Матерь подняла палец, кисть, руку. Одеяние замерцало, ее глаза потемнели.

— Прошло пятьдесят лет... Силы мои были малы, но я наконец смогла установить связь с одной шимой, обладающей Даром. Она весьма благоразумно сохранила свой Дар в тайне и не была отсеяна вместе с остальными. Я попросила ее находить послушниц с Даром и учить их скрывать свой талант. Тайно развивать, если получится. Так произошло с Осору Джийан. Однако подобные случаи были крайне редки. Мы ждали, Риана. Ждали тебя.

Ее руки, маленькие и изящные для такого огромного тела, были удивительно выразительными. Очень бледные, в прожилках, как мрамор, просвечивающие, как алебастр; пальцы струились, как шелк на ветру.

— Кэофу связало меня здесь колдовскими цепями под властью трех могущественных конар. Каждая из них была хуже предыдущей, а теперь у нас Бартта, худшая из всех.

Матерь помолчала, прислушиваясь к эху, отвыкшая от звука голосов — даже своего собственного голоса.

— В моем распоряжении остались мелкие заклинания, однако больше, чем подозревает Бартта. Астар выполняла мои поручения — трудное и очень опасное дело. Когда Бартта догадалась, что Джийан учится Осору, она пошла прямо к конаре Моххе, и та сразу же начала тайное расследование. Мне пришлось отступить, затаиться, стать неподвижной, как лорг, терпеливой, как крис-пауки в паутине. Я научилась ничего не делать — только думать. Шли годы. Расследование сошло на нет, и я начала все снова. Это отнимало силы и здоровье. Я сама обучала Астар. Усилие истощило меня, однако я не сдавалась. Астар служила моими глазами и ушами. Для всех в монастыре она была простой лейной, но знала больше, чем половина здешних конар.

— Бартта использовала меня, чтобы расставить ей ловушку. Астар погибла из-за меня.

— Нет. — Длинные ногти Матери щелкали наподобие быстрого биения крыльев голонога. — Она погибла потому, что ее убила Бартта. Я направляла Астар: если ты — Дар Сала-ат, она хотела участвовать в твоем обучении. Астар погибла потому, что такова была ее судьба. — Матерь смотрела Риане в глаза. — Верь, ибо это правда, а правда — это твой путь.

— Понимаю. — Риана кивнула, борясь с эмоциями. — Зло в монастыре распространилось, Матерь. Оно набрало большую силу.

— Больше, чем ты думаешь.

Здесь, в святом месте, ставшем тюрьмой, даже тени имели значение. Казалось, что часы, дни, ночи не покидают келл, а накапливаются в укромных уголках, документах, дневниках, картах, набросках, рисунках, рассказывающих о разочаровании, терпении, неудачах, печали заключения Матери. Здесь ощущалось тяжелое бремя, словно каждый миг потраченного времени Матери оставался тут, как разбросанные вокруг книги, выжимая из комнаты воздух.

— Что Бартта сделала с тобой?

Матерь печально улыбнулась, вытаскивая из тени еще одно воспоминание.

— Она наложила на меня Сферу Связывания, необычайно мощное заклятие. Как она ему научилась, понятия не имею. В монастыре такого не преподают. Когда-то я отразила бы его, но теперь у меня нет средств и даже памяти не осталось.

С каждым днем Риана все больше поражалась, какие боль и страдания кундалиане причиняли себе сами. Да были ли муки, причиненные им в'орннами, хуже? Если она действительно Дар Сала-ат, как покончить с этим кругом страданий?

— Как ты узнала, что я — Дар Сала-ат? — спросила она.

— Эа-унн — проверка, которую устроила тебе Астар с кви, показала твою истинную личность без тени сомнения. Ты сказала слово.

— Дьенн.

— Дьенн освещает путь Дар Сала-ату, — объяснила Матерь. Келл внезапно наполнился ее словами, их эхом, слогами силы. — Ты — Дар Сала-ат, знамение от Великой Богини Миины, Тот, кого мы ждали, Тот, кто поведет Кундалу к добродетели и славе.

Руки Матери разжались, открыв белые ладони.

— Когда Астар принесла подтверждение, я задумала, чтобы ты нашла меня. Используя мелкие заклятия, имеющиеся в моем распоряжении, я устроила, чтобы шима Рокк заболела, потом — чтобы шима Ведда выбрала тебя для археологических работ. Я знала, что она копает возле келлов. Третье заклятие расширило трещину в скальной породе. Больше я ничего сделать не могла.

— Понимаю, — сразу же сказала Риана. — Ты хочешь, чтобы я была твоими глазами и ушами, как раньше Астар.

— Нет, вовсе нет. — Матерь наклонила голову. — Пожалуйста, подойди сюда. Теперь дай мне свои руки. — Она заглянула в глаза Рианы, и девушку охватило такое же ощущение подключения к машине, какое она испытала, когда Астар воткнула в нее кви.

— Миина говорит, что Дар Сала-ат будет рожден на “обоих концах Космоса”, — тихо сказала Матерь. — Столетиями эта фраза вызывала горячие споры среди рамахан. Толкований было почти столько же, сколько конар во всех монастырях на Кундале. — Она вытянула пальцы над тыльной стороной рук Рианы, словно они были лепестками цветов. — Теперь Миина дала ответ через тебя — живое олицетворение Ее Пророчества.

Риана почувствовала, как у нее внезапно сжалось под ложечкой.

— Что ты... — забормотала она. — Я не понимаю.

— Разумеется, понимаешь, — сказала Матерь. — Я знаю твой секрет, Риана. Знаю, что ты наполовину в'орнн.

— Нет, я... — Риане не выдержала пронзительного взгляда. — Я поклялась не говорить никому, — прошептала она.

— А ты и не сказала... Смотри на меня, Риана. Ведь ты не нарушила клятвы, верно?

Риана покачала головой:

— Не нарушила. И не нарушу.

— Нарушишь, — сказала Матерь. В глазах ее появилось отсутствующее выражение. — Одну и только один раз. Это принесет великую радость и великую боль.

Риана долго молчала, а Матерь была достаточно умна и терпелива, чтобы не тревожить ее мысли.

— Больше не в'орнн, однако и не совсем кундалианка, я чувствовала себя пойманной в чужом теле, потерявшейся в первобытной пустыне, не способной доверять другим, зная, что таких, как я, нет и никогда не будет.

— Такова судьба Дар Сала-ата, Риана. Быть единым с Космосом и одновременно отдельно от всех, кто населяет его. Но, возможно, то, что я сейчас скажу, чем-то тебе поможет. В славе всегда есть печаль. Нельзя позволить, чтобы печаль взяла верх, заполнила твои чувства, ибо слишком скоро это все обернется опустошенностью и отчаянием. Тогда силы зла найдут возможность для нападения, затмевая свет, выходя из-под контроля, извращая все.

— Как не допустить этого?

— Учись, девочка моя. Развивай ум. Впитывай знания. В бесконечной мудрости Своей Миина наградила тебя многими Дарами. В твоих силах найти их и использовать.

— Ты поможешь мне, Матерь? Матерь кивнула.

— Не беспокойся, я сделаю все, что в моих силах. — Она поправила одеяние. Кисти на подоле затрепетали. — Не только пространство полно трудными для постижения тайнами, но и Время. Мы узнаем это при первой Припрыжке. — Она с улыбкой погладила Риану по щеке. — Никому другому не хватит смелости или правдивости, чтобы сказать тебе это, однако истинная опасность Припрыжки — обнаружить, как мало мы знаем. Самый Космос трепещет непостижимой жизнью! Какими мелкими и ничтожными это нас делает! На нас — тех, кто Припрыгает, на тех, кто может двигаться по своей воле через магическую макровселенную, мерцающий Космос, — ложится тяжкая ответственность. Ибо благодаря этой силе мы обладаем возможностью стать чем-то большим. Большим, чем кундалиане; большим, чем рамаханы. Большим, чем мы вообще способны вообразить!

Где-то в глубине келла капала вода — истекали слезами воспоминания, похороненные так глубоко, что стали недоступны.

— Миина пошла на риск, когда наградила нас Даром Припрыжки. Зная это, мы принимали все меры предосторожности, какие могли придумать, чтобы не допустить злоупотребления силой, находящейся в распоряжении рамахан. Но кундалиане есть кундалиане, мы не смогли заткнуть все Дырки. — Матерь подняла указательный палец. — Сила и власть развращают, Риана. А абсолютная власть развращает абсолютно. Ты должна запомнить это, ибо это — прописная истина во всех мирах Космоса. В каждой обладающей сознанием душе есть темнота, выжидающая шанса затмить солнечный свет. Возможно, такова расплата за самосознание.