Когда в семь лет такой шустрый ребенок, каким был Данил, заболевает какой-то идеей – жди неожиданностей. И они последовали. Правда, именно эти события привели к тому, что ребята попали в руки полковника, который и помог им стать теми, кем они стали в конечном итоге, – сталкерами.
Все началось с того, что в седьмой день рождения Данил имел с дедом серьезный разговор. Говорили долго и о многом, но заключительная фраза деда запомнилась внуку особенно отчетливо. Почесывая короткий, почти весь уже седой ежик волос, дед Миха сказал:
– И вообще… Пора бы тебе подумать над тем, кто ты есть такой и зачем живешь на белом свете. Вот ты, я смотрю, Лондоном увлекся, цикл северных рассказов читаешь… А знаешь ли ты, что те люди, которых он описывает в своих книгах, имели недюжинную силу воли. Да-да! Жить на северах в тех условиях, в каких жили они, – не простое дело. Как там в книге про Смока и Малыша говорится-то?.. Про медвежатину… Помнишь?
– «В твои годы у меня была одна-единственная смена белья.
Я пас стада в Колузе. Я был крепок, как камень, и мог спать на голом камне. Я питался вяленой говядиной и медвежьим мясом», – наизусть процитировал Данил, уже понимая, куда клонит дед.
– Вот! Золотые слова! А рассказ «Мексиканец» помнишь? А «Любовь к жизни»? Ну а вот ты, например, – можешь похвастаться такой силой воли? Сомневаюсь…
Данил набычился.
– Эт чё эт не могу? Могу!
– А докажи, – хитро прищурился дед. – Силу воли надо воспитывать! Вот начнешь по утрам зарядку делать и холодной водой обливаться – поверю. А то все собираешься, собираешься… Тянешь кота, прости господи, за это самое…
Разговор закончился, а Данил еще долго размышлял над словами деда. Легко сказать – воспитывать! А как? Если с утра не то что под ледяную воду из скважины сунуться, а только подумать об этом стоит – и уже инеем покрываешься! И все-таки дед, бывший прирожденным педагогом, взял внука за живое – Данилу во что бы то ни стало захотелось доказать, что он сможет.
Первое скупывание прошло неудачно – открыв холодный кран в душевой и простояв, приплясывая и подвывая, под ледяной водой минуты три, Данька так замерз, что потом еще долго дрожал, скрючившись, и все никак не мог вытереться полотенцем. Потом, вроде, отпустило, обтерся, оделся – а вечером свалился в лихорадке с температурой. Отделался легко, ангиной, хотя мог и воспаление легких подхватить. Рос-то он, как и все детки Убежища, под землей. Без солнца, без свежего воздуха, в тепличных условиях при одной и той же комнатной температуре. Откуда ж тут иммунитету взяться? И другой бы, получив такой щелчок по носу, бросил это неблагодарное дело, да не таким был воспитанный дедом Данька. Провалялся он три недели, а когда пошел на поправку, отправился поутру тайком от деда в душевую и вновь влез под душ. Однако в этот раз, наученный Айболитом, поступил правильно. Секрет был в том, чтобы чередовать ледяную и горячую воду, причем до отказа. Согреваться так, чтоб пар шел, и мерзнуть так, чтоб от холода корежило. Тогда после душа наступало такое блаженное состояние внутреннего жара, такая потрясающая бодрость во всем теле и ясность в голове, что на следующее утро обязательно хотелось повторить. И он повторил. И завтра, и послезавтра, и через неделю. Это стало чем-то вроде ежеутреннего ритуала: вскочил минут на двадцать пораньше, дернул в одних трусах в душ, облился – и весь день как огурчик. Со временем и Саньку приучил – тот ни в чем не хотел отставать от старшего товарища и соглашался терпеть ежеутренние муки с ним за компанию. Таким образом, первый этап воспитания силы воли был пройден. А вскоре последовал и второй – друзья задумали убежать.
Редко какой пацан в детстве не мечтает удрать от родителей.
В эпоху покорения Америки мечтали сбежать на Дикую территорию. Скакать верхом с винтовкой в одной руке и с томагавком в другой, сдирать скальпы с врагов, наводить ужас на племена индейцев на сотни миль вокруг. Во времена Тортуги – дернуть к пиратам. Плавать на испанском галеоне, брать на абордаж корабли купцов с трюмами, доверху наполненными бочками с золотом и драгоценными камнями, дублонами и пиастрами, сходиться в смертельном поединке борт против борта с кораблями короля. Неважно какого: испанского, английского, французского… Главное, чтоб звон сабель, выстрелы из мушкетов, вопли «кар-р-рамба», и чтоб обязательно – победа. Или в гражданскую – на фронт. Перепоясанным пулеметными лентами, с винтовкой в одной руке и с наганом в другой, гнать белую – или красную, в зависимости от предпочтений – сволочь, совершать подвиги, получать ордена и медали… И потом, после победы – кто б в этом сомневался, – вернутся в родную деревню, пройтись по главной улице, чтоб соседский Филька – Витька, Павка, Ванька – сгорели от зависти! Вот так и Данька с Санькой решили сбежать. На Север.
Деда Данил очень любил. Не хотелось оставлять его одного – на произвол судьбы! – но деваться некуда. Ничего, перебедует. А вскоре, может, и вовсе про Даньку забудет – дел у деда вечно невпроворот, даже с внуком как следует пообщаться не успевает. То же было и с родителями Саньки. Тот очень уж сильно вздыхал, но соглашался со старшим товарищем, что удрать совершенно необходимо. Как иначе доказать, что человек ты уже взрослый и решения можешь принимать самостоятельно?
Во-первых – и это было самое главное – придумали клятву. Как же иначе? А вдруг в пути кто-то ослабнет духом и захочет повернуть домой? Не-е-ет, на этот случай необходимо было отрезать все пути назад, сжечь мосты. Данька думал сутки. Варианта на выбор было два: «Куда один – туда и другой!» или «Ни шагу назад!». Второй вариант уж больно отдавал пафосным героизмом, и его было решено отринуть. Клятву давали ровно в полночь в туалете. Спрятались в одной из кабинок, поочередно прошептали слова, укололи иголкой палец и поставили на бумажке с клятвой инициалы. А потом торжественно сожгли официальный документ, смыв пепел в унитаз. Весь этот ритуал как бы символизировал, что их клятва воспарит с дымом и станет известна в Небесной Канцелярии и потому приобретет особую нерушимость. Настаивал на этом именно Санька, втайне боясь отстать в пути от старшего товарища, вот и решил подстраховаться. Во-вторых – припасы. Чем питаться в пути? До Севера планировали дойти за месяц. Ничуть не сомневались, что им по плечу проходить в день по тридцать (да что там тридцать – пятьдесят!) километров. Измерили расстояние по карте в старом учебнике географии. До Кольского полуострова получалось примерно полторы тысячи километров по прямой – а как же еще идти? Не выписывать же кренделя, в самом деле! Вот и Татьяна Васильевна всегда говорила, что кратчайшее расстояние между двумя точками – прямая. Значит, напрямки и пойдем. Полторы тысячи разделить на пятьдесят – получаем тридцать. Ровно месяц! А на месяц много ли нужно? Тридцать банок тушенки на брата, да килограммов десять крупы. Ну а там уж, как до Севера дойдем, охотиться будем. Там дичи много, и не шуганная она. Подходи да бери голыми руками.
В-третьих – оружие. А как же иначе? Чем защищаться от диких зверей, которые за это время расплодились на поверхности? Решили и эту проблему. Данька запланировал в ночь перед побегом стащить – как и тушенку с крупой – у деда складной нож весьма угрожающего вида, а для Саньки за два вечера этим же ножом выстругал дубинку. И еще из одной полутораметровой палки сделали копье с заостренным и обожженным на огне концом – Натальпетровна рассказывала на уроках истории, что древние люди били такими копьями мамонтов. А мы что, хуже, что ли? Да и мамонтов-то уже нет давно. А с волками да медведями и таким оружием справимся. Способ борьбы с хищниками был вычитан в одной интересной книжке, а потому не вызывал никаких сомнений.
Справляться планировалось так. Если нападает волк, Данька – носителем копья решил стать он – выставляет его перед собой и начинает, громко крича, теснить зверя назад. Санька тем временем заходит сбоку и бьет волка дубинкой по затылку. Волк падает – дальше следует обдирание туши и выделка шкуры. Если же нападает медведь, то следовало подождать, когда зверь перед самым нападением встанет на задние лапы, и, подскочив, упереть копье в землю, а острый конец приставить прямо к груди медведя. Медведь напарывается на острие, пронзается насквозь и подыхает. Дальше – понятно. Шкуры еще понадобятся на северах. Остальных хищников – рысь, росомаху – за хищников даже не считали, беззаботно махнув на них рукой, а тигры в европейской части России не водились, это Данька специально вычитал в учебнике географии.
