По этой же, наверное, причине смолчал и Мишка.

— Н-да!.. — еще больше нахмурился председатель после окончательного отказа Харламыча. Однако неудовольствие сохранялось на его лице недолго. Через полминуты Василий Павлович сказал решительно:

— Что ж, будем действовать иначе! Все равно задохнуться рыбе подо льдом не дадим.

Он повернулся к мальчикам.

— А вас, ребятки, я тоже позвал спросить: где и какая рыба водится. Среди вас немало заядлых рыболовов, и вообще вы народ дотошный. Вот и расскажите нам, где летом больше линей, язей, окуней и карасей ловилось…

Потом обратился к Сергею Петровичу:

— В долгий ящик это дело откладывать нельзя. Вчерашняя рыбалка убедила меня, что природу надо зорко охранять. Пусть возьмутся за ее охрану наши комсомольцы.

Сергей Петрович был не только учителем и пионервожатым у ребят, он возглавлял и комсомольскую организацию колхоза. Поэтому председатель и обращался к нему.

— Обязательно. Василий Павлович, завтра же возьмемся…

— Значит, расспросите рыболовов, больших и маленьких, и, прежде всего, делайте проруби там, куда в половодье заходит в озера речная рыба. Она задыхается от недостатка кислорода быстрее, уже в декабре начинает погибать, а к марту гибнет вся.

— Истинно так, истинно, — вставил Харламыч. — Ты, Палыч, сам по рыбе, видать, знаток, а меня еще спрашиваешь.

Василий Павлович даже не взглянул на него.

Мальчишки вышли из конторы разочарованными. Ни о какой рыболовецкой бригаде не было и речи, даже не разъяснили толком, зачем их звали.

Уже по дороге домой учитель сказал, что вчерашняя ловля ледянкой доказала, что рыба в озерах уже начала задыхаться и что ее решено спасти. Комсомольцам поручается сделать на льду озер проруби для притока свежего воздуха. Это для начала. А потом, вообще, пора браться за ум, надо будет постоянно следить, чтоб не губили рыбу браконьеры ледянками и разными другими запрещенными способами ловли.

— А карпо-карася больше не надо искать? — спросил Ленька.

— Почему не надо? — улыбнулся Сергей Петрович. — По-прежнему это очень важно. Но надо не только о карпо-карасях мечтать, а и местную рыбу уметь сохранить. И сохранить, и дать ей еще больше размножаться. Разве плохо будет, если такие щуки, каких вы вчера выловили, чаще станут попадаться?

— Конечно, неплохо! — оживились ребята.

— А лещ, язь, линь — разве плохая рыба?

— Хорошая!

— А раз хорошая, то и будем ее беречь, будем сами хорошими хозяевами!

На следующий день Ванюшка смастерил свою игрушку. Получилось что-то вроде тележки, колеса которой приводились в движение заводной пружиной от часов.

Для чего понадобился ему этот самоходный экипаж, Ванюшка Леньке не сказал. Во-первых, потому, что Ленька утаил от него поход на рыбалку, а во-вторых, у Ванюшки был уже горький опыт, который заставлял его осторожничать.

Весной, когда на колхозных фермах ввели автопоение, Ванюшка решил внедрить его и дома. Колодец у них на усадьбе был далеко, в огороде. А воду для коровы таскать и того дальше: кругом грядок, через калитку во двор. Леньку, конечно, это особенно не затрудняло. От ухода за коровой он всякий раз увертывался. Но Ванюшка задумался, как облегчить свой труд. Выход нашел простой.

Мальчик натянул от колодца до пригона проволоку и пустил ведро с водой по блоку. Опыт удался па славу. Ведро, поддерживаемое бечевкой, доплыло до кадки. Ванюшка дернул за бечевку — ведро опрокинулось, вода вылилась в кадку.

Ванюшка торжествовал. Но недолго. Когда вечером пришла корова, случилось совсем непредвиденное. У буренки не хватило терпения. Она потянулась мордой навстречу ведру. То с разгону стукнуло ей дном в лоб. Корова испуганно вскинула голову. Ведро опрокинулось и, окатив водой, наделось ей на рога. Ошалелая буренка взбрыкнула, понеслась по двору… Она металась, мычала одурело, а ведро гремело на рогах, и никак нельзя было подступиться, снять его.

Ванюшка закричал в переполохе.

Выбежала мать, освободила перепуганную скотину от железного колпака, а изобретателя оттаскала за вихры.

Ленька после этого долго не упускал случая подразнить брата. И, естественно, Ванюшка постарался исчезнуть неприметно со своим новым изобретением. Ленька успел заметить только, как он свернул к Стоговым.

«Наверное, что-нибудь с Зинкой опять придумали. Надо последить, куда пойдут», — решил он.

Чуть не час Ленька околачивался возле дома Стоговых, но так и не дождался, когда Ванюшка с Зиной выйдут. Наконец, он не выдержал, тоже надумал зайти к ним, хотя и не любил ходить в гости к Зине. Елизавета Борисовна, мать Зинки и колхозная библиотекарша, держала себя с ребятами строго, зорко следила, чтоб они не нарушали порядка в комнатах, соблюдали чистоту. А что за интерес сидеть как связанному? Это Ванюшке не надоедает читать целыми днями или играть в шахматы. Леньке такие игры не по нутру. Он предпочитал побарахтаться в снегу во дворе, если не с ребятами, то с собакой. Вываляется с головы до ног, а потом, не отряхнувшись как следует, летит в дом.

Ладно, если мать дома. Остановит у порога, заставит снять пимы. За голенищами наверняка окажется не одна пригоршня подтаявшего снега. А не уследит — к вечеру в пимах у Леньки всегда хлюпает.

Но одно дело дома, а другое — в гостях. К Елизавете Борисовне не зайдешь с мокрыми валенками. Она не заругается, зато так на тебя посмотрит, что стыдно становится на весь день.

В общем, лишь неуемное любопытство заставило Леньку пойти в дом к Зинке. Он долго и тщательно обметал на крыльце ноги, выскреб пальцами снег из-за голяшек. Даже проверил — сухо ли в карманах. Нечего греха таить, случалось и такое: плотно сбитый «про запас» снежок начинал таять от комнатного тепла в кармане, а Ленька спохватывался слишком поздно — когда на стуле или на полу появлялась лужица.

Однако на этот раз Ленька старался зря. Дома у председателя никого не оказалось. На дверях висел не замеченный раньше Ленькой замок.

Значит, Ванюшка с Зиной прошли через ограду, а в дом не заходили. Раздосадованный тем, что не сообразил этого сразу, что напрасно обметался, Ленька спрыгнул с крылечка прямо в сугроб, вывалялся пуще прежнего. Потом он забрался на ворота, стал озираться кругом.

Куда же все-таки делись Ванюшка и Зинка? Уж не улизнули ли от него нарочно? Может, Ванюшка телегу свою решил на ходу испытывать? Где?.. Ясно, на снегу такая тележка не покатится. В деревне на дороге их нет. Значит, вернее всего, они у Скопанца. По льду тележку пускают, проверяют, как бегает.

Посмотреть и ему? Одному идти Леньке было скучно, и он отправился прежде за Мишкой.

Ленька почти не ошибся в догадке. Ванюшка и Зина, действительно, проверяли самоходный экипаж у Скопанца. Только не на катке, как думал Ленька.

При помощи своего изобретения Ванюшка надеялся открыть тайну пещеры.

— Пружина длинная, здоровая, тележка должна катиться далеко! — говорил он девочке. — Мы ее в пещеру пустим, а сзади бечевку привяжем. Тележка покатится, бечевка разматываться будет. Сколько размотается — такая и длина пещеры.

— А покатится она? — сомневалась девочка.

— Должна. Когда жердинкой проверяли, так дно там ровное.

И вот Ванюшка с Зиной у входа в пещеру. Оба сосредоточены, серьезны. Девочка обеими руками держит колеса тележки, чтоб они не раскручивались раньше времени. Мальчик заводит ключом часовую пружину. Это не так-то просто. Держателя у пружины нет, она то и дело самопроизвольно раскручивается. Тогда ключ вырывается и резко бьет Ванюшку по пальцам. Удары эти настолько сильны, что хочется кричать от боли. Но Ванюшка даже не охает. Лишь сунет в рот ушибленные, с темными ногтями пальцы, подует на них, будто от холода, и опять за свое.

Зине тоже не сладко. Когда пружина соскакивает, тогда никак не удержишь колеса. На обеих руках девочки уже содрана кожа. Только ради изобретения чего не вынесешь?

Наконец пружина все-таки закручена и колеса задержаны на месте. Стукнувшись лбами, Ванюшка с Зиной суют самоходку в пещеру. Слышится скрежет, звон, мелькает бечевка… Самоходка, видно, и впрямь мчится куда-то в недра берега.