В 3.00 ночью 12 мая после короткого артналета по обороне противника советские войска перешли в наступление по всему фронту. Сбив отдельные группы противника, прикрывавшие отход к причалам его главных сил, войска устремились к бухтам Камышевая, Казачья и на мыс Херсонес. План командования 17-й армии под покровом темноты оторваться от наших войск и до наступления рассвета успеть погрузиться на плавсредства в результате хорошо организованной разведки и своевременного перехода в наступление главных сил армий 4-го Украинского фронта потерпел полный провал.

Ночными действиями пехоты части Приморской армии и 26-й мотострелковой бригады к рассвету 12 мая прорвали оборону противника и овладели валом. В 5 часов по приказу командующего Приморской армии был введен в бой и нанес удар вдоль Приморского шоссе в направлении мыса Херсонес 19-й танковый корпус.

79-я танковая бригада, обогнав боевые порядки стрелковых частей, атаковала противника в направлении высоты 44,1 южнее бухты Камышевой на мыс между бухтами Камышевая и Казачья.

6-я гвардейская танковая бригада совместно с 26-й мотострелковой бригадой, обогнав боевые порядки пехоты, нанесла удар через высоту 44,1 на мыс Херсонес. Противник оказывал упорное сопротивление с южного берега бухты Камышевой, северо-западнее высоты 44,1 и берега Черного моря. После двух часов упорных боев стремительным ударом сопротивление противника было сломлено, и 79-я танковая бригада вышла на берег Черного моря между бухтами Камышевая и Казачья. Враг был полностью разгромлен в этом районе, захвачено большое количество пленных и трофеев. После этого бригада была брошена на помощь 6-й гвардейской танковой и 26-й мотострелковой бригадам на мыс Херсонес.

26-я и 6-я гвардейская бригады в 8 часов 12 мая после артиллерийского налета снова атаковали противника на перешейке. Противник упорно сопротивлялся, силой до полка пехоты дважды переходил в контратаки под командованием генерал-майора Грюнера — командира 111-й пехотной дивизии. Контратаки были отбиты, сопротивление сломлено.

Стремительным ударом части бригад ворвались на аэродром на мысе Херсонес, где были встречены сильным артиллерийским огнем и огнем с кораблей в бухте. По заявкам командиров бригад по району маяка и по самому мысу были даны два залпа 21-го гвардейского минометного полка, сделан короткий артиллерийский налет гаубичными артполками. Авиация произвела массированный налет по этому району, и артиллерия противника замолчала.

Противник, прижатый к берегу моря, оказывал отчаянное сопротивление. Наспех сколачивая боевые группы в несколько сот человек каждая, немецкое командование бросало их в контратаки, стремясь остановить продвижение наших войск. Однако эти группы быстро уничтожались стремительно продвигавшимися вперед советской пехотой и танками. Танковые части, обогнав пехоту, вырвались вперед и, уничтожая бегущего противника, прижали его к обрывистым берегам мыса Херсонес.

Одновременно корабли Черноморского флота, дальнобойная артиллерия, авиация 8-й воздушной армии и ВВС Черноморского флота обрушили свои удары на суда противника, пытавшиеся подойти к причалам для эвакуации остатков своей севастопольской группировки, вынудив их держаться подальше от берега. С наступлением рассвета артиллерия (около 1000 орудий) открыла прицельный огонь по многотысячной группировке противника, сгрудившейся на небольшом пространстве мыса Херсонес. Вся батальонная, полковая, большая часть противотанковой артиллерии стрелковых дивизий и 6 специально выделенных для этой цели армейских артиллерийских полков были установлены на открытые позиции и начали в упор расстреливать живую силу противника. Отдельные группы немецких солдат и офицеров на лодках, плотах, бочках и других подсобных плавучих средствах попытались добраться до своих кораблей, продолжавших активно маневрировать в море и не рисковавших из-за сильного заградительного огня нашей артиллерии подходить близко к берегу. Огнем орудий прямой наводки, своевременно выдвинутых на морское побережье, все эти импровизированные плавсредства были быстро разбиты и потоплены.

К 12 часам 12 мая последние очаги сопротивления противника на мысе Херсонес были подавлены. Враг, видя безнадежность сопротивления, начал большими группами сдаваться в плен. Всего в районе мыса Херсонес было захвачено свыше 21 тыс. солдат и офицеров противника, в том числе более 100 старших офицеров. На поле боя был обнаружен также труп командира 336-й пехотной дивизии[109].

Караван вражеских судов, подошедший с рассветом к берегу, не был допущен нашей авиацией и артиллерией, ведущей заградительный огонь[110]. В последующем значительная часть судов каравана была потоплена.

Утром 12 мая над мысом Херсонес появились два транспортных самолета противника, чтобы забрать генералов и старших офицеров. Но ни одному из самолетов не суждено было вернуться обратно. Они были уничтожены в воздухе советской авиацией.

Взятый в плен немецкий офицер так рассказывал о последних днях германской группировки в Крыму: «Немецкие войска в Крыму получили приказ Гитлера любой ценой удержать Севастополь в своих руках. К нам непрерывно поступало пополнение. Однако русские прорвали оборону и заняли Севастополь. Тогда командование отдало явно запоздалый приказ — удерживать мощные позиции на Херсонесе, а тем временем попытаться эвакуировать остатки разбитых войск из Крыма. На нашем участке скопилось до 30 000 солдат. Из них едва ли удалось вывезти более одной тысячи. Десятого мая я видел, как в бухту Камышевая вошли четыре судна, но вышли оттуда только два. Два других транспорта были потоплены русской авиацией. С тех пор я больше никаких кораблей не видел. Между тем положение становилось все более критическим… солдаты были уже деморализованы. Все бежали к морю в надежде, что, может быть, в последнюю минуту появятся какие-либо суда… Все перемешалось, и кругом царил хаос… Это была полная катастрофа немецких войск в Крыму»[111].

Крымская операция по разгрому 17-й немецкой армии была осуществлена в течение 35 дней, из них штурм Севастопольского укрепленного района занял всего 7 дней. Операция проводилась в высоких темпах: прорыв обороны на северных перешейках 5–10 км, а под Севастополем 3–5 км в сутки. Среднесуточный темп преследования составлял 20 и более километров. Проведенная операция свидетельствовала о неизмеримо возросшей мощи Красной армии и флота, высоком боевом духе личного состава, профессиональной зрелости командиров всех рангов. Вместе с тем умелое руководство немецким командованием своими войсками, высокое оперативно-тактическое мастерство управления своими частями и отличная выучка германских солдат и офицеров позволили войскам 17-й немецкой армии на первом этапе операции избежать полного разгрома и отойти на рубежи, которые могли обеспечить германским частям последовательную и плановую эвакуацию, а значит, и спасение. Этому способствовал и ряд серьезных просчетов советского командования, которое не смогло в полной мере воспользоваться благоприятным моментом и полностью уничтожить обреченные немецкие войска. Однако трагедии 17-й армии избежать не удалось. По вине высшего германского руководства крымская группировка была принесена в жертву сомнительным военно-политическим интересам и на последнем этапе фактически брошена на произвол судьбы. С началом наступления в Крыму Гитлер отдал распоряжение об эвакуации войск с полуострова, но одновременно Севастополь объявил «городом-крепостью», который надлежало оборонять до конца. 24 апреля Гитлер заявил: «Учитывая общую обстановку, потеря Севастополя может стать последней каплей, достаточной, чтобы переполнить чашу. Турция уже резко отрицательно отреагировала на отход из Крыма. В случае сдачи Севастополя она, возможно, перейдет в лагерь противника. Это окажет сильное воздействие на Балканские страны и повлияет на позицию остальных нейтральных государств». На последнем этапе трагедии немецкий военно-морской флот, несмотря на все предпринятые меры, с задачей эвакуации уже не мог справиться. За три последних дня обороны с Херсонесского полуострова было взято на корабли 39 808 солдат и офицеров, 31 708 из них прибыли в назначенные им порты. Но многие эвакуироваться не смогли. Особенно неудачно сложилась судьба 111-й пехотной дивизии. Ни один из стоящих на рейде транспортов не нашел в темноте и дыму путь к сектору берега, куда отошли остатки дивизии.