Правительство Шри-Ланки потребовало от ООН и других международных организаций покинуть северные провинции до конца месяца. Почти четверть миллиона тамильцев спасались на чужбине. Стране грозила гуманитарная катастрофа.

И вот недавно несколько самолетов армии «тигров Тамил-Илама» напали на авиабазу и штаб-квартиру полиции в Вавунии, области, давно уже объявленной правительством освобожденной.

При поддержке артиллерии боевики захватили радиолокационную систему, зенитные пушки и склад боеприпасов, уничтожив при этом неизвестное количество солдат.

В ответ правительственные войска бомбили область Муриканди и национальную автомагистраль А9 с окрестными деревнями. Движение по трассе А9 в направлении контрольно-пропускного пункта Оамантай парализовано. Доставка продовольствия и медикаментов прекратилась.

Для Маравана это означало одно: нужно больше зарабатывать. Теперь его семья вынуждена покупать все необходимое на черном рынке, где цены растут день ото дня. Особенно на лекарства.

Вдобавок ко всему ростовщик Ори поднял пеню за неуплату процентов по задолженности и требует денег. А активные действия сторонников ТОТИ могут свидетельствовать о наступлении — вот уже в который раз! — решающей стадии освободительной войны.

Мараван до сих пор не имел постоянной работы, а пособия и того, что он получал за мотагамы, больше не хватало на содержание семьи.

Таким образом, тамилец находился в отчаянном положении, когда Андреа известила его по телефону о первых клиентах «Пищи любви».

— Она женаты? — единственное, о чем спросил Мараван свою напарницу.

— Больше тридцати лет, — насмешливо ответила Андреа.

Больше он не сомневался ни секунды.

18

Из этого окна видна улица и озеро с грядой холмов на противоположном берегу. Мараван стоит посреди своей белоснежной кухни рядом с гудящей вытяжкой из нержавеющей стали и кондиционером, какие бывают только в дорогих отелях. Большой обеденный стол, окруженный двенадцатью стульями, еще не накрыт. Блюда будут подаваться из соседней комнаты, просторной гостиной, наполненной произведениями искусства, из которой открывается панорама города и можно выйти на расположенную на крыше террасу. На такого рода свиданиях, «ужинах любви», как называет их Андреа, присутствие повара, конечно, нежелательно.

В этой ситуации Мараван чувствовал себя неловко, как, очевидно, и хозяйка дома. Фрау Меллингер была женщиной под шестьдесят, очень ухоженной и, по крайней мере сегодня, немного застенчивой. Она то и дело под разными предлогами появлялась на кухне и, театрально прикрыв ладонью глаза, кричала: «Я не смотрю! Я не смотрю!»

Господин Меллингер удалился в свой кабинет. Даже он, как видно, чувствовал себя не в своей тарелке. В свои шестьдесят он отличался худобой, коротко стриг седые волосы и носил затемненные очки в черной оправе. Он лишь один раз заглянул на кухню, чтобы, смущенно прокашлявшись, поздороваться с Мараваном. Однако стоило появиться Андреа, как его лицо просияло. Наконец, извинившись и пробормотав: «Ну, не буду мешать, колдуйте дальше», господин Меллингер удалился.

Только Андреа вела себя совершенно непринужденно. В огромном пентхаусе она чувствовала себя как дома и с ловкостью носила свое золотистое сари. Маравану не нравилось, когда европейские женщины надевают сари, но Андреа, с ее блестящими черными волосами, индийский костюм шел, несмотря на белоснежную кожу.

Меню состояло из проверенных блюд.

Мини-чапати с эссенцией из корицы и листьев карри, поджаренных на кокосовом масле. Переплетенные машевые ленты. «Дамские пальчики» с рисом сали и чесночной пенкой. Цыпленок с рисом саштика и кориандровой пенкой. Чураа варай с рисом нивара и мятной пенкой. Замороженная шафраново-миндальная эспума. Сладкие шарики, наполненные маслом гхи. Пряные глазированные раковины из нута с имбирем. Фаллосоподобные фигуры из спаржи и масла гхи, а также лакрично-медовое эскимо.

Андреа все-таки удалось уговорить Маравана на этот эксперимент. Это вняв ее уговорам, он придал спаржевой массе форму фаллоса, а вместо красных глазированных сердечек сделал раковины.

Поначалу это показалось Маравану слишком откровенным, и он воспротивился. Однако Андреа сказала:

— Я видела эротические фрески, которые полторы тысячи лет назад нарисовали твои предки на скале в Сигирии. Так что не будь ханжой.

Тамилец сдался, однако прикрыл свои изделия пергаментной бумагой, на случай если фрау Мел-лингер неожиданно зайдет на кухню.

По замыслу Андреа, логотипом новой фирмы должен был стать храмовый колокольчик. Пока в соседней комнате супруги Меллингер пытались придать своим отношениям новый импульс, партнеры по бизнесу ждали условного знака на кухне.

Несколько раз Андреа слышался звон, и она прикладывала ухо к двери, но отходила ни с чем.

— Что будем делать, если не сработает? — волновался Мараван.

— Все пройдет как надо, — уверяла его Андреа. — А если нет, мы никогда этого не узнаем. Никто не признается в том, что напрасно потратил больше тысячи франков на эротический ужин.

Андреа подала супругам шампанское и закуски и вернулась на кухню, хихикая.

— Фрау Меллингер разделась и сидит, завернутая в прозрачную ткань, — сообщила она.

А после машевых лент рассказала:

— По традиции я назвала это блюдо «мужчина и женщина», и он спросил: «Кто из них мужчина, твердая или мягкая?..»

Мараван не отвечал и выглядел подавленным.

— Я, конечно, сказала, что обе... — Андреа интригующе замолчала, — и тогда она заметила: «Будем надеяться».

Интервалы между переменами блюд становились все длиннее.

Андреа вышла на террасу покурить. Смеркалось. В озере отражались огни города, предместья казались разбросанными по отдаленным холмам скоплениями светящихся точек.

После основного блюда колокольчик замолчал. Мараван нервничал. Ему надо было рассчитать время на приготовление конфет. Сладкие шарики нужно варить пять минут, затем ополоснуть холодной водой, наполнить маслом гхи и на двадцать минут поставить в духовку, установив температуру шестьдесят градусов.

Он мог не успеть, и поэтому через десять минут после того, как Андреа подала карри, полностью подготовил конфеты к выпечке. Теперь же боялся, что они потеряют форму, если клиенты задержатся.

— Посмотри, как они там, — вот уже во второй раз попросил он Андреа.

Направляясь к двери, девушка задумалась, удобно ли будет постучаться или достаточно пару раз кашлянуть. Однако уже на полпути до нее донеслись звуки, разрешившие все сомнения.

— Думаю, десерт им не потребуется, — сказала она Маравану, вернувшись на кухню.

Успех с первыми клиентами придал Андреа уверенности.

Выслушав восторженные отзывы четы Меллин-гер о терапии «Пищи любви», Эстер Дюбуа уже на следующий день предложила новую пару. Чистая прибыль, за вычетом стоимости продуктов и шампанского, составила тысячу четыреста франков. Работалось легко, Андреа не страдала от придирок начальства, а тамилец оказался спокойным, вежливым и ненавязчивым напарником.

Андреа помнила, что воплощение в жизнь идеи «Пищи любви» — ее заслуга. Нужно было додуматься использовать кулинарное искусство тамильского гастарбайтера в качестве сексуальной терапии. Равно как иметь связи, чтобы протолкнуть продукцию на рынок.

В работе официантки Андреа недоставало именно творчества. У нее часто возникали идеи, однако не было возможности их реализовать. Теперь все стало по-другому, и Андреа гордилась своей изобретательностью. Поскольку дело, ко всему прочему, приносило деньги, никаких причин прекращать его она не видела.

И когда вскоре Эстер Дюбуа предложила новую пару своих пациентов, девушка не думала ни секунды.

У Маравана тоже не возникло вопросов. Кроме одного:

— Они женаты?

В основном к ним обращались супруги старше сорока лет, достаточно состоятельные, чтобы иметь и такую проблему, и средства на ее устранение. Мараван познакомился с тем обществом, о котором прежде знал разве что понаслышке, поскольку работа повара в дорогих отелях Шри-Ланки и южной Индии не предполагала тесных контактов с клиентурой.