– В таком случае я больше не произнесу ни слова на эту тему, – пообещала Эмма. – Идемте со мной. Я приехала на своей машине.

Они вышли из отеля. Недалеко был припаркован автомобиль. Белый «Фольксваген Пассат». Они прошли к машине. Эмма села за руль, Дронго разместился рядом.

– Куда мы едем? – поинтересовался Дронго.

– Отсюда недалеко, – пояснила Эмма. – Теперь я знаю, что вы известны не только в Казахстане. Я смотрела в Интернете все, что написано про вас. Очень любопытная информация. Оказывается, вы не просто хороший сыщик, а один из самых известных сыщиков в наше время. Там, правда, указано, что вы эксперт-аналитик.

– В Интернете могут написать, что я беременная женщина, – заметил Дронго. – Не нужно верить всему, что там пишут.

– Но насчет аналитика все правильно?

– Любой сыщик или следователь должен быть аналитиком. Иначе он просто не сможет нормально работать.

– Понятно. Мы едем на Унтер-дер-Линден, в ресторан «Марго». Я заранее заказала столик. Узнала у мужа моей сестры, какой ресторан считается одним из лучших в Берлине.

– У этого ресторана есть даже мишленовская звезда, – вспомнил Дронго.

– Вы знаете про этот ресторан? – огорченно спросила Эмма. – А я думала, что сделаю сюрприз.

– Я неплохо знаю Берлин, – сообщил он.

Они ехали через центральный парк.

– Когда вы заказали ужин? – поинтересовался Дронго. – В таком ресторане нельзя сделать заказ после семи вечера. Вы сказали, что уже заказали столик в ресторане, и я подумал, что вы пошутили. Но теперь понимаю, что вы действительно позвонили туда. Неужели вы заранее знали, что найдете меня и я поеду с вами на ужин?

– Не была уверена, – призналась Эмма, – но все равно заранее заказала столик. Заказ всегда можно отменить. Вы считаете меня авантюристкой?

– Я этого не говорил. Но подобный шаг с вашей стороны был смелым.

– Спасибо. Просто я подумала, что так будет надежнее. После того как прочла столько разных сообщений о ваших расследованиях. Оказывается, вы современный Шерлок Холмс.

– Я уже вам говорил, что это преувеличение, – напомнил Дронго.

– Не очень большое. Там указано о стольких ваших расследованиях… Если даже половина из них правда, то вы действительно очень интересный человек.

– Теперь буду знать. Давайте лучше поговорим о вашем завтрашнем приеме. Насколько я понял, он почему-то вас волнует. И вы проявляете странное беспокойство.

– Возможно, вы правы, – призналась Эмма.

Оставшуюся часть пути они молчали. Вскоре машина выехала на Унтер-дер-Линден и остановилась у ресторана. В самом ресторане им принесли меню, и Дронго обратился к Эмме:

– Может, вы мне поможете? Скажите официанту, что я хотел бы заказать их фирменное блюдо – жареную оленину в соусе из красного вина и шоколада. А салаты и закуски может выбрать на свое усмотрение.

– Вы раньше здесь бывали? – спросила Эмма.

– Нет. Но я слышал об этом ресторане, – ответил Дронго. – И вино нужно взять итальянское красное. Самое лучшее сорта «Баролло». Пусть спросит у сомелье, урожай какого года он нам предложит к оленине.

Официант принял заказ и удалился. Почти сразу принесли бутылку красного вина. Продегустировав вино, Дронго выражением лица дал понять, что оно ему нравится, и официант разлил вино в высокие бокалы.

– За нашу встречу, – предложила Эмма.

Бокалы почти неслышно соприкоснулись.

– И все-таки, что именно вас беспокоит? – спросил Дронго.

– Душевное состояние одной из женщин, которая завтра будет с нами. Не знаю почему, но я опасаюсь этой встречи и беспокоюсь за нас всех. Она не совсем адекватно воспринимает происходящие события и уже однажды сорвалась…

– Можете рассказать подробнее, – предложил Дронго.

– Дело в том, что сестра матери Германа несколько лет назад находилась в клинике для душевнобольных. Внешне она выглядела почти здоровой, но иногда случались срывы. Просто ужасные.

– Долго она была в этой клинике?

– Полтора года. Потом ее перевели под домашний надзор. Врачи посчитали, что она почти излечилась. Но мы все знали, что тяжелый срыв может произойти в любой момент. И это произошло примерно пять месяцев назад, но по настоянию матери Германа мы не стали сообщать об этом лечащим врачам.

– И теперь она живет вместе со своей сестрой?

– Да. И именно это волнует меня более всего. В любой момент она может выкинуть все, что угодно. Но не это самое печальное. У моей старшей сестры есть девочка. Ей уже шесть лет. И мы с отцом очень опасаемся, что подобный генетический сбой может проявиться и у моей племянницы. А это будет уже настоящая трагедия и для меня, и тем более для моей сестры.

– Ваш отец будет на приеме?

– Нет. Он сейчас находится в Австралии, куда улетел со своей молодой супругой. Катается на этих досках и живет на берегу в ожидании подходящего океанского прибоя.

– Очевидно, он так поступает не без воздействия молодой супруги, – понял Дронго.

– Я тоже так думаю. Тем более что ее мать из Австралии. Хотя, если совсем откровенно, отец терпеть не может всех этих Крегеров и не любит бывать у моей старшей сестры. А вот моего неразумного мужа он любил гораздо больше. Очевидно, случаются и такие странные отношения. Я развожусь со своим мужем, к которому не без симпатии относился мой отец, а Анна празднует юбилей матери своего мужа, который явно несимпатичен моему отцу.

– Я могу узнать причину?

– Причины никакой нет. Она иррационального свойства. Все, что ему не нравится в Германе, нравится в моем муже. И наоборот. Все, что не нравится в моем бывшем супруге, почему-то импонирует в Германе. Хотя его семью отец никогда особенно не любил.

– Как зовут мать Германа?

– Марта Крегер, а ее сестру – Сюзанна Крегер. Такие обычные немецкие имена. Хотя на самом деле первая «е» пишется с двумя точками над буквой. Но в русском алфавите сейчас эта буква просто умирает, а вместо нее пишется обычное «е».

– Вы слишком строго подходите к разного рода изменениям в алфавите, – заметил Дронго, – даже для филолога. В эпохи потрясений появляются различные версии, изменения, даже сомнения.

– На самом деле мне абсолютно все равно, как именно будет звучать их фамилия. На русском или немецком, – призналась Эмма.

– Вы их не любите, – решил Дронго.

– Я их боюсь, – призналась она.

Официант принес несколько блюд и, расставив их на столике, быстро отошел.

– За ваше здоровье, – предложил Дронго, поднимая бокал.

Бокалы снова неслышно стукнулись.

– Кто будет на приеме, кроме вас? – спросил он.

– Анна, ее муж, их дочь. Мать мужа и ее сестра, – перечисляла Эмма. – Будут еще сестра Германа с мужем. И еще одна пара их друзей, прилетевшая из Киева. Арнольд Пастушенко и его жена. По-моему, все. Да, точно. Больше никого не будет.

– И поэтому вы считаете, что я должен быть на этом сугубо семейном празднике?

– Я буду одна, – напомнила Эмма, – без мужа и без отца. И мне показалось правильным, если я приглашу именно вас. Как своего друга. Если вы, конечно, не возражаете.

– Начинаю думать, что мне действительно нужно отправиться туда вместе с вами, – признался Дронго.

– Спасибо, – она подняла свой бокал. – А теперь давайте выпьем за вас.

Бокалы соприкоснулись в третий раз.

– Есть еще какая-то причина вашего беспокойства, кроме душевной болезни родственницы вашей сестры? – спросил Дронго.

– Думаю, что есть, – призналась Эмма. – Эта женщина стала наследницей довольно крупного состояния, которое осталось ей от их двоюродной тетки. Она решила пожалеть свою родственницу и переписала на нее завещание. Речь идет о сумме в восемь или девять миллионов евро. А это очень большие деньги для душевнобольной женщины. Теперь вы меня понимаете?

– Вы можете дать точный адрес их дома в Потсдаме?

– Конечно. Но будет еще лучше, если я заеду за вами. Часам к шести. Пусть они думают, что я приехала туда с другом.

– Мне будет сложно, – предупредил Дронго, – я не знаю немецкого и не смогу понять большую часть ваших разговоров.