Девушка оглянулась – безжалостно топча клевер, след в след за пламенногривым львом мчалась Стая белых гончих. А над ними, в небе, пронизанном светом огромной луны, летела кавалькада всадников.

Призраки летели на конях чернее смоли, в изодранных плащах, летели, как сон, как осенняя паутина, как последний вздох умирающего. Они летели – и нагоняли!

Первый всадник, тот, кто возглавлял эту жуткую процессию, поднял рог, и невыносимо ужасный звук вновь наполнил пространство.

Охотник увидел дичь.

И Стая с воем рванулась вперед, охватывая туманными крыльями золотого льва.

– Лас… – Горло Дженни перехватило.

– Я Лас-пламя! – весело откликнулся лев, и грива его вспыхнула ярче солнца, так, что зайчики заплясали в глазах девушки. – Мы успели!

Свет отбросил гончих, и призрачные кони на миг сбились со своего неумолимого шага, и в этот момент поле кончилось – лев оттолкнулся от обрыва и бросился в провал пропасти, на дне которой ворочался многозубый и пенный зверь моря.

«Разобьемся!»

Она заполошно замахала руками. Где-то рядом звучал гулкий барабан и чей-то знакомый голос пел песню на незнакомом языке – протяжном, певучем, мягком. Песня качалась, как лодочка на волнах причудливого ритма, – вверх, вниз, вниз, вверх, снова вниз…

«Что это за язык? – подумала Дженни. – Я еще не проснулась?»

Она попыталась открыть глаза, но тяжелые веки слипались. Ее повлекло назад, на постель из клевера и пальто Марко.

Песня и ритм оборвались.

– Тише, тише! – Чья-то рука ее подхватила.

Марко, конечно же это Марко. Он погладил ее по волосам.

– Я еле выбралась оттуда, – прошептала Дженни.

– Джен, что ты видела?

Девушка села.

– Ох… Так сразу не расскажешь. Сначала там было светящееся дерево. Потом из земли вылезли каменные тролли. Потом я провалилась в нору под деревом…

– Древо с сияющими листьями? – напряженно уточнил Марко. – И ты прошла сквозь нору под его корнями?

– Ты как там был, дед. Зришь в корень. Что-то меня шатает…

Дженни еле ворочала языком. Она опустилась обратно на пальто.

– А еще там был Аргус…

– Как Аргус? Титан? Ты общалась с титаном?

– Он грустный, – пробормотала девушка. – В этом месте, под деревом, там темно и одиноко. Мы немного поболтали. Кажется, ему понравилось.

Она зевнула.

– Не надо спать. – Марко деликатно, но настойчиво потряс ее за плечо. – Тебе нельзя сейчас спать.

– Отстань… – Дженни завернулась в пальто, прижала вялого со сна львенка.

– Выпей. – Чашка горячего бульона, которую он почти насильно влил в Дженни, встряхнула ее.

– Ого… – Девушка приподнялась. Тяжелый липкий сон моментально отступил. – Что за варево?

– Потроха черных жаб, перо феникса, сушеная шкурка саламандры…

– Что?!

– Шутка! – Марко завинтил термос. – Просто говяжий бульон со специями. Так ты видела его? Белый ясень с ветвями до небес?

Девушка кивнула.

– А оленей? Прекрасных белоснежных оленей, которые щиплют листву ясеня?

– Нет там никаких оленей. Наверное, их тролли сожрали, – Дженни поежилась. – Они бы и меня прожевали и выплюнули, если бы не Лас.

– Кто?

– Львенок. – Девушка потрепала зверька по плотному загривку. – Он молодец. Не думала, что он такой красивый.

– Ты о чем?

– Все, как ты сказал. Мы с ним разговаривали! Вот как с тобой. А потом он превратился в льва. Или пантеру. Нет, все-таки в льва. У него грива огнем горела, представляешь?

– Так ты дала ему имя? – задумался фокусник. – Там, на Дороге Снов, ты нашла его?

– Ага. А потом мы еле ноги унесли от своры злобных собак-альбиносов и всадников-призраков! В общем, это был самый мощный сон, какой я видела.

– Это был не сон. Ты была на Дороге Снов.

Дженни пожала плечами:

– Какая разница? Кажется, в Магусе просто любят вычурные слова.

Марко пропустил ее реплику, он о чем-то думал. Постукивал пальцами по барабанчику. Дженни этого барабанчика раньше не видела. Бочонок шириной в ладонь и длиной в две. Кожа с необычным рисунком и странным оранжевым отливом.

– Клеверное поле, ясень, тролли и нора, – пробормотал Франчелли. – Тартар и Аргус. Аргус! Подумать только, с первого раза и так далеко забралась.

– Так ты хотел меня в эту нору запихнуть?!

– Конечно, – фокусник был невозмутим. – Первая ступень посвящения в том и заключается. Пройти вратами Нижнего мира и выйти обновленной. Только этого не должно было произойти в твое первое путешествие. В следующий раз тебя надо сопровождать.

– Вот спасибо! – Дженни возмущенно фыркнула. – Я не готова. Только подойди со своим зонтиком!

Фокусник затянул барабанчик в чехол, убрал его в сумку.

– Зонтик больше не нужен. Теперь Дорога Снов всегда открыта для тебя. Она может распахнуться в любую из ночей. Если ты не научишься себя контролировать.

Дженни вздрогнула. Она ляжет спать в кровати, а окажется где-нибудь в Тартаре?

– Вот что я тебе сделала? Зачем ты на мне эксперименты ставишь? К трюку надо готовить!

– Меньше чем через месяц ты столкнешься с самыми отвратительными созданиями, каких только может измыслить извращенная человеческая душа, – ответил Марко. – Я хочу, чтобы ты вернулась живой.

– И как мне поможет кроличья нора и мертвый титан?

Франчелли поднялся, выдернул из-под девушки пальто. Дженни поневоле пришлось встать. Львенок крепко спал, чуть подергивая хвостом. Спасение Дженни далось ему нелегко, так что девушка взяла фоссу на руки.

Они перелезли через стенку и пошли обратно, спускаясь с обрыва по извилистой тропинке. Вечернее солнце простирало на половину неба свои лучи-руки из-за далеких облаков на горизонте, и море казалось чашей янтарного меда, почти недвижимой – лишь мелкая дрожь рябила его поверхность.

Стоял штиль. Воздух был светел и желто-прозрачен.

– Ты помнишь чайку, которую спугнула? – внезапно сказал Марко, когда они уже шли по Марин-драйв, приближаясь к городу.

Дженни неопределенно пожала плечами. Ей не хотелось разговаривать. Она дулась на деда. А еще, если честно, нюхала розы.

Ах, что за розы цвели в Бакленде!

Белые, розовые, бордовые – всех-всех оттенков. Розы-простолюдинки с широкой душой, которые рассыпали свои махровые бутоны. Едва раскрывшись, они уже торопились отцвести, вывернуться наизнанку, отдавая миру свой аромат до последней капли. Розы-аристократки – строгие, стройные, скупо цедящие запах сквозь плотно сжатые лепестки. До последней минуты жизни они сохраняли свой силуэт и «держали осанку».

Но слаще и сильнее всех пах простой шиповник. Его высокие кусты, усыпанные белыми бесхитростными цветами, стояли вдоль дороги живой изгородью.

Девушка задержалась у одного из кустов и, приподняв Ласа, разлегшегося на руках, потянулась за цветком.

Зонтик больно стукнул ее по пальцам.

– Ай!

– Для прошедшей первое посвящение ты удивительно безалаберна.

– Почему?! – возмутилась Дженни. – Я хотела сорвать один цветочек. Вон их сколько!

Фокусник вздохнул:

– Неужели ты ничего не чувствуешь? Взгляни на шиповник. Ты это уже умеешь. Ну же…

Дженни придержала язык за зубами. В словах Марко звучала не просто нотация, но просьба. Важная просьба.

– Кажется, умею, – призналась она. – Только вот не понимаю, как? Раньше все само получалось.

– Обычно начинающим легче привязать ясный взор к какому-нибудь действию, – посоветовал Марко. – Можно тронуть мочку уха, потереть нос или подбородок. Что-то естественное, похожее на обычный жест.

Дженни подумала секунду и нажала пальцами на уголки глаз.

– Отличное решение, – одобрил дед, но Дженни его не слушала.

Ясный взор распахнулся перед ней. Она взглянула мимо шиповника и одновременно сразу на весь куст, объемля его целиком – от темных корней, разбежавшихся по трещинам земли и терпеливо поднимающим сок наверх, по стволу и ветвям, до кончиков темно-зеленых листьев, чьи округлые, зазубренные по краю лопасти шевелил тихий ветерок. И куст запылал перед ней изумрудным огнем. Тот тек и переливался в каждой жилке шиповника, трепетал в бутонах и дрожал в листах. Пламя это было сама суть куста.