– Скажи мне, – поинтересовался Мейер. – Это ты изменилась или те, кто окружает тебя?

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Ну, например, лимузин, в котором ты приехала сюда. – Выпустив на мгновение ее плечо, Мейер неопределенно махнул рукой в направлении входа на кладбище. – Еще шесть месяцев тому назад у тебя его не было... ты просто не могла его себе позволить, я прав? – Он кивнул. – Вот я и спрашиваю. Есть ли он у тебя теперь, потому что ты стала другой или потому что окружающее относятся к тебе не так, как раньше?

Дайна посмотрела на него.

– Это имеет значение?

– Только для тебя, Дайна, – Мейер усмехнулся. Она перевела взгляд на ирисы, которые ей дала Марго, и, нагнувшись, положила букет на могилу. Выпрямившись, она почувствовала легкое головокружение.

– Интересно, какие ощущения ты испытываешь, кладя цветы на пустую могилу? – вдруг осведомился Мейер.

Сделав шаг вперед, он успел поддержать ее, прежде чем она упала. Шатаясь, Дайна оперлась на Мейера, но тот даже не шелохнулся, несмотря на больные ноги, до тех пор пока она не пришла в себя.

– Что вы хотите сказать? – слабо спросила она. – Я была здесь на похоронах Мэгги и видела...

– То, что ты видела, – терпеливо объяснил Мейер, – было пустым ящиком, который опустили в могилу. Тела твоей подруги Мэгги не было внутри него.

Дайне даже на секунду не пришло в голову подвергать сомнению истинность его слов.

– Тогда где же она?

– В Ирландии, – он продолжал заботливо поддерживать ее, обняв рукой за плечи. – Ее похоронили на родине.

– Но Мэгги родилась в Сент-Морис, в Айове.

– Выросла, но не родилась. После рождения ее вместе с сестрой тайно перевезли в Америку из Северной Ирландии. Когда они оказались здесь, их поместили в подходящую семью и...

– Но зачем?

– Их настоящая фамилия Туми, – Мейер сделал паузу. – Она тебе говорит о чем-нибудь?

– Погодите! – В памяти Дайны всплыл ее давнишний разговор с Марионом. Тот, помнится, выглядел очень расстроенным, и она поинтересовалась, в чем причина. Инцидент в Северной Ирландии? Да, именно об этом он говорил.

– Кажется, некий Син Туми – глава ирландских протестантов в Белфасте? Мейер кивнул.

– Точно. Так вот, Мэгги его внучка.

– Боже мой! – вырвалось у Дайны. – Что же это означает?

– Я не делаю никаких выводов, – спокойно ответил он. – Теперь я предоставляю другим заняться этим. Я просто сообщаю тебе то, что мне удалось узнать. Разве это не входило в наш договор?

– Марион говорил мне, что по распоряжению Сина Туми был осуществлен карательный рейд объединенных сил англичан и ирландских протестантов на католическую часть Белфаста. Как она называется?

– Эндитаун.

– Да, Эндитаун. И это случилось...

– За две недели, плюс-минус несколько дней, до того, как твою подругу убили.

Дайна отвернулась.

– Я должна поехать в полицию. Однако Мейер, не отпускавший Дайну, силой заставил ее опять повернуться к нему лицом.

– И что ты им скажешь?

– То, что вы только что рассказали мне. – Она вгляделась в его абсолютно бесстрастное лицо. – Или у вас не хватит мужества подтвердить свою информацию?

– Остынь! – В его голосе не звучало ни тени раздражения или гнева. – Это не имеет никакого отношения ко мне... или к тебе, если вести речь об этом частном вопросе. Он притянул Дайну ближе к себе и продолжил, взмахами трости подчеркивая наиболее важные места. – Ладно, допустим мы вместе отправимся в полицейский участок и расскажем там то, что я поведал тебе. Неужели ты можешь всерьез думать, что Син Туми прислал сюда своих внучек без ведома правительства Соединенных Штатов? И неужели ты полагаешь, что они позволят такой информации просочиться в прессу? – Он помахал тростью перед собой. – Ни в коем случае. – В этой стране слишком много людей, сочувствующих ИРА. – Он грустно покачал головой. – Они никогда не позволят вскрыть могилу. Никогда. – Мейер положил руки ей на плечи. – Дайна, эта информация предназначена только для тебя и ни для кого другого. Я сказал, что помогу тебе отыскать убийц твоей подруги, но не более того.

– Однако вы не сделали даже этого.

Мейер сунул клочок бумаги в руки Дайны и сжал ее пальцы вокруг нее.

– Когда у тебя появится возможность, – сказал он, – обязательно повидайся с этим человеком.

На сей раз он, наклонившись, поцеловал ее в щеку.

Она все-таки не выдержала и позвонила Бонстилу. Разумеется, он отнесся к ее сообщению скептически.

– Ты должна сказать мне, откуда у тебя такая информация.

– Бобби, я не могу. – Она развела руками. – Пожалуйста, не спрашивай меня.

– Послушай!..

– Нет, это ты послушай. Ты либо веришь мне, либо – нет, и делу конец.

– Ладно. В таком случае я думаю, что это чернуха.

– Отлично, – сказала она, вставая. – Тогда, до свидания.

– Погоди. Не торопись. – Он задумчиво барабанил вилкой по скатерти. Они сидели на кухне дома Рубенса. Дайна отказалась приезжать еще раз в участок, и ей не пришло на ум не единого места в городе, где бы ее появление не вызвало ажиотажа и скопления зевак. Прибегать же к услугам Алекса ей не хотелось.

Бонстил сделал жест вилкой.

– Ну садись же. – Его голос звучал хрипловато. – Стоя там, ты заставляешь меня нервничать.

В этот день у Марии был выходной, однако, выглянув за окно. Дайна увидела мексиканца – помощника садовника – вовсю хлопотавшего возле розовых кустов.

– У меня такое впечатление, что ты не слишком мне нравишься, – заметила она, усаживаясь напротив Бонстила.

– Однако ты до сих пор не вышвырнула меня вон, – возразил тот.

– Ты знаешь, почему. Без тебя мне никогда не удастся найти того, кто убил Мэгги.

– А это очень важно для тебя, не так ли? – перегнувшись через стол, спросил он.

– Да.

– Почему?

– Она была моей подругой.

– Подругой, уже сидевшей на игле, постоянно вравшей тебе, завидовавшей твоему успеху, считавшей, что у тебя роман с ее другом...

Дайна с размаху залепила ему пощечину.

– Господи! Вы все одинаковы и с жадностью копаетесь в чужом белье!

– Да, именно этим я и занимаюсь. – Он даже не пошевелился. Лицо Бонстила покраснело на том месте, куда она ударила его, однако внешне, во всяком случае, он оставался спокойным. – Я сборщик мусора. Мне действительно приходится копаться в грязном белье всех и каждого, обнюхивать дерьмо, потому что в девяти случаях из десяти именно там надо искать ублюдков, убивающих людей. Тебе это не кажется логичным?

– Это отвратительно. – Она отвернулась.

– Да уж, наверняка отвратительней, чем втаптывать в грязь других людей своим высоким каблучком.

Дайна обернулась как ужаленная; ее глаза сверкнули, когда она уставилась на Бонстила.

– Я не делаю этого.

– Тебе только так кажется.

– Убирайся отсюда! – Она вскочила на ноги, опрокинув кресло на пол. – Я не желаю иметь с тобой никаких дел! Бонстил поднялся за ней следом.

– А как же Мэгги? Что ты собираешься делать по этому поводу?

– Как-нибудь управлюсь сама. – Отступив назад, Дайна прижалась к стене и, увидев, что он приближается к ней, крикнула.

– Не подходи ко мне.

Она хотела было ударить его еще раз, но он перехватил ее кисть. Дайна попыталась вырвать руку, но тщетно.

– Не будь дурой, – сказал он. Они оба тяжело дышали от напряжения. – Мы нужны друг другу. – Они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза; их губы почти соприкасались. Вдруг его рот накрыл ее, и Дайна почувствовала жар, излучаемый его телом, становящийся все более нестерпимым.

– Что ты делаешь? – тихо спросила она.

– А на что это похоже?

Ее грудь обнажилась во время их потасовки. Взяв его ладони в свои, Дайна подняла их и отвела в сторону на мгновение. Внезапно она с удивлением увидела свое отражение в его глазах. Она поняла, что хочет его не только потому что он ей нравится – это было бы недостаточно. Она нуждалась в его тепле, потому что он, в отличие от Рубенса, не являлся частью ее мира. Их близость означала бы для нее, что она все еще нечто большее, чем сценический образ, идол толпы. Она хотела вернуть ему поцелуй, но, взглянув на его лицо, остановилась. Она слышала, каким хриплым стало его дыхание из-за почти непреодолимого желания, но напряженное выражение, застывшее на лице Бонстила, заставило ее живот болезненно сжаться от страха.