На Северном Кавказе дороги были разрушены. Разрушена и дорога от Нальчика к Эльбрусу по Баксанскому ущелью, мосты взорваны. Их только начали восстанавливать. Поэтому продвигались первая группа медленно.

Восхождение на Эльбрус, которое предстояло совершить в зимних условиях, являлось делом не простым, особенно в период войны.

Что такое Эльбрус зимой? Это километры отполированных ветром, порой очень крутых ледяных склонов, преодолевать которые можно только на острых стальных «кошках», в совершенстве владея альпинистской ледовой техникой движения. Это метели и облака, надолго окутывающие плотным покровом вершину, сводящие к нулю видимость, а значит, исключающие необходимую в условиях сложного рельефа визуальную ориентировку. Это ветер ураганной силы и мороз, превышающий 50°. Эльбрус зимой — это маленькая Антарктида, и в ветряном режиме он порой не уступает этому материку.

Поднимаясь на вершину Эльбруса, человек кроме всего проходит через все климатические зоны от обычной до полярной, преодолевает горную болезнь, которая порой валит с ног абсолютно здоровых людей.

По технике восхождения летом Эльбрус расценивается как вершина второй категории трудности. Зимой трудность восхождений на вершины возрастает по этой шкале на единицу. И это при наличии хорошей, а главное — ясной погоды. В плохую погоду зимой на Эльбрус альпинисты вообще не ходят. Ну а уж если пойдут, то такой поход может оказаться неповторимым по сложности.

Первое зимнее восхождение на Эльбрус в феврале 1934 года совершили А. Гусев и В. Корзун. Это произошло примерно за 10 лет до описываемых событий, такие походы повторили всего пять групп. Те, кому благоприятствовала погода, возвращались благополучно с победой. Однажды довольно многочисленная группа армейских альпинистов была застигнута на Эльбрусе непогодой, и один участник похода погиб. Позднее Гусев повторил зимнее восхождение и повел на Эльбрус группу студентов Московского гидрометеорологического института и комсомольцев Бауманского района Москвы. Во время восхождения начался буран, но все же группа поднялась на вершину. Правда, при этом пострадал комиссар группы Борис Бродкин. Доставая из рюкзака бюст В. И. Ленина, предназначенный для установки на вершине, Борис на какой-то миг снял рукавицу. Этого оказалось достаточным, чтобы кисть руки стала беломраморной. В Нальчике ему ампутировали обмороженные фаланги пальцев правой руки. С такой вершиной, как Эльбрус, шутить было нельзя.

В Баксанском ущелье регулярных вражеских войск уже не было. В боковых ущельях бродили отставшие при отступлении мелкие подразделения и группы егерей. Они, видимо, не потеряли надежды прорваться к своим и действовали довольно активно. Объединившись, егеря нападали на мелкие подразделения наших войск и терроризировали местных жителей, добывая себе пропитание.

Не исключалась встреча с егерями и для групп восхождения. Поэтому отряд был основательно вооружен. И все же, когда все были уже на «Приюте Одиннадцати», по радио из Нальчика им порекомендовали не спешить со спуском в ущелье до подхода туда войск НКВД. Видимо, ожидалась активизация егерей, превратившихся, по существу, в бандитов.

Многие тропы, идущие из верховий Баксанского ущелья к базам на склонах Эльбруса, сами базы, полуразрушенные землянки, укрытия и укрепления были заминированы. Поэтому двигаться приходилось осторожно, в обход, по скалам, по лавинным склонам, по сложной эльбрусской целине, что весьма затрудняло восхождение.

В селении Тегенекли, находящемся в верховье Баксанского ущелья, группу встретил местный житель балкарец Хусейн, сын старейшего жителя ущелья — Чокки Аслановича Залиханова.

Альпинисты остановили машину у моста через реку Баксан. Селение, расположившееся на другом берегу, казалось безлюдным. Шофера и одного альпиниста из группы оставили с ручным пулеметом у машины. Остальные, подготовив автоматы к бою, зашагали через мост к селению. Тут-то все и увидели Хусейна, вышедшего из своего дома на костылях. Оказалось, что он участвовал в стычке с отступавшими егерями и был ранен в обе ноги.

Увидев советских горных стрелков, жители селения стали выходить из своих домов.

Хусейн описал альпинистам обстановку в ущелье, рекомендовал быть осторожными и быстрее соединиться со своими. Он узнал от балкарцев, живущих выше по ущелью, что две группы наших альпинистов перешли через перевалы и начали подъем к «Приюту Одиннадцати».

…По поляне Азау, расположенной у самого подножия Эльбруса, группа шла на базу «Кругозор» особенно осторожно. Здесь можно было попасть и на наши минные поля, и на мины, установленные противником. Здание туристской базы было разрушено, а потому альпинисты ночевали в каменных убежищах, построенных егерями.

Группы, пришедшие из Сванетии, альпинисты Гусева догнали на «Приюте Одиннадцати» 9 февраля. Они двигались двумя группами: одна под руководством H. A. Гусака — через перевал Бечо, другая, возглавляемая А. И. Грязновым, — через перевал Донгуз-Орун. В группе Грязнова находилась единственная девушка — отважная разведчица-альпинистка Люба Коротаева.

Здесь, на «Приюте Одиннадцати», все группы объединились в отряд. Всего было двадцать человек: военинженер 3-го ранга A. M. Гусев, политрук Е. А. Белецкий, инженер-капитан H. A. Петросов, старшие лейтенанты В. Д. Лубенец и Б. В. Грачев, лейтенанты H. A. Гусак, Н. П. Персиянинов, Л. Г. Коротаева, Е. В. Смирнов, Л. П. Кельс, Г. К. Сулаквелидзе, Н. П. Маринец, A. B. Багров и А. И. Грязнов, младшие лейтенанты А. И. Сидоренко, Г. В. Одноблюдов и A. A. Немчинов, рядовые В. П. Кухтин, братья Габриэль и Бекну Хергиани.

В составе подразделения находились такие опытные альпинисты, как Е.А Белецкий, H. A. Гусак, А. И. Сидоренко, Габриэль и Бекну Хергиани, за плечами которых насчитывались многие годы занятий этим видом спорта и десятки, а у некоторых до сотни, покоренных на Кавказе, Памире, Тянь-Шане вершин. H. A. Гусак до этого имел 12 восхождений только на Эльбрус и в 1935 году первый поднялся на западную вершину Эльбруса в зимнее время. A. M. Гусев поднимался на эту вершину уже 10 раз.

Здание «Приюта Одиннадцати» было повреждено бомбами, фасад его весь изрешечен пулями, исковеркан осколками, крыша с дизельной станции снесена взрывом. Все это — следы ударов с воздуха. Метеорологическую станцию на «Приюте Одиннадцати» нацисты разрушили. Когда Гусев и Гусак, который тоже зимовал здесь после него, подошли к развалинам станции, печаль охватила их сердца. Германские варвары разрушили высочайшую в мире метеорологическую станцию — научное учреждение, не имевшее никакого военного значения.

На «Кругозоре» и здесь, в скалах, валялись боеприпасы и исковерканное оружие. Повсюду видны были многочисленные полуразрушенные укрепления и огневые точки. Продуктовые склады оказались взорванными или были залиты керосином.

Со склонов Эльбруса вновь открылась перед альпинистами грандиозная панорама Главного Кавказского хребта с его вершинами и перевалами. Здесь в походах и восхождениях прошла юность большинства из них. Здесь завязалась их дружба, затем окрепшая в боях.

На миг все показалось им далеким, прежним. Собрались в хижине и только тут, присмотревшись друг к другу, заметили, как все они изменились, пройдя тяжелые испытания войны…

Именно тогда впервые прозвучала военная песня альпинистов. История ее такова. Альпинисты Грязнов и Коротаева с группой разведки 897 гсп 2 января 1943 года поднялись на гребень вершины Донгуз-Орун и Малый Когутай над Баксанским ущельем. Там они решили оставить как памятку для «грядущих дней» гранату с запиской вместо детонатора. В записке были простые слова: «Ребята, мы сейчас бьемся с фашистами. Нам тяжело. Мы вспоминаем и нашу счастливую довоенную жизнь… Желаем вам быть более счастливыми, чем были мы». Они сложили тур из камней и спрятали там гранату. Между собой альпинисты договорились, что после войны тот из них, кто останется жив, придет и возьмет памятную записку.

После удачного выполнения задачи разведчики отдыхали в ущелье, вспоминая тяжелый зимний поход. Грязнов произнес первую стихотворную строчку, кто-то добавил вторую. Так и сложилась песня, ставшая очень популярной среди военных альпинистов под названием «Баксанская». Ее пели на мотив довоенной песни композитора Б. Терентьева «Пусть дни проходят».