Положение германских войск в Крыму в течение всего ноября непрерывно осложнялось, так как под ударами советских войск назревало крушение фронта на Керченском полуострове или на северных перешейках Крыма. Верховное главнокомандование вермахта оказывало помощь войскам всей мощью 4-го воздушного флота и военно-морскими силами. Только к концу ноября врагу удалось упрочить свои позиции.

Остановив продвижение войск 56-й армии с плацдарма севернее Керчи, противник получил возможность сосредоточить во много раз превосходящие силы против группировки советских войск на эльтигенском плацдарме. Эта группировка была малочисленнее керченской, в отличие от последней не имела танков, поддерживалась небольшой артиллерийской группой и, самое главное, снабжалась нерегулярно и скудно. Несмотря на удары советской авиации по порту Камыш-Бурун и кораблям в море, противник продолжал блокаду эльтигенского плацдарма с моря[141].

Командир 5-го немецкого армейского корпуса генерал Альмендингер решил уничтожить плацдарм в Эльтигене. В этот район были подтянуты 6-я румынская кавалерийская дивизия, дивизионная группа полковника Кригера, батальон 98-й немецкой пехотной дивизии, а также 45 танков и штурмовых орудий.

Эльтигенский плацдарм к началу декабря удерживали до 4 тыс. бойцов и командиров, четвертая часть которых имела различные ранения. С наступлением темноты «огненная земля» оживала: активизировалась разведка, люди вылезали из щелей и блиндажей, чтобы проверить и укрепить сооружения, совершенствовать оборону, проводили занятия, собирались на партийные и комсомольские собрания. В тылу полков все подвалы домов были подготовлены в качестве ДОТов и соединены между собой траншеями.

На плацдарме было тяжело не только с боеприпасами, питанием, водой, теплым обмундированием. Очень тяжелыми были условия для ухода за ранеными. Вначале учреждения санитарной службы размещались в уцелевших домах и подвалах. С течением времени все они были разрушены артиллерией и авиацией. На обрыве берега и крутых склонах высоток отрыли операционную и ниши для раненых.

Хирург майор В. А. Трофимов записал в дневнике: «В сарайчике темно. Нет окон. Проломанная на север дверь закрыта плащ-палаткой, чтобы немного защитить раненых от пронизывающего ветра. Вблизи беспрерывно рвутся снаряды, и пыль клубами крутится над столами.

…Около 16.00 появился немецкий бомбардировщик. Сделав два захода, сбросил бомбы. Попадание в школу и сарайчики с ранеными. Убито несколько человек. Артобстрел. Снова попадание в операционную. Пыль слепит глаза. Помещения в горе будут готовы к двадцатому числу. Из-за интенсивного обстрела невозможно работать. Решили перенести работу операционной на вечер.

…Исключительно хорошее состояние ран, несмотря на исключительно неблагоприятные условия. Газовая инфекция наблюдалась в 5–6 случаях. На повторных перевязках изредка приходится исправлять ошибки — добавлять разрезы. Перевязки стараюсь делать как можно реже. Обход — ежедневно. И все же до 40 перевязок в день.

Море очень бурное. Воздушный бой. Подход четырех катеров. Первая эвакуация раненых за десять дней.

…Положение без перемен. Справа никаких известий. Экстренное партсобрание. Поймали двух румын. Противник собирается наступать…»[142].

На «огненной земле» знали о подготовке противника к решительному удару по плацдарму. Знали и готовились к новым боям: создавали резерв боеприпасов, минировали опасные направления, используя для этого немецкие мины; провели партийный актив, на котором обсудили создавшееся положение. В ходе операции коммунисты были впереди, и многие из них пали смертью храбрых. Их места занимали новые товарищи. За полмесяца было принято в партию 120 новых членов. Все участники партактива высказали твердое убеждение в необходимости и возможности удерживать плацдарм. Было очевидно, что защитников плацдарма ничто не сломит — ни голод, ни психические атаки. Пока у них в руках будет оружие, они не оставят своих позиций.

1 декабря авиация противника нанесла мощный удар по плацдарму, на котором не было зенитной артиллерии. Около 80 самолетов точно сбросили бомбы с пикирования. Но благодаря тому, что защитники плацдарма хорошо укрылись, потери были небольшими.

Командование армии видело угрозу, которая нависла над защитниками плацдарма. Обеспеченность боеприпасами составляла от 0,1 до 0,5 боевого комплекта. Доставка продовольствия самолетами покрывала только одну суточную дачу. Поэтому командующему 4-й воздушной армией было приказано увеличить переброску боеприпасов и продовольствия для десанта до 25 тонн в сутки; увеличить число вылетов на подавление пехоты, артиллерии и танков до 150 в сутки. Силам Новороссийской военно-морской базы было предписано активизировать борьбу с кораблями противника, с тем чтобы катера и мотоботы могли доставить в Эльтиген не менее 100 тонн боеприпасов.

3 декабря командир десанта послал командующему операцией генералу Петрову тревожную телеграмму: «Изучение противника и его сосредоточения дает право сделать вывод, что противник завтра, видимо, перейдет в наступление с целью уничтожить наш десант. Прошу оказать нам помощь огнем артиллерии, авиацией, а также не допустить атак с моря».

И. Е. Петров не имел возможности ни увеличить силы на плацдарме, ни снабдить их необходимым количеством средств борьбы. Поэтому командиру дивизии он немедленно ответил: «Товарищ Гладков, я тоже это предвижу. Рекомендую вам собрать военный совет, где решить, куда вам пробиваться. Помочь вам живой силой не могу. Артиллерия и авиация будут действовать по вашему указанию. Рекомендую маршрут через Камыш-Бурун — Горком на мыс Ак-Бурун»[143].

Это не было приказом оставить плацдарм, а всего лишь разрешением сделать это в крайнем случае; это не было и приказом прорываться к главным силам армии, а всего лишь рекомендацией рассматривать прорыв как выход из создавшегося трудного положения. В необыкновенно тяжелой обстановке командующий предоставлял право защитникам самим избрать дальнейший план действий с учетом всех обстоятельств. Предоставление им свободы действий исходило также из веры в храбрость людей, зрелость командного состава, находившегося на плацдарме, безусловной убежденности в спаянности десанта как боевого организма, в высоких патриотических качествах воинов и их преданности своей Родине.

Перед командиром десанта встало много трудных проблем. Что делать с ранеными, которых было до тысячи человек, при прорыве с плацдарма? Средств для их эвакуации не было. Куда прорываться с плацдарма? Пробиваться к Керчи на соединение с основными силами армии означало идти в тактической зоне противника, в непосредственной близости от его войск, подвергаясь опасности уничтожения. Уходить в горы к партизанам сравнительно большой массой по открытой местности без боеприпасов, продовольствия, обмундирования означало подвергнуть людей новым тяжелым испытаниям с совершенно незначительными шансами на успех. Когда следует покидать плацдарм? Можно прорываться немедленно, пока люди окончательно не изнурены боем и не израсходованы последние боеприпасы, но и противник, не втянувшись в бой за плацдарм, сохранял большую возможность к маневру. В случае затяжного боя у бойцов и командиров может не хватить физических сил для прорыва. Наконец, как достичь скрытности и в то же время подготовить людей, как построить боевой порядок для прорыва, сберечь средства и боезапас для ближнего боя?

Ночью, перед началом наступления противника, командующий армией приказал командиру десанта: «1) Ни в коем случае не допускать рассечения вас на части; 2) при невозможности удерживать район отряду в полном составе, ничего не оставляя врагу и обязательно вынося с собой раненых, ударом в направлении Камыш-Бурун прорвать оборону противника между морем и озером Чурубашское и, двигаясь через Камыш-Бурун на Горком, идти на соединение с главными силами армии.