— У тебя жена. Не нужно запутывать ваши отношения. Ты правильно сказал, что я стала другая. Тебе со мной будет плохо. Я не люблю себя и все чаще ненавижу. Я живу прошлым. Это ненормально. И время ничего не меняет. Но тебе это сложно понять. Я очень благодарна, что ты нашел меня. Мне теперь стало намного легче. Я окончательно разобралась в себе. Но с нами все кончено, не надо обманываться. И твоей вины в этом нет никакой.

А ночью ей приснился Валька.

Они ругались, как и тогда, незадолго до его гибели. И Вика, как и тогда, ослепленная навязчивой идеей доказать свою независимость, сумела выдержать характер и не уступить ему ни в чем.

И во сне она ясно понимала, что совершает непоправимую ошибку, что победа в их глупой борьбе невозможна, и с ужасом ждала минуты, когда Валька не выдержит и уйдет, грохнув дверью.

Но вместо этого он внимательно посмотрел на нее и совершенно спокойно произнес:

— Ты знаешь, я верил тебе больше, чем себе. В твоей любви я никогда не сомневался. Я был уверен, что ты любишь меня, а не себя. Но я ошибся, ты оказалась такой же, как они все. Такой же… стервой.

И она вдруг услышала его и сумела словами выразить то, во что он верил:

— Нет, Валька, ты не ошибся. Ты — это я, а я — это ты. И без тебя меня нет…

И она проснулась с мыслью, что была услышана.

После Ларисиной смерти прошло сорок дней.

Рано утром Вика взяла машину со стоянки и поехала к Варе. Три дня назад они договорились вместе съездить на кладбище, а потом на даче помянуть вдвоем Ларису.

После кладбища хотелось молчать. Вика машинально следила за знакомой дорогой и вспоминала свои слова, сказанные Вальке во сне. Этот сон казался ей вещим. Она выразила наконец словами то, что непрестанно мучило ее в последнее время.

А в том, что Валька ее услышал, у нее не было сомнений. А раз так, то нужно было доказать свои слова поступком.

Говорить не хотелось, но она сделала усилие над собой и проговорила:

— Я давно хотела спросить…

Варя посмотрела на мертвенно-бледный Викин профиль и вдруг неизвестно чего испугалась.

— Вика, что с тобой?!

— Я хочу тебя спросить, — бесстрастно повторила Вика, не глядя на Варю, — как ты можешь спокойно жить после того, что мы сделали с Валькой?

Варя замерла.

— Что мы с ним сделали? Не понимаю, почему ты меня сейчас спрашиваешь об этом? Что с тобой Вика? — бессмысленно спрашивала Варя, с ужасом наблюдая за дрожащей стрелкой спидометра, ползущей вверх.

Вика сделала нетерпеливый жест рукой перед лицом, и Варя с трудом сдержала себя, чтобы не вцепиться в руль.

— Разве это не жестоко?

— Вика, помилуй, при чем здесь я? Останови, пожалуйста, машину и давай поговорим спокойно, — Варя лихорадочно пыталась придумать способ привести Вику в чувство.

— Что значит, при чем здесь ты? Разве не мы с тобой погубили Вальку? Ты и я, что тут непонятного? — жестко проговорила Вика и нажала на газ.

— Немедленно останови машину! — холодея от ужаса, вскрикнула Варя.

Вика, не сбавляя скорости, закрыла все двери.

— Боже мой, Вика, выслушай меня. Как я могла погубить Валентина, если почти ничего не значила для него? Он сам оставил меня.

Если я перед кем и виновата, то только перед тобой. Но я тогда плохо контролировала свои поступки, я совершенно потеряла голову. Конечно, это меня не оправдывает, но… Боже, зачем я тебе это говорю? Прошу тебя, останови машину. Мне плохо! Умоляю тебя. Меня сейчас вырвет.

Вика побелевшими пальцами крепко держала руль и чутко ловила каждое Варино слово.

— Что же ты замолчала, продолжай.

— Я не думала, что ты для него что-то значишь. Мне казалось, что у вас все давно прошло, что вы вместе живете просто в силу привычки. По инерции. Ты казалась абсолютно спокойной, даже равнодушной. Если бы я поняла все тогда… Но ты очень легко его отпустила. Это сбило меня с толку.

— Говори.

— А когда я узнала про Лариску… Я не могла понять, почему ты не борешься за него. Я была ужасно зла на тебя. — Варе страшно было смотреть на Вику, и она, начав говорить, уже не могла остановиться. — Я вас с Лариской винила во всем. Мне казалось, что ты и Лариска… Что из-за вас… То, что случилось с Валентином. Я даже хотела отомстить. Но мне не понадобилось. Вмешалась судьба. Лариса сполна расплатилась за свои ошибки. Как ты можешь теперь после ее смерти… Я очень жалею того, что сделала. Поверь мне. Но ничего не изменить. Так глупо все получилось. Глупо и стыдно. Боже мой. Никто ни в чем не виноват. Все вышло так, как вышло. Некому мстить. Валентина все равно не вернешь.

— За все надо платить, — жестко сказала Вика, — тебе не следовало к нему приближаться.

— Вика, прости меня, пожалуйста, прости меня ради дочки.

Вика усмехнулась.

— Бог простит.

— Вика, умоляю тебя, пожалей мою дочку, выпусти меня из машины. Прости меня, пожалуйста!

И вдруг Вику, словно ударило током, она вспомнила слова Вадима Петровича: «Твоя беда, что ты не умеешь прощать. Тебе нужно обязательно научиться этому, моя милая, потому что способность прощать — освобождает. А если ты будешь свободна, то сможешь обнять другого человека, и тебе станет легче». Вика резко затормозила и, съехав на обочину, открыла двери.

— Выходи.

Варе не надо было повторять дважды. Она буквально вывалилась из машины.

Вика, не оглядываясь, сорвалась с места. Вот и все. Прошел почти год после Валькиной смерти, но боль не утихала. Она сама не давала ей утихнуть, растравливая воспоминаниями незаживающую рану. И упрямо возвращалась туда, к началу их разрыва. Когда она нашла в себе силы оттолкнуть своего мужа. Тогда ей казалось, что это было для нее началом новой независимой жизни. Но судьба распорядилась по-своему. В ее независимой жизни не стало смысла, потому что не стало Вальки. Он умел талантливо отражать жизнь, но совсем не умел жить, потому что был слаб в житейских проблемах. Она это хорошо знала, но закрыла на все глаза. Гордость оказалась важнее. А может быть, она просто устала? Но кого это теперь волнует? Важно только то, что из всего этого вышло. А вышло то, что круг замкнулся. Алкоголь, бессонница, таблетки и неустроенный быт. Он сам создал аварийную ситуацию на дороге. Это если формально разбираться в причине его смерти. А если не формально? Если назвать все своими именами, то это она погубила Вальку. Валентина Георгиевича Немова. Не Варя, не глупая Лариска. А именно она. И должна понести наказание. Но ее никто не собирался обвинять. Значит, она будет судить себя сама.

Вика, не мигая, смотрела перед собой. Скоро мост. Ей вдруг стало хорошо и спокойно. И совсем не страшно. Она возбудила воображение и вернула прошлое. Именно там было ее место. Так близка была зыбкая грань, отделявшая жизнь с ее мелочной возней от небытия. Так заманчиво было преодолеть эту грань и забыть все свои мучительные переживания и раствориться во времени. Так тянуло ее вслед за Валькой, и так мало в ней осталось желания жить, а значит, страдать.

Был только один человек, которому она была действительно необходима. И его не стало. Так зачем жить? Тем более уйти совсем просто и легко. И может быть… Может быть, это возможно? А вдруг? Ведь мы ничего не знаем точно. Вдруг есть какой-то шанс… там… встретить Вальку.

Вика подъезжала к тому месту, на котором год назад произошла авария. Она, зажмурив глаза, нажала на педаль газа и увеличила скорость.

Раздался страшный удар, и что-то неотвратимое придавило ее к спинке кресла. Но за ударом не последовало падения. И ей не было больно. Она была жива и невредима. Вика, подождав мгновение, открыла глаза и, увидев перед собой мощное бетонное ограждение, заплакала. Ее машина не пробила ограду моста и не упала на проходящую внизу пустую трассу. На мосту незадолго до этого были проведены ремонтные работы. Врезавшись в бетонное ограждение, она всего лишь разбила бампер машины, а сама не получила ни царапинки. Сработали подушки безопасности.

На похоронах Ларисин папа поклялся найти насильника. И в конечном итоге нашел. Виктору не удалось отсидеться в тихом месте. Он жил в Воронеже и работал в охране банка. Когда его стали бить, он признался во всем. В том, что ненавидел Лариску и хотел проучить ее. Но он ни слова не сказал ни про Вику, ни про то, как она пыталась нанять его для убийства. Ни про десять тысяч долларов, которые она у себя украла, чтобы заплатить ему. Он до последнего твердил, что его никто не нанимал, что он сам хотел отомстить за Валентина Георгиевича. Тем более это была чистая правда. По крайней мере, так передали Ларисиному отцу его ребята.