Мулетир протиснулся слишком близко к нему; Даг почти зацепил его своим смертельным крюком, и едва успел вместо этого просто ударить. Еще шестеро погонщиков прыгнули на Дага и повалили его на траву. Боги! Он не может вырывать у них Дар, как у глиняных мышей… «Да, я могу!» Непрошенная мысль немного замедлила его.

Он зарыдал от разочарования, вода размывала ео потрясенный вид теней, огня костра, испуганные лица людей.

— Послушайте, найдите другого Стража Озера! Кого угодно с толикой чувства Дара! Они подтвердят, что я прав! — Колено надавило ему на грудь, заставив его подумать о земле, которая, должно быть, давит на грудь Искорки. Что, если они продавят могильный холм? — Отсутствующие боги, вы закрыли ей лицо? В ее рот попадет грязь… в глаза… — Они ведь не зашили ей веки? Он слышал, что у крестьян раньше был такой обычай в некоторых местах…

Голос Бо дрожал, хотя должен был успокаивать:

— Даг, не могло быть ошибки. Она была холодной и окоченевшей. Мы не могли нащупать ее пульс. На лезвии ножа не было дыхания.

— Конечно, в жаркий день не было дыхания на теплом лезвии! Где Вит? Где Берри? Дайте мне Вита, он поймет!

— Он слишком болен, чтоб вставать, Даг, и Берри не лучше, — голос Готорна прозвучал тревожно из-под круга маячащих лиц.

«Не то, не то, что же делать?» Мощным усилием Даг упал наземь, раскидывая погонщиков.

«О, боги, спасибо вам!» Прибежал человек с лопатой. Сердце Дага подпрыгнуло в радостном облегчении.

— Да, да, помоги мне!.. — Он протянул руку к дико болтающемуся инструменту. И увидел, слишком поздно его предназначенную цель, когда широкое лезвие оказалось у его головы и сильно стукнуло его. Лица, огни костра, крутящиеся ветви над ним, все растворилось в горячих ярких искрах.

Он пришел в себя, моргая, его тошнило. Боль пульсировала, взрываясь, как молотом по наковальне в его голове и лодыжке. Легкие. Сердце. Он попробовал вдохнуть, затем сделал более глубокий вдох. Хотел дотронуться до головы и обнаружил, что руки его связаны.

Он повертелся — или попробовал сделать это — и понял, что сидит спиной к тонкому дереву, а его руки связаны за ним. Он недолго был без сознания — его слезы еще не высохли. Ощущение было похоже на то, как если бы по его лицу ползали улитки, и он вновь попытался освободить руку, чтоб стереть его с лица.

Ворочая запястьем, Даг ощутил веревку. Он мог бы вырвать ее Дар, если придется… он не умрет, если вырвет Дар чего-то, что он мог бы съесть, Искорка это придумала, Искорка, нет! Для него будет плохо пытаться сожрать полный рот пеньковой веревки. Он тяжело дышал, пытаясь собрать разбегающиеся мысли, потому что, кажется, они были его последним резервом. Пытаясь успокоиться, он расширил свой Дар. Слабое ощущение в его свадебном браслете не изменилось. «Хотя бы это…» Туманное размытое пятно под могильной насыпью на краю луга также не исчезло. Что бы ни происходило, хуже не стало. Пока.

Он посмотрел вверх и увидел Финча, Эша, Сейджа и Бо, стоявших рядом с ним полукругом и нерешительно глядевших на него. Хог прятался за Бо. Он тоже плакал, судя по мокрым следам на его рябом лице.

Даг сглотнул, облизнул сухие губы. Прохрипел:

— Мне уже лучше. Вы можете меня отвязать.

— Я это сам решу, Даг, — сузил глаза Бо.

Уловки. Ему нужно сейчас прибегнуть к уловкам вместо того, чтоб растревоживать весь лагерь видом свихнувшегося Стража Озера.

Орать — еще орать, боги, он уже ободрал всю глотку — не поможет. Прислушайся к разуму, прислушайся к разуму… он подавил хихиканье при этой любимой Искоркой мысли, потому что необъяснимый смех ему не поможет тоже.

Вид напряженного лица Сейджа напомнил ему.

— Сейдж… Я видел Келлу и Индиго. Они сбежали прошлой ночью и вернулись к Аркади. Индиго отправился к фургонам, чтобы встретить тех, кто там окажется, а Келла сейчас наверху на восточном гребне с Аркади и раненым дозорным, которого нашли я с Тавией, она тоже сбежала от своей глиняной мыши. Мы все целые. Ну, меня немного погнуло.

Сейдж едва не растекся прямо на глазах у Дага — как любой человек, который только что узнал, что ему не придется хоронить свою молодую жену. Не говоря о брате по шатру. И всем прочем. «Спасите Искорку.» Но, кажется, этот спокойный рассказ успокоил его слушателей более, чем по лишь одному поводу.

— Пожалуйста… Все, что я хочу… все, что я хочу — это увидеть снова ее лицо. Один последний раз. Разве я многого прошу? — Даг бы, не сомневаясь, упал на колени, но пока он не убедил их отвязать его, двигаться он не мог. Но ведь недостаточно просто освободиться и убежать. Сейчас, когда разум вернулся к нему, он может придумать три разных способа побега, по-кошачьи быстрого. Но ему нужна добрая воля и помощь. «Вот сейчас верно.» Он снова сглотнул, пряча свое безумное отчаяние. — Фаун и я, мы ведь много сделали для вас, ребята. Я знаю, что уже поздно, и что вы все устали, но… пожалуйста. Я просто хочу взглянуть на нее. Один последний раз.

И если этот раз действительно будет последним, что ж, у него все еще есть привязанный нож на шее, разве нет? Раньше, когда он попадал в отчаянные обстоятельства, эта мысль успокаивала и грела его некоторым суровым образом. Но не сегодня. «Я хочу Фаун, я хочу нашего ребенка, я хочу, хочу… Я хочу жить. Я ведь немногого прошу.»

— Умоляю вас… — прошептал он.

Он попробовал собраться достаточно для того, чтобы сделать уговаривание, или даже не одно, пусть он не был готов к работе с Даром любого вида из-за своего состояния. Но затем он увидел сомнение на лице Сейджа и стал ждать — один удар сердца, два, три…

— Может, это его успокоит, — сказал Сейдж.

Даг подавил радостный вопль «Да, да!» и сказал скромно и мягко:

— Это все, чего я хочу. Пожалуйста.

Брови Бо нахмурились. Рот Финча изогнулся в сомнении.

Эш, чьи размеры сделали его жертвой каждого крика «Помогите это приподнять!» с тех пор, как они покинули Крокодилью Шляпу, вздохнул и грустно сказал:

— Ладно. Я буду копать.

Здесь была только одна лопата, принадлежащая мулетиру, который оглоушил ею Дага, и который сейчас неохотно ее уступил. Но даже с тремя мальчишками-южанами, сменяющими друг друга, это были бы убивающие минуты до того, как они раскроют надежды, которые столь преждевременно похоронили. Лихорадочное выкрики «Осторожней!» лишь убедили бы их, что Даг сошел с ума. Когда он начал бояться, что они ненадолго остановятся, и он не сможет наблюдать за этим без крика, он заставил себя пересечь поляну, чтоб взглянуть на Вита и Берри — хромая так жестоко, что Бо даже вскочил и поддержал его под локоть. Даг не протестовал.

Его родственники по шатру Блуфилд лежали вместе на тонком одеяле у края круга света, отбрасываемого костром. Готорн склонился над своей старшей сестрой и зятем, выглядя несчастным; он отпрянул, когда Даг приблизился.

Берри, слабая и мрачная, приподнялась на локте.

Даг уселся на колени подле нее. На этом расстоянии, теперь, когда он немного успокоился, он смог, наконец, понять, что происходит. Сначала он думал, что Злой частично вырвал их Дар. Но, нет — или не в точности.

Но при столкновении с попыткой Злого вырвать их Дар щиты закрылись так плотно, что сам их Дар оказался частично извлечен из тел и конечностей, образовав дрожащие защитные шары.

Даг выдохнул, очарованный, от изумления и потянулся, чтоб снять ореховый кулон Берри с ее шеи. Она запротестовала шепотом.

— Не надо, все в порядке. Он выполнил свою работу. — Не просто выполнил, но и почти кончился. Тонкая работа Даром была близка к своему завершению. Еще несколько часов, и она бы развалилась на части, освобождая ее Дар из своей скорлупы, оставив ее вымотанной, но живой. Когда он отпутал шнурок от ее волос, глубокая связь неохотно разорвалась на кусочки, как кленовый сироп, который внезапно превращается в сахар; и ее Дар тут же вернулся в свою нормальную форму, совпадающую с ее кожей.