Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Тогда мы с Федькой однажды пораньше приехали на кольцо и разыскали его.

— Здоро́во! — сказал я ему. — Это — я, а это — Федька.

Он вытер тряпкой руки и поздоровался с нами за руку.

— Чем могу быть?.. — сказал он.

— Они на тебя жалобу хотят написать, — сказал я. — За то, что ты поёшь, а остановки не объявляешь.

— Уже, — сказал он. — Уже пришли три жалобы.

— Ты пой куда-нибудь в сторону, — сказал я, — куда-нибудь влево. Чтобы не в микрофон.

— Мне вперёд смотреть надо, — сказал он.

— Ну, тогда ты пой потише, — сказал я. — А мы будем поближе к тебе садиться.

— Нет, — сказал он. — Это я не могу. Песня есть песня. Кое-где её надо петь тихо, а в основном — громко.

— Ну, хорошо, ладно, — сказал я, — пой громко, но объявляй ты, ради бога, остановки.

— Сам бы рад, сам бы рад, — сказал он. — Но вы ведь заметили — не всегда выходит. Трудно оторваться от песни.

Я сказал:

— Беда.

И Федька сказал:

— Вариантов нет.

— Ну, пора, — сказал водитель. — Пошли в машину. Вам докуда?

— Нам до школы, — сказали мы.

И пока мы ехали, он всё пел грустную песню про какого-то водителя, про то, что дождь идёт, а ехать ещё тыщу километров и кругом ночь.

А потом наш водитель пропал. Я его месяца два не видел. Я по-всякому его искал, я даже одно целое воскресенье на остановке стоял и ждал его машину. Она долго не шла, потом пришла, и там сидел другой водитель и не пел.

А однажды весной мы с Федькой шли с баскетбола, и вдруг Федька как заорёт:

— Смотри кто!

Я смотрю — а это наш водитель, шикарный такой, в красной ковбойке и белых туфлях.

— Здоро́во! — закричал я и стал трясти ему руку. — Узнаёшь?

Он сначала сделал большие глаза, а потом заулыбался и стал тоже трясти нам руки, мне и Федьке.

— Ну как? — спросил он.

— Когда как, — сказал Федька. — Иногда, знаете, как скучно без вас ехать…

— Куда ты делся? — сказал я.

— Перевели, — говорит. — На междугородные перевозки.

— Не попоёшь теперь, — сказал я.

— Ну нет, ну нет, — говорит. — Я теперь в кружке пою, между прочим.

— Раньше не мог, что ли? — говорю я. — Чтобы в автобусе не петь.

— Я так не могу, — говорит, — Я должен всегда петь. Так устроен. И на работе.

— А сейчас?

— И сейчас, — говорит. — Пою всю дорогу. Там это запросто.

— Не мог, что ли, на другой автобус пойти? — говорю я. — Не на «без кондуктора». Чтобы петь всю дорогу.

— Голова, — говорит он. — Теперь скоро все будут без кондуктора. Так рациональнее.

— Точно, — говорит Федька. — Так рациональнее.

— Уж что рациональнее, то рациональнее, — согласился я.

И мы все замолчали. Стоим и молчим. Что сказать? И…

И вдруг Федька сказал то, что надо, я даже не ожидал от него, даже немного обалдел от такой неожиданности. Он сказал:

— Приходите к нам в школу на сбор. Расскажете про водителей. А потом и споём. По очереди и все вместе. Вот.

— Идёт, — сказал он. — Обязательно.

— Значит, точка! — сказал я. — Придёшь?

— Приду, — сказал он. — Честно.

И потом мы долго трясли все вместе друг другу руки и попрощались с ним за руку изо всей силы.

Мы поедем на рыжем коне

Мы должны были провести сбор «Что мы сделаем и подарим нашей школе».

И я снова подумал, какой наш староста Глеб потрясающий человек.

Он сказал:

— Мы подарим нашей школе лошадь! Что может быть лучше! Ничего, а?!

Все сразу закричали и захлопали в ладоши. Ещё бы! Может, мы целый день ломали бы себе головы, а он сразу придумал.

Глеб сказал:

— Она — эта лошадь будет всеобщим питомцем и любимцем.

Я что-то вспомнил знакомое и закричал:

— Мы будем его холить! Ура! Холить!

— Да! Да! — закричали все.

— Тихо, тихо, — сказал Глеб. — Главное — мы подарим его школе, но все будут знать, что это мы, что это наша идея.

Кто-то спросил:

— А откуда мы возьмём эту лошадь? Разве они есть?

— Чепуха! — сказал Глеб. — Это не затруднение — конечно, есть. Главное, мы достанем его в виде маленького жеребёночка, маленькой лошадки и будем его растить.

— И холить, — сказал я.

— Да. И холить, — сказал Глеб. — Разумеется.

Мы все завелись. Вопросы посыпались:

— А где его достать?

— Где его хранить, то есть держать, то есть растить?

— Белого или чёрного?

— Он нужен, но для чего?

И Глеб легко отвечал на все вопросы:

— Достать его, этого маленького жеребёночка, довольно просто. Где — пока не знаю, не стоит об этом думать. Цена им пять рублей. Именно. Не больше и не меньше. А если больше, то не намного. Деньги соберём в конце сбора. Цвет лучше всего рыжий. Лошадь — она не такая уж большая, будем её держать в спортзале, там, где конь. Для чего она нужна? Глупый вопрос. Во-первых, просто лошадь, не у всех ведь есть. Во-вторых, рыжая, не какая-нибудь; первоклашек катать на ней можно, просто ездить, кому надо… Зайдут в школу, например, иностранные туристы, смотрят — лошадь. Неоценимо. И другое.

— А ещё она может возить воду к нам на сельхозучасток! — сказала Светка Петренко.

— Разумеется, — сказал Глеб.

— А что, если вообще сделать водопровод на сельхозучасток? — сказал Фред Блинов.

— Точно!

— А ещё модель яхты.

— Красота!

— А как мы его назовём?

— Кого «его»?

— Ну, лошадь.

— Бомка.

— Ерунда! Лучше «Фрегат».

— Не-ет. «Фрегатом» мы назовём яхту, или ещё лучше — «Космос», а лошадь мы назовём «Восток» или «Ласточка».

— Ну, ты скажешь!

И вдруг Сеня Ёлкин громко сказал:

— Смотрите! Я починил швабру!

И все замолчали, и я вспомнил, что, пока мы говорили, Сенька всё время что-то делал и стучал: стук-стук-стук, стук-стук-стук, а мы слышали, только внимания не обращали.

Глеб сказал:

— Что? Какую швабру? Что ещё за швабра?

— Просто швабра, — сказал Сенька. — Она почти уже сломалась, а я её укрепил, починил, в общем.

— М-да, — сказал Глеб. — Так. Тихо. Давайте помолчим.

Мы все немного помолчали. Потом Глеб сказал:

— Я всё понял. Пока мы говорили, человек делал дело. Он принёс пользу. А мы слишком много говорили. Я считаю так: раз эти швабры ломаются, нужно их чинить. Кому нужны ломаные швабры? Соберём их по всей школе и приведём в порядок, я уверен, школе нужны нормальные швабры, а то будет грязно. А Ёлкина назначим главным.

Все опять закричали и захлопали, потому что швабра — очень полезная вещь и дело не только в лошадях.

А Глеб почему-то был очень грустный, я заметил, а потом вдруг улыбнулся и очень громко сказал:

— И между прочим, именно нашими швабрами мы будем подметать зал, где будет расти наша рыжая лошадка.

И все снова закричали и обрадовались ещё больше, потому что дело ведь не только в швабрах.

Мои друзья Джимми и Василий

Я возвращался потихонечку из школы домой в хорошем настроении. И ни о чём таком особенном не думал. Мне казалось, вот приду я домой, попью чаю, поделаю чего-нибудь с ребятами во дворе и сяду за уроки.

Но когда я свернул на нашу улицу, я увидел в конце её эту машину. Машина была грузовая, большая, крытая, бока у ней были жёлтые, весёлые, а верх голубой-голубой, и на боках крупно было написано: «Книги».

Я два раза обошёл вокруг машины и один раз немного постоял перед радиатором. Из-под машины торчали ноги, наверное, шофёр что-то чинил у ней внизу.

Про себя я похвалил его за старательность, обошёл машину ещё раз и залез в открытую дверцу сзади. Чтобы никто меня внутри не заметил, я тут же и закрыл её. Не знаю точно, стал ли бы я залезать в эту машину, если бы на ней не было написано «Книги» — не залезть было просто страшной глупостью. Я бы никогда себе не простил такого. «Чудесная машина, — подумал я, — сколько книг здесь!»

В маленькое окошечко из кабины шёл свет. Под окошечком была скамейка, а по бокам — полки до потолка с книгами. Я взял с полки первую попавшуюся, сел на скамейку и принялся читать.

12
{"b":"167600","o":1}