– Ничуть. Твердо знаю, что вы все равно поступите по-своему. Остается лишь надеяться, что здравый смысл возобладает.

– Со здравым смыслом у меня все в порядке, можете не беспокоиться. К тому же ничего предпринимать я и не собираюсь. Хочу всего лишь задать несколько вопросов.

– Порой задавать вопросы крайне опасно, особенно если наткнетесь не на того человека.

– Не верится, что мой ювелир способен бегать по ночам и воровать драгоценности. – Вивьен представила, как элегантный, артистичный Брукман рыщет в темноте и грубо срывает с женщин украшения.

– Возможно, так оно и есть. Но, зная вас, трудно поверить, что дело ограничится одними вопросами.

– Успокойтесь, я умею отвечать за себя и принимать решения. Больше того, скоро буду жить в собственном доме.

– Что? – Граф остолбенел и посмотрел на спутницу с выражением откровенного шока.

Вивьен едва не рассмеялась:

– Мой стряпчий уже подыскивает подходящий особняк в Лондоне.

– То есть… вы собираетесь переехать? Одна?

– Поверьте, в этом нет ничего странного, необычного или неприличного. Вполне разумное, здравое намерение.

– О чем только вы думаете? Боже милостивый, Вив! – От волнения с языка сорвалось ее детское имя. – Но это же невозможно, недопустимо! Никогда не поверю, что вы сами додумались до столь нелепого решения.

– Представьте себе, додумалась. Это значительно разумнее, чем в одиночестве жить в огромном семейном доме. Папа бывает в Лондоне намного реже, чем прежде, так что я почти всегда одна. Куда приятнее иметь небольшой симпатичный особнячок и держать несколько преданных слуг. Стильно и уютно. И Джером с Элизабет уже не свалятся на голову вместе со своими семейными проблемами и детьми. Они не только целыми днями ссорятся, но и пытаются втянуть в конфликт меня – каждый на свою сторону. Ни за что не поддамся!

Пока граф ошеломленно искал ответ, экипаж остановился возле подъезда Карлайл-Холла. Вивьен спустилась на тротуар и направилась к дому. Граф немедленно спрыгнул следом и тоже поднялся на крыльцо. Когда лакей распахнул парадную дверь, чтобы впустить госпожу, он невозмутимо переступил порог.

– Стьюксбери! Что вы делаете? – воскликнула Вивьен с озорным блеском в глазах. – Разве столь поздний визит допустим? Да еще когда в доме, кроме нас, никого нет!

– Недопустим, – мрачно согласился Оливер. – И все же оставить вас в состоянии полного бреда не могу. Только что вы высказали самую нелепую идею из всех, которые доводилось слышать даже от вас. А это, поверьте, немало.

Вивьен закатила глаза.

– Что же, в таком случае поступайте, как считаете нужным. Только не стойте в холле. Пройдите в гостиную и там читайте мне нотации. Майкл, принеси лорду Стьюксбери бутылку портвейна. От такой работы в горле пересохнет.

– Ничего не надо, – отменил распоряжение граф и вслед за Вивьен направился в гостиную, стараясь сдерживать свои эмоции в присутствии лакея. Но, едва оказавшись возле камина, пронзил собеседницу требовательным взглядом: – Признайтесь, что шутите. Специально пытаетесь вывести меня из равновесия.

Вивьен усмехнулась:

– Право, Оливер, я не привыкла строить жизненные планы с оглядкой на чью-то реакцию. Не понимаю, с какой стати вы так разбушевались. Дети вырастают и обзаводятся собственным жильем. Это нормально. Фиц тоже покупает дом.

– Но Фиц женат!

– А если бы не был женат? Скажем, купил бы дом год назад? Вы бы восприняли это как должное. Переезд Ройса ничуть вас не смутил.

– Небольшое уточнение. Будь вы мужчиной, проблем бы не возникло.

– Проблем не возникнет и сейчас – кроме как в вашей голове. Да, я хочу жить в собственном доме, и к тому есть немало веских оснований. Я взрослая, самостоятельная и вполне могу позволить себе приобрести дорогой особняк. В материальном отношении вполне независима: тетушка Миллисент оставила мне весьма убедительное наследство.

– Но дело отнюдь не в вашей тетушке или способности купить дом на собственные деньги. Речь идет об уместности и пристойности подобного шага.

– О, вот он, ваш конек! – презрительно воскликнула Вивьен. – Пристойность! Какое занудство!

– Вы можете сколько угодно презирать пристойность, и все же именно это понятие правит миром. – В голосе графа зазвучал металл.

– А вам никогда не приходило в голову, что любое понятие может оказаться ложным?

– Разумеется, приходило. Но суть не в этом.

– Так поведайте же скорее, в чем именно суть? – Вивьен нетерпеливо раскинула руки.

– В том, какой станет ваша жизнь после того, как вы осмелитесь нарушить общепринятые законы. Однажды потеряв доброе имя, вернуть его вряд ли удастся.

Вивьен взглянула с изумлением:

– Но я вовсе не собираюсь терять «доброе имя». Намерена всего лишь купить дом, а не стать куртизанкой!

Лорд Стьюксбери закрыл глаза и болезненно сморщился.

– Вивьен…

– Что за мысли! Я не предлагаю ничего скандального и давно вышла из возраста дебютантки. Перед вами взрослая женщина. Можно сказать, закоренелая старая дева.

– На старую деву вы не очень похожи.

– Мне двадцать восемь, я не скрываю. Даже бабушка перестала надеяться на удачную партию и теперь постоянно молится, чтобы я не сошла с ума и не выкинула чего-нибудь абсолютно неприличного.

– Ее нетрудно понять.

– И все же нет ничего необычного в том, что незамужняя женщина хочет жить самостоятельно.

– Только не при живом отце, у которого пустует несколько домов. К тому же у вас есть неженатый брат.

– Какая разница? – Вивьен воинственно шагнула навстречу оппоненту, независимо скрестила руки на груди и посмотрела с открытым вызовом. – Почему непременно надо жить с отцом или с братом?

Не уступая в упрямстве, граф тоже подошел ближе.

– Потому что они обязаны заботиться, оберегать, защищать, поддерживать!

– Кажется, я только что внятно заявила, что не нуждаюсь в поддержке. А что касается всего остального… отец не живет вместе со мной, равно как и Сейер. Если кто действительно заботится обо мне и защищает меня, то это слуги, а отказываться от их помощи я не собираюсь.

Стьюксбери покачал головой:

– Не притворяйтесь бестолковой. Речь идет не только о физической защите, и вы прекрасно это понимаете. Защищает принадлежность к семье, если хотите, сама фамилия.

– Вы полагаете, что как только я уеду из Карлайл-Холла, все вокруг сразу забудут, кто мой отец и кто мой брат?

– Плутовка! Вы так ловко переворачиваете каждый аргумент с ног на голову, что я уже не помню, о чем мы говорим. – Оливер отошел к камину, но тут же вернулся. – Главная проблема заключается в том, что ваш план нарушает все общепринятые правила.

– Да я и сама не слишком в них вписываюсь.

– Знаю. – Граф распростер руки точно так же, как несколько минут назад это сделала Вивьен, – жест театральный, а потому совершенно для него нехарактерный. Серые глаза неожиданно стали серебряными. – И это лишь усугубляет положение. Мы с вами говорим не о спокойной, рассудительной старой деве, которая собирается обосноваться вместе с овдовевшей кузиной в качестве дуэньи. Вы и так ведете себя неординарно. Правила приличия трещат по швам.

– Что ж, в таком случае мой поступок тем более никого не удивит.

– Возможно, и не удивит, но приведет в шок. Пойдут разговоры.

– Разговоры идут давным-давно. Существует некое сообщество, которое изначально шокировано самим фактом моего существования на белом свете. Вы прекрасно об этом знаете.

– Да, но небольшие чудачества молодой дамы, живущей в доме отца, недопустимы для независимой, самостоятельной особы.

– Не могу сказать, что собираюсь регулярно нарушать светские условности. Приглашу компаньонку. Дуэнью, если угодно. Не сомневаюсь, что Кэтрин Морком согласится ко мне переехать.

– Ваша кузина? Эта серая мышка? Да она не сумеет вас переубедить, даже если вы надумаете стать на голову посреди улицы!

– Наверняка. Потому что это будет означать, что я окончательно сошла с ума. Разве можно в чем-то переубедить сумасшедшую?