняли этот танк за наш — ленинградский и не обратили на него внимания. Из танка вышли какие-то люди, но как только к ним направились наши саперы и стрелки, эти люди бросились бежать через торфяной карьер в направлении Рабочего поселка № 6. Наши воины открыли по ним огонь из стрелкового оружия, но штабеля торфа в карьере и сгущающиеся сумерки позволили бегущим скрыться. Саперы и стрелки подошли к танку необычного вида с длинной пушкой с дульным тормозом. На башне белой краской нарисован мамонт с поднятым хоботом, поэтому бойцы и назвали танк „Слон“. На обоих бортах танка были черные кресты. Танк стоял с открытыми люками совершенно целый, даже с неповрежденной краской. Я, как командир взвода инженерной разведки, послал своего бойца с донесением о танке дивизионному инженеру капитану Крупица К. К., а сам начал осторожно обследовать незнакомую машину. В машине находились какие-то папки с бумагами. Привлекла мое внимание красная папка под сафьян с написанными готическим шрифтом именем и фамилией, как мне тогда подумалось, командира танка, ее я взял себе. Прибывший дивизионный инженер осмотрел танк, собранные бумаги и дал приказание отнести все бумаги в разведотделение штаба дивизии капитану Овсеенко. Позже разведчики установили по этим документам, что в танке кроме экипажа находился командир 227-й пехотной дивизии — генерал с адъютантом.
Из штаба армии последовал приказ установить охрану танка и не допускать в него никого до прибытия специалиста».
Старший лейтенант Г. Воробьев, помпотех командира роты 98-й танковой бригады: «В боях по прорыву блокады Ленинграда в январе 1943 года наша 98-я отдельная танковая бригада была придана 18-й стрелковой дивизии. Танки бригады обеспечивали продвижение дивизии по насыпи узкоколейной железной дороги, идущей в 1,5 км южнее Рабочего поселка № 8 к центру Рабочего поселка № 5.
В течение 16 и 17 января танкисты нашей бригады совместно с 18-й стрелковой дивизией упорно возобновляли атаки на подступах к Рабочему поселку 5, но были вынуждены каждый раз отходить вследствие яростного сопротивления врага при мощной поддержке крупнокалиберной артиллерии с Синявинских высот.
В ночь на 18 января танки бригады были переброшены в 424-й стрелковый полк 18-й стрелковой дивизии, который овладел небольшой рощей северо-западнее Рабочего поселка № 5, перерезав узкоколейную и автомобильную дороги, соединявшие Рабочие поселки № 1 и № 5.
Предпринятая утром 18 января атака Рабочего поселка № 5 полками 18-й стрелковой дивизии при поддержке 98-й танковой бригады с севера, востока и юго-востока увенчалась успехом, и мы, овладев поселком, на юго-западной окраине соединились с воинами 136-й стрелковой дивизии из 67-й армии Ленинградского фронта, наступавшими с запада. Тем самым блокада Ленинграда была прорвана и враг откатился на Синявинские высоты. Наша 98-я бригада сосредоточилась около Рабочего поселка № 5. Командный пункт бригады разместился в центре поселка. В поселке же были развернуты ремонтные работы. Танкисты сюда стаскивали поврежденные машины. Подвозились горючее, боеприпасы, продовольствие, эвакуировались раненые.
Во второй части дня, уже в сумерках, на дороге, которая шла по южной окраине Рабочего поселка № 5, показался большой танк с необычно длинной пушкой. По какой-то причине водитель танка правой гусеницей съехал с накатанной дороги, и танк накренился и сел брюхом на кромку дороги. Из него вылезли какие-то люди, при приближении наших воинов они побежали в направлении Рабочего поселка № 6. Открылась беспорядочная стрельба, но бежавшие благодаря сумеркам и штабелям заготовленного в карьерах торфа скрылись.
Я тоже побежал к этому танку, залез в открытый люк водителя и обнаружил все в исправности, кроме перерезанной электропроводки у щита управления. Боеприпасы были целы и лежали в своих гнездах. Я вышел из машины и осмотрел танк снаружи. На его башне был нарисован белой краской слон с поднятым хоботом. С помощью рулетки замерил толщину брони и габариты танка, калибр и длину пушки. Хотел забраться в моторное отделение, но надмоторный люк был задраен, кажется, на 26 запоров, а у меня не было подходящих ключей. Я доложил своему начальству об этом танке и просил разрешения заняться его запуском, но мне приказали заниматься восстановлением своих танков.
Возле танка „Слон“ появился высокий худощавый танкист, который и занялся его изучением. Мне было приказано оказывать ему содействие. По его просьбе двумя нашими танками Т-34 вытащили танк „Слон“ на дорогу, поставили на ровное место. Затем с моей помощью после долгого изучения специалист открыл надмоторный люк. Мотор был 12-цилиндровый, бензиновый, в развале цилиндров была коробочка из какого-то дорогого дерева, в которой лежали две свечи зажигания.
По просьбе специалиста танк „Слон“ покрыли брезентом до самой земли, поставили под танк железную печку и усиленной топкой прогрели танк. Когда танк хорошо прогрелся, то он легко завелся с помощью „самопуска“ (сжатым воздухом), В ночь на 20 января танк „Слон“ своим ходом проследовал по насыпи узкоколейной дороги на железнодорожную станцию Поляна, где был погружен на платформу и отправлен а тыл. Во время движения танка по нему вела сильный огонь немецкая артиллерия с Синявинских высот. На этом мое знакомство с танком „Слон“ закончилось».
«Тигр» № 100 был доставлен на полигон в подмосковную Кубинку, где прошел испытания. После этого танк был выставлен в Москве, в Центральном парке культуры и отдыха им. Горького на выставке трофейной техники, которая открылась 22 июня 1943 года. В конце того же года этот «Тигр» снова был отправлен в Кубинку, где находился до 1947 года. Затем он был сдан в металлолом.
Практически одновременно с «Тигром» № 100 частями Красной армии в районе того же Рабочего поселка № 5 был захвачен «Тигр» № 121 (фабричный номер 250009). Танк имел ряд повреждений и был не на ходу, поэтому несколько дней стоял в поле. После этого его эвакуировали и доставили в Кубинку. В апреле 1943 года с этого «Тигра» сняли все приборы, двигатель, вооружение, а корпус с башней расстреляли из орудий различных калибров.
В июне 1943 года расстрелянный корпус этого танка был выставлен в Москве, в Центральном парке культуры и отдыха им. М. Горького на выставке трофейной техники. Осенью того же года, после поступления на выставку новых образцов вооружения, корпус с башней «Тигра» № 121 были сданы в металлолом.
Испытания двух первых трофейных «Тигров» позволили изучить их конструкцию и наиболее уязвимые места. На основании этих испытаний в частях Красной армии было издано большое количество различных памяток и инструкций по борьбе с «Тиграми», которые позволили бойцам Красной армии успешно бороться с новыми немецкими тяжелыми танками в летне-осенних боях 1943 года.
Победа под Ленинградом имела большое военно-политическое значение. Стратегическое положение сил Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота значительно улучшилось.
Действия советских и германских войск при проведении операции по прорыву блокады Ленинграда в январе 1943 года
Одновременно с этим прорыв блокады Ленинграда явился крупной победой, свидетельствовавшей о возросшем мастерстве командования и войск Ленинградского и Волховского фронтов. Это одна из первых наступательных операций на Северо-Западном театре военных действий в период Великой Отечественной войны, обогатившая советские войска ценным опытом прорыва сильно укрепленной обороны противника в лесисто-болотистой местности в зимних условиях. Одной из особенностей этой операции является то, что прорыв блокады осуществлялся одновременными ударами изнутри и извне блокированного города.