Бернард вздохнул и ответил:

— Я вообще не хочу потерять никого из вас. Но...

Тори показалось, что он колебался, отвечать ли на ее вопрос, и она сказала:

— Так же как не хотите, чтобы ужасный наркотик распространился по нашей стране... Машина запущена, вы сами говорили, и откуда вам знать, куда все это заведет? Подумайте, если Рассел упустит сейчас возможность принять участие в серьезном задании, другого случая может и не представиться!

— Как ей удалось уговорить вас, Бернард? — Рассел был ошеломлен. — Я знаю, что эта дикая идея не может принадлежать вам.

— Возражения неуместны, я уже дал Тори свое согласие.

Рассел горько усмехнулся.

— Вы всегда питали к ней слабость.

— И на это есть серьезные причины, Рассел; мне кажется, ты никогда не ценил ее по достоинству, не признавал ее таланты.

— До определенной степени вы, конечно, правы. Но, понимаете, я никогда до конца не доверял ей. Не в обычном смысле этого слова, разумеется. Она ненадежна, потому что непредсказуема, причем всегда. Я знаю, вы надеетесь на то, что со временем эта бунтарка изменится. Но, честно говоря, я в это не верю.

— Видишь ли, Тори вполне естественно ненавидит руководство любого типа. Для нее это насилие. Я даже склоняюсь к тому мнению, что упрямая непокорность — это стиль ее работы.

Рассел насмешливо хмыкнул.

— Отвлекись хоть на миг от личной антипатии к ней, — продолжал Бернард, — и ты поймешь, о чем я говорю. Ее нежелание подчиняться кому-либо делает ее неуловимой для врага. Попробуй вычислить ее, предсказать ее поступки и мысли — потерпишь неудачу. И любой Другой тоже. Вот в чем ее сила и преимущество перед остальными. Свободолюбие отнюдь не плохая черта характера. Учти это, Рассел, и считай, что тебе повезло.

— Господи, чушь какая! — с негодованием воскликнул Рассел. — Да провалиться мне сквозь землю, если я соглашусь работать под ее началом!

— Слушай меня внимательно, Рассел. Ты будешь работать с Тори, и под ее началом. Непременно. В противном случае твоя смерть наступит не позже, чем через тридцать шесть часов, это я тебе гарантирую. Хорошенько запомни, с ней и только с ней ты везде выйдешь сухим из воды. Она гений, понимаешь? Одно из ее условий вернуться в Центр — это работать вместе с тобой. Я пошел ей навстречу, поэтому ты сделаешь так, как я говорю.

— А что еще она требовала?

— Ничего особенного, просто кое-какие детали. От тебя многое зависит, так что постарайся. Японцы и их суперкокаин начинают действовать мне на нервы. Довольно с меня забот с «Белой Звездой».

— Забот? Не могу поверить. Вы что, так и не оставили своей затеи?

— "Белая Звезда" — наша первая реальная связь с организованной подпольной националистической организацией в бывшем Советском Союзе. Как же я могу упустить такой шанс?

— А почему нет? Разве вы забыли, как несколько лет назад потерпели крупное фиаско, внедрившись якобы в националистическое движение, которое на поверку оказалось ловушкой КГБ: операция «Бумеранг», если вы помните. Наделал этот бумеранг хлопот!

— Рассел, ты просто неутомим. Сколько раз можно напоминать мне о моем давнем поражении?

— Это я из лучших побуждений, хочу только предостеречь вас от неверных действий. Лубянка уже делала подобное в первые годы советской власти, а как вам известно, чекисты любят повторяться. Тогда они изобрели организацию, целью которой было свергнуть Ленина. Наживку заглотнули эмигранты, вернувшиеся на родину, и что с ними стало? Они попали в лапы ЧК. Теперь «Белая Звезда»...

— Мне кажется, на этот раз мы на верном пути — организация настоящая. Она стремится закрепить независимость суверенных государств. Мы же не хотим, не так ли, чтобы Советский Союз снова сросся, как разрубленная змея? Такое бывает только в сказках. Кроме того, демократия — единственный выход для России: только при таком условии она сможет расправить крылья, превратиться в развитое государство. Я уверен в этом. Если Россия навсегда покончит с социализмом, она выживет, выстоит. Россия задолжала Японии, Корее, Тайваню, потому что социализм связывал ее по рукам и ногам. Рыночная экономика и конец власти Москвы над «младшими братьями» — вот выход! Руководители «Белой Звезды» только в этом и видят спасение для всех народов бывшего Советского Союза. Но достаточно о «Белой Звезде». Нас ждут более важные дела.

Бернард во время прогулки — а беседовали двое мужчин на улице, не в доме, — как-то набрался сил, взбодрился. Он снова обратился к Расселу:

— Ты считаешь, что я слишком снисходителен к Тори Нан, но ты изменишь свое мнение, вот увидишь. Я просмотрел бумаги и пришел к выводу, что ты редко использовал ее в полную силу.

— Это вы так считаете.

— Да. И я здесь главный, — Бернард постарался смягчить тон. — И я более объективен. Ты можешь сколько угодно отрицать это, но я-то знаю — ты ненавидишь ее, вернее, ее таланты. А сказать тебе, почему? Потому что если бы она избавилась от своей строптивости, то стала бы директором Центра вместо тебя. Кроме того, она совершенно права в том, что ты здесь засиделся. Если не встряхнешься, то скоро потеряешь свою ценность и для меня, и для нашей организации. Никто из нас этого не хочет, не так ли, Рассел?

— А что, если она все будет делать по-своему и поставит под удар и себя и меня?

— Тогда все очень просто, — Бернард повернул к дому, — если нечто подобное произойдет, Тори нужно будет убрать. И сделаешь это ты.

Пока Тори и Рассел ехали в аэропорт, Рассел деловито рассуждал:

— Поскольку мы летим в Японию, расскажи мне коротко об обычаях, людях, языке этой страны.

— Мы не летим в Японию, — сухо ответила Тори, — по крайней мере сейчас.

— Но ведь японцы заварили кашу...

— Если мы хотим чего-нибудь добиться, начинать надо с самого начала. Что толку соваться в реку, не зная, откуда и куда она течет?

— Но где же истоки, как не в Японии? Если бы ты логически мыслила...

— Логика хороша в лаборатории. А на практике хороша интуиция — она поможет там, где никакой логике не справиться.

— Так куда же все-таки мы направляемся, черт побери!

— В Город оружия.

— Медельин? — не веря своим ушам воскликнул Рассел. — Мы что, полетим в Колумбию?

— Какой ты догадливый.

Когда они приехали в аэропорт, частный «Боинг-727» уже ждал их на взлетной полосе. Они поднялись на борт самолета, и тот птицей взмыл в небо.

— Слушай, Тори, а тебе известно, что даже наши дипломаты не имеют права появляться в Медельине без особого разрешения? Что в этом городе за восемьдесят долларов можно нанять оркестр на весь вечер, а за десять — малолетнего преступника — сикарио, готового на любое дело? Эта чертова дыра имеет самый высокий уровень преступности среди городов, не находящихся в состоянии войны.

— А Медельин находится в состоянии войны, — возразила Тори, повернувшись лицом к Расселу. — Япония Японией, а наша задача состоит в том, чтобы добраться до того места, откуда началась эта грязная история с суперкокаином.

— Да... — протянул Рассел, с грустью глядя на постепенно исчезающий внизу Вашингтон и страстно желая оказаться сейчас не в самолете, а в привычном окружении, за рабочим столом. — Летим к черту на рога и наверняка подставим себя под пули...

Медельин — крупный город в центральной части западной Колумбии. Находится он на высоте около 1500 метров, в глубокой долине Центральных Кордильер, которая сплошь покрыта хвойными лесами. «Боинг-727» долго кружил над верхушками деревьев, постепенно снижаясь, и затем резко пошел на посадку. Когда самолет приземлился, Тори и Рассел остались внутри салона и терпеливо ждали, пока экипаж выключал моторы и занимался обычными в таких случаях делами. Тори подошла к пилоту; о чем они говорили, Рассел не слышал, и через пятнадцать минут начал нервничать, встал и принялся мерять шагами пространство салона.

— Когда мы наконец уйдем отсюда, господи! — наконец не выдержал он. Тори ответила: