– Понял, – улыбнулся Сафаров.

– Вот и молодец. А сейчас пойдем, я буду знакомить тебя с нашими ребятами. И учти, что в первое время тебе нужно быть особенно выдержанным. Будут и шутки, и подколки; будут и недовольные, которым светило твое место. Они здесь по десять лет работают, а тебя вдруг присылают к нам на такую должность... Говорят, что ты дружишь с генералом Сергеевым и даже с самим Виктором Павловичем Баранниковым. Это правда?

– С Сергеевым действительно дружу, – подтвердил Эльдар, – а Баранникова знаю по работе в Баку. Он тогда был у нас заместителем министра внутренних дел.

– Значит, ты у нас в полном порядке. Говорят, что именно Баранников и станет нашим новым руководителем, – сообщил Тарасов. – Но ты на свои связи с генералами не очень рассчитывай. Если будешь бегать и жаловаться, лучше сразу уходи. Следователи – это высшая каста, работа у нас интеллигентная. Сам понимаешь, что мы не уголовный розыск и не госавтоинспекция. У нас нужно все правильно оформить и вовремя сдать прокурору, чтобы получить его «добро» на передачу дела в суд. Поэтому ребята у нас толковые. Парочка паршивцев, правда, тоже имеется, но мы от них постепенно избавляемся.

– Жаловаться не буду, – пообещал Сафаров. – Я вам уже сказал, что раньше работал в прокуратуре и все правила знаю.

– Ну, вот и хорошо, – кивнул Тарасов. – А теперь пошли по кабинетам. Буду знакомить тебя с нашими орлами. И учти, что хотя сегодня и суббота, но почти все наши сотрудники на работе. У нас преступность выросла почти в четыре раза по сравнению с прошлым годом. И я думаю, что это не предел. А ты как считаешь?

– Думаю, что будет расти. В стране полно неучтенного оружия, все республики объявили о своем суверенитете, у всех свои собственные министерства внутренних дел, и все границы пока открыты. А тут еще и деньги обесценились. В таких условиях очень легко прогнозировать рост дальнейшей преступности.

– Молодец, – похвалил его Тарасов, – толковый ответ. Только учти, что такие ответы очень не нравятся нашему начальству... Ладно, пошли знакомиться. Заодно покажу тебе твой будущий кабинет. Он маленький, но очень удобный. Раньше там работал мой прежний заместитель Семен Угодников, а сейчас будешь сидеть ты. По штату мне положено два заместителя. Вот ты и будешь моим замом вместо Угодникова. А другой зам – полковник Саранчев. Он сейчас в Санкт-Петербурге, вернется в понедельник.

Они вышли из кабинета Тарасова.

– А почему ушел Угодников? – поинтересовался Эльдар. – Уволился или его куда-то перевели?

– Его убили, – мрачно сообщил Тарасов. – Ты ведь должен знать, что наших сотрудников часто посылают в разные горячие точки, особенно в последнее время. Вот его и послали в такую точку на Кавказе... Ему было только тридцать девять лет. Двое пацанов у него осталось...

– Где его убили?

– В Северной Осетии. Он расследовал там дело о поставках в Москву крупной партии паленой алкогольной продукции. Видимо, докопался до истинных организаторов этих подпольных заводов. И доложил обо всем в обком... На следующий день его и убили. Это случилось летом прошлого года, когда у нас еще обкомы были. В июле девяносто первого...

Дальше пошло знакомство с каждым из сотрудников Тарасова. Их было около тридцати человек. Среди них оказались две женщины. Одной, Наталье Мокряковой, было около сорока; другой, Шалиме Каюровой, – чуть больше тридцати. Первая была невысокого роста, плотная, коротконогая, с собранными волосами; она встретила их недовольным, строгим взглядом. Вторая была высокая и некрасивая перекрашенная блондинка с вытянутым лицом и острым подбородком, которая улыбнулась при появлении Тарасова.

– Шалима у нас новенькая, только полгода, – прокомментировал Тарасов, – ее перевели к нам из районного управления.

Среди мужчин он особо отметил Геннадия Пьявко и Азиза Аванесова, которых назвал лучшими следователями управления. Первому было тридцать пять, и он работал в управлении только четыре года. Второму – чуть больше тридцати; он был ровесником Сафарова, но выглядел гораздо старше своих лет, рано полысев. Очки придавали ему строгий и гораздо более зрелый вид. Он работал в управлении уже около десяти лет.

Эльдару выдали новое удостоверение, и в воскресенье он приехал на работу. В коридорах почти никого не было. Сафаров прошел в небольшой кабинет, который отныне должен был стать его местом работы, и устроился на стуле, доставая и перебирая бумаги, оставшиеся от прежнего хозяина. Выдвинув полки, он нашел под одной из них лист бумаги с нарисованным мужчиной в фуражке и форме. Под рисунком стояла подпись: «Папа, мы тебя любим». Очевидно, этот рисунок сделали дети погибшего Угодникова. Эльдар, нахмурившись, отложил рисунок, решив, что поговорит с Тарасовым. Возвращать такой рисунок супруге погибшего просто нельзя – ей будет очень больно, – но и оставлять у себя тоже неправильно.

Он еще просматривал бумаги, когда к нему зашел Тарасов.

– Не терпится работать? – добродушно спросил полковник.

– Вы тоже в воскресенье пришли на работу, – заметил Сафаров.

– Я начальник, мне положено за все отвечать. Нужно еще два дела завтра утром сдавать, а утром у нас будет большое совещание часов на пять или шесть. Поэтому я должен просмотреть все документы уже сегодня, – пояснил Тарасов.

– Я здесь нашел одну бумагу, под полкой в столе, – вспомнил Эльдар, протягивая полковнику листок с рисунком детей погибшего офицера. Тот взял бумагу, нахмурился, посмотрел на Сафарова.

– Хорошо, что ты отдал его мне, – негромко произнес он. – Это рисунок его младшего сына. Он хорошо рисует. Старшему уже шестнадцать, он школу оканчивает в следующем году, а младшему пока только девять. Жена его, конечно, пенсию получает, но что можно купить сейчас на пенсию погибшего сотрудника милиции? Десять килограммов картошки и пару коробков спичек... Хорошо, что она работает врачом, хоть там что-то получает... Хотя им все равно трудно.

Он еще раз посмотрел на рисунок, тяжело вздохнул и вышел из кабинета.

На следующий день Эльдар приехал к девяти часам утра. Совещание у руководителя ГУВД началось ровно в десять, и Тарасов ушел туда, успев только собрать всех следователей у себя в приемной и представить им своего нового заместителя.

В понедельник вернулся и первый заместитель – полковник Саранчев. Это был высокий мужчина с приятной внешностью, зачесанными назад волосами, крупными зубами, постоянно шутивший и сам первый громко смеявшийся над собственными шутками. Саранчеву шел сорок первый год, он считался реальным кандидатом на должность Тарасова.

Полковник весело предложил Сафарову обмыть его назначение.

– Мне еще не присвоили звания, – пожал плечами Эльдар.

– Хочешь зажать назначение? Так у нас не полагается. Вечером поедем куда-нибудь вместе. Возьмем нашего строгого полковника Алана и еще несколько ребят. Я знаю хорошие места, где еще можно спокойно посидеть.

– А почему вы зовете его Аланом?

– Александр Андреевич, – улыбнулся Саранчев, – или АлАн. Так удобнее и проще. Как тебя по отчеству?

– Эльдар Кулиевич.

– Элкул, – сразу сказал Саранчев. – Нет, не очень звучит... Может, лучше назовем тебя Элсафом, по имени и фамилии? Нужно подумать. Кличка – вещь серьезная, дается не на один год... – Он расхохотался.

– А вас тогда как называют? – спросил Эльдар.

– Давай сразу договоримся: переходим на «ты». Никаких «вы» здесь говорить не полагается. Только Тарасову, который по возрасту годится тебе в отцы. Так что давай «тыкай». А меня называют Шуриком. Хотя на самом деле я Евгений Константинович. Но Евка не прижилось, а Шурик остался. В молодости я был похож на молодого актера Демьяненко, только без очков. А сейчас располнел и стал похож уже на его папу... – И он снова расхохотался.

Они вышли в коридор, и Эльдар увидел идущего к ним Тарасова, рядом с которым вышагивал одетый в форменный мундир генерал. Что-то знакомое мелькнуло в его лице. Тот тоже заметил Сафарова, остановился. Эльдар вежливо поздоровался, Саранчев весело кивнул. Было ясно, что он хорошо его знает. Сафаров вспомнил, что видел этого генерала, а тот, в свою очередь, вспомнил Эльдара.