Скорби и болезни существуют не сами по себе — это голос, призывающий нас к покаянию, к исправлению жизни, это следствие наших ошибок и грехов, это видимая иллюстрация нашей деятельности — что же мы делаем? Но человек упорно не хочет связывать одно с другим, не хочет входить в ту реальность, где открывается скрытая грехом сущность человека. Нам, например, сладок грех, а он совсем не сладок. Нам не понятен Рай, а он есть наша жизнь. Без скорбей yразуметь это невозможно.

Здесь «уразуметь» не значит понять умом, эти тайны можно восчувствовать только сердцем. Сердце же нужно образовывать, т. е. провести по всем страданиям, которые породил грех. Посредством познания греха человеку открывается тайна Креста, тайна Любви Божией, превосходящей всякое разумение. Этот тяжкий путь познания, предлагаемый верою, и несет в себе высшее наслаждение жизнью, ибо на этом пути человеком руководит Сам Бог.

Мы привязаны Богом к тому, чтобы временное и исчезающее посредством жертвы любви превращать в вечное свое достояние. Другими словами, жизнь дана человеку не только для того, чтобы есть, пить и устраиваться, она дарована для того, чтобы наследовать жизнь вечную. А мы, малодушествуя, бесславим имя Божие, отвергая Любовь, явленную нам на Кресте.

Евангелие говорит нам, что путь в жизнь вечную узкий и скорбный. Но это — путь, ведущий в жизнь. На этом пути человек, воспитывая свое сердце, открывает глаза совести. И вот тогда начинается переоценка всех жизненных ценностей, все становится на свои места: Крест — Любовь воспринимаются как высшая возможная на земле радость (во стократ большая, но среди скорбей), ибо здесь — торжество любви и спасения.

Почему мы боимся страдания? Потому что нет покаяния, грех обессилил человека, все в нем извратил. Боимся, чего не нужно бояться, и не боимся того, чего единственно бояться — греха, зла, вечной смерти. Слепнем, задыхаемся, умираем для Бога в животном страхе за свое земное благополучие, которое, несмотря на все наши заботы, рассыпается на наших глазах. И в этом наше наказание и здесь, и «там».

Блаженны нищие духом. Какое может быть блаженство в нищете, пусть в духовной? Блаженство в нищете — это освобождение себя от того, что заражено грехом. При эпидемиях сжигают все, что может быть заражено. Чем тщательнее сжигают, тем безопаснее. Болезнь — порождение греха, и, чтобы грех был изжит, естество должно переплавиться в страданиях, уничтожающих все ложное, страстное, безумное. И все это должно переживаться как нечто положительное в деле нашего спасения. Иначе человек, являясь рабом смертоносных страстей, так и будет мнить себя свободным, сильным и здоровым.

Святые с радостью переносили все нестроения и болезни, ибо они понимали, что Бога обретают в скорбях и в смирении. Богу душно в благополучии, довольство Его загораживает, Ему негде и нечем Себя явить. А человеку представляется, что все у него есть. И за этим совсем не главным он не замечает отсутствия главного.

Путь довольства, богатства — широкий путь. И зачем он, если это дорога в муку вечную? Человек за всю свою жизнь не познал в себе скрытого зла, не позаботился очиститься от него и с ним перешагнул порог Вечности. А зло нужно оставить здесь, «там» это уже невозможно.

Привязанность к богатству — признак самолюбивого сердца, в котором нет места Богу. Эта зависимость от мирских благ лишает человека временного покоя, лишает его и покоя вечного. В своем стремлении к призраку счастья люди почти всегда падают в пропасть. И само ненасытное желание благополучия бытия есть непонимание себя и смысла жизни. Жизнь заключена в любви. Любви же свойственно не стяжать, а отдавать, расходовать себя. Любовь жива пока отдает, а когда ей некуда себя деть, она гибнет.

Есть еще третий путь — участие в скорбях близких людей. Это путь деятельной любви. Священная история и Предание знают многих святых, шедших этим путем. Это осторожная мудрость любви, которая не замыкается на себе. Такие люди через сорастворение со страданием близких обретают то необходимое знание своего сердца, что помогает понять, принять и оценить Любовь Креста. Так, отдавая себя во времени, тратя себя, человек приобретает себя в Вечности.

«Не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас»(Мф. 7, 6). Если мы не пройдем путем Крестных страданий, то мы не поймем ценности жемчуга и будем роптать, досадовать, недоумевать — зачем Крест, нельзя ли как-то иначе, попроще, полегче? Чего Бог хочет от нас? Зачем Он нас, немощных, тащит в такую гору?

Везде на Кресте мы видим страдания Бога, но упорно ищем широкий путь, не хотим настраивать себя на познание, на терпение, на сострадание, на духовный труд. И как часто после злой и глупой жизни наступает такая же злая и глупая смерть. Но и такой конец не объясняет человеку, что он напрасно так жадно ищет удовлетворения в мирской жизни, что безумно думать, будто смысл жизни заключается лишь в том, чтобы устраивать внешнюю свою жизнь на земле.

Церковь наставляет, что смысл человеческой жизни связан с вечностью, ибо только вечное может оправдать временное. Трудные жизненные обстоятельства, сораспятие Христу в борьбе с грехом делают человека способным разумно участвовать в истреблении зла.

О ВЕЧНОСТИ

Современная цивилизация предлагает жизнь как стремление к благополучию, как поиск удовольствий и радостей плоти. Но человек еще и духовное существо, причем духовное по преимуществу, потому могущественные силы его разума и сердца требуют своего удовлетворения, своей радости, своего успокоения. И человек, естественно, должен отдать предпочтение духовному (разумному) началу, ибо если он превыше всего ставит радости плоти, то это означает, что он пренебрегает своим человеческим призванием.

Священное Писание говорит нам: «Взыщите смысла, а не денег». И опыт жизни показывает, что бессмыслие жизни — самое страшное наказание для человека. Чтобы жить, ему необходимо понять — для чего она, жизнь? Без этого знания он затоскует, все будет пусто, все ему будет не в радость. Без этого знания жизнь — как бы путь без цели: идешь-идешь, вроде бы все хорошо, а куда и зачем идешь — не знаешь. Это очень похоже на безумие, ибо если есть разум, то должен быть и смысл, одного без другого не бывает. А если есть путь, то он куда-то ведет — куда?

Ответа на этот вопрос не найти нигде, как только в Откровении Бога человеку, а оно утверждает, что дорога жизни ведет к Богу — Источнику жизни, Источнику всякой радости. «Это путь к вечности, которым нужно воспользоваться, но на котором не надо заглядываться по сторонам» (Святитель Игнатий Брянчанинов).

Поверив в это и став на этот путь, человек начинает понимать необходимость такого выбора, и тогда ум утверждает себя, успокаивается, делается способным углубляться. Тогда реализуются потребности духовного роста человека, он исполняется радостью познания сущности жизни и сущности вещей, наполняющих жизнь.

Предлагая такой вариант ответа на главный вопрос бытия, вера имеет разумное оправдание, ибо ничего другого нет. Но вера трудна, она понуждает отдалить земные радости, что очень непросто для обыкновенного человека. Однако нельзя вместить вечное, не отказавшись от временного, как нельзя надеть новое, не сняв старого.

Трагедия человека как раз и начинается с ошибки в выборе ценностей жизни. И чем больше он зависит от страстей, чем они сильнее, тем чаще и серьезнее он ошибается. Страсти всегда приковывают мысль к текущему моменту, но он проходит почти без следа, а за ним спешит новый, иной. Страсти как бы укорачивают мысль, торопят ее, и она решается наспех, независимо от того, касается ли она малого или большого, временного или вечного. Временное всегда загораживает вечное, вечное же мешает пристрастию ко временному.

Неторопливость мышления, когда анализируется происходящее и все, что оно с собой несет, позволяет человеку правильно определить свой жизненный интерес, и это уберегает его от болезненных ошибок. Некто из святых сказал, что вечность — это не бесконечное время, вечность — качественная категория. Если мы выбираем временное, то выбираем некачественное, преходящее, что очень скоро прекратится как небывшее, а жизнь продолжается…