Я отбил мяч, почувствовав шлепок сухой кожи по ладони.

— Вам не нравится риторика «Борцов» так же, как мне не нравится ВАС?

— Слоун, мой отец — баптистский священник. Я вырос с верой в Иисуса и верую до сих пор. К тому же черные остаются меньшинством, и тот, кто хочет найти свое место в жизни, предоставлен сам себе. Я могу отстаивать свою позицию, но люди видят во мне только хорошего баскетболиста и жаждут зарабатывать столько же денег, сколько и я. «Борцы» — не лучший вариант, но они помогают цветному ребенку повысить самооценку. Это мне по душе, но я не собираюсь финансировать «Борцов», если они хотят развязать войну против нацистских ублюдков.

Я задумчиво кивнул.

— Это мне понятно. Я даже уважаю вашу позицию.

— Простите, если расстроил вас.

Я пожал плечами.

— Без борьбы нет победы, — и вернул ему мяч.

Он с силой отбил его.

— Что меня доканывает, так это то, что белесые положили в карман 250 тысяч.

— Не бери в голову. Минут пятнадцать назад Генчи арестованы агентами Казначейства. У них в штабе обнаружены фальшивые двадцатки и сотенные, и они теперь пытаются доказать, что продали выигрышные билеты за полцены.

Брэдли поднял брови.

— Вы купили билеты на фальшивые деньги? Но как вы их… сделали, хотелось бы мне знать?

— Предположим, чисто гипотетически, что вы представитель покоренной нации, подчиняющейся законам завоевателя, и агенты завоевателя не дают вам житья — скажем, закрывают игорные заведения, которые вы устраиваете.

— Как делалось в резервациях в конце прошлого века.

Я кивнул.

— И вы, скажем, решили, что, поскольку они не дают вам делать деньги, напечатать деньги самостоятельно, чтобы начать скрытую войну против захватчика. Но они пошли на уступки, вы получили свои казино обратно…

— А вы припрятали свое секретное оружие на случай, если ситуация вновь изменится.

— Гипотетически, конечно.

— Разумеется, — улыбнулся Брэдли. — Отлично, Слоун, просто отлично.

— Да ладно, — пробурчал я, направляясь к выходу.

— Эй, подождите, а что я вам должен?

— Мне? — Я повернулся обратно к нему и нахмурился. — Вы мне ничего не должны. Это было одолжение другу, помните?

— Но вы сами разве ничего не хотите?

Я улыбнулся.

— Знаете что, сперва выиграйте три раза подряд, а потом разбейте «Кливленд».

— Я буду это делать для себя, и для вас, и для каждого жителя этой долины. А сами-то вы для себя не хотите чего-нибудь исключительного?

— Это будет исключительное удовольствие. — Я кивнул ему и начал подниматься по ступеням. — У меня есть друг, который является большим поклонником «Санс». Победите во всех играх. Считайте это одолжением другу.

Гэйхен Уилсон

КАЗИНО «МИРАГО»

В конце очень длинной цепи самых невероятных происшествий я очутился на побережье Португалии, в роскошном номере отеля «Сплендид», забронированном на вымышленное имя на целый сезон.

Мой багаж, одежда и документы убедительно свидетельствовали о том, что я являюсь младшим представителем древнего могущественного семейства, которое не только не растеряло в течение столетий своих несметных богатств, но значительно их приумножило.

Содержимое моего кейса, а именно весьма экстравагантная сумма денег, представленная купюрами разного достоинства из многих стран мира, а также набор паспортов на всевозможные имена более чем красноречиво говорили о моей нынешней ситуации. На самом деле я был несчастный скиталец, пытающийся избежать встречи с полицией многих государств.

Последние несколько недель я провел, путешествуя по Европе, прячась в темных, исключительно мрачных углах и щелях, облюбованных преступниками всех сортов. Я был истощен физически и умственно и чувствовал, что у меня почти не осталось перспектив.

Я дошел буквально до предела и выбрал эти экстравагантные апартаменты, грубо говоря, в качестве места для самоубийства, поскольку у меня не было намерения позволить торжествующим властям обнаружить мой жалкий труп в одной из тех крысиных нор, где я был завсегдатаем последнее время.

После того как носильщик развесил мою одежду и разместил мои чемоданы, я устроился на шелковом покрывале огромной кровати и стал рассматривать маленький пузырек с ядом, который приобрел в Берлине и к которому испытывал нечто вроде приязни. Меня заверили, что это не только быстрое и надежное средство, но к тому же оно обладает довольно приятным клубничным ароматом, которым я смогу наслаждаться в течение тех долей секунды, пока вещество не погасит мои вкусовые рецепторы вместе со всеми остальными чувствами.

Я откупорил крошечный сосуд и почти поднес его к губам, когда до меня вдруг дошло, что комбинация обладания этим смертельным эликсиром и мое горячее желание использовать его весьма эффективно ставят меня вне досягаемости закона. Мне следует лишь закрепить пузырек на себе так, чтобы его было легко достать, и я таким образом обрету средство, дающее возможность быстро ускользнуть из рук официального агента, даже если он приблизится настолько, что сможет положить ладонь мне на плечо.

Посияв надо мной с минуту, подобно изображению небесного света, осеняющего нового святого на картине Эль Греко, эта незамысловатая идея значительно улучшила состояние моего духа.

Стоя под невыразимо приятным душем, я спел несколько своих любимых песен, при этом бутылочка с ядом красовалась рядом с кусочком мыла с тонким ароматом, любезно предоставленного отелем. Я смыл реальный и воображаемый грим с усталого тела и позволил теплу воды расслабить напряженные мышцы. Затем я оделся к ужину, аккуратно прикрепив флакончик к левому лацкану, неторопливо спустился по широкой мраморной лестнице на первый этаж и с удобствами расположился в маленьком элегантном салоне «Сплендида».

Для человека, находящегося в умиротворенном состоянии духа, мертвый сезон на роскошных курортах таит ни с чем не сравнимое очарование. Неважно, что погода становится все более мрачной и сырой, а развлечения сводятся к минимуму, зато отдыхающий вознаграждается невероятным усилением внимания к своей особе со стороны персонала, к тому же есть нечто успокаивающее в том, чтобы делить отель с небольшой горсткой людей, предоставленных самим себе, а не толкаться в огромной массе курортников, которые подчиняются обязательным правилам отдыха среднего класса.

Я, ненавязчиво поглядывая поверх аперитива на маленькую группу посетителей, сидевшую в салоне, решил, что они являются яркими представителями того типа людей, которых можно встретить в подобных местах, когда типичные летние отдыхающие вынуждены вернуться в офисы и банки. На них было интересно смотреть и строить предположения на их счет, а некоторые обладали необычными, если не сказать эксцентричными, чертами, весьма многообещающими в плане развлечений и захватывающего времяпрепровождения.

Наиболее бросающейся в глаза личностью была элегантная пожилая дама, чьи руки и расплывшаяся шея были обильно украшены драгоценностями и чьи ослепительно белые волосы были великолепно, если не сказать прелестно, уложены. Ее пальцы чарующе сверкали множеством бриллиантов, когда она энергично жестикулировала, рассказывая о каком-то происшествии, которое, судя по несмолкающему смеху джентльмена, сидевшего справа от нее, было чрезвычайно забавным.

Смеющийся человек был тоже немолод и тоже элегантен. Его прямая осанка и короткая стрижка седых волос и бороды позволяли думать о его военном прошлом, а блеск красивой медали, свисавшей с широкой ленты под белым галстуком, свидетельствовал о том, что он отличился на этом поприще. Его голубые глаза время от времени тревожно постреливали в мою сторону, и я понял, что этот человек никогда не терял бдительности. Мне же совсем не улыбалось быть принятым за вражеского офицера, пытающегося прокрасться в тыл.

Однако обе эти интригующие личности быстро выпали из поля моего внимания, как только я заметил присутствие тихой молодой женщины, сидевшей рядом с ними и являвшейся третьим членом их маленькой компании.