Они расстались куда теплее, чем встретились. Алина даже поцеловала на прощание, в знак благодарности. Ивану же хотелось получить в благодарность кое-что другое, о чем он пока умолчал. Но, кажется, путь выбран верный.

Недолго раздумывая, Иван поехал в Митино. Там, в Восьмом микрорайоне, господин Д. снял огромную квартиру под мастерскую художника Дерябина. На поминках фронтовые друзья обменялись адресами.

Ему открыла пожилая женщина. По всей видимости, мать художника. Сам же творец издавал оглушительный храп. Он спал на раскладушке перед незаконченным трехметровым полотном.

Иван поморщился от перегарного духа, заполнившего и без того душную комнату. «Не пришел еще в себя после поминок, - заключил он. - А с мастерской-то, пожалуй, придется распрощаться, если не найдет нового мецената. Им точно буду не я!»

И тут он обратил внимание на незаконченную картину. Это ж надо такое выдумать! Мечеть. На переднем плане лежит мулла с перерезанным горлом. Чуть поодаль пять солдат насилуют женщину кавказского типа. В дальнем углу едва намечена фигура Христа. Он сидит на корточках, обхватив руками голову.

Примерно в такой же позе оказался Иван, присев на единственный табурет. Ничего подобного на войне он не видел, хотя рассказывали всякое. Стоит ли всему верить? Дерябин определенно сбрендил. Или это аллегория? Кто поймет этих пустоцветов, с их больной фантазией?

«И Алина сбрендила! - перескочил он в своих мыслях от картины к любовнице. - Никто не убивал ее драгоценного мужа! И нет никакой слежки! А с парнем я разберусь!»

Несмотря на оптимистический настрой, Иван почувствовал страшную тяжесть в груди и осознание того, что жизнь потихоньку начала покидать его бренное тело.

Он растолкал спящего художника, но тот с трудом понимал, где находится. Пришлось с помощью мамаши поставить творца под контрастный душ.

- Чего приперся? - был первый осмысленный вопрос художника.

- Мне нужен адрес и телефон твоего друга, с которым ты был на поминках.

- На хрена тебе Виталик?

- Его тоже облагодетельствовал меценат? Он рисует на ту же тему? - Иван с презрением кивнул на незаконченное полотно.

- Кто тебе сказал, что Виталик художник? Он - артист! Выступает в новомодном, очень престижном театре. Это триумф пластики и глупости одновременно. Сейчас в каждом театре полно того и другого. Устроил его, разумеется, Игореша. Что правда, то правда! Полгода назад я их познакомил…

«Полгода назад Игорь заявил Алине, что им необходимо разнообразие…»

- И мальчик, надо сказать, оправдал надежды патрона…

«Заколка от галстука под кроватью и запах духов…»

- Он немного странной ориентации, это да. Может, у них что-то и было. Черт их разберет! Когда Игореша помер, Виталик на стены лез от горя. Прямо как девица, потерявшая возлюбленного…

Домашний телефон Виталика не отвечал, и пришлось звонить ему на мобильный. Парень совсем не удивился тому, что его хочет видеть по срочному делу человек, с которым он едва знаком. Или ему некогда было удивляться?

- Сейчас у меня репетиция, - сообщил он. - Освобожусь через сорок минут. Приезжайте прямо в театр. Я буду ждать вас на вахте.

Они встретились в одиннадцатом часу вечера, когда уже совсем стемнело и потягивало ночным, сентябрьским холодком. Молча пожали друг другу руки, и Виталик пригласил его в свою гримерную.

- Здесь нам никто не помешает, - вкрадчивым голосом заверил артист. - А дома, знаете ли, родители. - После долгой паузы он добавил: - Я знал, что рано или поздно вы объявитесь. Ведь вы любовник Алины?

- С чего вам такое пришло в голову? - засмеялся Иван.

- Игорь сказал. Он был прекрасно осведомлен. Так что мы с вами в одной лодке.

Что плетет этот молокосос? Господин Д. знал о нем и не размазал его по стенке? Иван едва сдержался, чтобы не выкрикнуть это вслух. И сразу же перешел в контрнаступление.

- Это ваша? - протянул он артисту заколку для галстука.

- Моя. Я потерял ее неделю назад, - признался Виталик.

- А знаете, где вы ее потеряли?

- Догадываюсь.

Ивану показалось, что в глазах у парня заблестели слезы.

- Вы были в тот вечер у Игоря, не так ли?

- Разумеется. Только Игорь уже был мертв. Извините. - Он достал носовой платок, высморкался и вытер слезы. - Мне трудно вам что-то объяснить. Да и нужно ли? Вы все поймете из записной книжки Игоря. Он писал до последней секунды. Я взял ее у него со стола. Не хотел, чтобы менты своими грязными ручищами копались в его душе!

По телу артиста прошла судорога, а из груди вырвалось рыдание. Иван осторожно погладил большим пальцем кожаный переплет записной книжки господина Д. В этот момент он думал о деньгах для своей фирмы, но мысли оказались неуклюжими и внутри не чувствовалось ликования.

- Зачем же отдаете ее? - спросил он, когда Виталик успокоился.

- Она мне, конечно, дорога, как память, но происходит нечто странное. Я перечитал ее несколько раз и не смог избавиться от наваждения. От Его присутствия, понимаете?

- От чего?

- От присутствия Игоря. Он писал, умирая, и словно перенес себя самого в этот блокнот. Поменял оболочку, что ли? Понимаете?

«Ишь как завернул! - усмехнулся про себя Иван. - Только пустоцветы еще верят в чудеса и хотят заставить нас, людей разума, поверить в них».

- Я вижу, что вам не понять! - в отчаянии всплеснул руками Виталик. - И все же, постарайтесь как можно скорее избавиться от этих записей! Лучше всего, сожгите! У меня не хватило духу, а для вас это пустяки…

Иван уже собирался откланяться, как парень вдруг вспомнил:

- Ах, черт! Совсем вылетело из головы! Передайте Алине ключи от ее квартиры. Я сам хотел ей отдать сегодня, когда мы случайно столкнулись в кафе, но не решился, ведь она обо мне ничего не знает. Выглядело глупо, но я не смог побороть свою застенчивость.

На следующий день, ближе к вечеру, Иван позвонил любовнице. Его голос она узнала с трудом. Монотонный, бесстрастный, принадлежащий скорее роботу, а не человеку.

- Тебе не о чем беспокоиться. Заколка принадлежала парню, которому покровительствовал твой муж. Парень за тобой не следит. Просто хотел отдать ключи от твоей квартиры. Они теперь у меня. Верну их, когда приеду.

- Ты уезжаешь?

- На два дня. С друзьями на рыбалку.

- А как же твоя фирма? Сам говорил, что дел невпроворот…

- А, пусть горит синим пламенем. - И он положил трубку.

Известие о смерти Ивана пришло через два дня. Узнав о несчастном случае на рыбалке, Алина воскликнула: «Так не бывает!» И в самом деле, ведь только что умер муж, и вот не стало любовника.

Что случилось, никто толком не мог рассказать. Был сильный туман, и пустая лодка Ивана пришвартовалась к берегу. Друзья-рыболовы не увидели в том большой трагедии. Озерко мелкое, капелюшечное. Иван, будучи прекрасным пловцом, не раз переплывал его от берега до берега. И только на другой день, уже серьезно обеспокоенные исчезновением друга, организовали поиск, вызвали милицию и водолазов. Версия насильственной смерти не подтвердилась, хотя кто-то вспомнил, что в то злополучное утро Иван был не один. В его лодке сидел незнакомец, мужчина средних лет. И что самое удивительное, мужчина был в смокинге. Свидетеля подняли на смех. Виданное ли дело, рыбак в смокинге! Перепил малость дядечка! Вот и мерещится разная ерунда!

Во всяком случае, трупа незнакомца на дне озера не оказалось. А еще через неделю на имя Алины пришла бандероль.

Мать привязала меня к кровати. Это чтобы я не баловался со спичками во время ее отсутствия. Да и вообще не озорничал. Я кричал и отбивался, как мог, но силы были неравные. К тому же, во хмелю мать становилась настоящей Брунгильдой и могла любого скрутить в бараний рог. Она хлопнула дверью, пообещав скоро вернуться.

Уже через час у меня затекли конечности, и это распалило мое детское воображение. Я представил себя инвалидом войны, и что у меня есть только голова и туловище. И еще, пиписка. Я крепился часов пять, ждал маму. Не в состоянии дольше терпеть, заплакал. В общем, влаги было предостаточно.