Согласно мемуарам немецких участников событий личный состав 45-й не сомневался в скором решении задачи, хотя генерал-майор Фриц Шлипер вступил в должность только 9 мая 1941 года, сменив погибшего в автокатастрофе Герхарда Кернера. Следовательно, опыта в руководстве соединением, да еще решающим сложные разноплановые задачи он не имел никакого. А ведь еще предстояло взаимодействовать с артиллеристами (дивизионная артиллерия и артиллерийские части резерва ОКХ были объединены в 27-е артиллерийское командование под руководством Фридриха фон Кришера) и командирами бронепоездов! В целом германский план был перспективным, но недоработанным в деталях. К тому же достаточно хорошо известно, что если что-то в немецком плане идет не так, то оперативно подправить ситуацию у германского командования получается не очень хорошо. Тем более, что взятие цитадели было лишь опосредованно связано с другими немецкими планами, которые впоследствии реализовались вполне эффективно. Но недооценка деталей сделала свое дело — в силу разнообразных обстоятельств советский гарнизон оказался гораздо многочисленнее, чем предполагали германские штабисты, а сопротивление его захватчикам стало отдельной страницей славы в истории Великой Отечественной войны.

Вечером 21 июня ни командование 4-й армии, ни командиры соединений и частей, ни советские и партийные организации Брестской области не ожидали вторжения германских войск и не думали, что оно произойдет через несколько часов, так как информация об угрозе нападения, доступная высшему политическому и военному руководству страны им не доводилась. Поэтому никаких мер по приведению войск в боевую готовность вечером 21 июня на брестском направлении не проводилось.

На двое суток раньше, 19 июня, состоялся расширенный пленум областного комитета партии ВКП(б), в котором участвовало большое число армейских политических работников. На пленуме первый секретарь обкома Тупицын обратил внимание на напряженность международной обстановки и возросшую угрозу войны. Он призывал к повышению бдительности, но одновременно указал, что по этому вопросу не нужно вести открытых разговоров и проводить какие-либо крупные мероприятия, которые могут быть замечены населением. На вопросы участников пленума, можно ли отправить семьи из Бреста на восток, секретарь обкома ответил, что этого не следует делать, чтобы не вызвать нежелательных настроений[6].

Стрелковые и специальные части продолжали заниматься боевой подготовкой и строительством оборонительных сооружений даже в последний предвоенный день.

В 14-м механизированном корпусе, дивизии которого имели большой некомплект командного состава, 21 июня проводили занятия с молодыми солдатами, сведенными в большие учебные группы. Танковые полки танковых дивизий закончили полковые учебные сборы. Танковые полки 30 тд остались 21 июня на ночлег в лесу западнее Пружан, а 22 тд возвратились со сборов к месту своей дислокации.

Авиационные полки 10-й смешанной авиационной дивизии, за исключением штурмового полка, который к 21 июня был полностью перебазирован из Пружан на полевой аэродром в 8 км от государственной границы, оставались на стационарных, известных немцам аэродромах. Новые истребители и штурмовики, поступившие в полки, еще не были опробованы, а новые бомбардировщики (типа Пе-2) даже не заправлены горючим.

Брестский 17-й пограничный отряд нес обычную службу. На артиллерийском полигоне 4 А, расположенном южнее Бреста, штаб армии наметил провести утром 22 июня в присутствии представителей округа запланированное (округом) опытно-показное учение на тему: «Преодоление второй полосы укрепленного района». На это учение привлекались подразделения 459-го стрелкового и 472-го артиллерийского полков 42-й стрелковой дивизии и два батальона 84-го стрелкового полка из 6-й стрелковой дивизии. К этим учениям привлекался весь высший и старший комсостав армии до командира отдельной части включительно.

Перед учением намечалось показать командному составу боевую технику (танки Т-26, Т-38, бронеавтомобили, артиллерию, стрелковое оружие, средства связи). Подготовку показа техники осуществлял командир 22-й танковой дивизии.

20 июня на имя командующего была получена из округа телеграмма, подтверждающая срок проведения учения. В ней указывалось: «Учение 42-й стрелковой дивизии провести на одном из участков фронта второй полосы долговременной обороны укрепленного района. Для увязки вопросов организации учения 21.6.41 г. выезжают представители Народного комиссариата обороны. 20.6.41 г. Климовских».

Вечером 21 июня командующий войсками округа отложил, но не отменил учения. Выделенные на учение войска и подготовленная для показа техника остались в ночь на 22 июня на артиллерийском полигоне. Командиры, вызванные на учения, почти все возвратились в свои части.

Между тем обстановка настоятельно диктовала необходимость осуществления срочных мер по приведению войск, государственных, партийных, общественных и других организаций в готовность на случай быстрого развертывания грозных событий. Командующим войсками 4-й армии и Западного Особого военного округа, так же как и Генеральному штабу, было известно, что против наших войск, находившихся в Западной Белоруссии, сосредоточено 45–47 немецких дивизий. Эти данные почти полностью соответствовали действительному количеству войск и немецкой группе армий «Центр» (51 дивизия). Более того, не осталось незамеченным занятие в последние ночи этими германскими войсками исходного положения для наступления.

Большое влияние на формирование директив и приказов командования оказало знаменитое сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года. Многим стало казаться, что есть какие-то неизвестные им обстоятельства, которые дают право правительству СССР и Генеральному штабу РККА оставаться спокойными. Во многих частях, дислоцированных в Брестской крепости, красноармейцы в первой половине июня спали одетыми, а в последние дни перед войной получили разрешение эту «напрасную бдительность» прекратить.

Несмотря на достаточное количество данных о скором нападении немецких армий, указания народного комиссара обороны о том, что приведение войск в боевую готовность спровоцирует войну, даст повод нацистской Германии к нападению на Советский Союз, лишили командование всех степеней самостоятельности в принятии решений на приведение войск в боевую готовность. Поэтому до 24 часов 21 июня никаких мероприятий[7] по приведению войск армии в боевую готовность не проводились. Аналогичная картина, видимо, была и по линии других государственных органов.

Изо всех сил подчеркивалось, что войны просто быть не может. Был обычный предвыходной день. Вечером 21 июня в Брестской крепости под оркестр проводился развод караулов, который с наблюдательного пункта видел командующий 2-й танковой группой вермахта генерал-полковник Г. Гудериан, в наших подразделениях и частях демонстрировали фильмы «Веселые ребята» и «Валерий Чкалов», а командующий 4-й армией A.A. Коробков вместе со своим начальником штаба Л.M. Сандаловым смотрел привезенную минской труппой оперетту «Цыганский барон». Член Военного совета и начальник политотдела армии уехали в Брест на концерт московских артистов.

Командование 28-го стрелкового корпуса находилось в Бресте. Многие командиры частей и подразделений 6-й и 42-й стрелковых дивизий по случаю субботнего дня приехали в Брест к своим семьям. На окружном артиллерийском полигоне юго-западнее Барановичей утром 22 июня намечалось открытие сбора десяти формируемых артиллерийских полков РГК и других артиллерийских частей округа.

Все это свидетельствовало о том, что ни командование округа, ни командование армии, ни командиры соединений и частей не ожидали 22 июня нападения германских войск.

В 24 часа командующий и начальник штаба армии, а несколько позднее и остальные генералы и офицеры армейского управления были вызваны по приказанию начальника штаба округа в штаб армии. Никаких конкретных распоряжений штаб округа не давал, кроме как «всем быть наготове».