Вечером мать пришла в палату довольная, веселая.

— Живы, живы твои яблоньки! — сказала она радостно. — И политы, и обрезаны. Все как требуется. Зря тревожился. Там за ними такой уход!..

— Кто же ухаживал? — удивленно спросил Гоша.

— А друг-то твой, Шура Лучков! — ответила мать. — Забыл, что ли, его?

— Нет, не забыл.

Петя и его сестренка Люба собирали в лесу грибы лисички.

Петя был старше и опытнее Любы. Он знал, что лисички любят влажную, покрытую мхом почву, поэтому очень скоро наполнил свою корзину грибами. А Люба не знала никаких примет. Она искала грибы где попало, и, когда корзинка у Пети наполнилась, у нее оказалось всего несколько лисичек.

— Пойдем домой, — предложил Петя.

— Но я еще не набрала корзинку, — сказала Люба.

— Тебе и в три дня не набрать, — важно произнес Петя. — Это не в куклы играть!.. — И он отправился домой. Люба, еле сдерживая слезы, нехотя пошла за ним.

Дома Петя с гордостью вручил переполненную корзинку.

— Молодец, Петя, — похвалила его мама. — Смотри, сколько лисичек наломал! А ты, Люба?

— У меня мало, — ответила она, показывая свои грибы, — вон только сколечко…

— Ее и водить с собой не стоит, все равно пользы никакой! — заметил Петя.

— Ничего, она еще маленькая, со временем научитсяю, — сказала мама, погладив Любу по светловолосой головке. — Может, лучше тебя будет грибы находить.

Петя ничего не ответил, но на Любу посмотрел насмешливо.

Много раз ходили они за грибами: одни и с другими ребятами. И всегда Петя приносил больше, чем кто-нибудь из ребятишек. Мальчик совсем загордился, решил, что никто не сможет его опередить. О Любе и говорить не стоит: он и в расчет ее не принимал.

А Люба каждый раз приносила грибов все больше и больше — она замечала, где они растут, как гнездятся, скоро ли появятся там, где уже были выломаны.

Однажды Петя, вполне уверенный, что первенство опять будет за ним, искал лисички невнимательно. Люба наполнила свою корзинку раньше брата. Поджидая Петю, она сняла с головы платок и стала собирать в него.

— Готово, пошли! — наполнив корзинку, сказал Петя.

Не посмотрев даже, сколько грибов у сестры, он отправился домой. Люба пошла за ним.

— Как всегда, полная корзинка? — весело спросила мама, когда он подал ей лисички. — У тебя, наверно, не бывает неудачных дней?

— И не будет! — горделиво произнес Петя.

В это время Люба молча поставила на стол свою, доверху наполненную яро-желтыми лисичками корзинку, а рядом — узелок.

— И у тебя полная? Да еще и в платке грибы? — удивилась мама. — Неужели сама насобирала? Или Петя помог?

— Сама, мама, — радостно ответила она.

— Выходит Люба опередила Петю! Как же это получилось?

Петя ничего не смог ответить. Он сильно покраснел и старался не смотреть на Любины лисички.

— Он чересчур раззадавался! — сказала Люба.

— Да-а, это верно, — ответила мама, — кто зазнается, тот всегда отстает!..

Два мальчика бежали из школы. Небо было сплошь покрыто серыми облаками. Сыпал мелкий холодный дождь. Порывами налетал ветер, срывал с деревьев желтые листья. Влажные, тяжелые, они падали на мокрую землю и лежали неподвижно, словно приклеенные, хотя ветер и пытался унести их.

Мальчики догнали маленькую девочку-первоклассницу. Платьице на ней промокло насквозь, прилипло к худеньким плечикам.

— Тебе холодно? — спросил один из мальчиков, когда они поравнялись.

— Холодно, — ответила девочка и тут же зябко поежилась.

— Почему ты не оделась потеплее? Ведь осень.

— Я думала… хороший день будет…

— Да ну ее! — недовольно сказал второй мальчик. — Нашел время разговаривать, бежим скорее!

— Сейчас, подожди немного, — ответил первый.

Он быстро снял с себя ватную фуфайку, накинул на плечи девочке.

— Не надо, не надо! — запротестовала та.

— Ну-ну, не сбрасывай! Иди и не рассуждай! — мальчик легонько подтолкнул девочку. — А фуфайку завтра в школу принесешь. Я во втором «б» учусь. Мишка Стройкин меня зовут.

— Я… я знаю… — смущенно проговорила девочка.

— Знаешь, так еще лучше, — Миша повернулся к своему товарищу. — Побежали!

Но второй мальчик уже не торопился. Он спросил удивленно:

— Зачем ты отдал ей фуфайку? Она уже здесь недалеко, на Береговой улице живет.

— Да, мне недалеко, — поспешно подтвердила девочка.

— Вот видишь, а нам на ферму идти…

— Так она же маленькая! И вон как замерзла, даже посинела вся! — решительно перебил Миша, который сам был чуть-чуть повыше девочки. — А я холода не боюсь, вот как припущу!

Он задорно тряхнул головой, так что кепка сползла на глаза, и что есть духу побежал вдоль улицы. Второй мальчик поспешил за ним.

Стояло ясное майское утро. Девочки и мальчики, нарядные, веселые, с букетами цветов бежали в школу — сегодня начинались экзамены.

Старая учительница-пенсионерка сидела у раскрытого окна, смотрела на широкую сельскую улицу, поросшую молодой, необыкновенно свежей и яркой травой, на оживленные лица школьников, и ей было грустно. Теперь, когда все кругом цвело, пело, радовалось, учительница чувствовала себя одинокой.

Она горько вздохнула и отошла от окна.

Вдруг ей послышалось, что сзади стукнула створка.

«Ветер налетел, надо закрыть окно», — подумала она, а когда оглянулась, поняла, что створка стукнула вовсе не от ветра. Детские руки осторожно ставили на подоконник большой букет кандыков — алтайских лилий.

Сейчас, в конце мая, когда цвела уже черемуха, букет кандыков был особенно дорог. Ребята ходили, конечно, за ними в горы, где только что сошли снега и еще цветут первые весенние цветы.

Поставив букет, руки тотчас же исчезли.

Старая учительница долго стояла посреди комнаты, неотрывно смотрела на цветы. На глазах у нее блестели слезы, а на душе было радостно…

Шел такой дождь, что мостовая исчезла: разлившись до самых домов, бежали пенистые потоки. Водосточные трубы напряженно гудели, выбрасывая клокочущие струи далеко за бочонки, подставленные хозяйками. Деревья опустили тяжелые ветки и часто-часто, словно испуганно, вздрагивали.

Ливень разогнал прохожих. Попрятались даже ребятишки, жадные до всего необыкновенного. Только чья-то собака, волоча намокший хвост, бежала едва не по брюхо в воде.

Старый врач, стоя у окна и надевая пальто, с опаской смотрел на улицу, его вызвали к больному: долг и совесть призывали врача немедленно явиться на помощь.

— Ну и дождичек, — проговорил он, в поисках зонтика оглядывая комнату. Но зонтик где-то затерялся, и врач, досадливо махнув рукой, решительно направился к выходу.

Сквозь ветхий деревянный тротуар пробивались ключи, а там, где тротуара не было, уже пузырилась грязь. Врач, неловко скользя, шел по щиколотку в мутной воде. Ливень хлестал ему в спину, и он все более горбатился.

— Смотри-ка, доктор не боится дождя, а мы прижались, как трусы…

На звонкий детский голос врач оглянулся. Под широким навесом старинных ворот стояли два мальчика. Жили они по соседству, и Степан Петрович немного знал их.

Меньший мальчонка держал в руках пароходик из сосновой коры. С намерением спустить его в ручей дети выскочили из дому, видимо, в начале дождя, но когда хлынул ливень, они укрылись под навесом.

Теперь смелость врача воодушевила ребят. С веселым визгом выскочили они из-под укрытия. Дождь моментально промочил их рубашонки. Но мальчишкам уже было не страшно. Они спустили на воду пароходик. Мутный пенистый поток захлестнул его, накренил. Мальчишки ахнули, но пароходик, словно не желая осрамить юных строителей, героическим усилием выпрямился и, покачивая красным жестяным флажком, быстро-быстро поплыл вдоль улицы.