Она сосредоточенно размышляла над последним донесением Митры, и чем дольше она думала, тем все сильней начинало трепетать ее сердце при мысли о близости желанной цели. Еще немного, и в ее руках оказалось бы все: и “Общеазиатская”, и йуань-хуань,и Камсанг! Более всего Даниэла жаждала проникнуть в секреты этого проекта “братского” социалистического Китая. Она подозревала, что пекинский помощник Ши Чжилиня Чжан Хуа не сообщил ей всей правды о проекте. Возможно, одной из его целей являлось создание совершенно новой изотопной технологии опреснения воды, призванной решить вечную проблему нехватки воды в Гонконге. Но это только одна из целей, ведь были и другие, она чувствовала это.

В проекте активно участвовала военная верхушка, лучшие ученые секретных институтов были вовлечены в работу. Почему? Теперь с каждым новым донесением Митры она все больше убеждалась в том, что или Чжан Хуа сам был совершенно дезинформирован относительно истинной сути Камсанга, или что он был двойным агентом и сообщал ей лишь то, что считал нужным сообщить ей Ши Чжилинь. Она ощущала неприятный холодок в спине от подобного предположения.

Однако все это уже относилось к прошлому, крепко хранившему свои тайны, ибо тех, кто мог бы открыть их — Ши Чжилиня и Чжан Хуа — уже не было в живых. Однако жив был Джейк Мэрок Ши, сын Чжилиня, и Даниэлу весьма беспокоило, что Митра не имеет ни малейшего представления о его местонахождении. Мэроку, по всем ее расчетам, следовало бы находиться сейчас в гуще событий, руководя действиями йуань-хуаняв Гонконге. Однако отыскать его в колонии Ее Величества не удалось.

Даниэла составила шифровку Митре, в которой настаивала на полномасштабной операции по отысканию Джейка. В тот момент, когда она отправляла ее, зазвонил телефон. Полагая, что звонит Карелин, она тут же схватила трубку.

— Вначале я пытался дозвониться вам домой, товарищ генерал, — услышала она голос Малюты.

— Женские хлопоты бесконечны, — со вздохом отозвалась она, и он рассмеялся.

— Мой звонок еще одно подтверждение тому. — Он помолчал. — Мне нужен отчет о нашем прогрессе в известном деле.

— В понедельник утром...

— Никаких понедельников, — перебил он ее. — Сейчас.

— Но у меня встреча с Карелиным в обед.

— Откажись от нее. Ты нужна мне здесь. Заодно сможешь рассказать, как продвигается ваш роман.

— Вам обязательно надо все смешать с грязью, — вспыхнула Даниэла.

Она внезапно ощутила приступ бессильной ярости, вызванной бесцеремонной наглостью Малюты. Даниэла чувствовала себя беспомощной марионеткой в его руках.

— Не все. Лишь то, что этого заслуживает, — отрезал он. — Впрочем, в данном случае мне сложно судить.

— You are prick, — промолвила Даниэла, отчасти надеясь, что Малюта не поймет английского ругательства.

— Знаете, Даниэла Александровна, вы с такой удивительной легкостью переходите на иностранный язык, что это обстоятельство представляется мне весьма и весьма подозрительным.

Каждая попытка Даниэлы постоять за себя возвращалась и больно ударяла по ней самой, точно бумеранг. В ее душе все клокотало от гнева.

— Я что, должна доказывать свою верность партии?

— Верность? Очень любопытное замечание, товарищ генерал! — в его голосе звучала неприкрытая издевка. — Мысли, которые приходят вам в голову, я думаю, заинтересовали бы наших психиатров. Гм-м. Право, не знаю. Может, вам стоит обратиться за помощью в институт Сербского?

— Что за бред? — воскликнула она.

— Разумеется, это было бы абсурдным предположением, однако она знала, что при большом желании Малюте не составило бы особого труда упрятать ее в одну из клиник, опекаемых вездесущим КГБ.

— У вас начались месячные? — осведомился он. — Вы принимаете в штыки каждое мое слово.

Даниэла прикусила язык. Она отдавала себе отчет в том, что он пока всего лишь забавляется, подзуживая ее и распаляя себя. Дрожь пробирала ее при мысли о предстоящей встрече с ним на даче в Звенигороде. Она знала, что там она будет целиком в его власти. Ей хотелось убежать и спрятаться от Малюты, но бежать было некуда.

Вдруг она вспомнила слова Карелина. Ты найдешь способ. Я знаю.Способ одолеть Олега Малюту. Разве сам Малюта не говорил ей, что можно устранять противников со своего пути, не убивая их. Да-да. Даниэла мысленно увидела свою игровую доску для вэй ци.Она должна была использовать этот полигон стратегий в качестве трамплина для достижения... чего?

Ей так хотелось освободиться от лишающего ее способности мыслить страха перед Малютой.

— Когда вы хотите, чтобы я приехала? — спросила она.

— Моя “Чайка” прибудет за тобой через полчаса. Она завезет тебя домой. Не вздумай собираться слишком долго, ты должна быть здесь к обеду.

Даниэле показалось, что она уловила недовольство в голосе Малюты, разочарованного ее уступчивостью и отказом отвечать на грубости.

И вот теперь, несколько часов спустя, она стояла перед дверью его дачи. Малюта, облаченный в серые шерстяные штаны, кашемировый свитер и вязаные носки-тапочки, встретил ее на пороге. Мимо прошел водитель с вещами Даниэлы. Малюта взглянул на дипломат, который был у нее в руках, задумчиво пожевал губами и лишь затем, кивнув, впустил ее в дом.

К большой квадратной прихожей примыкали с одной стороны библиотека, а с другой — гостиная. Спальня и кабинет, как объяснил Малюта Даниэле, находились на втором этаже, куда вела широкая лестница, отделанная красным деревом. Кухня и столовая располагались на первом этаже в дальнем конце дома.

Все комнаты казались Даниэле огромными, даже несмотря на то, что были забиты старой, но прекрасно сохранившейся мебелью. Стулья, шкафы, столы на непомерно толстых ножках хранили воспоминания о прошлом своего владельца. В гостиной повсюду, куда бы Даниэла ни обращала свой взгляд, она видела картины, фотографии в рамках, медали, какие-то грамоты и даже полуистлевшие военные трофеи, привезенные, по-видимому, с полей сражений отцом Олега Малюты, После того, как его первая дача сгорела дотла, Малюта привез все эти реликвии из своей московской квартиры сюда.

Не спрашивая у Даниэлы, что она хочет выпить, он наполнил бокалы белым рейнским вином и протянул ей. Оно показалось ей чересчур сладковатым на вкус, но она все же заставила себя улыбнуться и похвалить напиток.

— Что у тебя есть для меня?

Подобное начало было вполне в его духе. Даниэла уже начала постигать его тактику общения с людьми. Он любил приводить в постоянное замешательство своих собеседников, справедливо полагая, что это дает ему определенное преимущество в разговоре.

В общении с Даниэлой — и она сама сознавала это — такой подход оправдывал себя. Не зря в ее сознании Малюта ассоциировался с черной дырой. Он создал вокруг нее собственную вселенную, существующую по установленным им законам, и она, как черепаха свой панцирь, повсюду таскала с собой эту оболочку. Вот почему Даниэле никогда не удавалось быть собой в его присутствии, и для нее, привыкшей к общению, по крайней мере наравне с любыми людьми, это было вдвойне тяжело.

Стараясь держаться как можно непринужденней, она раскрыла дипломат, подаренный ей некогда Юрием Лантиным, и извлекла оттуда несколько страниц текста, отпечатанного на бланках с грифом “секретно”.

— Вот последние данные об успехах моего агента в Гонконге.

Побагровевший Малюта, тяжело ступая по персидскому ковру, подошел к ней. Даниэла, предчувствуя бурю, которая вот-вот должна была обрушиться на нее, сделала над собой громадное усилие, чтобы не отвернуться.

— Зачем ты притащила сюда это дерьмо? — Он с такой силой ударил наотмашь по листам, что они разлетелись по всей комнате. — Как получилось, что Джейк Мэрок до сих пор еще жив и я по-прежнему ничего не знаю о Камсанге?

— Мой человек очень близок к тому, чтобы завладеть этим проектом, товарищ министр, — хладнокровно ответила Даниэла. — Здесь подробно описано, как это будет сделано.

Длинная голубая прожилка вздулась у виска Малюты. Его здоровенные, хрящеватые пальцы судорожно хватали воздух, точно горло невидимого врага.