Я поднял свой дирк, потом скользнул вниз по камням обрыва. Я боялся многого, в том числе силы Мортреда, но высота в этот список не входила. Тем не менее охватившее меня спокойствие казалось мне самому неестественным. Я твердо решил, что или выиграю эту схватку, или погибну, и всякий страх перед злым колдуном покинул меня. Я быстро спускался, цепляясь за веревки и выбоины в скале, с ловкостью, не свойственной такому неуклюжему человеку, как я. На птиц я не обращал внимания, хотя в обычных условиях существо с размахом крыльев в мой рост, проносящееся у самой моей головы, меня испугало бы.

Я быстро добрался до Мортреда.

Он поднял глаза и заметил меня. Вся его надменность, весь лоск покинули его; остались только страх и дикая злоба – не столько в мой адрес, сколько из-за его собственного резко изменившегося положения. Должно быть, он прочел в моих глазах решимость, но, похоже, не воспринял меня как серьезную угрозу – по предыдущей схватке он знал, что истинным убийцей по натуре я не был.

Я почувствовал вонь дун-магии, но понял, куда направлен поток силы, только когда увидел горящие веревки у себя над головой; вся сплетенная сборщиками гуано сеть начала распадаться. Я уцепился за неровности скалы и перепрыгнул на узкий карниз – как раз на уровне головы Мортреда. Рядом находились птичьи гнезда, и птенцы в праведном гневе шипели и плевались скверно пахнущей полупереваренной пищей.

Я скорчился на карнизе, вцепившись в неровности. Мортред нанес удар по утесу над моей головой, и я прижался к поверхности скалы, чтобы уберечься от летящих осколков. Большая часть каменного дождя обрушилась на самого Мортреда.

– Жителю соломенной хижины не следует зажигать огонь, – сказал я ему. Веревки, за которые он цеплялся, стали менее надежными: из-за того, что верхняя часть сети сгорела, они провисли, и теперь Мортред при каждом движении раскачивался над пропастью. Меня теперь занимала одна мысль: скоро ли он решит, что все равно погибнет, и пожелает прихватить меня с собой.

Мортред выплюнул забившую ему рот каменную пыль.

– Кто ты такой? – прошипел он. Слова словно вспыхнули у меня в мозгу.

«Это принуждение», – подумал я, но вместо того чтобы ответить, только усмехнулся: меня позабавила идея о том, что ему так важно узнать, кто такой его преследователь. Еще меня удивило то, что он попробовал прибегнуть к принуждению, хотя и знал, что я невосприимчив к его магии.

Я вытащил дирк.

– Никто. Просто человек вроде тех сотен обычных людей, которых ты мучил и убивал на протяжении всей своей несчастной жизни, Мортред. Меня отличает только одно: я тот, кто тебя убьет. – Я не слушал собственных слов; мой разум искал способ напасть на него, чтобы положить конец его злодеяниям.

– Я могу предложить тебе все, что только ты захочешь, – богатство, которого ты и вообразить не можешь…

– У тебя нет ничего такого, чего я хотел бы.

Должно быть, Мортред услышал в моем голосе искренность, потому что в его глазах промелькнуло странное выражение: неуверенность.

– Власть, – сказал он. – Ты и я – мы многого могли бы достичь. Ты обладаешь Взглядом, а я – маг. – Одной рукой он держался за веревку, другой цеплялся на выступ скалы как раз под тем выступом, на котором находился я. Я встал и резким движением ударил каблуком его по пальцам; мне доставило удовольствие услышать, как сломались кости.

– Это тебе за Лиссал! – бросил я.

Это была неправда: я просто должен был оправдать свою жестокость в собственных глазах.

Мортред вскрикнул, и мой сапог начал тлеть, однако почему-то магия не оказала своего обычного действия. Я снова поднял ногу, и Мортред отшатнулся и отдернул руку. Мне удалось причинить ему серьезное увечье. На другой руке Мортреда, той, которой он держался за веревку, несколько пальцев отсутствовали. Я вспомнил, что их отсекла на косе Гортан Блейз.

Мортред осмелился посмотреть вниз. С такой высоты гребни волн казались всего лишь белыми черточками. Никто не мог бы остаться в живых, упади он с обрыва. Я подумал о том, осталось ли у Мортреда достаточно сил, чтобы разрушить весь главный остров…

– Ну так достань меня, ты, веснушчатый помидор! – заорал Мортред, но ярость не могла скрыть его страха.

Я не был настолько глуп. «Загнанный в угол травяной лев кусается сильнее всего», как говорят у нас на Небесной равнине. Я огляделся. Камень, который скинула сверху магия злого колдуна, лежал на карнизе рядом со мной. Я поднял его обеими руками. Он был размером с тыкву, но много, много тяжелее. Я держал его точно над головой Мортреда. Он поднял глаза.

– Что угодно, – сказал он, и голос его не выдал того страха, запах которого доносил до меня ветер, – я дам тебе что угодно. Сам назови, чего хочешь. Богатство? Власть? Любые женщины по мановению руки…

Я ощутил радость. В этот момент Мортред стал ничем – он больше не был могучим колдуном, погрузившим в морскую пучину Дастелы, не был опасным магом, превращавшим силвов Совета хранителей в себе подобных, не был насильником, державшим в страхе все Райские острова. Он мог использовать остатки своей силы, чтобы обрушить утес и погрести нас обоих под обломками, но страх смерти сделал его недееспособным. Обычный трус, ничем не отличающийся от самого жалкого человечка, вымаливающий снисхождение в последние моменты жизни… В эту секунду я почти испытывал сочувствие… но только почти.

Я бросил камень.

И все же даже тогда не все было просто. Мортред ударил по камню магической силой, и он разлетелся на тысячу кусков. Осколки поранили мне лицо и руки, но большая их часть посыпалась на Мортреда, который поднял свою изувеченную руку, прикрывая лицо. Тут я и увидел свой шанс. Распластавшись на карнизе, я вцепился Мортреду в волосы и одним движением перерезал ему дирком горло. В последней попытке остановить меня он отпустил веревку и здоровой рукой схватил меня за запястье… и начал падать, увлекая меня за собой.

В тот момент, когда он стащил меня с карниза, я выпустил дирк и ухватился за веревку. В ужасе я понял, что только хватка одной рукой отделяет нас обоих от падения в море, и с необыкновенной ясностью осознал, что все зависит от того, кто первый разожмет пальцы… или долго ли выдержит веревка – ведь значительная часть сети над нами была сожжена.

Из раны на шее Мортреда текла кровь. Я в отчаянии осознал, что не перерезал сонную артерию, и Мортред не истечет кровью – по крайней мере достаточно быстро. Он с обжигающей ненавистью посмотрел на меня и снова спросил – хотя теперь его слова были беззвучны:

– Кто ты? – Он с силой, несмотря на отсутствие нескольких пальцев, стискивал мою руку. – Кто?..

Я разрывался на части. Мортред свободной рукой пытался зацепиться за веревку, и я знал, что должен ему помешать. Я не мог позволить себе промедления: он найдет способ убить меня или мы погибнем оба. И я ударил его сапогом в горло, целясь в зияющую рану с кровожадной яростью, которая еще недавно вызвала бы у меня жгучий стыд. Мортред ударился головой о скалу, рана на горле увеличилась, и кровь ударила фонтаном. Рука его соскользнула с моего запястья. Мортред рухнул в море, а я повис, цепляясь за веревку и ловя ртом воздух.

Я следил взглядом за бесшумно вращающимся в воздухе телом. Казалось, оно летело бесконечно долго. Я определил момент падения с такой же точностью, как если бы слушал удары сердца Мортреда: я хорошо знал запах смерти. Всплеск воды был тихим и незначительным – едва ли такого конца следовало ожидать для человека, уничтожившего целую нацию.

Я подумал, что ужасов, да и вообще всего, с меня на сегодня хватит. Однако когда я посмотрел вверх, собравшись начать подъем, мимо меня с воплем пролетел голый человек, ударился о выступ, на котором я стоял, и уже молча, не подавая никаких признаков жизни, рухнул в море.

Я ничего не понял, это казалось бессмыслицей. Я не мог найти никакого объяснения отсутствию одежды. Я в растерянности начал карабкаться наверх, стараясь сосредоточиться только на том, чтобы поскорее попасть в город. Когда я добрался до верха обрыва, там оказались Райдер и Дек; они и помогли мне выбраться на платформу.