– Уже передали, Михаил Сергеевич, – ответил исполнительный Болдин, – сразу в несколько газет. На этой неделе все статьи будут перепечатаны.
Горбачев положил трубку. Кажется, Болдин научился угадывать его мысли. С одной стороны, это неплохо, а с другой – немного неприятно. Получается, что все окружающие догадываются о его истинном отношении к Ельцину. Конечно, он не любит этого вечного «фрондера» и оппозиционера. Конечно, он сделал все, чтобы удалить из политики этого опасного популиста. Но чем больше он старался, тем большей популярностью пользовался Ельцин. Этот феномен «обиженного» на Руси всегда срабатывал почти безошибочно. Просто в стране не было политика такого ранга и масштаба, которого бы сняли с работы и удалили из Политбюро. А в прошлом году Ельцин демонстративно вышел из партии. Когда он уходил из огромного зала, объявив о своем выходе из партии, некоторые делегаты довольно громко кричали: «Позор!» Но и это его не остановило. А сейчас он рвется в президенты России.
Но на данный момент самый главный вопрос даже не Ельцин и не выборы, назначенные на двенадцатое июня. С этим они потом разберутся. Сейчас самое важное – объединенный Пленум Центрального комитета и Центральной Контрольной комиссии, который должен состояться в конце апреля. После мартовского референдума число критиков самого Горбачева выросло в геометрической прогрессии. С одной стороны, они почувствовали его шаткое положение, он был вынужден пойти на подобный референдум, не сумев затормозить решение о выборах президента России. Все понимали и без аналитических записок КГБ, что главным кандидатом будет Ельцин. А референдум был вынужденной мерой, чтобы, опираясь на него, попытаться сохранить Союз, предложив союзный договор. Но в нормальном государстве такие референдумы просто не проводят. Было бы смешно голосовать за сохранение Соединенных Штатов или Индии, Канады или Германии. С другой стороны, прошедший референдум вдохновил критиков Горбачева на активные действия. В этих условиях проводить Пленум ЦК – значит сознательно подставляться. Добровольно идти на гильотину, уже точно зная, что собравшиеся на Пленуме члены Центрального комитета наверняка выдвинут предложение о его досрочной отставке.
Горбачев захлопнул папку. Больше читать не хотелось. Все и так понятно. Страна распадается буквально на глазах, сложное экономическое положение усугубляется политическим распадом, идет парад суверенитетов. Уже даже отдельные города изъявляют желание провозгласить его. Не замечать подобного невозможно. Из многих республик и областей поступают сигналы о резкой критике курса президента страны. Многие считают, что он лично ответствен за все, что происходит, и лично виноват во всех этих политических и экономических проблемах.
Горбачев снова посмотрел на лежавшую перед ним папку. Масштабы происходивших перемен можно понять, открывая эту папку каждый день. Но опаснее всего – наскоки с мест, когда областные и республиканские секретари все настойчивее и громче требовали его отставки. И если ничего не предпринимать, то вполне вероятно, что на волне всеобщего недовольства и после мартовского референдума противники перейдут в атаку и добьются его отставки с должности Генерального секретаря ЦК КПСС. А в условиях, когда почти все силовые руководители в Центре и на местах являются коммунистами, когда армия, КГБ и МВД находятся под контролем таких упертых людей, как Язов, Крючков и Пуго, должность Генерального секретаря остается решающей для его окружения и для всех силовых министерств. И отдавать этот пост в чужие руки он не намерен. Формально новый Генеральный секретарь легко может просто сместить президента СССР с его должности. Достаточно рекомендовать делегациям республик и местным коммунистам проголосовать за другого человека, и на этом все закончится. Нужно быть совсем наивным человеком, чтобы этого не понимать. С другой стороны, коммунистическая партия уже не является правящей партией в республиках Прибалтики, в Грузии, Армении, Молдавии, даже в Киргизии. Ставший президентом Киргизской Республики Аскар Акаев тоже не является лидером компартии своей страны. Но, в отличие от Ландсбергиса или Гамсахурдиа, он хотя бы не призывает к немедленному отделению и провозглашению независимости. Акаев – бывший президент Академии наук Киргизии, крупный ученый, практиковался в Ленинграде. Он далек от авантюристической политики некоторых своих коллег, и ему труднее остальных. В республике созрел ошский конфликт, когда вспыхнуло противостояние между киргизами и узбеками.
Он снова взял трубку телефона, позвонил секретарю ЦК Олегу Семеновичу Шенину, готовящему материалы к апрельскому Пленуму ЦК КПСС, и предложил:
– Приезжай ко мне.
Шенин появился в кабинете через полчаса, и тоже с папкой в руках. Горбачев неприязненно покосился на нее, словно каждый, кто появляется в его кабинете, должен испортить ему настроение. Он заранее знает все, что скажет ему Шенин. Или почти все. Ему нравился этот перспективный партийный работник, который был на шесть лет младше его. Серьезный, грамотный, начитанный, умеющий анализировать и не теряющий головы в трудных ситуациях. Он сам выдвинул умницу Шенина секретарем ЦК, рассчитывая на его поддержку.
Горбачев поднялся из-за стола, пожал руку прибывшему, предложил сесть и сразу поинтересовался:
– Что у нас по Киргизии? Кажется, Масалиев там засиделся. И выборы он проиграл, и вообще ведет себя неадекватно, говорят, все время пытается оспорить решения Акаева. А ведь он сам его выдвигал в президенты Академии наук и утверждал на своем бюро ЦК.
– Масалиев явно не справился с ситуацией в республике, – уверенно ответил Шенин. – Я считаю, что мы вправе поставить вопрос о выдвижении на эту должность товарища Аманбаева. И на Пленуме нужно рассмотреть этот организационный вопрос, вывести Масалиева из Политбюро.
– Так и сделаем, – согласился Горбачев. – Нужно поддержать Акаева, чтобы другие тоже это почувствовали. Что у тебя в твоей папке? Опять принес «рапорты с мест»?
– На некоторых областных пленумах коммунисты требуют поставить вопрос об отчетах ЦК и ЦКК, – признался Шенин. – Некоторые предлагают заслушать отчет Генерального секретаря и Политбюро…
– Все это не ново, – перебил его Горбачев. – С первого дня перестройки они не могут и не хотят понимать всех процессов, которые происходят в нашей стране и в мире. Их не мой отчет интересует, а моя отставка…
– Да, – честно кивнул Шенин, – среди выступлений были и подобные предложения. Но они не находят поддержку большинства.
– Ты это брось… я сам знаю, где и кого поддерживают. Им дай волю, и они снова закроют границы, начнут гонку вооружений, приостановят выпуск газет и журналов, а недовольных отправят куда-нибудь на Соловки, – нервно заявил Горбачев. – И в этих условиях я должен одной рукой сдерживать этих недоумков, а другой пытаться договориться с нашими «демократами», которые тоже хотят моей отставки.
Шенин молчал. Он знал, что в таких случаях нужно дать возможность Горбачеву выговориться. А тот, распаляясь все больше и больше, словно был на митинге, а не выступал перед единственным слушателем, продолжал:
– Мы начали большое и трудное дело. Попытались модернизировать нашу страну, изменить нашу партию, приспособиться к новым условиям. И натолкнулись на стену – взрыв национализма и решительное неприятие наших реформ консерваторами. Где бы мы были, если бы я их слушал! Они и Ельцина предлагали отправить куда-нибудь послом, и с остальными разобраться. А как меня критиковали за эти съезды, когда вся страна увидела, кто и чего стоит. И сейчас снова за старое. Меня ведь уже избрали на съезде, что они еще хотят?
– Требуют поставить на Пленуме вопрос о процессах, происходящих в нашей стране, – повторил Шенин, – и многие республиканские лидеры могут их поддержать. Особенно недовольны большинство российских областных секретарей, которые считают, что нельзя было разрешать выборы президента России. Некоторые откровенно боятся, что президентом станет Борис Николаевич. Как тогда объяснить людям, что его выход из партии был неверным, необдуманным и неправильным шагом, если его изберут президентом России? Да и прибалтийские республики настроены достаточно решительно. Они считают, что мы поддержали их недостаточно энергично, особенно во время событий в Вильнюсе.
