Я уже начинал думать, что сумею достаточно приятно заполнить время ожидания и даже заработать немного денег, если только стражники с Мекате не явятся меня разыскивать… и все же часто ловил себя на том, что смотрю на дорогу, по которой ушли мои друзья, и гадаю: выбрал я правильное решение или всего лишь удобное, позволяющее не испытывать боль снова.

Когда причалил следующий пакетбот из Лекенбрейга, дастелцы провели разведку и сообщили мне, что с ним, по-видимому, не прибыло никаких распоряжений местной страже; не приплыли на нем и полные благочестивого рвения феллиане. В порту говорили о другом: в Амкабрейг явились хранители, разыскивавшие свое похищенное судно и обнаружившие его обгорелые останки на пляже Порфа; это вызвало некоторые дипломатические трения: корабль оказался, конечно, «Свободой хранителей», захваченной Мортредом на косе Гортан после того, как ему удалось скрыться из Крида.

Поговорив с дастелцами, я облегченно перевел дух, поняв, что меня – по крайней мере на Порфе – не разыскивают, и решил остаться в гостинице.

Дни шли за днями, и я чувствовал себя все более захваченным тем, что содержали книги и свитки Гэрровина. Только Сотворению известно, где он все это нашел; Анисти говорила, что Гэрровин собирал свою коллекцию много лет. Как я понял, их дружба была очень давней. Голос Анисти, когда она говорила о Гэрровине, делался мягким, хотя, похоже, иллюзий насчет своего приятеля она не питала.

– Он как бабочка: порхает с цветка на цветок, – беззлобно говорила она. – Высосет нектар и летит дальше, старый негодяй, да еще и предпочитает давно расцветшие цветочки – в них больше сладости, по его словам. – Анисти начинала хихикать, а я краснел, как подросток, и утыкался в книгу.

Собрание Гэрровина содержало свитки с описанием того, как магия возникла на Райских островах, книги, рассказывавшие о применении силв– и дун-магии на протяжении веков, медицинские отчеты об исцелениях с помощью силв-магии. Я прочел о том, как древние боги моря даровали силв-магию некоторым семьям из первых жителей Райских островов и как люди, которым этого показалось мало, добавили к ней свои тайные умения, превратив ее в злое колдовство. Тогда – так было сказано в книге – другие боги, на этот раз небесные, даровали другим семьям островитян Взгляд, чтобы можно было бороться с дун-магией.

Исторические хроники описывали, как правители островов Хранителей изобретательно способствовали появлению силвов, чтобы число жителей с магическими способностями росло. Эта целенаправленная политика насчитывала почти пять столетий и была обязана своим успехом, вероятно, отсутствию на островах Хранителей наследственной власти: правящие семьи в остальных островных государствах всегда стремились ограничить число своих подданных, обладающих могуществом.

Больше всего, конечно, меня интересовали работы на медицинские темы. Первым делом я просмотрел все, что стояло на полках, и отобрал книги, где говорилось об исцелениях с помощью силв-магии и о передаче колдовских способностей по наследству. Все их я внимательно прочитал.

Через шесть дней после отъезда Блейз и остальных хозяйку гостиницы Марин вызвали к роженице. По дороге она остановилась рядом со мной – я читал в саду – и сказала:

– Еще один младенчик вот-вот появится. Я на этой неделе приняла семь родов, можешь ты себе такое представить? – Я улыбнулся и помахал ей вслед рукой.

Мальчик-слуга принес мне кружку медового питья. Прихлебывая его, я продолжал читать, но неожиданно рядом со мной раздался голос:

– Ты врач Гилфитер?

Я удивленно поднял глаза: погрузившись в размышления, я не слышал, как кто-то вошел в садовую калитку. Передо мной стоял средних лет мужчина, судя по одежде, торговец, хотя и с мозолистыми руками работяги.

– Повитуха Марин просит тебя осмотреть ее пациентку: она хотела бы получить твой совет. Я провожу тебя.

Я удивился еще больше: Марин при всем своем дружелюбии очень ревниво относилась к своему ремеслу, никогда не обсуждала со мной своих пациенток и не спрашивала моего совета.

– Хорошо, только мне нужно взять свои инструменты и снадобья. Подожди меня здесь. – Я поднялся к себе, собрал все, что могло понадобиться, и снова спустился.

Имя моего провожатого, как сообщил он мне по дороге, было Кеоти. Он владел небольшой стеклодувной мастерской поблизости; я обратил внимание на его бочкообразную грудь и обожженные губы и предположил, что это отметины его ремесла, хоть я и мало знал о стеклодувах – на Небесной равнине мы стеклянной посудой не пользуемся, а в случае необходимости покупаем сосуды на побережье.

– Кем тебе приходится пациентка? – спросил я, пока мы торопливо шли по улице.

– Племянницей, – ответил Кеоти. – Она из деревни. Совсем еще девчонка: ей не исполнилось и тринадцати. Мать отослала ее к нам месяца два назад.

– Что с ней случилось?

Я сразу почуял нерешительность Кеоти: лгать ему не хотелось, но и говорить правду – тоже. Наконец он тихо сказал:

– Бедная девчушка… С ней плохо обошлись. Поэтому-то родители и отправили ее к нам. Она дочка сестры моей жены, зовут ее Джинна. Жена говорит, что она распухает. – Заметив мой недоуменный взгляд, Кеоти неохотно объяснил: – В положении она.

Я не сразу понял, что он имеет в виду. На Небесной равнине мы не считаем нужным, говоря о беременности, прибегать к иносказаниям. Сердце мое заколотилось. Я знал, конечно, как вызвать выкидыш, но мы, горцы, никогда такого не делаем: аборт у нас приравнивается к убийству. Гэрровин научил меня нескольким приемам: он считал, что бывают случаи, когда избавление женщины от нежелательной беременности оказывается благодеянием для всех, хотя не думаю, чтобы он когда-нибудь применял свои умения на Крыше Мекате.

– Слушай внимательно, мой мальчик, – говорил он мне, – и запоминай. Никогда не знаешь, когда какое знание тебе понадобится.

Мои собственные воззрения на этот счет были двойственными, и я предпочел бы, чтобы мне никогда не пришлось разрешать это противоречие на практике. Я и не ожидал, что такое когда-нибудь случится: в конце концов, в нашей семье акушерством занимались женщины.

На мгновение мужество мне изменило; я хотел только одного – оказаться дома, как-нибудь вернуть себе ту жизнь, которую я вел в Вине… жизнь, которая не требовала принятия трудных решений.

– Но дело, видишь ли, не только в этом, – продолжал Кеоти. – Когда Джинна только приехала к нам, она все больше молчала и много плакала. Мы думали, что она пойдет на поправку, да только в последнее время она сильно переменилась. Всегда-то она была тихой, послушной малышкой, доброй и милой, а теперь я ее просто не узнаю. Да ты сам увидишь. – Больше он ничего не сказал и только ускорил шаг.

Я понял, что влип в неприятности, еще прежде, чем мы дошли до дома Кеоти. Я определенно чуял зло… дун-магию, если Блейз была права по поводу этих миазмов. Зловоние буквально душило меня, заставляло болеть все тело. Мне хотелось избавиться от него, повернуться и бежать прочь.

– Что с тобой? – спросил Кеоти, заметив, как я ловлю ртом воздух.

– Аллергия, – солгал я. – Ты не беспокойся, это пустяки. – На мгновение я остановился, пытаясь разобраться в том, что чувствую. Я не мог позволить злу заполонить меня. Должен же быть какой-то способ разделаться с ним, сохранить контроль над собой, победить боль… Я заставил себя дышать ровно и глубоко. – Пошли.

Чем дальше мы шли, тем сильнее становилось зловоние. Наконец мы остановились перед маленьким домиком, рядом с которым располагалось большое строение, пропахшее древесным углем, поташом и чем-то еще, чего я не мог определить. Я заставил Кеоти задержаться у входа, чтобы взять себя в руки и по запаху определить, что ждет меня внутри. Сомнений быть не могло: источник мерзкой вони находился в домике.

Я печально усмехнулся в душе: я так категорически отвергал все заверения Блейз и Флейм в существовании дун-магии, а вот теперь сам с ней столкнулся.

– Давай войдем, – сказал я, приготовившись вытерпеть еще большие мучения: мои суставы уже болели, а в носу чесалось.