DIY

в Интернете вместо советов по оформлению интерьера. Или профессиональный фен вместо цветов в прическе. — Эй, Бетси, очнись! Что с тобой? — спросила Лив, но я уже ничего не слышала. Нет никакого смысла пытаться реанимировать былую славу Академии. Мы должны преобразовать пансион в учебное заведение двадцать первого века! Даже Марк Монтгомери вынужден будет признать, что идея имеет большой потенциал и, кстати, прекрасные шансы у постфеминисток. Я достала из сумки ежедневник и стала торопливо записывать. — Основы ведения домашнего хозяйства. Если честно, мне бы самой хотелось узнать об этом побольше. Я потратила кучу денег на водопроводчика… И я всегда комплексую, потому что мне кажется, что маляр обдерет меня как липку. Вот ты, например, знаешь, где в твоем доме расположен запорный вентиль? — Я не знаю, есть ли он у меня вообще, — скромно опустив глазки, произнесла Лив. — А ипотечные кредиты! — Я строго взглянула на нее. — Подозреваю, твой отец не удосужился объяснить тебе разницу между фиксированным тарифом и регулируемым? Лив молча покачала головой. — А не хотела бы ты узнать эту разницу, чтобы у тебя не отпадала челюсть при виде счета из банка? Она покорно кивнула. — Но… зачем? — Затем… — Мне было трудно сформулировать причину более убедительную, чем «затем», потому что я просто никогда не задавалась этим вопросом. У меня ведь не было отца, который закрутил бы мне кран или сделал халявный доступ в Интернет. — Затем, что… тогда никто не сможет тобой руководить! И тебя контролировать! — Это хорошо, — неуверенно произнесла Лив. Кажется, на меня снизошло долгожданное вдохновение. — Вот что должна предлагать Академия своим клиенткам! — продолжала я. — Краткие курсы для молодых женщин! Курсы, которые сделают жизнь максимально элегантной. Что может быть более модным и современным, чем умение управлять своей судьбой? Обучение должно быть рассчитано не только на очень богатых девушек, но и на тех, кто хочет как-то влиять на свою жизнь! — Я погрызла серебряную ручку, после чего направила ее на Оливию. — В каких еще ситуациях ты чувствуешь себя беспомощной и не знаешь, что делать? — Парковка! — сходу выпалила Лив. — Как заехать задом с первого раза, чтобы мерзкие таксисты не сигналили, проезжая мимо? Боже, как я это ненавижу! Неужели им непонятно, что у меня просто не получается быстрее? Я записала: «Вождение машины в Лондоне». Если ты научишься водить машину в Лондоне, то сможешь водить ее в любом другом месте. — Точно! И насчет алкоголя. Я всегда хотела узнать побольше о винах. Так, хорошо… Давай вспоминай, что еще тебя интересовало, когда тебе было восемнадцать? — Например, что в лондонских барах полно разведенных мужчин. А также тех, которые не совсем разведены, но страдают, потому что жены их не понимают… — Отличная идея! — И еще про пасынков и падчериц, — добавила она. — Об этом тебе уж точно не расскажут в свадебном салоне. — Супер! А про алименты? — Да, и про алименты. И про брачные контракты! И как все-таки быть с разрывом помолвки? Кто-то же должен учить этому? И как отклонить предложение. — Ну, как раз это входит в программу, — заметила я. — Наверное, там считают, раз ты выпускница Академии Филлимора, значит, должна отклонять предложения титулованных соискателей направо и налево. Вот только не советуют, как решить, за кого выходить замуж… — У меня вдруг возникла новая идея. — Слушай, твоя подружка Битли по-прежнему работает в «Mishcon de Reya»?[31] Может быть, она проведет урок про брачные контракты? — Ну, если ее попросит лично новая завуч Академии Филлимора… — хитро прищурилась Лив. — Вообще-то я не собиралась возглавлять учебный процесс… — пожала я плечами. Возглавить Академию? Мне? Интересно, как мисс Торн это воспримет? Вряд ли ее убедят мой диплом по математике и арсенал советов по домашнему консервированию, особенно если учесть, что денег на новое предприятие у нас нет. Заметив мои колебания, Лив, как всегда в таких случаях, перехватила инициативу. — Но это же по-настоящему грандиозная идея! — сказала она и, перегнувшись через стол, схватила меня за руку, не давая грызть ногти. — Я уверена, что они и сами уже думали об этом. Я скорчила гримасу. — По-твоему, они меня послушают? Я пробыла там всего один день, а мисс Торн уже всем успела напомнить, что я никогда не училась в Академии и поэтому не имею ни малейшего представления, каким должен быть пансион благородных девиц. Марк Монтгомери, похоже, считает меня чем-то вроде блондинки из анекдотов; только и думает, как бы заманить в «Филлимор» толпу агентов по недвижимости. Одна мисс Макгрегор проявила хоть какое-то дружелюбие. — Не сочиняй, — отрезалаЛив. — Ты пробыла там всего десять минут. Как только до них дойдет, что ты не собираешься лишать их работы, они тут же потеплеют! — Хм… Вряд ли между мной и мисс Торн возможно какое-то потепление. Разве что я устрою пожар у нее в кабинете… — Ну а что сами девушки? Про них ты почему-то вообще не говоришь. Действительно. — С девушками, полагаю, проблем не возникнет. Мне кажется, большинство из них посещают Академию только потому, что оттуда удобно бегать по магазинам. — Ну вот видишь! — Лив вскинула руки, всем своим видом показывая, что ее точка зрения подтвердилась. — Значит, им будет интереснее учиться! Представь себе, что ты придешь и предложишь им новые курсы лекций: как пользоваться рекламой распродаж, как не попасться на удочку брачного афериста… Я тут же подумала об Анастасии: уж кто-кто, а она наверняка знает, как бороться с брачными аферистами. И вряд ли кому-нибудь из нынешних пансионерок придет в голову экономить на маникюре. Впрочем, за несколько часов, что я пробыла в Академии, я успела многое заметить. Например, что Дивинити изо всех сил старается делать все «правильно». А Клемми только прикидывается злюкой, а на самом деле просто не уверена в себе. Возможно, им нужна совсем другая программа… — Я вот что думаю, Лив: Академия должна выйти за рамки привычной суперсостоятельной группы и обратиться к более широкой аудитории. Есть вещи, которые являются важными абсолютно для всех: например, как разглядеть в мужчине хорошего человека или как выбрать классический костюм. — Правильно! Ты же ничего не теряешь! — сказала Лив. — Даже наоборот. Если пансион продержится еще несколько месяцев, у тебя появится время для поиска твоих настоящих родителей. А если его завтра закроют — это уже конец. Извините! У меня внутри все сжалось. Весь день я не хотела себе признаться в эгоистичных помыслах. Если Марк захочет осуществить свой план, то дом будет выставлен на продажу уже в ближайшие дни, и тогда я сама буду виновата, что ничего не предприняла. — Знаешь, пожалуй, ты единственная, у кого хватает бестактности, чтобы вот так прямо мне все высказать, — криво усмехнулась я. — Да, но я и единственная, кто знает, как сильно ты хочешь найти родную мать! Уже действительно пора, Бетси. Ты состоялась, ты была Филлиморам хорошей дочерью. Теперь тебе пора уходить в самостоятельную жизнь. — Возвращаясь в прошлое? — Нет! Просто ты должна выяснить все и определить наконец для себя, кто ты есть. Чтобы больше не заморачиваться по поводу того, что ты «недостаточно хороша для…». — Сейчас опять начнешь про бланки заявлений? Лив вскочила со стула и крепко пихнула меня, перегнувшись через стол. От ее светлых волос пахло цветами — от нее всегда так пахло. Мы выбрали эти знаковые ароматы еще много лет назад, когда нам было лет по тринадцать. Конечно же, по совету Фрэнни… У Лив были «Pleasures», а у меня — «Шанель № 5». — У тебя получится, я знаю, — сказала она, приобняв меня. — Надо просто соединить то, что, по-твоему, нужно для жизни мне, то, что советовала Фрэнни, и то, что ты знаешь сама. Бетси, если бы я стала хотя бы наполовину такой, как ты, — это было бы супер. Я бы отдала любые деньги… — Спасибо тебе, Лив, — сказала я, в то время как мысли мои уже крутились вокруг новых идей для учебной программы. Глава 9 Не стоит беречь лучшее нижнее белье для особого случая: он может произойти прямо сегодня. Практическая реорганизация жизни Оливии ОʼХар началась уже на следующее утро с приготовления завтрака в духе «Кэтлин бы это одобрила». Мне пришлось сбегать в ближайший супермаркет, и к восьми утра на плите варилась овсяная каша, в тостере жарились тосты, а я, углубившись в холодильник, отмывала липкие пятна. В этот момент на кухню, пошатываясь, вышла сонная Лив в утреннем пеньюаре (который она когда-то стянула из парижского «Рица»). — Завтрак? — зевая, спросила она. Даже когда Лив зевала, у нее все равно не было двойного подбородка. И даже спросонья она выглядела как после трехчасовых сборов на вечеринку. — Вообще-то, я по утрам пью кофе, — уточнила она. — В книжке Кэтлин сказано, что на пустой желудок ничего не сэкономишь, — изрекла я. — Тебе нужно съесть тарелку каши. Она заставит твои мозги работать, и ты не будешь все утро пастись в холодильнике. А теперь давай поблагодарим судьбу за хлеб наш насущный. — О да… — рассеянно кивнула она и вздохнула. — Айгор иногда передавал мой чек в бар напротив. Обычно я трачу там половину зарплаты на экологический овощной салат. — Отлично! Прежде всего выясним, на что уходит твоя зарплата. — Ха-ха-ха… — сказала Лив. — Не смешно. Глянь на часы — еще девяти нет… — Она посмотрела на меня в упор. — Ты не шутишь? — Нет, не шучу, — ответила я. — Уж извини. — Сделаю-ка я кофе! — Лив направилась к своей блестящей кофеварке «Espresso» — одному из счастливых подарков, которые успели сделать до того, как была расторгнута соответствующая помолвка. — Скажи-ка мне, счета на столе — это все, что есть? — спросила я, помешивая кашу. — Или это только последние? Лив чуть не уронила чашку на стол. — Не знаю! — Хорошо. Вот тебе задание на утро. Найди все счета и подшей их. Даже те, которые ты спрятала в коробку из-под печенья. Лив издала неопределенный звук. — А ты откуда знаешь? — Я сразу их там увидела. Кстати, ты работаешь сегодня у Айгора? — Нет, моя смена только завтра после обеда. — Разве ты не попросила дополнительную работу, чтобы покрыть долю Эрин? — Ну-у… нет. А можно мне каши? — У тебя есть калькулятор? — твердо продолжала я. — Надо решить: просить ли у Айгора больше смен или попробовать работать частично в баре, а частично в художественном фотоателье. — Ты уверена? — Ее рука медленно поползла к журналу, пришедшему с утренней почтой. Лив выписывала все журналы, к которым прилагались пробные духи. — Уверена! Лучше сразу отстреляться, чем в мученьях собираться… — сказала я тоном, не терпящим возражений, и, к своему ужасу, поняла, что копирую Кэтлин. — Я заплачу за квартиру, по крайней мере за ближайшие две недели. И не спорь! — добавила я, когда Лив попыталась протестовать. — Это будет по-честному. Я настаиваю. За спиной раздался вздох. — Какая ты добрая, Бетси… Зато мы можем сэкономить сегодня на ужине! Джейми собирается вывезти нас вечером в город. Он вообще-то хотел пригласить меня на пиццу в кафе за углом, но, когда узнал, что у меня в гостях ты, решил повысить уровень до стейка в Челси. Похоже, пытается произвести на тебя впечатление. А может, ему опять надо проверить на людях новое злачное местечко. Услышав, что Джейми «хочет произвести на меня впечатление», я чуть не вывалила кашу на пол. Надеюсь, Лив этого не заметила. — Дареный стейк зубов не испортит, — произнесла я и обернулась в надежде услышать что-нибудь еще о Джейми. Но Лив уже изучала в журнале свой гороскоп. — О-о, кажется, меня ждет удачная работа, — сказала она. — А ты… последуешь зову своего сердца. Ну, под воздействием Сатурна. — Лив, ты не сможешь взять Сатурн в банк разбираться с твоей заблокированной картой, — прозаически заметила я. — Или мы займемся составлением бюджета, пока я не уехала, или ты будешь спрашивать совета в финансовых делах у мистера по имени Канал МТУ. Надеюсь, помнишь, что он тебе в прошлый раз посоветовал? Лив тут же захлопнула журнал. — Ладно. Если ты так ставишь вопрос… Сейчас принесу бумагу. После кофе и каши дело пошло гораздо быстрее, и к половине девятого мы исписали лист с обеих сторон. Даже я почувствовала себя спокойнее, глядя на столбики цифр, хотя они и были ужасающими, по крайней мере в графе «расходы». — Господи… — простонала Лив. — Я и не представляла, сколько стоит электричество! Я думала, оно просто… течет. Что же делать? — Экономить. Лив посмотрела на меня так, будто я предложила научиться летать. — Тебе явно нужна «Fashion Math»,[32] — сказала я. — Ты должна научиться прогнозировать ситуацию. Ничего сложного: просто прибавляй сумму, которую ты могла бы потратить, но не потратила, к тем деньгам, которые ты сберегаешь. Например: я могла бы сегодня утром поехать на работу на машине, и тогда я оплатила бы налог за пробки, бензин и парковку. — Я подсчитала на листочке. — Получается примерно двадцать фунтов. Если я поеду на автобусе, будет дешевле. А если на велосипеде — на том самом горном велосипеде, который пылится у тебя в подвале, — вообще бесплатно. Пять раз в неделю… Сколько ты сэкономишь? — Больше ста фунтов! — живо отреагировала Лив. — Правильно! Это же лучше, чем сэкономить всего двадцать? А теперь подсчитай, во сколько обойдется ездить на такси и питаться в кафе и во сколько — ходить пешком и брать с собой завтрак. Только не плюсуй разницу к бюджету на другие расходы, — поспешно добавила я. — Ведь это не живые деньги. Оставив Лив с калькулятором, я выволокла велосипед из подвала и преспокойно поехала в Академию. Я сделала это в большей степени из чувства солидарности и чтобы подать Лив хороший пример. Ведь экономить «в одни ворота», без дружеской поддержки, еще хуже, чем сидеть в одиночку на диете. С другой стороны, я была совсем не против проехаться на велосипеде, тем более от дома Лив до Мейфэра всего несколько миль. Вполне достаточно, чтобы проанализировать результаты вчерашнего мозгового штурма, прежде чем я ознакомлю с ними кого-то еще. «В конце концов, для жизни совершенно неважно, умеешь ты пользоваться ножницами для винограда или нет, — сама с собой рассуждала я, притормаживая перед пешеходным переходом и чувствуя, как уши покалывает от холода. — Никакие школы не смогут подготовить тебя к трепетному моменту, когда ты окажешься с жизнью один на один. Если чему и надо учить, так это тому, как быть любезным снаружи и жестким изнутри и верить, что ты способен на большее, чем сворачивать салфетки в виде зверюшек». Я просвистела через мост Челси, потом вдоль нарядных домов на Чейн-Уок. Из ностальгических побуждений свернула к Букингемскому дворцу (хотя мне не нужно было туда сворачивать) и проехала мимо золотой статуи королевы Виктории, даже в это время окруженной туристами. Почему-то мне ужасно захотелось ее увидеть… Затем резко вырулила на Пикадилли и уже через три минуты заводила велосипед в пустой гараж позади главного здания — тот самый гараж, в котором когда-то стоял школьный «бентли». Здесь по-прежнему пахло машинным маслом, и я сразу вспомнила, как училась делать «восьмерку»… Заглянув в старое заляпанное зеркало на двери (как вы понимаете, зеркала в Академии занимали все свободные вертикальные поверхности), я первым делом разрушила своеобразную укладку, которая всегда получалась в результате использования велосипедного шлема. И только после этого спокойно проверила ППЗ: Пуговицы — застегнуты, Помада — не размазана, Зубы — чистые. Готова! Поллетт ждала в холле: в руках у нее были деревянные плечики. — Ну вы и покраснели! — сказала она вместо приветствия. — С чего бы, а? — И фамильярно подмигнула. — Просто ехала на велосипеде. Честно говоря, думала, доеду быстрее. Зато какая зарядка! А заодно и смена впечатлений. — Марк тоже так считает. Он-то всегда приезжает на велосипеде. — Поллетт снова подмигнула и энергично пожала плечами, — Хотя, полагаю, для него это просто экономия денег. По-моему, он из тех типов, которые готовы пустить в рециклинг собственное… — Доброе утро! — громко сказала я двум студенткам, которые пытались одновременно протиснуться во входную дверь, и подумала, что было бы недурно вспомнить, кто из них кто. Задача оказалась далеко не простая, учитывая, что обе были в стеганых пальто до пят, меховых шапках, сапогах угги и выпуклых темных очках. К счастью, мне удалось обнаружить и особые приметы: одна девушка держала черную сумку в заклепках, у другой из-под капюшона выбивались длинные пряди цвета ореха. По этим мелким деталям я опознала Клемми и Дивинити. — Блин! Ну и холодина! Так можно и импланты отморозить! — выступила Дивинити. — Ой, правда? Ты что, сделала себе импланты, Дивинити? Нет, я, конечно, подозревала, потому что… Ой! — Поллетт потерла ногу, по которой я ее пнула, и повернулась ко мне: — А что такого? Я же только спросила! — Она ведь может и ответить! Я ни в коем случае не хочу подрывать педагогический авторитет мисс Торн, — сказала я, — но, по-моему, для всех будет лучше, если мы воздержимся от обсуждения такого рода подробностей хотя бы до ланча. — Хорошо, — сказала Поллетт. — Тогда я… пойду приготовлю кофе. — Вот и отлично. Спасибо! Всем доброе утро! — Уже протягивая руку для приветствия, я решила, что не стоит признаваться в родственных связях с Академией. Мне хотелось, чтобы студентки оценили меня, а не мое имя. К счастью, это было совсем не сложно, поскольку у меня была и вторая фамилия — та, что дала мне Фрэнни в память о мармеладных дольках. — Меня зовут Бетси Купер! — сказала я, крепко пожимая вялую руку Дивинити, которую она протянула мне с некоторым удивлением. — По-моему, вчера мы не были как следует представлены. Так вот, я приехала, чтобы ознакомиться с Академией и понять, что к чему. Рука Дивинити по-прежнему болталась в моей, как кусок охлажденного куриного филе. В старые добрые времена на «урок знакомства» отводился целый день. Сама Фрэнни его не вела, но всегда строго следила, чтобы в итоге любая студентка Академии умела достойно представиться любому лицу, будь то премьер-министр или простая гардеробщица (кстати, меня она просветила на эту тему уже в пять лет, подсказав три беспроигрышных способа вступления в разговор). Главным моментом в процедуре знакомства она считала умение ненавязчивым образом обратить на себя внимание собеседника, чтобы он наверняка запомнил твое имя среди множества других. Не знаю, может, это было и старомодно, зато на ура выручало закомплексованную первокурсницу. Я всегда знала: достаточно завести разговор о том, кто лучший Джеймс Бонд — Шон Коннери или нет, — и спасешь от скуки любую вечеринку. Сжав безвольную руку Дивинити, я три раза встряхнула ее, при этом с улыбкой глядя девушке в глаза. — Прости, я не расслышала твое имя, — сказала я. Клемми фыркнула и закатила глаза. Дивинити глянула с искренним удивлением. — Дивинити Хогг. С двумя «г». — Она улыбнулась голливудской улыбкой, обнаружив не только сверкающие зубы, но и прилипшую к ним жвачку. — Дочь Ли Хогга! — добавила она, поскольку мое лицо не отразило соответствующего восхищения. — Это футболист «Манчестер юнайтед». — Сейчас он играющий менеджер в одной из сильнейших команд Италии, — громко прокомментировала Клемми, как будто у меня были проблемы со слухом. — Он все время выступает по телику. Как эксперт. У вас есть телевизор? — Вот это да! Здорово! — сказала я. — Но ведь я знакомлюсь с тобой и хотела бы узнать что-нибудь о тебе лично, а не о твоем папе. Девушка потупилась и растерянно перекатила жвачку из одного угла рта в другой. — Представь, что ты пришла на вечеринку. Как бы ты представилась мне, если бы мы там встретились? Дивинити вдохнула полной грудью и неожиданно перешла на крик, видимо, чтобы заглушить воображаемые усилители: — Я из Лидса! Сейчас я прохожу пробы на шоу «Большой брат»! Хочу записать свой собственный сингл на благотворительные цели! — Ты… У тебя прекрасная цель! — пробормотала я, вертя наушники от телефона (господи, только бы не сказать чего-нибудь лишнего, типа: «Отлично, детка, тебе даже микрофон не понадобится»). — Надеюсь, потом ты мне еще об этом расскажешь, Дивинити. — Конечно! — проорала она. — Здравствуй, — обратилась я к Клементине с отдельной, лично ей посвященной улыбкой и протянула руку. — Бетси Купер. — Вы уже говорили… — Она ответила вялым пожатием, которое заметно окрепло после того, как я сжала ее руку и вопросительно наклонила голову в ожидании, что она назовет свое имя. Причем окрепло настолько, что все ее многочисленные кольца буквально впились в мою ладонь. — Клементина Вортингтон, — с явной неохотой проворчала она. — Да зовите ее Клемми. Ее все так называют, — сказала Дивинити. — А иногда еще — Хламми. Или Угрюментина. Или… — Следи за речью, Див, — прошипела Клементина. — Или ты забыла про фотки у меня на телефоне? — Здравствуй, Клементина, — повторила я. — Приятно с тобой познакомиться. Тебе нравится здесь учиться? — Нет. Но меня исключили из трех школ, и у моих родителей, — она показала пальцами зайчика и несколько раз согнула их, — не было больше выбора. — Клемми с независимым видом отбросила челку с глаз. Ее волосы показались мне еще более черно-синими, чем вчера. Кроме того, теперь, вблизи, я разглядела и мелкие детали, например крохотную ласточку, вытатуированную между большим и указательным пальцами. Выглядела она, впрочем, подозрительно размазанной, как будто Клемми сама нарисовала ее ручкой. — У нее папа — епископ, — объяснила Дивинити. — И брат священник. У них там вокруг церкви ходят специальные люди, которые следят, чтобы она не проникла в таком виде на службу. А чем занимается твоя мама, Клемми? Чудесными исцелениями с помощью лозы? Клемми бросила на нее предостерегающий взгляд, и Дивинити подняла руки. — А что я такого сказала? — Ну да, я позор семьи, — заявила Клемми, мрачно глядя на меня из-под челки. — Не то что моя сестра, которая вышла замуж и завела кучу детей, или брат, который, как уже сказали, стал священником. А я паршивая овца в стаде. И некоторые прихожане молятся за меня платно на почасовой основе… Клемми несла уже какую-то полную чушь. Своими сонными, обведенными черной краской глазами она все больше напоминала рассерженного енота. Правда, очень симпатичного. — Говоришь, из трех школ? — Я сделала вид, что меня впечатляет масштаб, — Подумать только… И что, каждый раз из-за одного и того же? Или шло по нарастающей? А впрочем, знаю: это удел всех ярких личностей. Вот, например, брата моей лучшей подруги исключили за то, что он подрабатывал на школьной дискотеке. Теперь это его основная работа. Так что еще неизвестно… — Моя реакция была настолько неожиданной, что у Клементины вытянулась физиономия. — Надеюсь, ты после об этом расскажешь: было бы интересно узнать подробности. Если не секрет! — весело сказала я. — Ну вот, мы все и познакомились! А теперь вам, наверное, пора в класс? Какой у вас первый урок? — Кулинария «Кордон Блю»,[33] — ответила словоохотливая Дивинити и любезно предложила мне жвачку, от которой я отказалась под предлогом аллергии на мяту. — Правда, мы называем ее «Кордон-блевонария», потому что половину класса тошнит от всего, что мы готовим: и от печенья на коньяке, и от крем-брюле, и от всякой дряни в желе… — Можно подумать, твоя бабуля не подает такое на Рождество, — сказала Клемми. — На бумажных салфеточках… — Ты хотела сказать — твоя бабуля! — Дивинити пихнула ее в бок и добавила уже для меня: — У Клемми страшно крутая бабуля, живет в замке, все стены в коврах… А моя бабушка подает на Рождество шоколадное полено и коктейль из креветок. Мама говорит, что лучше покупать все готовое. Не будем же мы сами делать шоколадное полено? — А что бы вы хотели готовить на уроках кулинарии? — спросила я, доставая ежедневник. — Коктейли! — заорала Дивинити. — Что-нибудь вегетарианское, — предложила Клемми. — И органическое, — добавила Дивинити. — А то от молочного у меня сыпь. Надо очищаться. — Можно ведь научиться готовить еду самим, — сказала я. — Например, показательный ужин, чтобы проложить путь к сердцу мужчины через желудок… Что-нибудь диетическое для себя… Или просто — для поднятия настроения… Хорошо бы уметь быстренько сварганить что-нибудь в компании друзей или дома, если вы пришли из клуба и проголодались. — Или если села батарейка в телефоне и нельзя позвонить в службу доставки, — сострила Клемми. — Правильно, — кивнула я, пропустив мимо ушей ее сарказм. — А я хотела бы научиться делать воскресный ростбиф, как моя другая бабушка, — мечтательно произнесла Дивинити. — И йоркширский пудинг, и всякие соусы, и гарниры, и вообще… — Отличная идея, — сказала я, орудуя ручкой. Я представила себе, с каким энтузиазмом Кэтлин могла бы провести урок по приготовлению воскресного ростбифа… Пусть в конце концов поймут, что девушка, которая входит в комнату с блюдом румяной жареной картошки, — это настоящая богиня! — Я должна знать все ваши пожелания. Поэтому выкладывайте как на духу: что вам интересно, чему бы вы хотели здесь научиться? Я улыбнулась — и Клемми с Дивинити, сами того не желая, улыбнулись в ответ. На какую-то секунду из «трудных подростков» они превратились во вполне милых девушек. Потом Клемми почувствовала непривычные ощущения в области лицевых мускулов и, опомнившись, приняла обычный вид: как будто у нее за пазухой спрятана летучая мышь и она только и ждет момента, чтобы оторвать бедной зверюшке голову. Уроки кулинарии проходили в нижнем этаже дома, в комнате, примыкающей к старым кухням, которые занимали почти весь цокольный этаж. Когда этот дом еще был лондонской резиденцией первых Филлиморов, здесь находились мраморные холодильные комнаты и шкафы для дичи, а десятки лакеев и поваров всех рангов (не считая армии посудомоек) обслуживали роскошные обеды. Теперь, спустя два века, в подвалах гуляло печальное эхо, а от гигантских кухонных плит веяло могильным холодом. Я заглянула в одно из помещений, где до сих пор под чехлами стояли огромные кухонные комбайны. Я так любила смотреть, когда их включали на уроках «Кордон Блю» и девушки, шепчась о своих любовных приключениях, нарезали соломкой чеддер. — Что-то случилось? — спросила Дивинити, пытаясь понять, почему я застряла в дверном проеме. Я вздрогнула, стряхивая воспоминания. — Спасибо, все в порядке. Просто обидно, что оборудование простаивает. Мисс Торн могла бы придумать, как использовать пустующие пространства. — Устроить солярий? Или парикмахерскую? — навскидку предложила Дивинити. — Я бы хотела после окончания стать топ-стилистом. Представляете, везде ездить и всем бесплатно пользоваться… А еще я хотела бы открыть свою парфюмерную линию. Что ж, у Дивинити хотя бы есть амбиции и устремления. Уже неплохо для начала. Пока мы шли по лестнице, она не умолкая рассказывала о себе: что в Академию ее отправила мама — учиться хорошим манерам на случай, если ее папа после окончания футбольной карьеры станет посланцем доброй воли ООН, что она сама хотела бы тоже стать знаменитой… Клемми мрачно молчала, закусив губу. — А у вас есть какие-нибудь занятия по разработке имиджа? — спросила я. — Как одеваться, как себя подать? Как подчеркнуть свои достоинства, скрыть недостатки? Клемми посмотрела сочувствующим взглядом. — Да, конечно! — сказала она, распахивая дверь в кухню для уроков «Кордон Блю». — Уроки по разработке имиджа старой кошелки. Хотя мне это как-то фиолетово. У меня свой собственный стиль — неправильный. — Ну почему же, для поминок — очень даже правильный, — любезно заметила Дивинити. Решив на милую перепалку не реагировать, я пригласила их в класс. На этом уроке миссис Ангелль планировала печь меренговое печенье в форме лебедей, так как именно в лебедей, по ее мнению, удобнее всего раскладывать гостевые карточки. Венеция хотя бы пыталась освоить этот процесс, что же касается Клемми, то она сразу категорически отвергла лебединую тематику и перешла к изготовлению из теста отвратительных крыс. С Анастасией было и того проще: большую часть урока она провела, подбирая новый рингтон для мобильника. Одним словом, пользы в этом занятии не было ровно никакой, за исключением того, что я плодотворно посидела над своими заметками и набросала несколько идей для нового учебного плана. Когда девушки в перерыве ломанулись на улицу за кофе и сигаретами, я улучила минутку и поднялась в кабинет казначея для поисков секретной информации. На случай, если меня застукают, был заготовлен ответ про маркетинг и баланс. На самом же деле я собиралась найти контакты Нелл Говард и, если повезет, пропавшую фотографию. В очередной раз за день поднявшись на три лестничных пролета, я с трудом перевела дыхание и подумала, что такими темпами очень скоро приобрету идеальные формы. Дверь в кабинет была закрыта, и я на всякий случай постучала, хоть и не рассчитывала на ответ. Насколько я поняла, Марк Монтгомери появлялся здесь раз в столетие, потому что большую часть времени отдавал своей основной работе в Сити. Ответа не последовало. Я проскользнула внутрь и в ту же секунду почувствовала, как шевельнулись волоски на руках: здесь едва ли было теплее, чем в холодильнике. Похоже, Марк перед уходом заботливо отключил не только свет, но и все батареи отопления, а возможно, и кислород. Я поплотнее завернулась в свой зеленый кардиган и сразу прошла к шкафам с папками. Шкафы, к счастью, оказались не заперты. Наверное, не очень красиво тайком рыться в чужих папках, тем более что я слабо представляла, что скажу Нелл Говард, если удастся найти ее контактный телефон и назначить встречу. С другой стороны, Академия под угрозой продажи — до приличий ли тут? Папки так и мелькали перед глазами: «Составление букетов», «Лыжный отдых в Австрии», «Лыжный отдых во Франции», «Руководство для разведенных родителей»… Некоторые явно хранились со времен перьев и каллиграфии, в других содержались расчеты в фунтах, шиллингах и пенсах, третьи были напечатаны на машинке. Ничего занимательного: кабинет казначея — он и есть кабинет казначея. Впрочем, в кабинете мисс Торн, полагаю, меня бы ждало то же самое. Время шло, я, сосредоточенно закусив губу, перерывала папку за папкой, и шансы мои неуклонно таяли. Вот-вот должно начаться следующее занятие — урок мисс Макгрегор, посвященный искусству складывания салфеток, — а мне так и не удалось ничего найти. Я уже мысленно приготовилась к разочарованию, как вдруг увидела список приглашенных на поминальный вечер. Там же наверняка есть Нелл Говард! Значит, где-нибудь должны быть и остальные бумаги… Я перекочевала за стол, совершенно пустой, если не считать вазы с тюльпанами и нескольких невскрытых конвертов на подносе. Вряд ли Марк принадлежит к людям, которые копят непросмотренную почту. Возможно, он поступает как я: если нет времени, просто складывает все, до чего не дошли руки, в верхний ящик стола. Если бы кто-нибудь сказал мне, что я буду рыться в чужом письменном столе, я бы не поверила. И все-таки я рылась. И нашла ее — зеленую папку с надписью «Поминальный вечер леди Филлимор. Счета и организация». Есть контакт! Я быстро пролистала бумаги и наконец наткнулась на то, что искала: список гостей с двумя видами пометок против каждой фамилии: аккуратными галочками «кому послано приглашение» и более экспрессивными (наверное, от мисс Макгрегор) «кто ответил на приглашение». Элеонору Говард вместе с контактами я нашла примерно в середине списка: Вестбурн-гроув, Ноттинг-Хилл,[34] и три телефонных номера — домашний и два мобильных. Я быстренько перекатала их себе, нервно прислушиваясь к шагам на лестнице, и бросила папку обратно в ящик. Сердце так и прыгало от радости. Надо же, спустя двадцать лет я реально пытаюсь найти свою родную мать и даже делаю первые шаги… Только вот первые шаги к чему? Допустим, рано или поздно я выясню, кто я и откуда. Отныне и во веки веков. Не будет больше ни мыслей про трагическую балерину, ни детективных сериалов… Но ведь нет никаких гарантий, что мне понравится то, что выясню. А вдруг Гектор сбежал, потому что папаша моей матери грозился его убить? Вдруг моя мать — обычная тусовщица со Слоун-сквер, дура и эгоистка, которой совершенно не хочется вспоминать о нелепых «ошибках молодости»? Тогда как? Радость мигом улетучилась. С понурым видом я села на край стола и выглянула в окно. Улица с яркими пятнами машин блестела от дождя. Какой все-таки чудесный район Мейфэр. Трудно придумать более подходящее место для пансиона благородных девиц. Только сейчас я поняла, насколько соскучилась по Лондону с его пейзажами в серых тонах. Серые голуби, серые мостовые, серые фасады… И на этом фоне — яркие сполохи автобусов и почтовых ящиков. Наверное, я действительно люблю Лондон. Я честно хотела полюбить Эдинбург, но, сколько ни пыталась уговорить себя, что красный гранит выглядит более изысканно, Лондон с его приветливым налетом копоти все равно перевешивал. Потому что здесь я была дома. Кто-то выбрал для меня этот дом — и он стал моим. Неожиданно я заметила толкотню на противоположной стороне улицы. Сцена разворачивалась возле серебристого «порше»: хрупкая фигурка в меховой шубе и со светлыми волосами яростно размахивала руками, очевидно споря с человеком в форме. Анастасия! Рядом с ней стояла другая фигурка, кажется, Дивинити, которая тоже активно использовала жесты, указывая то на машину, то на Анастасию, то на небеса. Даже ничего не слыша, можно было догадаться, что от их лексикона завяли бы уши не только у мисс Торн, но и у портовых грузчиков. Итак, тема четвертая: «Нестандартные ситуации и их разрешение». Я потянулась за ежедневником. Как леди должна вести себя во время ареста, во время финансовых разборок в банке, в суде и вообще в любой ситуации, когда на нее пытаются оказать давление. Я услышала, как кто-то, насвистывая, поднимается по лестнице, и едва успела спрыгнуть со стола. В ту же секунду в кабинет вошел Марк Монтгомери. На нем был все тот же твидовый пиджак, дополненный потертым коричневым портфелем и велосипедным шлемом цвета синий металлик, из-под которого торчали темные волосы. Лицо покраснело от холода: все-таки велосипед — не слишком подходящий транспорт для января. — А, это вы… Привет, — сказал Марк, с некоторым смущением снимая шлем. — Вот уж не думал, что кто-то тут есть. — Извините, просто хотела посидеть в тишине. Пишу заметки по поводу дел в Академии. Про уроки, на которых успела побывать. А велосипед не разрушает ваш имидж? — не без доли иронии сказала я. — Мне казалось, парень, который работает в Сити, должен разъезжать на «мазерати» — и плевать ему на борьбу с пробками. Или вы проявляете сознательность? — Только в будние дни, — ответил он, снимая пиджак. Я заметила, что подкладка нуждается в починке. Учитывая, что Марк явно может себе позволить купить новый, этот пиджак наверняка его любимый. Мне всегда нравились мужчины, которые проявляют такую собачью преданность, пусть даже к пиджакам. — У меня есть «ягуар», ему уже лет сорок — такой весь ободранный… Езжу на нем в выходные, чтобы не вызывать комплексов у крупных биржевиков. Заливаю бензина ровно на ту сумму, которую сэкономил за неделю, не выплачивая штрафа за пересечение зоны пробок. Вообще, должен заметить, машины обходятся гораздо дороже девушек «Филлимора». — Марк откинул волосы со лба и посмотрел так, будто ожидал, что я отвечу на эту явную провокацию. — Правда, у меня нет места для пассажира; боюсь, не смогу вас подвезти. — Какая досада! — сказала я. — Я так профессионально умею вылезать из спортивных машин — и этому, кстати, я тоже здесь научилась. — Вы не перестаете меня удивлять… Сколько еще полезных умений реально получить в Академии? Интересно, а на сегодняшних уроках вы тоже чем-нибудь обогатились? — Конечно! Я узнала, что если не проявлять педантичности в выборе температуры духовки, то лебеди из меренгового теста могут подгореть. А Анастасия за это время все-таки нашла себе новый рингтон. Марк улыбнулся и одновременно скорчил презрительную физиономию. Такие глаза, как у него, Лив называет «ноль эмоций»: по ним невозможно понять, шутит человек или говорит серьезно. «Вечно не знаешь, как реагировать: смеяться или плакать», — ворчала Лив. — Поздравляю, теперь ваше образование можно считать законченным, — сказал Марк, пристраивая шлем на спинку стула. — Но только до тех пор, пока я не введу в компанию к лебедям клубничные лилии. — Он открыл портфель, — На следующей неделе. А еще через неделю я, так и быть, запущу их всех в прудик из водочного желе. Он даже крякнул… неужели от удовольствия? — Если серьезно, я хотел у вас спросить, — сказал Марк после небольшой паузы, во время которой серебряным ножиком надрезал один из конвертов. — Не могли бы вы порекомендовать мне оценочную фирму? Вам наверняка приходилось с этим сталкиваться. — Извините, не расслышала, кто вам нужен? — Единственный оценщик, с которым мне приходилось сталкиваться, запомнился своим заявлением о том, будто бы моя квартира заражена плесенью, а в ванной вообще пахнет непонятно чем. — Оценщик. — Он посмотрел на меня с пристрастием. — Ну, для проверки состояния недвижимости. — Боюсь, что нет, — сказала я. — Обычно Фиона работает по договору. Марк поднял бровь. — А кто у нас Фиона? Опа-на! Попалась! — Мой ассистент, — быстро нашлась я. — Выражаясь образно, разнашивает для меня туфли… Кажется, ответ его впечатлил. — А зачем вам оценщик? — Чтобы ускорить продажу дома. Хочу, чтобы кто-нибудь посмотрел на него до того, как придут профи из агентства. Как говорится, предупрежден — значит вооружен. Марк вскрыл очередной конверт, и я заметила на обороте логотип известного агентства по недвижимости. У меня упало сердце. Неужели он действительно собирается продавать дом? — Мне казалось, стоит сначала попробовать хоть что-то сделать! — с отчаянием в голосе воскликнула я. Нет, нет, нет! Он не смеет продавать его так сразу. Я еще не нашла пропавшую фотографию, не говоря уже обо всем остальном! — Бетси, даже если отбросить тот факт, что нам просто не на что продолжать бизнес, скажу вам честно, я не в восторге от самой идеи… — начал Марк, и по его «либеральному» выражению лица я поняла, что сейчас он заведет знакомую песенку «этикет хуже апартеида». Черт! Конечно, в идеале следовало подготовиться, для солидности сделать какие-нибудь записи на карточках… Но сейчас у меня не было выбора. Пришлось нагло вклиниваться, пока он не оседлал своего конька. — Понимаю, вы считаете, что Академия устарела. Но в этом-то как раз и весь фокус! Мы должны и можем подогнать ее под условия нашего времени: ввести новые курсы, использовать современные подходы… В наших силах создать высококачественный продукт для сегодняшних респектабельных девушек. У нас ведь первоклассная потенциальная клиентура! — складно пела я, думая о том, чтобы моя лучезарная улыбка не выглядела слишком маниакальной, — Есть вполне конкретная идея: я придумала, как сделать из Академии школу двадцать первого века! — Придумали? За один день? — Марк больше не играл в политкорректность и теперь смотрел на меня с неприкрытым цинизмом. — Значит, вы круче человека, который придумал продавать воду в бутылках. Либо просто сумасшедшая. — Нет! Зато я хорошо представляю, что бы хотела узнать о жизни восемнадцатилетняя девушка! — парировала я. — Вы абсолютно правы насчет устаревших устоев и глупого снобизма. Но можно использовать то, что по-прежнему актуально. Вот, к примеру, моя подруга Лив. Ей уже двадцать шесть, а она думает, что деньги берутся из банкоматов. И никогда не принимает подарков от мужчины, пока не обручится с ним, потому что умеет прерывать только помолвку, а положить конец обременительным отношениям для нее слишком сложно. Ей бы очень пригодились всякие житейские мелочи: как заказать дешевый билет на самолет, как назначить свидание, как играть в покер… Судя по выражению лица, вышесказанное нисколько Марка не убедило, и тогда я решилась выложить главный финансовый козырь. — Кстати, для начала мы могли бы проводить краткие курсы. Представьте, сколько девушек захотят научиться жизни всего за десять уроков! Нам даже не придется нанимать новых сотрудников. А краткие курсы обеспечат быстрый оборот… — Ну и дальше? — нетерпеливо сказал он, по привычке сложив на груди руки. Я вспомнила вчерашний разговор с Лив. Набрав побольше воздуха, я сделала вид, будто не леплю на ходу, а произношу тщательно обдуманную речь. Кажется, теперь в его лице появилось что-то обнадеживающее. Во всяком случае, минуту назад он еще сидел с насупленными бровями… Я прекрасно осознавала, что Марк — моя единственная надежда; в отличие от меня, он действительно финансовый эксперт — и весьма неплохой. Если бы он согласился «купить» идею, то без труда смог бы впарить ее мисс Торн, и мне не пришлось бы перед ней кривляться. — Конечно, у меня пока нет учебного плана, — честно призналась я. — Но если предпринять мозговой штурм, то составить расписание будет недолго. А что мы, собственно говоря, теряем? Можно испытать наш план в действии. Это займет пару недель, а потом, на встрече с лордом Филлимором, показать ему это коммерческое предложение наряду с вариантом продажи дома. И вообще, в любом случае надо продержаться до конца семестра, чтобы отработать деньги, которые нам уже заплатили. Ну да, хотя бы пару недель. Этого хватит, чтобы встретиться с Нелл и все как следует разнюхать. Марк навалился на стол и положил подбородок на сцепленные руки. Его взгляд прожигал меня даже сквозь стекла очков. — По-вашему, студенткам понравится, если им заменят предметы на совершенно другие, не те, за которые платили родители? — Можно подумать, они знают, за что заплатили! — с умным видом хмыкнула я. — Разве в буклете указан какой-то конкретный учебный план? — Вроде бы нет, — пожал плечами Марк. — Если они вообще его читали. Мы обменялись взглядами, и я попыталась изобразить на лице такое же непробиваемое выражение, как у Марка. — Итак, «Все секреты за шесть недель: все, что должна знать о жизни думающая девушка — от любовников-наркоманов до “Spanx”».[35] Как думаете, можно выходить с этим на рынок? — И кто же будет вести сей новаторский курс? Вы лично? — Марк склонил голову набок. — Честно говоря, с трудом представляю, как мисс Макгрегор будет рассказывать о любовниках-наркоманах. А что такое «Spanx», я вообще понятия не имею. Я покраснела. — Не стану выдавать себя за ходячую энциклопедию. Но я жила независимо от родителей с тех пор, как окончила школу, и, как вы понимаете, знаю о жизни не понаслышке. Кроме того, я могу найти хороших специалистов. Возьмем их пока не на оклад, а на почасовую оплату. Марк сжал губы и кивнул. — Вы, конечно, как главная бизнес-леди, запудрите им мозги, чтобы они согласились и не вякали… Я прищурилась, но кивнула в ответ. — Конечно. Марк продолжал буравить меня взглядом, но теперь за каменной маской бесстрастного финансиста можно было разглядеть живого человека, из плоти и крови. — Мисс Торн это сильно не понравится, — сказал он без тени огорчения; наоборот, даже с некоторым удовольствием. — Надо подать идею под таким соусом, будто мы нисколько не отходим от главного назначения Академии — готовить девушек к реальной жизни. Просто жизнь сегодня другая. — С этим трудно не согласиться, — сказал Марк и в глубокой задумчивости засунул палец в ухо. На некоторое время повисла пауза. — Такое впечатление, что у вас уже написан пресс-релиз, — сказал он наконец. — На самом деле не вижу причин, чтобы не попробовать претворить вашу идею в жизнь. Думаю, хуже не будет. Однако… — Он поднял взгляд, в котором проскользнуло знакомое «защитное» выражение, к которому теперь добавилось беспокойство. — Я исхожу в первую очередь из того, что лорд Филлимор — очень порядочный человек и всегда был добр ко мне. Поэтому мой долг как казначея, пусть и временного, соблюдать его интересы. Я знаю, Бетси, у вас есть опыт выведения компаний из кризиса, и готов подчиняться вам в этом вопросе. Но я обязан думать и о лорде Филлиморе. — Понимаю, — с жаром отозвалась я. — Я тоже обязана. Какое-то время мы смотрели друг на друга, как заговорщики, и мне вдруг показалось, что еще чуть-чуть — и он скажет: «Отлично! Только бросьте уже притворяться консультантом». Но Марк только продолжал задумчиво крутить в руках перочинный нож. — Давайте-ка вы прямо сегодня вечером изложите все в письменном виде, а завтра утром пойдем к мисс Торн. Вряд ли она решится сказать «нет», если мы оба будем твердить, что защищаем интересы Академии. Да и речь идет всего о двух неделях. Я не могла сдержать счастливой улыбки. — Супер! Спасибо! Но… разве вам завтра не нужно на работу? — А у меня как раз начинается отпуск, — сказал Марк, возвращаясь к своим конвертам. — В выходные еду на автогонки. — Правда? Тут на столе зазвонил телефон, и Марк с гримасой извинения снял трубку. — Марк Монтгомери, — сказал он низким, очень деловым голосом — совершенно не тем, которым разговаривал в жизни. Я отвернулась и сделала вид, что не слушаю. Нет, мне определенно нравятся мужчины, которые говорят по телефону деловым тоном, подумала я. И при этом вот так крутят в руках ручку. Конечно, Марк не такой крутой, как Джейми, но зато его очарование не ограничивается сексуальными взглядами, модными шмотками, грубым кокетством и знанием всех новых ресторанов. Марк вздохнул и с комичным выражением зажал себе нос. — Поллетт, нельзя считать звонящего недостойным только по тому, как он произносит свое имя. Мало ли почему он сопит?! Может, у него простуда, например. Или хроническое заболевание… Он написал что-то на одном из конвертов и протянул через стол мне. В этот момент я невольно заметила, что ногти у него гораздо грубее, чем у других парней из Сити, с которыми мне доводилось встречаться, а два пальца даже измазаны машинным маслом. Странно. Крупными буквами, очень аккуратным почерком на конверте было выведено: «КУРС ТЕЛЕФОННЫХ МАНЕР» — и дважды подчеркнуто. Когда я прочитала, он вытаращил глаза, а потом с мученическим видом возвел их к потолку. Я кивнула и под его текстом написала: «КОФЕ?» Марк поднял сразу два больших пальца, и я, как на крыльях, поспешила вниз за кофе. Глава 10 Не экономьте на секретных деталях туалета: красивое белье и дорогая стрижка подарят вам внутреннюю уверенность в том, что вы обворожительны. Послание Лив застало меня, когда я переезжала на велосипеде через мост Челси: «Не забудь, что Джейми пригласил нас на ужин!!!» Как будто я могла об этом забыть. Я мысленно пробежала глазами список дел, с которым сегодня прибыла в Академию: поговорить с мисс Макгрегор, научить Поллетт держать собеседника на линии и при этом не устраивать импровизированных телефонных конференций с открытыми высказываниями вслух по поводу звонящего… Затем, по замыслу, мне предстояло вернуться к Лив, принять душ, покрутиться перед зеркалом, меняя наряды, а потом еще плотно пообщаться со своим феном. Ужины с Джейми всегда требуют тщательной подготовки: должна же я соответствовать высокому званию, которое он мне определил, — из серии «Ну что, старуха, прорвемся?». Когда я подошла к дому, входная дверь была приоткрыта и, к моему ужасу, за ней слышались сварливые голоса двух ОʼХаров. Думаю, их отзвуки были слышны в соседнем микрорайоне. — Да не нужна мне от тебя никакая помощь! — вовсю мощь своих легких орала Лив. — Тоже мне, опекун нашелся! Мы с Бетси и так отлично справляемся. Что ответил ей брат, я не расслышала, но Лив отреагировала на его реплику протяжным воплем: — А-а-а-а, блин, как же ты меня достал!!! Если бы млеющие старички из ее фан-клуба хоть раз услышали, как она ругается с Джейми! Пока они препирались (о чем, я так и не поняла, хотя уши у меня шевелились, как локаторы), я сняла велосипедный шлем и судорожно вгляделась в большое зеркало, планируя, какие ремонтно-восстановительные работы немедленно предпринять. Итак… Волосы на макушке прилипли к голове, а кончики, наоборот, завились в кудряшки. По опыту я знала, что через пять минут прическа перейдет в другую стадию — и тогда я уже буду похожа на карликового пуделя. В довершение всего, у меня был красный нос (от холода) и куча веснушек — ничего удивительного, тональник-то за день стерся. Боже праведный! А я-то надеялась исправить впечатление, которое осталось у Джейми от моей опухшей физиономии на поминальной службе. Собиралась принарядиться, накраситься… Наверное, теперь он вообще решит, что я превратилась в тролля. Я торопливо прошлась по волосам расческой и прикинула, успею ли сбегать наверх и обратно, пока у них тут самый ор. Но не успела я вывинтить помаду из тюбика, как дверь кухни распахнулась и выскочила Лив, а за ней Джейми. — Да покажу я тебе эту гребаную записку, которую он мне оставил… Ой, Бетси, ты вернулась! — Лив резко ударила по тормозам, в результате чего летевший следом Джейми чуть ее не повалил. Теперь вместе они составляли красивый арт-объект из тонких длинных ног и высоких скул. Генетика, чтоб ее… — Привет, Бетси! — сказал Джейми, и его породистое лицо осветилось улыбкой. — Рад увидеть тебя так скоро! Джейми отпихнул Лив (наверное, он единственный мужчина, который не кивает перед ней, как китайский болванчик) и распахнул объятия. — Знаешь, тогда, на поминальной службе, ты сделала великое дело, — выдал он, когда я уткнулась носом ему в плечо. — Я просто не успел тебе сказать… Лив кивала у брата за спиной, но лицо ее было как в тумане. Сейчас для меня не существовало ничего, кроме дорогого и страшно сексуального одеколона Джейми (линия «свежесть лайма») и мягкой зеленой рубашки. Мне было даже видно, где проходит граница его недавней стрижки: там осталась трогательная полоска незагорелой кожи… — Ну, как дела в Эдинбурге? Не открыла еще Фиона лондонский филиал? — спросил Джейми, отстранив меня, но из рук не выпустив. — Отлично выглядишь! — А, это… это с распродажи, — промямлила я. — «Хоббс» с семидесятипроцентной скидкой. Господи, о чем он? Мало того что я полгорода проехала на велосипеде и теперь более всего напоминаю растрепанную метлу, так вдобавок моя юбка клеш смялась в гармошку, а на блузке остался след от повидла после урока кулинарии. — Вполне-вполне, что-то в духе мисс Манипенни,[36] — прищурившись, сказал Джейми. При этих словах у меня внутри все перевернулось. Требовалось срочно спасать ситуацию каким-нибудь игривым и остроумным выпадом в его адрес, ведь именно так поступила бы любая из клубных вертихвосток. — Да уж… — глубокомысленно сказала я. — Господи! — Лив исступленно замотала головой, и ее длинные волосы задели меня по лицу. — Что ты пристал к бедной Бетси! Она только что вернулась с Хафмун-стрит. Я же говорила тебе! Или нет? У нее там важное дело — изображать из себя консультанта по бизнесу… Да нет же, я точно тебе рассказывала, просто ты, как всегда, ничего не слушаешь. Поэтому она так и выглядит. Ясно? Я согласно закивала. Джейми тоже кивнул и ободряюще улыбнулся, продемонстрировав белоснежные зубы и ямочку на подбородке. Он явно ожидал подробностей. — Ну, это… — Я мучительно подбирала слова для описания бреда, который происходил со мной последние несколько дней. — В общем, долго объяснять. Лив посмотрела сначала на меня, потом на Джейми и, судя по всему, пришла к выводу, что для связного изложения мыслей я слишком устала. — Джейми, она весь день работала! У нее просто нет сил с тобой разговаривать, неужели не видишь? Кстати, Бетси, у нас опять поменялись планы. — Она бросила недовольный взгляд на братца. — Какая-то бывшая подружка Джейми открыла бар неподалеку, и есть мысль сходить туда на разведку. Если ты в состоянии, конечно. Ну вот, опять… Джейми не пропускает ни одной блондинки в Лондоне! Все они, конечно, «просто хорошие друзья», но мы-то с Лив знаем: на самом деле это кодовое название для интрижек длиной в две ночи. И вообще, у меня не только нет ничего подходящего для модной вечеринки, но нет и физических сил… — Никакая она не бывшая, — спокойно и с достоинством возразил Джейми, уткнувшись в экран своего телефона. — Это моя старая подруга Кирсти, я обещал поддержать ее проект. Что в этом такого? Я профессиональный организатор мероприятий, мне необходимо знать все новые точки. Это ты воспринимаешь клубы на любовн… ой, извини, на любительском уровне. Вместе со своими «бывшими». Ой, я хотел сказать, с ресторанными пассиями. — Это что, наезд? — сурово спросила Лив. — Да нет, что ты! Кстати, в ближайшее время не намечается никаких матримониальных торжеств? — Джейми оторвался от мобильника. — Я ведь должен знать — на правах старшего! А то папа в отъезде. Кто поведет тебя под венец? Лив встала в стойку. — Нет, ты слышала? Всего десять минут назад вошел в дом — и уже пытается меня строить. К твоему сведению, Джейми, в ближайшее время я собираюсь пройти полный курс излечения от тяжелейшей формы мужезависимости. Это наш папуля меня сподвиг. Отныне я намерена жить без мужской поддержки. Бетси меня научит. И пожалуйста, не надо следить за мной: за что я плачу, чем я плачу и так далее. Джейми повернулся ко мне: — Ну что я могу сказать — флаг вам в руки! Если Лив хочет присоединиться к нам с тобой и вступить в мир свободного труда… Господи, да кто я такой, чтобы ее останавливать?! Лив, конечно, не преминула пройтись по поводу «свободного труда» Джейми, я же никак не могла опомниться от его «нам с тобой». — Но хоть сегодня я могу побыть вашим спонсором? — продолжал он, глядя на меня особым взглядом из разряда «мы одни в этом доме». — Пока Лив еще не научилась секретам выживания? — Ладно, — сказала я, изображая непреклонность. — Только вино мы сами выберем. А за ужином будем обсуждать закладные. — Заметано. — Джейми посмотрел на часы. — Слушайте, пора двигать, если хотим хоть немного выпить перед едой. Или тебе надо переодеться? В смысле… Я не в том смысле, что тебе в таком виде плохо… — поспешно добавил он. Я открыла рот, но Лив сцапала меня за руку и поволокла к двери. — Ой, да хватит тебе, Джейми! — сказала она, затаскивая меня на лестницу, — Ты с кем вообще разговариваешь? С нами или с какой-нибудь Кити-Дритти? Дай нам пять минут. Можешь чувствовать себя как дома, только не вздумай рыться в моих счетах, ясно? — Пять минут? — недоверчиво переспросил Джейми. — Это что, шутка такая? На этот раз я схватила Лив за руку и потащила наверх, пока они опять не сцепились. Одним из преимуществ моего временного пользования жилплощадью Лив было то, что в моем распоряжении был еще и ее обширный гардероб. Ее одежный шкаф являл собой монументальное произведение и простирался на две комнаты. И это еще не считая комода для аксессуаров и целого сундука с косметикой. Хотя Лив была на полголовы выше меня, ее одежда вполне мне подходила. Она не носила брюки — только юбки и платья, к тому же, как правило, короткие. А учитывая, что мои ноги не нуждались в такой широкой демонстрации, как ее, все наряды из двухкомнатного гардероба были мне в самую пору. Лив, почти не глядя, подбирала мне одежду и успевала переодеваться сама. — Надень вот это, — сказала она, пройдясь по вешалкам и выудив что-то живенькое. — Под цвет глаз… Господи, как же меня достал Джейми! — Она дернула на мне платье, которое не хотело налезать на голову. — Давно ли сам носил дреды и пил только натуральную водку, точно он крутой борец за экологию… — И что теперь? Я сняла свое единственное украшение — золотую цепочку с пчелкой — и нанесла на завившиеся волосы сыворотку. Разумеется, я и не пыталась соперничать с Лив: это бесполезное занятие я бросила еще много лет назад. — С понтом он примчался ко мне на помощь. Но я-то знаю: он это говорит назло отцу. Ты же знаешь их обоих. Если бы они не были так похожи, может, и жили бы мирно… Лив собрала волосы в пучок, проткнула его какой-то золотистой штукой, после чего покрыла пухлые губы прозрачным блеском. В свободной рубашке и с массивным ожерельем она выглядела так, будто только что выпорхнула из студии Дэвида Бейли,[37] а на дворе 1968 год. — Но это-то все фигня. Ладно бы просто грыз меня за мою «финансовую дислексию», как он изволит выражаться. Так нет: несет всякую чушь. Хочу, мол, изменить свою жизнь и остепениться. Типа, когда наш папа срулил в туман, у меня пелена спала с глаз… — Лив покрутилась перед зеркалом. — Остепениться! И это говорит человек, который постоянно таскает в сумке зубную щетку. — Да ладно! — сказала я, тщетно пытаясь представить Джейми с лабрадором и детской коляской. — Эх, сколько же девиц будут рвать на себе волосы! — Смотря что он имеет в виду под «остепениться». Не удивлюсь, если Джейми примет какую-нибудь религию, которая позволяет набрать гарем прямо с Кингс-роуд. — Лив двумя легкими движениями кисточки коснулась моих щек, и у меня вдруг откуда ни возьмись по-явились скулы. — А вообще, мне кажется, это просто спектакль. Стоило тебе приехать, как он моментально стал самим собой. — Это что, комплимент? — спросила я, как вдруг увидела свое отражение в большом будуарном зеркале и буквально потеряла дар речи. Видно, не напрасно Лив проводит столько времени в зале косметики универмага «Харви Николс». Теперь я не сомневалась, что к привычному набору «красная помада плюс черная тушь» мне следует добавить румяна. — Не знаю, комплимент или нет, — проворчала Лив. — Только приготовься прослушать нудную лекцию про то, как переход тридцатилетнего рубежа резко меняет взгляды на жизнь. Я уже наслушалась. Насколько можно воспринимать всерьез человека, который проводит больше времени за дегустацией новых сортов мартини, чем я — за своими закладными… Тем не менее, когда мы пришли в новый бар Кирсти и приступили к напиткам, никакой лекции со стороны Джейми не последовало. Нас обслуживала сама Кирсти, которая оказалась именно такой, какой я ее представляла: красивой и разбитной девицей из серии «ой, это так волнительно». Мне оставалось только наблюдать за ней с тихой завистью. Конечно, я давно выучила назубок, что главное правило вечеринки — вести себя так, будто всех знаешь. Увы, в моем арсенале никогда не было недвусмысленного кокетства, какое принято между женщинами типа Кирсти и мужчинами типа Джейми. Нет, оно совсем не похоже на обезоруживающий шарм Лив. Это нечто другое: световые лучи определенного спектра, в которых мы с Лив вообще не видны, потому что они прицельно рассчитаны на поражение мужчин. — Точно бывшая пассия, — прошептала Лив, когда Кирсти совсем не по-дружески взъерошила Джейми волосы. Как же мне хотелось сделать это самой: взъерошить его волосы, почти такие же светлые, как у Лив, но по виду более мягкие. Даже теперь, когда они были пострижены и больше не падали на глаза. Перехватив тяжелый взгляд Лив, Джейми быстренько свернул болтовню с Кирсти. — Ну и? — сказал он, когда Кирсти демонстративно удалилась, унося в кармане его визитку. — Что там у тебя с книксенами? Мы приступили к оливкам и хлебу, и я рассказала Джейми, как нашла кучу пожелтевших карточек для гостей, приготовленных на случай размещения за столом членов королевской семьи и далай-ламы. И про подиум, который сохранился с шестидесятых годов. — Дивинити и Анастасия репетировали на нем свою победную речь для шоу «Поп-идол Америки», — сказала я. — Притащили туда караоке и, вместо того чтобы петь, шептали в микрофоны: «Спасибо моей маме». Ну конечно, это же самое главное, а поет пусть кто-нибудь другой. Бедная мисс Макгрегор глотает таблетки горстями. — Давай расскажи ему о своих новых планах, — зачастила Лив, когда нам принесли закуски на странных черных тарелках. — Это как раз самое интересное. Главное лакомство. Гвоздь программы, — добавила она, активно жестикулируя вилкой и нарушая все мыслимые правила этикета. — Типа, как на моем невежестве можно сделать деньги. — Надеюсь, сейчас там трехгодичный курс? — ехидно спросил Джейми. — А то одного года явно не хватит. Я поспешно принялась излагать свою концепцию, не дожидаясь, пока они опять начнут ссориться (и все равно Лив успевала вставить словцо в промежутках, когда я переводила дыхание). По-моему, мне удалось произвести впечатление на Джейми: особенно ему понравилось место про «хождение по минным полям современной жизни». — Просто не могу поверить, что такого еще нигде не появилось. Классная идея! — сказал он. — Если требуется ликбез по взаимоотношениям с мужской частью населения, берите меня в преподаватели. Так сказать, секреты мужской психологии. — Господи! — простонала Лив, но Джейми не удостоил ее вниманием. — Например, «как порвать с ним и при этом сберечь его эго», — сказал он, — Или «что имеет в виду мужчина, когда говорит, что…» — …что сексапильная блондинка ходит в его халате исключительно по дружбе или на правах сестры, — предложила вариант Лив. — …что он слишком ценит дружеские отношения, чтобы начать с тобой роман, — добавила я. — …что ты напоминаешь ему мать «в хорошем смысле». — Лив все больше распалялась. — Или «в плохом смысле». — Или он внезапно перестает считать брак промыслом дьявола и начинает подыскивать жертву, чтобы тащить ее под венец, — продолжила я. Джейми поднял обе руки. — Девочки, девочки, хватит! Я обещал провести урок, а не отвечать подряд на все вопросы, которые придут вам в голову. Ну ладно, хорошо. Что там было? Давайте по порядку. Итак, первое: она действительно может быть другом. Второе: девушки с чувством юмора, которые не крутят тебе мозги, встречаются довольно редко, и это надо ценить. Третье: все мужчины в итоге женятся на своих мамах, как это ни печально. И четвертое… — Он запнулся и помедлил с ответом. — Четвертое? Ну, просто когда тебе надоедает бегать по вечеринкам и хочется, чтобы они переместились прямо к тебе домой. Когда встречается девушка, которую жаль упускать. Тут надо действовать быстро, пока не увели. Это вы, женщины, любите тянуть кота за хвост… Я уже собралась возразить, что все это чушь и на самом деле мужчины задумываются о женитьбе, только когда обнаруживают у себя в ухе первые волоски. Но он вдруг с каким-то странным выражением схватил свой бокал. Ну да, Джейми, который всегда был до безобразия уверен в себе, как будто попытался спрятаться! Когда же, в довершение всего, он несколько раз смущенно кашлянул, я и вовсе засомневалась — он ли это… Ого, подумала я, ну и дела. Так вот почему он с поджатым хвостом примчался из Нью-Йорка. Значит, какая-то девица дала ему от ворот поворот. И это после стольких лет разгульной жизни в стиле «прощай, детка»! Получил сразу за все… Лив в очередной раз посмотрела на меня, потом перевела взгляд на братца. Она сидела между нами, поэтому вынуждена была перебрасывать его, как теннисный мячик. У нее был такой вид, что еще немного — и у нее отвалится голова. — Да ты, Бетси, никак преподавателя нашла. Скорее, даже профессора. Можешь смело вписать в план новую дисциплину. «Тонкости общения с плейбоем международного образца». На личном примере Джейми Смартфона. По всей видимости, Лив не заметила, как Джейми переменился в лице. Или еще не простила ему недавней «лекции». — Попробуй приведи Джейми в Академию. Это все равно что поселить алкоголика на пивоварне и спросить, не хочет ли он поработать дегустатором. Просто гениально — главное, чтобы бедняга не упал в бочку… или как там у них это называется. — Лучше учись открывать бутылки, Оливия, а свои метафоры прибереги для старперов. — Джейми говорил весело, но мне показалось, что она все-таки задела его за живое. — А по поводу учительства — никаких шуток! — Я попыталась поднять ему настроение. — Совсем не исключено, что я действительно тебя приобщу. Мне нужны грамотные специалисты. Единственное, ты должен обещать, что… воздержишься от частных уроков. Уж извини, соблазн велик: наши студентки не только хороши собой и богаты, но они вдобавок спят и видят, как бы попасть на очередную вечеринку. Джейми поднял взгляд. Он ценил мой юмор и всегда с готовностью отвечал на шутки — в отличие от Лив. — О, какая удача! — Он потер руки, изображая маньяка-похитителя. — Может быть, ты выдашь мне парочку соблазнительных девиц, которые уже близки к «благородству»? — Боюсь, что до благородства им всем еще очень далеко. А так, отчего же… Изволь: у нас есть готическая девушка по имени Клементина, есть дочь футболиста Дивинити, есть Анастасия из семьи русских нуворишей и еще Венеция, которая… — Вот про Венецию я практически ничего не знала, кроме того, что она наращивает свои чудесные волосы у Ричарда Варда и собирается замуж за владельца личного самолета. — Которая обучается на девушку Джеймса Бонда, — нашлась я. Ох уж мне эти девушки Бонда! Я мигом вспомнила про телефонный номер Нелл Говард, лежащий у меня в сумке. Мысли немедленно перекинулись на шекспировский вопрос: звонить или не звонить? Сомнения по этому поводу мучили меня весь день. Вроде я и хотела позвонить, но все не решалась. — Пойду припудрю нос, — объявила Лив, резко двинув стулом. — Не в смысле «припудрю носик», как это принято делать в клубах, а в смысле… в общем, как это принято говорить среди благородных девиц. Это я для особо непонятливых уточняю. — Она выразительно посмотрела на Джейми. — Спасибо за уточнение и за очередную яркую метафору, — сказал он и передвинулся вместе со стулом, чтобы Лив могла пройти. В результате этих перемещений он нечаянно задел мою руку своей — и прямо от пальцев по ней побежал электрический ток, направляясь куда-то в складки заимствованного у Лив платья. Но не успел этот ток преобразоваться в волну удовольствия, как подоспело привычное разочарование: я опять увидела радостную братскую улыбку. Нет, конечно, очень приятно сидеть с Джейми и перебрасываться шуточками. Только данность, увы, такова: я слишком правильная, чтобы польститься на его чары, он слишком легкомысленный, чтобы заинтересоваться математической крысой вроде меня, к тому же не блондинкой. Наверное, мы слишком давно и хорошо друг друга знаем. Вот если бы мы встретились в далеком детстве, когда я была рыжим одуванчиком, а он пузатеньким купидоном, а потом — сразу — увидели друг друга взрослыми… Вычеркнуть бы из этой истории ну хоть школьные годы. Но мы с его сестрой с одиннадцати лет лучшие подруги! Джейми лицезрел мои самые ужасные стрижки, я наблюдала, как он коллекционирует девиц, у которых имена заканчиваются на «а», на территории от Челтнема до Пимлико: Аманда, Дайана, Изабелла — и все суперкрасотки. Горькая ирония заключается в том, что я вовсе не дурочка с переулочка; у меня есть чувство юмора, а Джейми сам сказал — цитирую: «Такие девушки встречаются довольно редко, и это надо ценить». — Что-то ты мрачная, — шутливо нахмурился Джейми. — О чем задумалась? Он вернул свой стул на место. Теперь мы сидели гораздо ближе друг к другу: его колено было совсем рядом с моим. Я опустила глаза. Сказать честно, о чем задумалась, я не могла, поэтому мне понадобилось несколько секунд на размышление. — Да вот, никак не решу, звонить или не звонить женщине, которую я встретила на вечере памяти Фрэнни. Нелл Говард. Она училась в Академии как раз в то время, когда меня оставили под дверью… И она, как ей кажется, могла знать мою маму. Только не подозревала тогда, что она моя мама. То есть Нелл знает всех, кто учился до тысяча девятьсот восьмидесятого года… Джейми вытаращил глаза. Точно гак же делает Лив, когда хочет выразить крайнюю степень удивления. Это была одна из немногих черт, которая их роднила. — Правда? Ты не шутишь? И ты не можешь решить, звонить ли ей после стольких-то лет?! А ну-ка немедленно звони! Прямо сейчас! — Я позвоню. Я только… — Что — только? Звони — ил и я буду думать, что ты меня разыгрываешь. Я попыталась улыбнуться. — Просто не знаю, что мне предстоит услышать, — честно сказала я. — И поэтому побаиваюсь. В ресторане становилось все более шумно, наверное, из-за того, что закончился рабочий день. Мне приходилось наклоняться, чтобы он меня услышал. — Ты должна наконец выяснить, кто твоя мать. — А вдруг она… Вдруг у нее десяток мужей и столько же других детей? Или она наркоманка? Или… — Я хотела сказать «балерина», но подумала, что это слишком глупо. Джейми всплеснул руками. — Послушай, хуже, чем у нас, родителей быть не может! Мамаша так нас любила, что уехала в Аризону, как только ее новому другу захотелось на ранчо. А заботливый папаша сбежал из города, чтобы спрятаться от налогов, и бросил недотепу Лив, не способную себе и яйца сварить. — Он усмехнулся краешком рта. — Да если бы я мог сейчас запросто, по звонку, сменить себе родичей, я не задумываясь сделал бы это. Я не знала, что ответить. Кен любил разводить лирику: мол, Лив — «копия моей безвременно ушедшей мамочки, царство ей небесное», но злился на Джейми за то, что тот унаследовал от Рины патологическую страсть к канапе. И за то, что Джейми занимается «дурацким клоунским бизнесом». Хотя сам в юности продавал с машины футболки с надписью «Пляжный бляж». Но в глубине души Кен безгранично верил в своего сына. Все-таки мальчик первым из семьи пошел учиться в университет. — Вам так и не удалось выйти на Кена? — спросила я. — Нет, зато удалось выйти на кое-что поинтереснее. Его бухгалтер (ты не ослышалась) меня успокоил: у отца все в порядке, просто залег на дно, чтобы остудить ситуацию… Думаю, он понятия не имеет, в какой заднице Лив. Старый козел! Ну ладно, хватит про него, только настроение себе портим. Так где твой мобильник? — Джейми нетерпеливо постучал по столу пальцем. — Немедленно звони этой Нелл! Я лихорадочно принялась искать пути к отступлению. — Уже поздно. Я не хочу, чтобы она подумала про меня… — Ничего не поздно. Как раз между аперитивом и ужином. Давай звони! Чего ты так боишься? Она же не твоя мать. И ты не обязана два часа с ней разговаривать. Просто позвони, пригласи на чашечку кофе, выясни, что она имеет сообщить. Не теряй времени! Он помолчал и что-то еще произнес — так тихо, что я не расслышала. — Что-что? — переспросила я, наклоняясь ближе. — Бетси, ты не должна откладывать свою жизнь на потом из-за того, что кто-нибудь может что-нибудь подумать. Надо просто делать то, что тебе сейчас необходимо. Я сам только недавно понял. Я подняла взгляд и заглянула в самую глубину серых глаз: неужели он намекает на свою пассию из Нью-Йорка? — Разве ты не хочешь узнать, кто ты на самом деле? Тебе не интересно? — Конечно хочу. Вроде бы… — Я заерзала на стуле. Сам того не сознавая, Джейми наступил мне на любимую мозоль. Я никогда не стремилась соответствовать общепринятым представлениям о том, как надо жить, разве только прилежно ходила на работу и чистила по утрам зубы. Ну, предположим, найду я сейчас свою мать — и что? Надо ли ей это? Может быть, она вообще не хочет, чтобы я вторгалась в ее жизнь? Джейми и Лив повезло куда больше. При довольно неотесанном папаше и мамаше-супермодели оба они с легкостью вписываются в любое общество и везде ко двору. Красивым людям все рады, особенно если у них много денег. И согласитесь, совсем другое дело, когда ребенок брошен матерью. — Нет, я очень хочу с ней встретиться и обо всем расспросить, — наконец выпалила я. — Но тогда путь к отступлению будет отрезан, и, если честно, меня это пугает. — Хочешь, я пойду с тобой, — предложил Джейми. — В качестве группы поддержки или в качестве твоего бойфренда. Я смогу задать ей такие коварные вопросы, которые ты сама задать постесняешься. Но найти мать ты обязана, если не для себя, то хотя бы для своих будущих детей. Я не просто как посторонний тебе это говорю, не из любопытства. Мы ведь знакомы с тобой миллион лет… Я закусила губу и взяла телефон. — Здесь слишком шумно. Однако Джейми предусмотрел и это. Прежде чем я опомнилась, он схватил меня за руку и поволок через зал. У него была такая сухая и теплая рука… По дороге его окликали: «Джейми, привет!», но он не обращал внимания. Несколько мгновений — и мы уже стояли на улице. — Звони! — сурово произнес Джейми, и изо рта у него вылетело белое облачко пара. — Холодно, — сказала я второй раз за вечер. Он закатил глаза. — Это все отговорки, Бетси. Давай набирай, я тебя согрею. Я достала бумажку с телефоном Нелл и стала набирать. Джейми тем временем снял пиджак и набросил мне на плечи. Все время, пока шли длинные гудки, я жадно ловила исходившее от ворота тепло, пахнущее свежестью лайма, кремом после бритья и чистой кожей… Но тут на другом конце провода подняли трубку. — Алло! — пропел женский голос. — Нелл слушает. Джейми ободряюще кивнул. Я собрала волю в кулак и переключилась на специальный вежливо-телефонный регистр. — Это Бетси Филлимор, мы с вами встречались на церемонии в память о леди Филлимор, и… — Бетси! — воскликнула Нелл. — Детка, я так рада тебя слышать, я ждала, что ты позвонишь. Господи, я такая дура! Забыла взять номер твоего телефона, а потом вообще уехала в Марокко — оформлять дом для фото-сессии. Ты, наверное, хотела встретиться и нормально все обсудить? — Да. Я буду в Лондоне до конца следующей недели и… — Чего тянуть, давай прямо завтра! — перебила Нелл. — Во вторник я опять уезжаю, а ведь мне удалось откопать для тебя кое-что интересное. — Правда? — светским тоном промолвила я. — Очень хорошо, завтра меня вполне устраивает. Джейми склонился прямо к моему плечу, пытаясь подслушать разговор, чем только сбивал меня и мешал сосредоточиться. Он дышал мне прямо в шею! — Чудесно! Где ты сейчас обретаешься? — Я буду в Академии. Мы с лордом Филлимором пытаемся ее реанимировать. — Что, в самом деле? — Нелл явно была не только богемной, но и креативной женщиной. — Грандиозная идея! А у тебя есть какое-нибудь местечко на примете? А то в последнее время в пабах сплошь проститутки и выродки — мисс Вандербильт даже близко нас туда не подпустила бы. Может, ты что-то знаешь… На всякий случай, я сейчас в Ноттинг-Хилл. Я лихорадочно соображала. — Может быть, где-нибудь неподалеку… Вы знаете бар «У Айгора»? — Я назвала адрес бара, где работает Лив. Она точно обеспечит нам тихий уютный уголок. — Хорошо. Около пяти тебя устроит? — Отлично, — сказала я, все еще не веря, что все так просто разрешилось. — О нет, детка! Не надо голову носорога! — неожиданно крикнула кому-то Нелл. — Вот эту… да-да, как раз то, что нужно… Ну, в общем, до завтра! — сказала она мне. Я отключила связь. Вот так. Один звонок — и все сразу закрутилось. У меня тряслись руки: то ли от холода, то ли от волнения, то ли от того и другого сразу. Джейми приподнял бровь. — Ну и? — Договорилась с ней на завтра, в баре. Говорит, узнала что-то интересное. Держи. — Я вернула пиджак. Пиджак был добротный и тяжелый; когда Джейми надевал его, я подсмотрела лейбл — «Ричард Джеймс». — А теперь пора вызволять Лив. Наверняка ее окучивает какой-нибудь официант, а в такой ситуации, как ты понимаешь, ей нелегко избавляться от мужезависимости. — Это точно. Джейми приобнял меня за плечи, помогая протиснуться сквозь толпу. — Так что, пойти мне с тобой? Я остановилась и посмотрела на него, насколько он серьезно настроен. — В качестве группы поддержки? Или лучше действительно притвориться твоим бойфрендом? — Да нет, думаю, не стоит, — проговорил, забыв посоветоваться со мной, мой собственный голос. — Спасибо, конечно… Вот черт! Что еще за фокусы?! Охранная сигнализация, что ли, сработала? Я же могла только мечтать о том, чтобы Джейми притворился моим бойфрендом! — Понимаю. Если вокруг тебя весь вечер будет крутиться Лив… — Он расплылся в улыбке. — Одного из нас всегда более чем достаточно. И кстати, насчет занятий в Академии. Отличная идея! Если тебе понадобится помощь, совет, в конце концов… Ты звони. Он говорил вполне проникновенно, но в конце сопроводил свою речь таким непристойным «телефонным» жестом (типа, большой палец плюс мизинец), что я не выдержала. — Ты же чрезвычайно занят на работе, — язвительно напомнила я. — Разве не ты десять минут назад уверял Лив, что «Монстры вечеринок» — не просто повод попить шампанского и пообщаться с самыми роскошными женщинами Лондона, а серьезный бизнес, который отнимает двадцать четыре часа в сутки? Джейми изобразил благородное негодование. — У меня достаточно гибкий график, чтобы выкроить выходной! И помочь старому другу. — Он похлопал меня по руке и дружески (разумеется) подмигнул. — А ты пока набросай план, что твоим студенткам следует знать о мужчинах. Поверь, у меня есть что в них вложить. — Спасибо, — сказала я. Мне ужасно хотелось добавить: «Мог бы вложить и в меня…» Но я промолчала. Глава 11 Ароматизированный блеск для губ — это не очень элегантно. До того как во вторник походкой профессионального консультанта переступить порог Академии (в правильном костюме и стильной блузке «от Лив», с которой пришлось срезать бирку), я сделала кое-что, запланированное на начало недели, то есть заглянула к Кэтлин и Нэнси позавтракать. В десять минут девятого я постучалась в их домик, и Нэнси радостно меня впустила. — Угадай, кто пришел? — крикнула она на кухню Кэтлин. — Если опять Хариссон Форд, скажи, чтоб убирался… — донесся голос Кэтлин. — Нет, это Бетси! — Нэнси за долгие годы приучилась не реагировать на ее сарказм. — Давай-ка проходи, мы тут сообразили кое-что поесть, чтобы тебе как следует подзаправиться на весь день. — С этими словами она провела меня на кухню. Если бы кто-нибудь увидел это «кое-что», то подумал бы, что бедная Кэтлин тронулась умом и наготовила еды на сборную Англии по крикету. На огромной жаровне шипел толстенный омлет с беконом и кумберлендскими сосисками. Кроме того, на столе стояли объемистый чайник, таких же размеров кофейник и кувшин с апельсиновым соком. — Я же просила вас не увлекаться… — Ты о чем? Я просто положила одно лишнее яйцо, — повернулась от плиты Кэтлин — она поджаривала хлеб. — «Ешь завтрак, как король, а ужин, как нищий» — это еще Уинстон Черчилль завещал. Конечно, я сильно подозревала, что сам Уинстон Черчилль ел по-королевски в любое время суток, но против одуряющего запаха старой доброй Англии мне было нечего возразить. — Давай-ка заправляйся как следует, Бетси, — строго велела Нэнси, наливая мне чаю. — Одна кожа да кости остались с тех пор, как ты переехала в свою Шотландию. Надо тебя откармливать. Ну, это было, прямо скажем, преувеличение, однако я с удовольствием наполнила тарелку поджаристым омлетом, посыпала его перчиком и добавила столько сливочного масла, сколько обычно не съедаю и за неделю. После беглого обсуждения событий «у соседей» (из серии «Что-то давненько я не видела здесь полиции — неужто русская продала машину?») я постаралась деликатно увести разговор от преимущества тостов перед трехразовым питанием и направить его в русло главной причины своего визита. — Мои вещи по-прежнему наверху? — спросила я Нэнси. — Надо бы просмотреть старые тетрадки. — Все осталось так же, как было до твоего отъезда, зайка, — преданно сказала она. — Мы ничего не трогали. — Разве что немного прибрались… — Кэтлин посмотрела чуть менее лучезарным взглядом. — Напрасно Нэнси учила тебя, что каждая вещь должна иметь свое место, и… — Теперь я сама стала образцовой хозяйкой, — заявила я, складывая вилку и нож на пустую тарелку. — И обучаю Лив. Она у меня идеальная жертва: ни единой премудрости из моего арсенала не знает. Даже утюгом пользоваться не умеет. — Вот уж работа так работа, — вздохнула Кэтлин. — Бог в помощь, — добавила Нэнси. — Вот для этого мне и понадобились старые записи, — пояснила я. На самом деле, подключив свои тетради к реальным урокам, которые я преподавала Лив, я рассчитывала быстренько сколотить программу обучения в Академии. Затем я собиралась перевести ее на профессиональный жаргон и набрать на компьютере. А уж после этого отдать мисс Торн на утверждение. — Не соблазнишься еще одним кусочком бекона? — спросила Кэтлин, приблизив ко мне тарелку на небезопасное расстояние. — Нет, — сказала я и поспешно вышла из-за стола, потому что желудок настойчиво нашептывал «давай, давай». — Мне уже пора, а я еще должна забежать наверх. Столько дел сегодня… — Тогда приготовлю тебе сэндвичи! — крикнула Кэтлин так, чтобы я услышала на лестнице. — Съедите вместе с этим симпатичным юношей-казначеем. Держу пари, от рулета с яйцом он не откажется. Я осторожно поднялась по ступенькам, стараясь не задеть висящие тут и там картинки и детские фотографии в рамках, и очень быстро оказалась в своей крохотной комнатке. Нэнси была права: там все осталось нетронутым и выглядело точно так же, как когда-то при мне. Даже ленты для волос на туалетном столике и вырезки из журналов с портретами знаменитых рыжих, которыми я старательно обклеивала свой шкаф изнутри: Ферджи, Молли Рингуолд, Рита Хейворт[38] (совсем прошлый век)… Чувствуя себя незваным гостем, я влезла в шкаф по самые уши и, путаясь в зимних пальто и юбках, принялась искать обувную коробку, в которой хранила свои «сокровища». Наконец удалось нащупать нечто похожее по форме, правда, большего размера. Когда я вытащила находку на свет и разглядела, то едва не лишилась чувств! Это была… старая коробка из-под мармеладных долек Куперса. Я почувствовала, что еще секунда — и у меня остановится сердце. Та самая мармеладная коробка, про которую Нэнси всякий раз, когда я спрашивала, говорила, что ее давно выкинули из соображений гигиены. Сдерживая слезы, я подняла ее и рассмотрела со всех сторон, стараясь не упустить ни единой детали. Ведь я видела ее в первый раз. Это в нее кто-то меня положил, а потом ушел… Теперь, когда коробка была у меня в руках, разом всплыли детские размышления по поводу того, как все происходило. Например, куда балерина умудрилась деть целую гору мармелада? Где она вообще взяла эту коробку? Ведь мармелад в таких количествах могла заказывать только кухня Академии… Была еще версия Фрэнни, будто мармеладные дольки Куперса стали заказывать уже после того, как нашли коробку, — как бы в мою честь. Однако с некоторых пор появились основания думать, что Фрэнни говорила так с целью меня порадовать. Скорее всего, в «Филлиморе» заказывали дольки и раньше. И весьма вероятно, что коробка происходила как раз с академической кухни. Значит, моя мамочка училась в пансионе, ведь посторонние на территорию не допускались. О том же косвенно говорил и факт присутствия на коробке королевского герба: наверняка мисс Торн оставила бы именно такие рекомендации для размещения нежелательных младенцев. С другой стороны, коробка могла быть найдена и возле мусорных баков на задворках любой улицы. Или взята из отеля, где она работала. В Мейфэре полно отелей, в отелях полно горничных. И дам сомнительного поведения, проживающих в апартаментах… Я перевернула коробку на бок и достала из нее другую, поменьше — ту самую китайскую коробку, где хранились мои сокровища. В 1999 году я закинула ее в самую глубину шкафа и поклялась, что больше никогда к ней не притронусь. Странно, что вообще не выбросила. Наверное, не нашлось по-настоящему веского повода. В китайской коробке хранилось все, что имело для меня хоть какую-нибудь ценность: засохшие тюбики лака для ногтей, записки, которыми мы с Лив перебрасывались на уроках, авиабилеты, дурацкие фотографии нашего класса из поездки в Болонью, где у всех были застывшие физиономии, как будто мы снимались на паспорт, валентинки… Конечно, мне ужасно хотелось все это перебрать, но я скрепя сердце принялась откладывать вещи в сторону, чтобы побыстрее найти то, за чем пришла. Они оказались на самом дне: сиреневые кожаные тетрадки — те самые, которые выдавали всем воспитанницам в начале семестра. Первую такую тетрадку я получила от Фрэнни, как только научилась писать свое имя; с того времени я старательно записывала абсолютно все — даже то, что тогда мне было непонятно. В результате появлялись начертанные кривым почерком «баловные боли» и «снежные отношения». Я все время таскала тетрадку в кармане, когда мы с Фрэнни ездили в магазин или на отдых. Фрэнни так и сыпала премудростями — знай успевай конспектировать. Я нашла также ряд высказываний Кэтлин и Нэнси, которые, как правило, представляли собой вариации на тему «пятно от вина надо посыпать яичной скорлупой» или «пятно от воска можно убрать, прогладив его через коричневую бумагу». Некоторые тетрадки можно было читать с начала и с конца (перевернув вверх ногами). Даже в этом проявлялось мое раздвоение личности… Когда я пролистывала разветвленные диаграммы, иллюстрирующие тему «Секреты удачной вечеринки», мне прямо слышался голос Фрэнни, спокойный и уверенный, голос человека, которому вечеринки удавались всегда, по определению. «Обыкновенная вода, украшенная ломтиком лимона, выглядит как джин с тоником — на случай, если вам нельзя выпивать, но вы не хотите произвести впечатление некомпанейского человека». «Вазелин помогает уберечь пятки от мозолей». «На фоне белой одежды лицо смотрится более выигрышно». С каждой страницей записи «взрослели», и я вдруг вспомнила свои тогдашние детские мечты о взрослой жизни, которая, во многом благодаря Фрэнни, представлялась мне роскошной и прекрасной. Посудите сами: брошенный ребенок, который пишет про то, как подольше сохранить розы свежими… Или как закрепить на голове диадему. Главной же проблемой бытия, согласно моим записям, был вопрос о том, удастся ли мне встретить мужчину, который носит хорошие ботинки в стиле кантри… Из тетрадки выпали две фотографии: на одной — я, на другой — Лив, сразу после выпускных экзаменов. Обе в темных очках. Лив — в кожаных «авиаторах» а-ля Кейт Мосс, я — в ретрокисках плюс алые губы а-ля Одри Хэпберн. Только сейчас я поняла, насколько сильно изменилась с тех пор, как уехала в Шотландию. Тогда я была совсем девчонкой, где-то даже «девушкой Филлимора» в своем старомодном платьице и трогательных кудряшках. А какие брови… Я уже сто лет не пользовалась подводкой. Между тем благодаря ей мое бледное лицо даже в шестнадцать лет выглядело более авантажно. Но это было не самое смешное. На обороте фотографии я не увидела даты, а значит, возможно, нас фотографировал Джейми! Наверное, поэтому я так улыбалась — то ли возмущенно, то ли нервно… Я отложила снимки в сторону, чтобы потом показать их Лив, и вернулась к своим записям. Похоже, это как раз то, что нужно. Остается только немного «причесать» и подогнать под наше время. Например, совет про диадему вполне сгодится для современных париков и накладок. Что же касается женского участия в мужском подборе рубашки к ботинкам, это искусство, по-моему, никогда не потеряет актуальности. Я дошла до последних записей в последней тетрадке: это были размашистые росписи и прощальные пожелания от выпускниц Академии, которые уезжали открывать фирмы горнолыжных туров или проводить аукционы «Кристис». «Я буду УЖАСНО по тебе скучать, Бетси! Пожалуйста, будь на связи. ТЕБЯ ЖДЕТ ГОРЯЧИЙ ПУНШ В ВЕРБЬЕ!!! Хохохох!» — это начертала Шарлот Прайор-Йардли, приписав несколько телефонных номеров (Лондон, Букингем, Шотландия, Франция). Почти все писали про то, что «так обломно уезжать» и что «о-о-о-очень хочется встретиться» — «как только, так сразу». Закадычная подружка Шарлот, Тили Таррингтон, бесстрашно бросила вызов мисс Вандербильт, накарябав: «Жду тебя на моей свадьбе с Томом Крузом!» (Приглашение, пожалуй, до сих пор актуально.) Их наивная беспечность умиляла. Уж не знаю, куда завела их сегодня судьба, но то, что горячий пунш там по-прежнему лился рекой, в этом не было сомнения. Наверное, поэтому я и была не прочь поучиться в Академии. Все-таки это не снобистское место, и… Тут мой взгляд упал на одну из надписей, которая была выведена аккуратным почерком, и у меня внутри что-то щелкнуло: «Желаю удачи во всем, как бы ни сложилась дальше твоя жизнь. С наилучшими пожеланиями, Адель Ивонн Буканан». Адель Буканан… Эта безупречная блондинка была настолько бесчувственна и холодна, что могла бы с легкостью заморозить бокал джин-тоника с расстояния в десять шагов (если, конечно, бокал не был в руках у мужчины). Помню, на выпускном вечере Адель никому не оставила номера своего телефона. А еще Кэтлин рассказывала Нэнси (наивно полагая, что мне из ванной ничего не слышно), будто единственный номер телефона, который Адели хотелось заполучить, — это номер отца Шарлот: он только что развелся с женой, и у него был вертолет… И будто бы она говорила, что хочет выйти за богатого, потом — за именитого, потом — за рок-звезду, а еще говорила: «Пока у меня торчат сиськи, надо обязательно развести кого-нибудь на кругосветку». Все это Кэтлин рассказывала свистящим шепотом. — Бетси! Тысяча чертей! — В дверях стояла Нэнси с чашкой в руках и выражением беспокойства на круглом лице. — Я подумала, ты захочешь чаю… — продолжала она с некоторой досадой в голосе, после чего поставила чашку на стол, а освободившиеся руки заломила в отчаянии. — Ты нашла коробку!!! Я же говорила Кэтлин: не убирай коробку к Бетси в шкаф. Это все ее приступы аккуратности, будь они неладны. — А где она стояла раньше? — Франсес держала коробку прямо у себя в комнате. Она бы никогда ее не выбросила. Когда она умерла, лорд Филлимор подумал: надо отдать нам. Я не знала, что с ней делать, а Кэтлин, как видишь, поставила сюда. Почему-то я не могла себе представить лорда П., идущего по Лондону с картонной коробкой в руках. Безусловно, это было очень мило с его стороны. — Почему же вы всегда говорили мне, что ее давно выбросили? Нэнси села рядом со мной. — Ну, посмотри на это старье, — сказала она, обнимая меня как в детстве, хотя я была уже на две головы выше ее. — Неужто тебе так хочется знать, кто тебя сюда положил? Я покачала головой. — То-то. Могла бы уложить дитя в Моисееву корзинку, как бесценный дар. Никогда не забуду то утро. Кэтлин говорит мне: посмотри-ка, что притащил молочник… Ой, ладно, незачем в сотый раз пересказывать. — Она махнула рукой. — Бетси, тебе, наверное, надо идти? А я надоедаю всякой болтовней… — Да нет же, — сказала я, обнимая ее птичьи плечи. — Знаешь, как мне хотелось с вами позавтракать? Чтобы как в старые добрые времена… — А ты нашла, что хотела? — обеспокоенно спросила Нэнси. — Вот, — показала я ей тетради и засунула их в красную сумку. — Нашла. Спасибо, что сберегли. Кэтлин сунула мне увесистый пластиковый контейнер с бутербродами, и ровно в девять часов я сидела у Марка в кабинете, пытаясь выразить свои идеи в печатном виде. Раньше мне не приходилось ни составлять презентации, ни даже на них присутствовать. Презентация товара, которую сваливала на меня Фиона каждый раз, когда мы получали партию замшевой обуви из Глазго (ты ведь у нас менеджер), не в счет. Все, что было в моем распоряжении, — это фразы из репортажей Би-би-си, вроде «извлекать максимальную пользу» и «придавать огромное значение». Их я старательно пыталась примерить на каждое предложение своего несчастного текста. В конце концов я пришла к выводу, что все равно использую слишком много «обувных» словечек. В полдесятого, цокая каблуками, вошла Поллетт и при виде меня едва не уронила тюльпаны. — Вау! Вы-то что здесь делаете? Я думала, вы на занятии по ощипыванию фазана. — Ощипыванию фазана? — недоверчиво переспросила я и попыталась представить, как Венеция запускает в перья свои километровые накладные ногти. Дивинити и Клемми наверняка отказались бы от этого варварства, посчитав его нарушением прав животных. Из всех четверых только Анастасия легко и непринужденно справилась бы с фазаном. — Ну да, придают птичке товарный вид. Правда, они сами только со стороны смотрят — ведь на каждый урок полагается всего один фазан. Зато какой трэш! — расплылась Поллетт в радостной улыбке. — Все так прикалываются… Ага, ощипывание, то есть выщипывание. Бровей, разумеется. Совсем неплохая мысль. Я тут же быстренько вбила ее в раздел «Современный уход за собой». — Нет, фазанов я решила пропустить, — сказала я. — Про их ощипывание знаю ровно столько, сколько мне потребуется для жизни, то есть ничего. А цветы что, для меня? — Что? Цветы? Ну да. То есть нет… Это для Марка. Ну, в смысле, вообще для всех. Я люблю, когда всюду цветы. Мне мисс Торн выделяет на них специальный бюджет. Правда, всего десятку в неделю, так что приходится ужиматься. Хорошо, что тюльпаны дешевые! Десять фунтов в неделю?! Это открытие привело меня в бешенство. Если верить счетам, которые я видела, цветочная смета составляет минимум пятьдесят фунтов или даже больше. Значит, остальные деньги мисс Торн преспокойно кладет себе в карман! Примерно сто шестьдесят фунтов в месяц! Впрочем, Поллетт я этого озвучивать не стала. — Люблю тюльпаны, — сказала я. — А ты подкалываешь им головки, чтобы дольше стояли? — Ну… да, — уклончиво ответила Поллетт. — Теперь подкалываю. — Доброе утро! — В кабинет влетел Марк с велосипедным шлемом в руке. — Готовы к встрече с единственным в Лондоне драконом, который ходит в жемчужных бусах? — Ага, Марк, вот скажу ей, как ты ее называешь! — хихикнула Поллетт. — Ни в коем случае! — крикнула я и повторила еще раз, только более серьезно. Поллетт ведь как попугай: что услышит, то и передаст. — Я не шучу. Марк кашлянул в кулак. — Действительно, — сказал он. — Я же совсем не то имел в виду. Я говорил про «Пещеру дракона». А вовсе не про силу духов мисс Торн или что она изрыгает огонь. Или что она покрыта чешуей… — Поллетт, — перебила я, — у нас с мисс Торн сегодня утром совещание — будем обсуждать кое-какие новые идеи для развития Академии. Позаботься, чтобы нам никто не мешал. Она кивнула с горящими глазами. — Даже если это вопрос жизни или смерти? Или, не дай бог, ее дерматолог? — Именно так! Даже если ей позвонит с того света госпожа Барбара Картленд, чтобы просветить, как правильно принимать предложение от герцога, — строго сказал Марк. — А если лорд Филлимор? — Как ты думаешь? — Я посмотрела на Марка, чувствуя перед ним некоторую вину. — А вам, Бетси, вчера так и не удалось с ним пересечься? — Марк снял пиджак. Сегодня он был в костюме — не таком официальном, как тогда на чаепитии, но определенно в стиле «я уважаемый человек». Да нет, он явно принарядился по сравнению со вчерашним днем: свежая синяя рубашка стояла колом, волосы были приглажены, подбородок чисто выбрит. Наверное, тоже хотел выпендриться перед мисс Торн… — Вчера? Но вчера у меня не было времени. Я попала домой очень поздно. Занималась подготовкой этой презентации. Вдобавок лорд Филлимор уехал на целый месяц на охоту — в горы, в Шотландию. Думаю, мобильник он с собой не взял, если он вообще у него есть. Скорее всего, такими вещами ведает экономка… Марк криво ухмыльнулся и перешел на манеру, в которой чувствовалось влияние кадетского корпуса: — Ничего, пробьемся… Придадим этой Тори ускорение. Главное — действовать по наитию. Наша задача — сориентироваться на местности. Положитесь на меня. — О-о-о! — снова хихикнула Поллетт. — Положитесь на него, Бетси. Нынешние мужчины редко такое говорят. — А я подумала, это девиз «Филлимора»… — Надеюсь, Марк заметил ехидное выражение моего лица. — Уже нет. — Он развел руками и выразительно постучал по столу, прямо по моим бумажкам. — Итак, я жажду выслушать грандиозный проект, который одним махом разрешит все проблемы. В нашем распоряжении есть урок маникюра… Разумеется, мисс Торн минут пять продержала нас с Марком под дверью, сославшись на «важные звонки». Что это за «важные звонки», выяснилось очень быстро: Поллетт вынесла нам кофе с ягодными вафлями и заодно сообщила, что мисс Торн дозванивается до кошачьей гостиницы, чтобы пристроить своих персов — собирается на пару недель в Ле Туке.[39] — Надо же, ягодные вафли, — сказала я, взяв одну. — Тысячу лет их не видела… Интересно, жив еще сервировочный столик на колесах и кофейная машина? — Думаю, если хорошо поискать, здесь можно обнаружить и саму Флоренс Найтингейл… О, мисс Торн! — Марк поспешно вскочил. — Марк, Элизабет, ради бога, простите, что заставила вас ждать, — развела руками мисс Торн. На ней был украшенный кисточками жакет без воротника (либо «Шанель», либо закос под нее в исполнении «Хэрродс»). По цвету жакет прекрасно гармонировал с ягодными вафлями. — Ну же, заходите. Пока мы шли по ворсистому ковру, я мучительно боролась с ощущением, что сделала что-то не так. Марк, кажется, не страдал подобными комплексами: заняв ближайшее к столу кресло, он непринужденно закинул ногу за ногу. Мне сразу бросились в глаза ботинки из коричневой замши. Наверняка мисс Торн тоже их заметила… Можно было не сомневаться. — Коричневая обувь — и в городе? — пропела она чуть ли не детским голосом. Марк сделал вид, что не понимает. — Простите, вы о чем? — Я про твои ботинки, друг мой! Марк недоуменно повернулся ко мне — за разъяснениями. — Мисс Торн имеет в виду, что в городе не принято носить коричневую обувь, — сказала я, стараясь не смотреть на его театрально приподнятые брови. — Тем более с серым костюмом. — Правда? А почему? — Он повернулся к мисс Торн: — Наверное, это как-то связано с дилижансами. Или может отразиться на моих способностях вести расчеты? Мисс Торн всплеснула руками. — Боже мой! Это вопрос… твоего вкуса, детка. Исключительно. Твой отец всегда носил начищенные до блеска черные ботинки. Он мог бы ими гордиться… — Скорее, гордиться могла моя мать, — возразил Марк. — Это же она их полировала. — Марк, по крайней мере, не носит кроссовки, — поддержала я. — Чего не скажешь обо мне… — Да-а… — Мисс Торн бросила на меня сочувственный взор — типа, молодец, высказалась. — Вот они, современные нравы. — Собственно, поэтому мы и пришли к вам! — сказал Марк. — Отлично! — Она хлопнула в ладоши, затем сцепила руки перед собой. — Насколько я понимаю, Элизабет, у тебя есть некое предложение? Мне показалось, что в кабинете, и без того хорошо отапливаемом, стало еще жарче. Я набрала в легкие побольше воздуха. Только не мямлить! Как там говорила Фрэнни? «Улыбка — это половина успеха». — Да! — с воодушевлением начала я. — Признаюсь, в последние дни я испытывала громадный душевный подъем… — Я даже сама удивилась, насколько уверенно и солидно звучал мой голос (наверное, тетради так меня подзарядили). — Я вдруг вспомнила все, что так любила в Академии: эту изысканность, эту взрослую жизнь, которая казалась настоящим волшебством, это удивительное чувство стиля… Так вот, теперь я абсолютно убеждена, что Академию надо любыми путями сохранить. — Блестящая идея! — Мисс Торн на мгновение даже перестала рыться в вазочке с мятными леденцами. — Кажется, наше собрание будет недолгим. — Но для этого, — поспешно продолжила я, пока мисс Торн не вызвала Поллетт, чтобы нас выпроводить, — необходимо пересмотреть учебный план с целью привлечения более широкой клиентуры. Придется разбавить филлиморовскую классику вкраплениями современности и создать на этой базе нечто более… общедоступное. Своего рода вторую линию, если вы понимаете, о чем я. — Боюсь, не понимаю, Элизабет. — Мисс Торн положила леденец обратно в вазочку. — Я хочу сказать, нам требуется глоток свежего воздуха, — заявила я. — В прямом или в переносном смысле? — поинтересовалась она. — В обоих смыслах, — уверенно сказала я. — Это основной закон бизнеса. Мы должны как бы перейти на размер нашего потенциального клиента, примерить на себя то, что он захотел бы от нас получить. На данной основе мы создаем нашу новую линию. А затем мы должны объяснить клиенту, что это можно купить именно у нас. — Не понимаю, тут что, универмаг «Маркс энд Спенсер»? — подняла бровь мисс Торн. — Нет, к счастью, не универмаг, — сказал Марк. — А то бы очередь из кредиторов тянулась от кассы до первого этажа. — Хотя опыт универмага нам бы точно пригодился, — поспешно добавила я. — Как минимум принцип контроля качества, который гласит: «товар», который морально устарел, должен быть безжалостно изъят из продажи или адаптирован под новые веяния. То есть сегодня, для того чтобы продать все наши легендарные уроки хороших манер, их необходимо умело втачать в курс знаний и умений, которыми должна обладать современная девушка. Людей теперь гораздо меньше интересуют признаки социальной принадлежности. Мы должны просто научить их быть стильными. Стильность никогда не устареет. — Полностью согласен, — подтвердил Марк. — Некоторым из нас давно уже пора посмотреть правде в глаза. — Марк красивым жестом бросил на начальственный стол мои разработки. — Вот, Бетси подготовила очень толковое предложение. Здесь собрано все, что нужно для жизни: от искусства вести трудные переговоры до мирного разрыва отношений, а также умения выбить себе большую зарплату и грамотного выбора бриллиантов. — А главное — самостоятельного выбора, — добавила я. — Чтобы не дожидаться, пока получишь их в подарок. Как мы прикинули, это особенно пригодилось бы Анастасии. Я даже представила в красках, как мы едем на экскурсию в «Тиффани» и наблюдаем за ее поведением. — Ну и кто же будет преподавать эти дивные дисциплины? — Мисс Торн вгляделась в мои записи. — Например, «Как сохранить шикарный вид на фестивале опен-эйр». Ты имеешь в виду оперу в Глиндебурне, детка? — Нет, мисс Торн, я имею в виду рок-фестиваль в Гластонбери. А кандидатов на новую работу я уже нашла, — скрестив пальцы, сказала я, хотя только собиралась заняться поисками. — И что же? Это опытные специалисты? Наверное, отлично разбираются в… сейчас посмотрим… — она снова вгляделась в листочки, — в «мини-брейках без слез»? А? Примерно так же, как наша миссис Ангелль — в пирожных корзиночках? Напрасно она иронизировала. На этот предмет я наметила в качестве преподавателя саму Лив, правда, Лив пока была не в курсе. — Не сомневайтесь, — с еще большей уверенностью продолжала я. — Мой эксперт по мини-брейкам разбирается в этом вопросе до мельчайших деталей… — Я изучил все наши счета вдоль и поперек, — вмешался Марк, который, кажется, хотел побыстрее закончить дискуссию. — Как ни крути, денег едва хватает, чтобы закончить этот семестр. Для того чтобы следующий семестр был возможен в принципе, нам нужно набрать не меньше десяти студенток, которые могли бы внести предоплату уже в конце этого семестра. Бетси предлагает — и я ее полностью поддерживаю, — чтобы мы ввели новые предметы уже сейчас. Это первое. Второе — объявить День открытых дверей. И чтобы он состоялся не позднее чем через три недели. Скажем, в середине февраля. Тогда станет возможен дополнительный набор в Академию. Я опустила глаза. У меня были свои причины ждать Дня открытых дверей, и причины эти я Марку не озвучила. Для меня это прежде всего означало, что в Академию придет целая толпа народу: будут приглашены журналисты, продавцы недвижимости, восемнадцатилетние абитуриентки, а главное — выпускницы «Филлимора», которые, несомненно, захотят поделиться со своими преемницами секретами женского шарма. Вот тут-то я и продолжу расследование! — Понятно, — произнесла мисс Торн, которая листала мои труды аккуратно, будто боялась запачкать. — Как это мило! Как разумно! Просто восхитительно. Только есть две небольшие проблемки, Марк. Во-первых, я не стану возглавлять заведение, лишенное традиций, которые я так тщательно оберегала. Уж поверь мне! Кстати, лорд Филлимор в курсе? — Нет, — звонко сказала я. — Пока нет. Он в отъезде, и я не хотела его беспокоить, пока не узнаю вашего мнения. Не уверена, что он будет доступен на этой неделе — обычно он уезжает к другу в Шотландию, а это довольно далеко. — Мм… — Мисс Торн недовольно поджала розово-перламутровые губы. — Мы собирались поднять вопрос на ежемесячном собрании, — сказала я. — Но собрание только в конце месяца, и если у нас ничего не получится, то… На этот раз меня перебил Марк. — Я уверен, все получится. И лорд Филлимор, без сомнения, поддержит любую инициативу, чтобы спасти Академию. — Поверь, Марк, я очень ценю работу, проделанную тобой и Элизабет, — снисходительно сказала мисс Торн. — Но мы обязаны дать всем нашим имеющимся воспитанницам те предметы, на которые их записывали родители. У нас перед ними юридические обязательства. — Вряд ли они… — начал Марк. — Мы можем распределить расписание на утро и на вечер, — встряла я. Нет, я не пыталась торговаться с мисс Торн. Просто понимала: не пробьем новые занятия сегодня — и вопрос насчет Дня открытых дверей останется без ответа — или с отрицательным ответом. — А вторая проблема? — спросил Марк, размашисто поменяв скрещенные ноги местами. Выяснилось, что у него красные носки. Оставалось надеяться, что мисс Торн этого не заметила. Она лукаво улыбнулась. Не иначе сейчас выложит главный козырь. У меня было чувство, что еще секунда — и мы прямо на стульях съедем по какому-нибудь специальному желобу в бассейн с пираньями. — Вторая проблема в том, что мы уже начали делать нечто похожее. — Неужели? — Я не могла поверить. — И что же это? Я ничего похожего не видела. — И это неудивительно. Я говорю скорее о семинарах, нежели об уроках. Другая педагогическая модель. — Мисс Торн прямо-таки излучала радость, — Абсолютно новое начинание. Вот почему о нем пока не напечатано в буклете, и вообще… Пусть пока останется между нами, Элизабет, поскольку разработка не для всех девушек, а только для тех, кому, как нам кажется, она необходима. — Так что же это? — не отставала я. — Мы назвали нашу инициативу «Индивидуальное развитие», — сказала мисс Торн, так сладко улыбаясь, что ее маленькие глазки почти исчезли за округлившимися щеками. — Она рассчитана на подготовку особой категории девушек, готовых войти в высшее общество на международном уровне. — Как вы сказали? «Войти в высшее общество»? — переспросил Марк. — А это случайно не отдает девятнадцатым веком? — И кто же преподаватель? — спросила я, хотя, как мне показалось, ответ можно было угадать. Как это я могла забыть? — Одна из наших выпускниц! — торжественно произнесла мисс Торн. — Ты, Элизабет, наверное, помнишь ее. Адель Буканан. Нам очень повезло, что она согласилась прийти к нам и поделиться своими знаниями. Ну конечно, Адель Буканан. Вероятно, делится знаниями своих коронных предметов: как правильно прыгать по социальной лестнице или как подружиться с чужим папашей и выйти за него замуж. В зеркале за спиной мисс Торн я увидела свое отражение — и оно мне сильно не понравилось. Отчасти потому, что на моей блузке (вернее, на новой блузке Лив) красовалось пятно от кофе. А потом я заметила, когда попыталась прикрыть пятно шарфиком, что кто-то сзади меня прошуршал по ворсистому ковру. — Здравствуй, Джеральдина… Я что, вас прервала? Я вгляделась в зеркало. За моей спиной стояла женщина, которую я не видела уже пятнадцать лет. Адель Буканан было далеко за тридцать, однако она выглядела моложе меня. По-прежнему нежная блондинка, по-прежнему обтянута, как сосиска в целлофане. И по-прежнему смотрит не на тебя, а как будто на невидимые лейблы твоих вещей. Адель единственная в Академии никогда не присоединяла свой голос к общему хору, поющему дифирамбы «маленькой принцессочке», то есть мне. У нее всегда был мрачный вид, а если она и говорила со мной, то только на тему того, что «надо по-доброму относиться к бедным сироткам». Кого-кого, а эту особу будет очень трудно убедить в том, что я бизнес-консультант. Она же по серьгам может легко определить, сколько я зарабатываю на самом деле. Адель открыла рот и изобразила улыбку, восторженную почти до неприличия. — Бог мой, да это же сиротка Энни! — проворковала она (при этом у нее был такой вид, как будто она ждала этой встречи все пятнадцать лет). Глава 12 Любая одежда смотрится лучше, если держать спину прямо. — О, Адель! Ты как раз вовремя. Присоединяйся! — проворковала мисс Торн. Можно было подумать, Адель попала на рядовые посиделки, а не на встречу, где решалась судьба этого заведения. — Мы как раз говорили о твоей новой воспитательной программе, — продолжала мисс Торн. — Не может быть! — Адель едва не зарделась от скромности, после чего прошествовала через всю комнату и села рядом с Марком. Признаю, это было нелегко — «прошествовать» по такому ворсистому ковру на высоченных шпильках, да еще в юбке-сосиске. Но Адель показала высший пилотаж академической выправки. — О, вы мне льстите. Я всего лишь стараюсь помочь нашим девочкам, чем могу и как могу! — Она повернулась к Марку. — Здравствуйте, мистер Монтгомери! — сказала она, ласково положив руку ему на колено. — Рада, что финансовый мир пока не поглотил вас целиком! Марк поставил обе ноги на пол и, кажется, смутился — первый раз за все время. Мисс Торн улыбалась во весь рот. Надо же, я и забыла, какая это была сладкая парочка. Не напрасно Адель получила тогда ежегодный Приз имени леди Филлимор якобы как «самая подготовленная и подающая надежды», а на самом деле, если верить Кэтлин, потому что подлизывалась ко всем подряд, точно французский мопс в белых перчатках. — Ну, как ты съездила, детка? — спросила мисс Торн, как будто нас с Марком уже не было. — Потрясающе! Так отдохнула! — Адель ездила в Шотландию, — уточнила мисс Торн и, помолчав, добавила: — С лордом Филлимором. Что?! У меня едва не отвалилась челюсть, но я вовремя ее поймала. Ведь лорд П. всегда ездил на январскую охоту в сугубо мужской компании! «Ползунковая группа» — так они себя называли, хотя из большинства давно песок сыпался. — Он же никогда никого с собой не брал! — сказала я и чуть не добавила: «даже Фрэнни», но вовремя удержалась. Иногда так тяжело сознавать, что ее больше нет! Адель засмеялась и хлопнула в ладоши. — Ага! Да он бы и тебя взял, если бы ты попросила, Бетси! Я же только упомянула в разговоре, что ни разу не охотилась, — это еще перед Рождеством было… Я сказала, что мой бедный Эдгар никогда не ездил на охоту — у него была аллергия… на твид, он начинал опухать… И вот лорд Филлимор пригласил меня на пару дней в Шотландию, пока не кончился сезон. Разве я могла отказаться? Да тебе просто не надо было просить его, грязная тварь! И месяца не прошло после поминок… — И много… дичи ты там подстрелила? — хмуро спросила я. — Увы, в это время года попадаются исключительно старые и совершенно неаппетитные птицы, — сказал Марк, повернувшись ко мне с самым невинным видом. — Зависит от того, в какую сторону смотреть… — глубокомысленно заметила я. Мисс Торн так и прошила меня взглядом поверх очков и добавила: — И от того, насколько высоко метишь. Одна Адель не принимала участия в нашей скрытой словесной схватке либо делала вид, что не понимает «толстых» намеков. — Ну и как ты поживаешь, Бетси? — спросила она, изогнув стан в мою сторону и целомудренно сжав колени. Так, носит блестящие колготки. Что и говорить, ноги у этой твари стройные, как у девочки… Вообще недостатков практически нет, разве что глаза слишком близко посажены. В остальном Адель Буканан являла образчик именно того блеска и ухоженности, которые возможны, только если полностью переложить все материальные заботы на кого-то другого. Вероятно, она занималась даже дикцией и риторикой — настолько профессионально звучал ее голос. Низкий, бархатный — и достаточно сильный, чтобы перекрыть жужжание электробритвы. — Я слышала, ты оказываешь Академии… некое содействие, — продолжала Адель. — Пелхэм говорил, я могу тут на тебя… наткнуться. Так вот, если надо что-то обсудить, я всегда к твоим услугам. — Адель дождалась, пока я открою рот, и добавила: — Не пойми меня неправильно, Бетси… Согласись, я действительно чуть более компетентна в вопросах замужества, свадьбы и так далее. Иначе я бы не считала себя вправе советовать другим. Хотя ты тоже, конечно, стараешься изо всех сил. Спокойно, сказала я себе. Кто, собственно, она такая? Это я успешный, хорошо оплачиваемый специалист, а она только и умеет, что убеждать папиков, будто страшно интересуется гольфом. — Предположим, наш круг интересов не ограничивается вопросами свадьбы и замужества, — сказала я. — Мы с Марком как раз обсуждаем принципиально новый подход. И он будет основан скорее на независимости… — Элизабет считает, что надо учить девушек менять колеса и получать кредит в банке, — доверительно сообщила мисс Торн, перегнувшись через стол. Адель с готовностью расхохоталась. — А мужья нам тогда для чего? — сказала она. О, эта мысль была достойна того, чтобы занести ее к ним в буклет… И добавить пару афоризмов в духе «зачем нам избирательное право, если у нас уже есть губная помада?». — А если муж попал в больницу? — забыв о всяком такте, спросила я. — Или обанкротился? Мисс Торн снова прошила меня взглядом, как пулеметной очередью. — Не очень деликатно с твоей стороны, Элизабет, напоминать Адель об ее тяжелой утрате. — Да-да, конечно, извини… — мгновенно сникла я, тогда как Адель тут же приняла трагический (и вместе с тем мужественный) вид типа «да что ты, не надо извиняться». — Так вот, полагаю, все прекрасно изложено в этом кратком плане, — сказал Марк, с некоторой долей нетерпения прерывая скорбную тишину. — Бетси, по-моему, выразила все наши идеи предельно ясно. Предлагается пять основных курсов: «Домашняя жизнь», «Профессиональная жизнь», «Общественная жизнь», «Личная жизнь» и «Семейная жизнь». Каждый рассчитан на неделю. Клиенты вправе выбирать и комбинировать эти курсы по своему усмотрению. Занятия включают множество ролевых игр, лекций экспертов и практических обсуждений… Все время, пока Марк говорил, я любовалась тем, что у психологов называется «язык тела». Кажется, он владел им в совершенстве и сейчас был особенно воодушевлен. Впервые я видела не просто Марка, а делового Марка. Я попыталась представить, как бы он смотрелся в Сити на каких-нибудь переговорах типа «купи-продай», или чем они еще там занимаются, в своих пиджаках… Ей-богу, он совсем неплохо выступил: уверенно, убедительно и даже не очень занудно. В общем, мне понравилось. Да и Адель тоже, судя по тому, как бесстыдно она переплела свои блестящие ноги и как старательно изобразила позу всепоглощающего внимания. Весь ее вид как будто говорил: «О, ты такой умный и мужественный!» Нет, ну надо же, как сидит, тварь — даже икры не расплющились друг о дружку… — Я прочту ваше предложение, — царственным тоном произнесла мисс Торн, — и мы обязательно обсудим его на январском собрании, когда вернется лорд Пелхэм. Пока могу дать вам лишь временное одобрение. Я посмотрела на Марка. — А как же День открытых дверей? Знаю, он намечен на срок уже после собрания, но, по-моему, мы должны начать подготовку заранее. — Согласен, — сказал Марк. — День открытых дверей? Какая шикарная идея! — вскричала Адель. — Я тоже хочу поучаствовать! — Отлично. Запишу вас в группу по изготовлению сэндвичей, — сказал Марк. — Вы ведь умеете готовить? — Он встал. — Прошу меня извинить, дамы, но мне действительно пора. Если возникнут финансовые проблемы — обращайтесь. А во всем остальном можно положиться на Бетси: она наш мозг и вдохновитель. Он слегка кивнул мне на прощание и едва не столкнулся в дверях с Поллетт, державшей поднос с кофе и ягодными вафлями. Сделав изящный маневр, Марк обошел ее и выскользнул из кабинета, оставив меня на произвол судьбы. — Ну так вот, — сказала Адель. — Ну так что? — эхом отозвалась мисс Торн. — Ты наконец-то расскажешь, как съездила на охоту? Это ведь, кажется, твой первый опыт? Нет, рассказа про охоту я точно не вынесу, подумала я. Слушать, как Адель шлялась по горам вместе с лордом П., — это уж извините. Мне было тошно даже просто представить ее в твидовом наряде для Барби, а прибавьте еще и постоянное ожидание, что мисс Торн раскусит мой обман и саспенс «полного взаимопонимания». — Пожалуй, я тоже пойду, — произнесла я, стараясь выглядеть так же уверенно, как Марк. — Столько дел! Письма, и вообще… — Что, тебе уже пора сваливать? — изобразила разочарование Адель. — Мы даже не поболтали. Я хотела посоветоваться с тобой, что подарить Пелхэму… Вот мне делать больше нечего! — Мне нужно встретиться с миссис Ангелль, — сказала я и даже почти не соврала. Я действительно должна была выяснить, сможет ли миссис Ангелль вести «Правила обращения с домашними питомцами». — Думаю, у нас еще появится возможность пересечься, и очень скоро. — И еще… позвольте высказаться… — Адель скромно подняла руку. — Не сочтите это за саморекламу, но я абсолютно точно могу похвастаться репутацией организатора незабываемых вечеринок. Разумеется, этому я научилась здесь… — добавила она. Мисс Торн фальшиво улыбнулась, Адель не осталась в долгу. И тут меня осенило. — Кстати, мисс Тори, я подумала, для Дня открытых дверей было бы неплохо подготовить подборку фотографий типа «Как было» и «Как стало». Мы же должны показать, что, поменяв программу, сохранили стиль? В связи с этим мне бы хотелось заглянуть в архивы. Наверное, у мисс Вандербильт осталось множество интересных… артефактов. Фальшивая улыбка разом померкла. Глазки испуганно забегали, будто мисс Торн внезапно увидела мышь. — Архивы? Ну, вообще-то мы столько всего выбросили, ну, после… гм… — Она прокашлялась. — Скажи, что конкретно нужно, — я поищу. Зачем тебе самой тратить время? Ты же и без того занята. У меня было такое чувство, что мне подсовывают залежалый товар. — Ну, какие-нибудь фотографии, скажем… — Я приняла глубокомысленный вид. — Скажем, года восьмидесятого? Еще до того, как я появилась здесь… — Попробую посмотреть, — процедила мисс Торн. — Спасибо! — сказала я (больше, собственно, мне ничего и не требовалось). — Я еще вернусь к этому вопросу. — Ой! — воскликнула Адель. — Кажется, я забыла наверху мобильник. Извини, Джеральдина, я отойду ненадолго, гляну? Пойдем, Бетси, заодно по дороге поболтаем… И прежде чем я успела что-либо сообразить, Адель ринулась следом за мной к двери. В следующую секунду она уже держала меня под руку и вела по коридору. Оказывается, под ее шелковой блузкой прятались поистине стальные бицепсы! Все время, пока, бодро цокая каблуками, Адель буквально тащила меня к лестнице, я лихорадочно рылась в мозгу в поисках вежливой фразы для поддержания беседы. Когда же фраза нашлась, выяснилось, что она ни к чему: у Адели была такая хватка, что я едва дышала. Тут не до разговоров. — Ну и как тебе понравились студентки? Забавные, правда? А Венеция так просто конфетка! Неординарная девушка. У нас с ней всегда очень бурно проходят уроки. Ну, в смысле, занятия. Скорее, разговоры с… со старшей сестрой. Я просто делюсь опытом. И вообще, по-моему, строгая училка — самое страшное, что может быть. Уверена, и ты так считаешь. Хоть и собираешься готовить их к совершенно другому образу жизни. — Адель облизала губы и перевела дыхание. — Я имею в виду, к работе. Ну, приходить в пустую квартиру, доставать из холодильника бобы, или что вы там обычно разогреваете на ужин? Кстати, волосы у тебя какие-то… распрямленные. Это Juko? — Нет, — сказала я. Juko? Что это еще такое? Надо будет спросить у Лив. — Слышала о твоей недавней утрате, — поспешно продолжала я, не дожидаясь, пока меня упрекнут в черствости. — Прими мои соболезнования… Наверное, это был страшный шок. — Да, но он же все время играл в теннис — днями и ночами. И даже если позволял себе выпить виски, то все равно после шел на корт… — вздохнула Адель. — Сколько разя ему говорила: «Эдгар, побереги свое сердце», но… — пожала она плечами. — Разве можно что-то объяснить этим упрямым мужчинам? Я все еще вспоминаю о нем. Каждый раз, как понюхаю шерри-бренди. Или настойку от кашля. — Постепенно привыкнешь, — сказала я, когда мы проходили мимо большой вазы для роз, которая так напоминала мне о Фрэнни. — Знаешь, я ведь до сих пор периодически хватаюсь за телефон, чтобы позвонить Фрэнни. И лорд П. тоже. Хотя, что там говорить, они-то прожили вместе всю жизнь… — Всю, да не совсем, — поправила Адель, еще сильнее вцепившись мне в руку, когда мы начали подниматься по лестнице. — Пелхэм пока жив. — Я хотела сказать, они жили душа в душу и почти не расставались. — Мы говорили с ним об этом на прошлой неделе, — сказала Адель. — Он очень, очень мужественный человек. Но я ему сказала: Пелхэм, тебе нужно найти какое-нибудь занятие. Лучше всего — переехать туда насовсем. И Франсес была бы рада, если бы ты так сделал… Как я всегда говорю Венеции: не нужно думать, что жизнь — это сказка и что приедет прекрасный принц на белом коне и тебя спасет. Девушка должна иметь более широкие горизонты развития. Как минимум международные амбиции… От неожиданности я даже притормозила на лестничной площадке, настолько меня потрясло сходство наших с Адель позиций. — Ты так думаешь? — осторожно спросила я. — Это совершенно точно! Почему мы должны ограничивать себя англичанами? — продолжала она. — Своего принца надо искать. — Адель двинулась дальше, — Должен быть нормальный план: сначала — первое небольшое замужество для затравки, потом — что-то более интересное и заманчивое, ну а после надо зацепиться поосновательнее — чтобы в пятьдесят не бегать по клиникам ЭКО. Конечно, сейчас я еще достаточно молода, но, поверь, не настолько, чтобы позволить себе ходить с постной миной. Я знаю, Эдгар одобрил бы меня. Он ведь желал мне счастья. В общем, мой следующий муж должен быть не только знатным, но еще и жизнеспособным в определенном смысле, потому что в тридцать семь я планирую родить. А потом еще раз — в тридцать девять. Ну а дальше можно уже подумать о симпатичном молодом американце: я стану старше, начнутся болячки, а где еще искать достойное медицинское обслуживание, как не в Америке? Я повнимательнее вгляделась в ее лицо — может, она шутит? Но нет, кажется, Адель нисколько не шутила. — Ну а ты почему не замужем? Что тебе мешает? — с неожиданной заботой спросила она. — Ладно, давай попробую угадать: ты была третьей лишней? Ждала, пока он бросит свою жену, а он все никак? — Она посмотрела на меня взглядом, полным сочувствия. — Да нет же! — едва не поперхнулась я. — Не было такого! — Или ты одна из тех дамочек-карьеристок, которые строят из себя недотрог, а сами тихо сохнут по начальнику? — Адель направила на меня указующий перст. — Все это, конечно, хорошо, но время-то идет… И ты, Бетси, не молодеешь. Это я тебе как подруга говорю. Не знаю, в какой параллельной вселенной Адель Буканан была моей подругой… Скажу прямо: только под взглядами многочисленных леди Филлимор мне удалось сдержаться, чтобы не высказать эту мысль вслух. Оказывается, мы давно стояли под дверью комнаты леди Гамильтон, где студентки ждали миссис Ангелль, чтобы вместе с ней углубиться в тонкости оставления чаевых. Вот будет номер, если они слышали наш разговор. — Честно говоря, Адель, выйти замуж и родить детей — далеко не все, чего я жду от судьбы. Адель обеими руками сжала мое предплечье. — Господи, как же я сразу не догадалась! Все потому, что ты не знаешь, какая у тебя наследственность! Наверное, это так ужасно — не знать собственную историю болезни. Я понимаю, ты же такая ответственная. И правильная… Ты идешь на этот урок? Я молча кивнула. Надо же, я никогда об этом не задумывалась. Что там у меня за наследственность? Разумеется, Адель имела в виду не какую-нибудь «склонность к колдовству» или «отсутствие силы воли», нет, я, кроме шуток, не знала, какая кровь течет в моих жилах. Хотя… почему? С вероятностью более пятидесяти процентов мой отец — Гектор Филлимор. И я выясню это наверняка, когда все-таки решусь на нелицеприятный разговор с лордом П. Конечно, надо было поговорить с ним намного раньше… Теперь я тем более должна это сделать, пока меня не опередил кто-нибудь более прыткий — вроде Адели. Кому-кому, а ей знать об этом незачем. — Ой, мы так и не поговорили насчет Пелхэма! — Адель всплеснула руками. — Я прямо мечтаю отблагодарить его каким-нибудь милым подарочком за этот удивительный уик-энд на охоте. Ты ведь наверняка сможешь рассказать про его маленькие слабости! Ну ладно, больше не буду тебя отвлекать. Поки-чпоки! — Она прижала пальцы к губам, помахала рукой — и растворилась в воздухе. Я изо всех сил зажмурилась, но дрожь не отпускала. Натянув рукава до самых пальцев, я поежилась и мысленно попыталась убедить себя, что мы говорили тихо. Первое, что я услышала, когда вошла в класс, было восхищенное: — Очуметь! Теперь буду всем говорить «поки-чпоки»! Это сказала Дивинити, и я поняла, что они слышали все до единого слова. Глава 13 Всегда уходите с вечеринки, пока вы еще в состоянии танцевать в своих туфлях. Бар «У Айгора», в котором Лив работала четыре смены в неделю, откупоривая вино и отбиваясь от предложений руки и сердца, на самом деле числился «Ассоциацией наборщиков и кладовщиков Сохо», но вот уже много лет его никто так не называл. Теперешние толпы скандальных богатеньких юнцов и представителей среднего класса, являвшиеся завсегдатаями этих мрачных клетушек, говорили просто «пойдем к Айгору». А старая гвардия художников и профессиональных пьяниц теоретически могла бы помнить старое название, но выжила из ума настолько, что просто не восстановила бы в памяти порядок слов. Это был один из тех баров, которые неизменно побеждал и в рейтинге «10 мест, о которых вы не заслуживаете знать». Наверное, потому что реально найти его можно было только на трезвую голову. Для начала, располагался он вообще не в Сохо, а практически в Вестминстере, в переулке неподалеку от Темзы, поэтому я по два раза в день проходила мимо его незатейливой черной двери. Внутри, впрочем, «Айгор» выглядел не лучше: как любое полуподвальное заведение, он смотрелся гораздо симпатичнее после пары бокалов вина, причем желательно вечером, а не при дневном свете. Все это не мешало бару иметь множество преданных поклонников: и если уж вы туда попадали, хороший — и даже не лишенный пикантности — вечер был вам гарантирован. Лив получила эту работу, потому что сам хозяин, Айгор, был старым собутыльником Кена. Кен вообще знал тут всех, так же как и Лив. С таким количеством знакомств ей стоило иногда притворяться глухой и слепой. Вообще, я всегда говорила Лив, что при желании она вполне смогла бы быть здесь управляющим. Остальные девицы, которые работали здесь, были обыкновенными разряженными пустышками из Челси. Вдобавок Лив единственная из всех разбирала чудовищный акцент Айгора, уроженца Глазго. По уму, ей давно следовало бы потребовать повышения, но эта лентяйка все никак не могла собраться с силами: то ли из-за невероятного пофигизма, то ли из-за здешней расслабляющей атмосферы. Расслабленность, знаете ли, затягивает. Как болото. Когда ровно в половине шестого я вошла в знакомую дверь, Лив стояла за дубовой стойкой и с ангельски терпеливым видом вытирала стаканы. Заметив меня, Айгор замахал окольцованными руками и радостно замычал по-своему, по-глазгиански. — Да знаю я! — говорила Лив. — Знаю! Да ты что? Госпожа Джуди Денч?! Ого… О, Бетси! — Она энергичным кивком показала на самый дальний «кабинет» — тот самый, который обычно резервируют для деловых встреч випов с пиарщиками. Я сделала вывод, что Нелл Говард уже прибыла на место и была оперативно помещена в самый укромный уголок заведения. — Спасибо, — одними губами сказала я. — Фатит трипацца, — проворчал Айгор. — Ызык атвалицца… — Угу, — сказала Лив, кивнув со значением. Я судорожно сглотнула и двинулась между столами, по дороге пытаясь унять бурю, поднимающуюся в груди. Нелл Говард я увидела прежде, чем она меня, — вернее, не ее саму, а знакомое шляпное перо, которое покачивалось над деревянной перегородкой. Выдала ее и голубая с переливами лакированная туфля, которая торчала из-под стола, свидетельствуя минимум о трех нарушениях заветов Академии Филлимора, включая сидение «нога на ногу». Нет, она уж точно была не из породы бестелесных принцесс, как Адель, и как раз это мне в ней нравилось. Нелл выглянула из-за перегородки. Поистине, только очень яркие личности позволяют себе носить шляпу с пером в качестве ежедневного аксессуара. Помимо шляпы на ней были черное платье-свитер, подхваченное ремнем со стразами, и очень красивые закрытые туфли. — О! Привет, дорогая! — почти шепотом воскликнула Нелл. — Какое прикольное место! Мне безумно нравится! Просто супер! Один мой приятель, который часто здесь бывает, рассказывал, что однажды столкнулся здесь в туалете с подружкой самого госсекретаря Уэльса… Нечто подобное могли бы рассказать многие. Думаю, у Нелл таких историй хватило бы тома на три. Откуда ни возьмись появилась Лив с подносом. — Джин-тоник для вас и для вас. И орешки — в подарок от заведения. — Она поставила перед нами огромные бокалы. — Если еще что-нибудь понадобится, дайте мне знать. — Спасибо, детка, — с ослепительной улыбкой сказала Нелл. — Непременно! Вообще-то я ничего такого не заказывала и хотела уже напомнить Лив, что рассчитывала только на чашку чая, но потом решила, что в вопросе выбора напитков лучше довериться ей. В конце концов, под алкоголь и разговор пойдет живее. — Спасибо, — произнесла я, и Лив незаметно скрестила пальцы мне в ответ. Она отошла от нашей кабинки — далеко, но так, чтобы ее было хорошо видно, — и принялась с невозмутимым видом вытирать бокалы. — Что ж, давай без лишних предисловий. Посмотри-ка, что я тебе нашла, — заявила Нелл, залезая в сумку. — На самом деле я просто обязана отдать тебе это. Ведь я так бессовестно бросила тебя на поминках. Ничего не рассказала и даже не попрощалась! Держи. Фотка того самого выпуска — перед моим. Единственная, на которой есть все. — И она положила передо мной старую фотографию. Конечно, я сразу ее схватила, в то время как сама Нелл уткнулась в джин-тоник, чтобы наблюдать за моей реакцией «из укрытия». — Надо же… — пробормотала я, жадно вглядываясь в фото. Похоже, оно было сделано перед каким-то официальным торжеством. Тринадцать… Нет, четырнадцать девушек расселись группами на двух диванах. В центре одной группы сидела мисс Вандербильт, в центре другой — Фрэнни. Фоном служил портрет пышногрудой леди Филлимор номер один. Шапки химических кудрей, заученные улыбки и характерные наряды не оставляли сомнений, что дело происходит в 80-е: широкие, как подзоры, оборки на плечах, плиссе и гофре, черные бархатные лифы и юбочки из тафты цветов государственного флага: синие, красные и ярко-зеленые. Так выглядели почти все девушки. Почти, но не все. Резко выделялись наряды как минимум двух выпускниц. Например, сногсшибательной блондинки, которая сидела, вдавившись в спинку дивана, — явно с таким расчетом, чтобы мисс Вандербильт не видела ее призывного взгляда. На ней было длинное черное платье джерси, по одной стороне которого среди разноцветных блесток вилась серебряная змейка. Рядом с этой дивой в такой же хитрой позиции сидела другая: довольно стервозного вида брюнетка в кожаном платье на бретельках и с тигровой лилией в волосах. — Я уже говорила, что в том выпуске было несколько таких буйных девиц… Вот, например, Коралия, — указала Нелл на брюнетку. — Страх и ужас Академии. Нам все время говорили: не будьте такими, как Коралия Хендрикс! Но мы все просто с ума по ней сходили… Помню, у нее была абсолютно бешеная такса по имени Митци, и Коралия обучала ее стягивать парик с учительницы искусствоведения. И еще она курила «Мальборо» в туалете, высовываясь прямо в окно… — Нелл вздохнула. — Конечно, парни ее обожали. Так, посмотрим… Похожа она хоть капельку на меня? И вообще, разве я была такой уж непослушной? — А вот это Софи. Софи Тауненд, — продолжала Нелл, на этот раз указав на блондинку. — Мы называли ее Цыпочка. Она снялась в какой-то крохотной роли в фильме про Джеймса Бонда — не помню, в каком именно… Что-то там такое делала с колодой карт Таро — очень загадочно и сексуально. Разумеется, это было потом, когда Софи уже закончила Академию. Увы, старушке Вандербильт она оказалась не по зубам: только секретному агенту удалось хоть отчасти ее обезвредить… — А она была девушкой Гектора? — спросила я. Честно говоря, на общем фоне Софи казалась инородным телом — этакая людоедка среди прекрасных нянь. Не могу сказать, чтобы при виде Софи у меня екнуло сердце. И все-таки: чем черт не шутит… А вдруг? Я переводила взгляд с одного лица на другое, пытаясь запеленговать в душе хоть слабые позывные интуитивного узнавания. — Нет, Гектор гулял с Эмми-Джейн. — Нелл перевела красный ноготь на девушку, которая сидела рядом с Фрэнни, скромно сложив руки на юбке из розовой тафты, и глядела в объектив из-под длинной густой челки. — Ты не смотри, что она выглядит тихоней. На самом деле леди Франсес неспроста усадила ее рядом с собой. — В смысле? — С этой Эмми-Джейн преподавательницы старались глаз не спускать. Она была вообще без тормозов, — многозначительно сказала Нелл и почесала крыло носа. Я пристально посмотрела на Эмми-Джейн, пытаясь обнаружить у нее в лице хоть какие-нибудь собственные черты, но тщетно. У нее прямой нос, а у меня — вздернутый. Кроме того, она сливочно-помадная блондинка, в которой трудно заподозрить «рыжие» гены. И все-таки, если именно она была девушкой Гектора, это еще куда ни шло. Хотя, скорее всего, Гектор находил время и для остальных… — А эта Эмми-Джейн была… Только она была его девушкой? — Ну, как тебе сказать… — Нелл глотнула джин-тоник. — Гектор не любил никого выделять. Думаю, все девушки прошли через заднее сиденье его «бентли», если можно так выразиться. Но Эмми-Джейн он любил больше всех. Чуть с ума не сошел, когда узнал, что она помолвлена с Чарли Като. И тогда все говорили, что его знаменитое «бегство в Аргентину» связано именно с этим… — Значит, Эмми-Джейн обручилась прежде, чем уехал Гектор… — А ведь это произошло незадолго до моего рождения… Я вдруг подумала, что неплохо бы записать их имена. По крайней мере, будет что загонять в строку поиска, кроме возраста. — Ну да, точно. Это было ее первое замужество — из четырех. Она же у нас без тормозов… — развела руками Нелл. — Если можно так выразиться. Три развода. В ее случае — не предел. Если чему и учат в Академии Филлимора, так это выходить замуж! На фотографии было две рыжих: одна пухленькая и плечистая, другая — с пышной шевелюрой ирландских кудряшек. — А эти двое кто? — спросила я на всякий случай, хотя выглядели девушки не слишком обнадеживающе. — Каролина де ла Гранж и Бампс Фицрой. Каролина вышла за мистера Тина Фойла — имя не помню, но, возможно, он и сэр Тин Фойл. А вот Бампс, кажется, стала монашкой. Говорят, теперь она где-то в Ирландии. Представляю, какая у нее мешанина в голове: сначала — Коралия Хендрикс со своими выкрутасами, а потом — монастырская аскеза. Так и умом тронуться можно. — Нелл посмотрела на меня. — Не пойму: помогаю я тебе или только делаю хуже? — Не знаю, — честно ответила я. На некоторое время мы замолчали: я вглядывалась в фотографию, а Нелл потягивала джин-тоник. Где-то на заднем плане раздавались громкие утробные звуки — это Айгор что-то объяснял клиенту по поводу дешевого пива, а Лив «переводила». — Извини за назойливость, а ты хочешь в прямом смысле найти свою мать? — вдруг спросила Нелл. — Или просто узнать, кто она? Ну, то есть ты представляешь, что сказала бы ей, если… если бы она прямо сейчас вошла сюда? Заплакала бы от счастья? Или разозлилась? Я хотела ответить первое, что пришло в голову, но вовремя прикусила язык. Не скрою, все эти годы я миллионы раз прокручивала драматические варианты этой встречи — со слезами, с разрыванием рубахи на груди, с вытаскиванием младенческих кудряшек, долгие годы хранимых в медальоне, и т. п. Но сейчас, лицом к лицу с женщиной, которая действительно могла знать мою мать и даже, пожалуй, сообщить, где она находится… Сейчас все эти варианты казались мне полным бредом. На самом деле я совершенно не представляла, что бы сделала или сказала. — Я бы… поздоровалась. Нелл недоверчиво скосила глаза. — Всего лишь? Будь я на твоем месте, то точно высказала бы все, что о ней думаю… — Зачем? Я вовсе не держу на нее зла за то, что она меня бросила… — В этот момент я вдруг поняла, насколько легче быть честной с незнакомым человеком. — Ведь у меня было детство, о котором можно только мечтать, меня окружали замечательные люди. Я имела все, что хотела. Просто… Мне интересно, почему она это сделала. Наверное, ее вынудили обстоятельства, или… — Я запнулась, не решаясь впервые произнести страшные слова. — Или я просто была ошибкой, и поэтому она не хотела меня видеть. Ну, если мой отец… не очень хороший человек… — Я судорожно глотнула джин-тоник. — В общем, я хотела бы узнать, какие ошибки совершила моя мать, чтобы не совершить их самой. — Брось, детка, я думаю, дело вовсе не в этом! — поспешно сказала Нелл. — Откуда вы знаете? Мы ведь можем только предполагать, что она была из богатого сословия или из хорошей семьи. Она могла быть вообще не из Академии! Например, какая-нибудь дочь уборщицы! Вряд ли Гектор проводил строгий фейсконтроль у дверей своей спальни… — Не забывай: в твою коробку была вложена золотая пчелка, — заметила Нелл. — В то лето случилось настоящее поветрие. Все, как ненормальные, покупали этих пчелок. Их делали в маленькой ювелирной мастерской на Бонд-стрит. Поэтому можешь не сомневаться: твоя мать — одна из нас. Я потянула золотую цепочку и вытащила пчелку из-под свитера. Лицо Нелл осветилось улыбкой, в глазах появились искры. — Боже мой! Как же мы все тащились от этих пчелок! А эта, с бриллиантовыми полосками — вообще настоящее чудо! — Вы ее узнали? — с надеждой спросила я, но Нелл покачала головой. — Нет. Откуда мне знать, чья это пчелка? Они были у нас у всех. У Софи даже целых пять штук — подарки от разных парней. Рабочие пчелки — так, кажется, она их называла. — Нелл снова кивнула на фотографию. — Впрочем, к твоим поискам это мало что добавляет. Я еще раз посмотрела на них на всех: на круглолицых девушек, на Фрэнни в бриллиантовом колье, которое она надевала по особым случаям, на мисс Вандербильт, сидевшую так, будто к ее спине привязали палку от швабры, на хулиганку Коралию, на женщину-вамп Софи и на монашенку Бампс… Нет, у меня внутри по-прежнему ничего не екнуло — типа, вот я, твоя мамочка. Просто не верилось, что она действительно одна из них. Наверняка Фрэнни была в курсе. Она уж точно могла узнать и пчелку, и почерк. Неважно, что на мои многочисленные вопросы она хлопала глазами и клялась, что ни сном ни духом даже не догадывается. Возможно, Фрэнни, как всегда, уходила от прямых вопросов и ответов. Этому искусству в Академии тоже учили. — Может быть, какая-нибудь девушка не закончила курса? Подозрительно внезапно ушла посреди учебного года? — Трудно сказать, — вздохнула Нелл. — Мы ведь все не учились полный год. Один семестр в «Филлиморе», другой — в «Кордон Блю», следующий — в Швейцарии… Народ приходил и уходил. Но вообще-то надо будет перерыть дневники… Я прищурилась в полумраке, как будто пыталась разглядеть истину. Но истина теперь была и ближе, и одновременно дальше от меня. — А вы не могли бы написать мне их имена? — попросила я, протягивая ей ежедневник. — Разумеется. А что ты собираешься делать? Если не секрет? — Нелл достала из сумки ручку и принялась неровным почерком записывать фамилии девушек. — Ты… по-прежнему хочешь с ней встретиться? — Ну, не так прямо, конечно. Разумеется, я не собираюсь обзванивать выпускниц восьмидесятого года и спрашивать, а не было ли у них случайно незаконных детей, которых они подбросили на Хафмун-стрит. — Понятно. Строго говоря, тебе пришлось бы звонить всем, кто был тогда в Академии. Я имею в виду — осенью тысяча девятьсот восьмидесятого. Если я ничего не путаю… У кого-то точно рыльце в пушку… — Нелл вернула мне ежедневник. — Наверняка она не захочет меня видеть… — сказала я почти шепотом, ведь мне еще никогда не доводилось произносить эти слова вслух. — Господи! Да что ты такое говоришь! — возмущенно воскликнула Нелл. — Я уверена, твоя мама была бы счастлива встретиться с тобой! Ты же стала такой… необыкновенной женщиной! — Почему вы решили, что она была бы счастлива? — спросила я, глядя ей прямо в глаза. — Просто знаю — и все, — ответила Нелл, — Уж поверь мне. Я промолчала, а она продолжала: — Не будь к ним слишком сурова. Возможно, Коралия и Софи не блещут умом… Но ведь мы все были такими детьми — сплошная романтика в башке… Для нас не существовало ни смерти, ни болезней — ничего вообще. Целыми днями мы только и делали, что мечтали о женихах и замках, в которых поселимся после замужества. Бедная леди Франсес изо всех сил пыталась хоть немного пробудить наш разум, но каждая из нас видела только одно: как она едет в карете в пышном платье навстречу своему принцу! Какие-то брачные маньячки! Думаю, поэтому мы все и отметились не по одному разу… Я попыталась улыбнуться: — Боюсь, что я выбрала для себя другой путь. Я как-то не верю в сказочные замужества. Просто хочу найти надежного человека. Наверное, это скучно. — Зато, как выясняется, гораздо более разумно, — вздохнула Нелл. — А по поводу твоей мамы… Она-то совершенно искренне верила в эту сказку со счастливым концом. И если разобраться, сделала для тебя все, что могла: отдала той, которая, по нашему мнению, умела решать любые проблемы, — леди Франсес. Нет, я не сомневаюсь: твоя мама будет безумно рада тебя видеть. Хотя бы потому, что захочет все тебе объяснить. На лице Нелл застыло напряженное выражение, как будто что-то распирало ее изнутри. Что-то очень важное! Почувствовав знакомое щекотание в глубинах желудка, я поняла, что во мне зашевелилась новая догадка. Откуда, ну откуда у нее такая уверенность? Нет, она точно что-то скрывает! Не успела я сформулировать вопрос, как Нелл схватила бокал и отработанным жестом осушила его. Однажды я уже наблюдала это на поминках Фрэнни. — Дорогая, мне страшно не хочется тебя покидать, но вечером я должна лететь на Ибицу. Нужно к выходным превратить один домик в райский уголок. Если ты не в курсе, я дизайнер по интерьеру. — Здорово! — восхищенно сказала я. — Для меня это как жизнь на другой планете. — Да брось ты, ничего сверхъестественного! — Нелл сморщила смешную рожицу. — Просто когда так часто выходишь замуж и переезжаешь, невольно обучаешься перестраивать интерьер. А тут еще друзья — кто уменьшает жилплощадь, кто увеличивает, и всем надо помочь. Не успеешь оглянуться, а хобби переросло в бизнес. Я вспомнила Джейми. Он говорил что-то подобное. Собственно, у него все получилось так же. — Может быть, ты что-нибудь еще хочешь узнать? Пока я здесь? — спросила Нелл. И вдруг вопрос сам сорвался у меня с губ. — А какая из девушек была… самая хорошая? — Самая хорошая? — Да. — Я достала фотографию и положила на стол. — Не самая умная и не самая популярная, а просто самая хорошая? Была ли среди них та, с которой вы дружили и стали бы дружить даже сейчас? Нелл немного помолчала, после чего заговорила, но уже с гораздо меньшим возбуждением, чем до этого. — Ну, в общем, у меня со всеми неплохие отношения — на уровне поздравлений с Рождеством и днем рождения. Но… — Она ласково прикоснулась к фото. — Розалинда — она была самой милой из всех, это точно. Вот, посмотри, какая куколка. Она давала Коралии надевать свою жемчужную удавку… Никогда не ругалась с Софи, даже когда та приглашала ее парня на танец. Розалинда, девушка в платье с цветочным рисунком и без бретелек, сидела по другую сторону от Фрэнни и довольно мрачно смотрела в объектив. Густая, наполовину обесцвеченная русая челка свисала ей на глаза, как бывает у пони, и вообще, прическа существовала как бы отдельно от всего остального. То есть от белых, почти мраморных плеч. — Это она здесь такая, потому что мисс Вандербильт велела ей снять очки перед тем, как фотографироваться, — пояснила Нелл. — Бедняжка Рози… Слепая была, как крот, ей-богу, но такая славная. У вы, у славной Розалинды «рыжеволосых» генов было примерно столько же, сколько у самой Нелл. Радовало хотя бы то, что мой материнский предвыборный список включал не только отвязных секс-бомб. — Ну вот, слышишь — телефон, чтоб его! Срочно убегаю. Водитель уже с ума сходит. — Нелл закрыла сумку и широким жестом накинула огромный черный шарф, — У тебя есть мои контакты, детка! — Она заколола шарф гигантской бриллиантовой брошью в виде фрагмента паутины, которая была, наверное, единственной достойной застежкой для шарфа столь феноменальных размеров. — Позвони, если вспомнишь что-нибудь. И спасибо, что привела меня в это легендарное место. Мне ужасно понравилось! Она клюнула меня в щеку и, виляя бедрами, пошла между столами, как будто крутила невидимый хулахуп. — Пока, Айгор! Пока, Оливия! — крикнула она в глубь бара. Ну конечно, Нелл уже знала их имена. Она же была девушкой из «Филлимора». Когда она ушла, в помещении как будто стало немного темнее. Не успела за Нелл закрыться дверь, как к моему столу подлетела Лив с полными бокалами для нас обеих. Подозреваю, что подобные «подарки от заведения» были не в правилах Айгора, но моя подруга могла себе позволить нарушать эти правила, поскольку единственная из всех понимала их на слух. — Ну? Кто она? Она тебе сказала? Я покачала головой и протянула Лив фотографию. — Нелл считает, моя мать — одна из этих девушек. А отец — Гектор. Лив пододвинула свечку поближе, чтобы как следует рассмотреть лица. — То есть насчет Гектора она на все сто уверена? А ты не спросила, может, были и другие лохушки, которых он окучивал? — Не спросила. По-моему, и так все понятно. — Мне казалось, теперь я могу со всей ответственностью заявить, что напала на верный след: отныне речь не просто о предположениях. — Вообще, отец меня как раз меньше всего волнует. Стоит ли о таком волноваться? Был бы он стоящим человеком, разве бросил бы мою мать, так ведь? — Ценное замечание, Шерлок. Чтоб мне провалиться, если ты не скажешь мне, кто эта фря! — Лив указала на монашку Бампс Фицрой. — От нее несет «Диором» и пони одновременно. А глаза! Она же как будто смотрит на собственный нос! Нет, это точно не твоя мать, Бетси. — Спасибо, Ватсон. — Я отпила из своего бокала: это оказался очень крепкий джин-тоник, сделанный по знаменитому рецепту Кена, который начинался со слов: «наполните стакан джином до половины». — А она тут есть? — Кто есть и где есть? — Она. Нелл. Тут… — показала Лив на фотографию, но я даже не стала смотреть. Я в который раз перечитывала их имена и думала, что же делать дальше. — Нет, Нелл здесь нету. Она выпускалась годом позже. — Ага, — сказала Лив. — Ну что ж… — Теперь у меня есть их имена и фамилии, поэтому, если я захочу, могу совершенно спокойно пригласить их на День открытых дверей, который, кстати, Марк хочет проводить уже через пару-тройку недель. — Супер! — Лив захлопала в ладоши. — А что потом? — Ну… не знаю… — протянула я. — Наверное, само как-нибудь образуется… Я задумчиво отхлебнула джин-тоник и подумала: было бы неплохо, чтобы оно действительно образовалось. Глава 14 Держите в сумочке безопасные булавки из химчистки: никогда не угадаешь, что и в какой момент может порваться. Утром в половине одиннадцатого стартовал новый учебный план, и, судя по всему, именно мне предстояло выступить в авангарде и провести первый урок. Разумеется, у меня в запасе был целый список полезных идей, но я решила начать с самого начала: с того, что помогало мне продрать глаза с утра и доковылять до дома вечером, что возносило меня на подножку автобуса и при этом позволяло чувствовать себя настоящей женщиной… Я говорю о моей замечательной красной сумке, а более всего — о ее многочисленных тайничках, которые всегда готовы приютить мою многообразную жизнедеятельность и сделать ее более доступной для пользования. Вы спросите: почему именно сумка? Просто, немного поразмыслив, я пришла к выводу, что большая и светлая любовь к сумкам — это, пожалуй, единственное, что по-настоящему объединяло нас, то есть меня и моих будущих учениц. Во всяком случае, с этой темой я рассчитывала получить гораздо более живой отклик аудитории, чем имела мисс Макгрегор с ее вилками для рыбы. Действуя по инструкциям из заветных тетрадок, я не дала себе ни секунды времени на нервное топтание под дверью комнаты леди Гамильтон. Я подумала о Фрэнни, расправила плечи, выпрямила спину и с бодрой улыбкой стремительно вошла в класс. — Доброе утро, девочки, — сказала я, направляясь к учительскому столу. К моему немалому удивлению, все были на месте, хотя и с «нагрузкой» в виде старбаковского кофе и маффинов. Однако при ближайшем рассмотрении все оказалось не так-то просто: открывшаяся моему взгляду мизансцена явно отдавала драматизмом. Вместо того чтобы сидеть за партами и ждать начала урока, девушки сгрудились вокруг одного стола, а оттуда, из самой середины, доносились страстные рыдания. Судя по непереводимым возгласам, перемежаемым гневными воплями, главную партию исполняла Анастасия. — Что случилось? — спросила я, поспешив к эпицентру событий, который был скрыт от меня плотно сомкнувшимся кольцом сочувствующих. — С тобой все в порядке, Анастасия? Может, она поранилась? — Этот вопрос я адресовала Клемми, которая стояла в стороне и весьма аполитично жевала маффин, уткнувшись в него носом, как муравьед. — У нее «порш» эвакуировали, — пояснила Клемми. — Она все время оставляла его на красной разметке. А теперь он в каком-то Колльерсвуде. Мы даже не знаем, в Лондоне это или где. Папаша рвет и мечет — правда, из Москвы. — Он сказал… — прорыдала Анастасия, — он сказал, если это еще раз повторится, он меня убьет! А я убью, на хрен, этого парковщика, если… — Дальнейший поток ругательств был частично придушен силовыми объятиями Дивинити и Венеции. — Почему у нее до сих пор нет разрешения на парковку? — спросила я Клемми, — Там же есть место, прямо у нее за домом? Клемми вздернула брови, которые, кажется, были прорисованы древесным углем. — Слишком сложно получать. Чтобы все по закону. От воя, который производила Анастасия, буквально кровь стыла в жилах. И как только в таком хрупком теле могут рождаться столь ужасающие звуки! Не дай бог, ее услышат на улице. Надо было срочно что-то решать. — Ана, — сказала я наконец, с трудом перекричав шум, — хватит плакать! Мы обязательно оформим тебе официальное разрешение на парковку по нашему адресу. Место в гараже есть. Вой тут же прекратился, толпа расступилась, и я увидела заплаканное лицо Анастасии, выглядывающее из-под гривы крашеных волос. — Правда? Вы сможете ее оформить? — Я думаю… да, — сказала я. Кажется, Марк неплохо разбирается в тонкостях оформления разрешений на парковку, а гараж простаивает с тех пор, как продали казенный «бентли». — Разве что придется наложить небольшой штраф, — добавила я с мыслью о покупке шампанского для Дня открытых дверей. Лицо Анастасии тут же просветлело. — Все, что вы хотеть! — радостно воскликнула она. — По-любому это будет дешевле! Спасибо! — Не за что. Рада помочь. Остальные девушки посмотрели на меня с таким изумлением, как будто я была первой, кто вообще проявил хоть какой-то интерес к их проблемам, не говоря уже о том, чтобы помочь их решить. Разумеется, я тут же воспользовалась временным затишьем и перешла непосредственно к уроку: после подумаю, как выполнить обещание. — Итак, сначала немного об изменении нашего учебного плана, — сказала я, грузно поставив на стол свою сумку. — С сегодняшнего дня утренние занятия буду проводить либо я, либо кто-нибудь из моей команды специалистов. Мы собираемся предложить вам освоение более современных и актуальных навыков, которые могут понадобиться, когда вы закончите учебу и станете жить самостоятельно, без всякой поддержки. — Ой, мамочки! — пискнула Дивинити, зажав рот рукой с такими длиннющими золотыми ногтями, что они едва не поцарапали ей щеку. — Ну, это я точно не смогу! Маме придется приезжать каждый выходной и запускать мне посудомойку! — Везет же! — сказала Клементина. — А мои предки так достали меня со своими дурацкими правилами, что мне на хрен сдался их дурацкий дом. Давайте ваш новый план. — Прекрасно, Клемми! Очень позитивный подход. Итак, начнем! Пожалуйста, все достаньте свои сумки и положите их на столы. Дважды просить не пришлось: через две секунды все сумки лежали на столах, а их хозяйки любовно поглаживали ремешки и пряжечки, не забывая обмениваться ревнивыми взглядами. У Венеции оказалась крошечная сумочка для визиток. У Дивинити — сумка побольше, с массивным замком, от Хлои Паддингтон. Лакированная сумка Клемми сверкала цепями и металлическими заклепками. А классическая сумочка Анастасии была, кажется, изготовлена из кожи кого-то редкого и исчезающего — вроде дикого лебедя. — Ну надо же, Дивинити, — с притворным одобрением пропела Венеция. — Ты опять со своей Хлоей Паддингтон! Такая трогательная привязанность к одной сумке… Дивинити просияла, а Клемми бросила на Венецию уничтожающий взгляд. — Лучше уж к одной сумке, Венеция, — сказала она, — чем к десяти козлам сразу. Я вышла вперед, недоумевая, куда подевалось их позитивное настроение. Ведь я даже не успела начать… — Успокойтесь, все сумки очень красивые! Я вам просто завидую! Ну а теперь, пожалуйста, выложите содержимое на столы. — Что?! — Венеция нервно засмеялась, после чего ее голос посуровел. — Ну уж нет! — Я не могу, — возразила Анастасия, — Только в присутствии адвоката, — И сцепила зубы. — Почему, Ана? — спросила Дивинити. — Что у тебя там такое? Пистолет? — Нет, пистолет не в этой, — сказала Анастасия. — Но у меня там… — Она что-то шепнула Дивинити. У той подскочили брови, и я поняла, что лучше не настаивать на обнародовании этой информации. — Ну хорошо, — бодро и уверенно начала я, поскольку нельзя было терять ни секунды. — Тогда давайте начнем с моей сумки. Сегодня мы с вами поговорим о подходе, который позволит вам избежать неожиданных проблем. Я одним движением расстегнула молнию, после чего раскрыла сумку, как бутон. — Как видите, моя сумка не такая просторная, как у Дивинити, но могу поклясться, что вещей в ней уместилось больше. Венеция саркастически повела своей идеальной бровью. — А это какая фирма? — с наигранной неосведомленностью спросила она. — Что-то я не узнаю… — Лейбл в данном случае совершенно неважен. Важно, что внутри, — ответила я. — Так вот, фокус в том, что у вас в сумке должны быть другие «сумки», тогда вам будет все видно и не нужно будет рыться. Один за другим я стала вынимать свои внутренние «тайники»: серебристый мешочек для косметики, футляр для мобильника, ежедневник, мини-зонтик, аптечку с обезболивающими и мятными таблетками, золотистый мешочек для мелочи, сиреневую тетрадь — и прочее, и прочее. Скоро на столе не осталось места. Чувство было, будто я разделась перед ними: ведь женская сумочка — это как твое личное государство. Но зато мне уж точно удалось завладеть вниманием моих студенток. — Вот это да, — произнесла Клемми, когда на стол лег последний носовой платочек. — Прямо как сумочка Мэри Поппинс с вешалкой для шляп… Было очень трогательно из уст жутко-зловещей на вид Клемми услышать упоминание о диснеевских мультиках, а блеск в глазах остальных девушек и вовсе дорогого стоил. Признаюсь: в этот момент я даже почувствовала себя настоящим учителем. — Не буду вводить вас в заблуждение, — продолжала я. — Перед приходом я изрядно ее ополовинила: выкинула ненужные чеки, квитанции и использованные салфетки. — И запасные трусики? — хитро прищурилась Дивинити. — Да? — К запасным трусикам мы еще вернемся, — сказала я. — А теперь давайте составим список вещей, которые должны лежать в сумочке каждой девушки. Начнем с самого необходимого. — Темные очки! — хором выкрикнули Венеция и Анастасия. — Правильно! — сказала я. — Они защищают кожу от морщин, скрывают следы после вчерашней вечеринки и погрешности макияжа. Кроме того, их можно использовать как ободок для волос! — От наглых парней, которые пялятся, они тоже помогают, — подхватила Дивинити. — Ну да, и от наглых парней… — Я подошла к столу и занесла «очки» в список. — Что еще? — Телефон, — подсказала Венеция. — Причем в рабочем состоянии. — Она многозначительно покосилась на Клемми. — И лучше всего — один… Я пропустила ее заявление мимо ушей: в мои планы вовсе не входило вступать с ней в дискуссию по поводу того, сколько нужно иметь мобильных телефонов. — Телефон, само собой, — сказала я. — К слову, у вас забит в симку номер заказа такси? А контактные телефоны для экстренных случаев? Ну, чтобы ваш случайный спаситель знал, кому сообщать? Видя, что они не понимают, о чем идет речь, я пояснила: — Для экстренных случаев. Ну, если вас сбила машина. Или вы… вырубились в клубе. На этом месте Анастасия и Дивинити принялись активно записывать. — Что ж… Давайте посмотрим, какие еще номера должны обязательно быть в вашем телефоне… — Воспользовавшись случаем, я перешла к записям на доске, благо в моих заметках «от Фрэнни» «Поведению в кризисных ситуациях» было посвящено целых две страницы. — Прежде всего, стоматолог: нет ничего хуже, чем остаться один на один с зубной болью, имея на руках только старые визитки. Потом — травматология и ближайший полицейский участок. Что еще… Стоянка для штрафных автомобилей. Да-да, на случай, если ваш автомобиль внезапно исчез… — При этих словах я с ободряющей улыбкой взглянула на Анастасию — и она улыбнулась в ответ. — Это точно, — кивнула она. — Можно еще забить телефоны АА — на всякий пожарный случай. — Годится, — одобрила я, решив не уточнять, что она имеет в виду — «Ассоциацию автомобилистов» или «Анонимных алкоголиков». — И какую-нибудь спасательную клининговую компанию, — съюморила Дивинити. — На случай буйных вечеринок, как у меня. Помнишь последний раз, Клемми? Когда кто-то из твоих дружков съехал по перилам на чемодане и чуть не снес на фиг всю лестницу? Мы вообще думали, что дом рухнет! Очуметь! Ну, Клемми! Мне показалось, что Клемми не слишком обрадовали эти воспоминания, и она готова поведать о своих чувствах в форме далеко не деликатной. — Клемми! — поспешно окликнула я. — А какие номера забиты у тебя? Она встряхнула черной гривой. — Телефон моего личного врача и личного коуча.[40] И еще папиного секретаря. — Хорошо, личный врач, — сказала я, занося «личного врача» в список телефонов для юной девушки в качестве нормального явления. Господи, бедная Клемми! Дай бог, если она придумала «врача» на ходу. Впрочем, и этот факт тоже не радует. — Нужно обязательно иметь телефоны каких-нибудь известных персон, — заявила Венеция, когда я повернулась спиной. — Чтобы не стоять в очереди сами знаете куда… — Хватит тебе уже… Можешь помолчать… — хором загалдели девушки. Тем не менее я отчеркнула новую строчку и написала: «телефоны известных людей». — На самом деле, — сказала я, — если у вас нет настоящих телефонов знаменитостей, как у Венеции, то вы можете сами их «создать». Просто предупредите свою соседку по комнате, что сегодня она Гвен Стефани. Например. А вот если у вас записана настоящая знаменитость, лучше не сохранять этот номер под ее реальным именем. Как вы думаете почему? Все молчали. — Потому что, если у вас украдут телефон… — сделала я страшные глаза, — вор сможет найти эти номера и воспользоваться ими, и тогда ваша известная персона пострадает по вашей милости. Дивинити в ужасе схватилась за голову. — Господи, откуда вы узнали? — Она пристально посмотрела на Клемми, которая протестующе подняла обе руки, демонстрируя свежее чернильное пятно. — Это ты рассказала? Ты рассказала ей? — Ну ладно… — поспешно сменила я тему. — А теперь поделюсь с вами своим собственным маленьким секретом выживания. Если у вас в телефоне остались номера ваших бывших бойфрендов, сохраните их под другими названиями вроде «не стоит» или «а ты уверена?». Это на случай, если напиваешься в стельку и начинаешь набирать все номера из списка. Помогает — лично пробовала… Они вдруг разом замерли и посмотрели на меня с неподдельным любопытством. — Первый действительно ценный совет, который я услышала в Академии, с тех пор как поступила, — сказала Венеция. — А сколько вам лет? — спросила Клемми. — Двадцать семь, — ответила я. Ну да, я была почти на десять лет старше их. Но совершенно этого не ощущала. — Наверное, у вас много «бывших»? — спросила Венеция. — Да нет… — пожала плечами я. — Но, думаю, хоть один-то имеется у каждой из нас. — У Дивинити… — многозначительно произнесла Клемми. — Давайте дальше, — перебила Венеция, нетерпеливо щелкнув ручкой. — Что вот в той розовой сумочке? — Минимальный набор косметики. Я покрасила ресницы в салоне, чтобы не пользоваться тушью. Одной проблемой меньше, когда просыпаешься после тяжелой ночи. Через полчаса на доске не было свободного места. Мы успели обсудить: — румяна для ликвидации последствий страшного бодуна; — цепочку для ключа, которая крепится к сумке, чтобы ключ не вытащили; — такую же цепочку для кошелька; — сумочку для экстренных случаев (набор булавок, скотч, вазелин для пяток и обветренных губ, жвачка — вместо освежающих конфет); — пудреницу для проверки зубов и изучения вида за спиной; — справочник-путеводитель на случай встречи с симпатичным туристом; — блокнот (или тетрадку) для записи мыслей и оставления записок парковщикам; — два мужских носовых платка: на случай насморка и эмоционального срыва; — крем для рук (он же для непослушных кончиков волос); — сменные трусики (свернуть в трубочку); — многоцелевой полиэтиленовый пакетик (свернуть в комочек). Очень быстро обнаружилось, что между моими потребностями и потребностями моих учениц лежит настоящая пропасть. Например, когда я достала свой антисептик для рук (представьте, что выходите из метро летом, в жару: не правда ли, гадкое ощущение?), я поняла, что как раз этого они представить себе не могут. — К счастью, мне незнакомо это «гадкое ощущение», — сказала Дивинити. — Чтобы его не испытывать, я просто не спускаюсь в метро. — А если ты поела суши и у тебя кончились влажные салфетки? — парировала я — и все хором поддержали. — Ну, это да… — И тут же записали в тетрадки. Они отклонили также мое блестящее предложение собирать всякие мелкие упаковочки, которые прилагаются в качестве подарков к покупкам, и потом использовать их для дорожного набора, чтобы уменьшить его вес (они не из тех девиц, которые бегают по распродажам). А когда я спросила, что они будут делать, если распорется юбка, в один голос заявили, что проще купить новую. Как бы там ни было, в общем и целом все прошло гораздо лучше, чем я ожидала. Не успели мы оглянуться, как настало время ланча. — Ланч сегодня будет на кухне! — объявила я, когда девушки задвинули стулья и занялись обычной болтовней. — Так что, если хотите, можете сразу спуститься на первый этаж… Тут я обратила внимание, что Венеция продефилировала через весь класс и, поймав свое отражение в застекленном портрете какой-то викторианской вдовы Филлимора, принялась проверять свой и без того безупречный макияж. Одновременно с этим она откинула и слегка взъерошила блестящую гриву волос, после чего, к моему немалому удивлению, надела очки. Разумеется, «обманки» — из тех, что нацепляют секретарши, чтобы выглядеть солиднее, а перед уходом из офиса снимают, не забыв разлохматить гладкую прическу. По тому, какими ядовитыми взглядами обменялись Клемми и Анастасия, я поняла, что эта мизансцена им знакома. — Куда-то собираешься, Венеция? — спросила Клемми. — Или, может быть, для нас марафет наводишь? — Ладно, не тупи, — огрызнулась Венеция. — У меня в полпервого… урок с мисс Буканан. Интересно, интересно… Адель ничего не говорила, да и в расписании, которое составляла пунктуальная мисс Макгрегор, такого урока тоже не значилось. — По-моему, у тебя нет никакого урока, — как бы между прочим заметила я. — Если верить новому расписанию. Сейчас время ланча, и мы будем учиться готовить омлет. — Омлет! Супер! — воскликнула Дивинити. — Обожаю омлет! — Еще бы! Твоя мать держит кур на заднем дворе. Или как ты это называешь — северный палисадник? — пропела Венеция, прилаживая к волосам диамантовые заколки. — Заткнись! — рявкнула Клемми, — Мать Дивинити даже сонкойю[41] выращивает. Заметь, для собственного удовольствия. — Да ладно, Клемми, я и так не обращаю на нее внимания, — сказала Дивинити. — Я выше этого, как говорит миссис Ангелль. — И она тайком от Венеции скорчила рожу. А может, и не совсем тайком. Возможно, она как раз хотела, чтобы та видела. — Венеция, я поговорю с мисс Буканан, сможет ли она перенести ваше занятие. А сейчас, пожалуйста, присоединяйся к уроку ланча. Мы должны вместе обсудить наши следующие темы… — Я сделала паузу. — Кстати, а чему посвящены ваши… занятия? Венеция резко повернулась и подозрительно оглядела меня с ног до головы, как будто сомневалась, можно ли мне доверять такую ценную информацию. — Это называется «индивидуальное развитие». Мисс Буканан занимается только со мной, так как… — Она помедлила, видимо, с целью достигнуть максимальной степени пренебрежения. — Так как считает, из всех только я достойна. — Ну-ну! — покачала головой Дивинити, которая была выше этого. Остальные, как мне показалось, приняли информацию гораздо ближе к сердцу. Какие уж там омлеты! У Клемми был такой возмущенный вид, как будто еще минута — и она разнесет всмятку все вокруг. Я улыбнулась со всей непринужденностью, на какую была способна, и сказала: — Мисс Буканан не вправе решать, с кем ей заниматься, а с кем — нет. Уроки должны быть одни для всех. А насчет сегодня я постараюсь все выяснить. В любом случае, жду всех вас через пять минут на кухне. — Да, хорошо… — Венеция отвернулась от меня и стала тоненькой кисточкой наносить на губы помаду, хотя в таких количествах ее проще было нанести шпателем. — Будьте выше этого… — пискнула Дивинити. Я попыталась сдержаться, но не смогла — и скорчила рожу. Глава 15 Остерегайтесь мужчин, которые не оставляют чаевых в ресторанах: как известно, скупой скуп во всем, в том числе и в любви. Венеция так и не появилась на уроке Кэтлин по приготовлению ланча на скорую руку. Поллетт сказала, что не знает, куда она уехала. — Здорово, когда уроки проходят во время ланча, правда? — поинтересовалась она, выглядывая из-за своего новенького органайзера, полного свежезаточенных карандашей. — Ну, если, конечно, это не столовый этикет или что-нибудь в этом роде. Вообще-то, они сели в машину с каким-то типом в фуражке. Может, это был шофер, не знаю… Или просто тип, который любит ходить в форме. Ну, как Майкл Джексон… Нет, вы не подумайте, я не собиралась ни за кем подглядывать в окно… И машина такая, ничего. Кажется, «роллс-ройс». С личными номерами… — Спасибо, Поллетт, — сказала я, впервые в жизни искренне радуясь ее непосредственности. Я снова поднялась наверх и села за списки для Дня открытых дверей. В моем распоряжении была целая база данных выпускниц, которую составляли для вечера памяти Фрэнни. Представьте, как колотилось мое сердце, когда я искала фамилии, которые написала для меня Нелл. Хотя приглашали на вечер всех выпускниц без исключения, ответила на приглашение только половина из них, а кто действительно приехал — об этом никаких отметок не было. Я обнаружила Софи, Каролину, леди Тин Фойл, еще несколько имен, однако ни Розалинды, ни Коралии в списках ответивших не значилось. Я принялась подпиливать ногти — это всегда помогало мне думать. На самом деле у моей матери могла быть тысяча причин, по которым она просто не хотела приезжать, помимо действительно объективных, типа «заболела», «не любит поминки», «может наткнуться на меня». Оставалось надеяться, что такой глобальный повод для приезда, как День открытых дверей, — это более надежный способ воздействия на чувство долга по отношению к «Филлимору». Однако надо спешить: если верить календарю, который поставила мне на стол Поллетт, на организацию сборища — всего десять рабочих дней. Значит, так. В плане еды я могу целиком положиться на Кэтлин, Марк позаботится о вине и т. д. Остальное придется самой контролировать, иначе мисс Торн превратит все в иллюстрацию к своему дурацкому буклету — с перчатками в фойе и прочим маскарадом. Я начала было набрасывать черновик приглашения, но через пять минут поняла, что не напишу ни строчки, пока не выпью еще кофе. Когда же я отправилась вниз, чтобы подкрепиться, меня остановил шум из комнаты леди Гамильтон. По плану там должен был проходить урок традиционного воспитания по программе мисс Торн, но у меня создалось впечатление, что тема его — «Как перекричать всех на скачках в Эскоте». Наши благородные девицы орали так, будто миссис Ангелль полностью сдала полномочия и позволила им устроить потасовку, используя вместо подушек толстые справочники «Дебретт». В общем, пришлось заглянуть. — А, Бетси! — произнесла миссис Ангелль, взглянув на меня со слезами благодарности. — Может быть, ты нас рассудишь. Правильно ли выбирать для первого свидания самый дорогой ресторан, который только можно найти в Лондоне? Или нет? — Нет! — сказала я, изрядно потрясенная вопросом. — Конечно же нет! Кому это в голову пришло? — Адели, — немедленно ответила Венеция. — Она говорит: очень важно сразу оценить возможности своего избранника с прицелом на дальнейшие отношения. — Какая чушь. Впечатление будет, что вы назначаете цену за свое общество! И не забывайте: вы должны обязательно предложить разделить счет, чтобы дать кавалеру возможность галантно возразить. Но ведь он может и согласиться! Весь вид Венеции говорил о том, что такая ситуация лежит за пределами ее личного опыта. — А зачем же тогда это делать? — спросила Анастасия. — Ну, потому что… — Я поискала глазами миссис Ангелль, чтобы заручиться ее поддержкой. Судя по лицу и прическе, большую часть урока она нервно дергала свои кудри и озадаченно чесала подбородок. Пришлось выкручиваться самой. — Ну, в общем, — начала я, — ваше дело — предложить, его дело — отказаться. На этом вопрос можно считать решенным. Другое дело, если человек вам не понравился. Тогда вы можете настоять на раздельной оплате. Это будет намеком, что вы не хотите продолжать отношения. Хорошо посидели и давайте расстанемся друзьями… — А если он действительно полное дерьмо и явно тебя использует? — спросила Клемми. — Тогда вы узнаете, чему равна ваша стоимость в устрицах, — сказала я. — Наверное, вам приходилось бывать на самых ужасных свиданиях, — посочувствовала Дивинити. — Да нет, просто никто не застрахован. Бывает, что и нарвешься на какого-нибудь придурка… — начала я, но вовремя поймала себя за язык (зачем девушкам знать о моих первых неудачных опытах?). — А собственно, почему мы это обсуждаем? Или такие вопросы — часть вашего урока? — Просто у Дивинити свидание, — объяснила Клемми. — Мы помогаем ей все организовать. Миссис Ангелль умоляюще вытаращила на меня глаза. — Мы говорили о том, как можно объявить о помолвке. Дивинити предложила вариант через журнал «Heat». — И вы просто вернулись к самым истокам, то есть к первому свиданию. Очень разумно! — сказала я, потянувшись за ежедневником. — Ну и с кем ты встречаешься, Дивинити? — Не спрашивайте. Я не собираюсь выносить это на обсуждение, — вспыхнула Дивинити. — Да с Мэттью Хартли… — устало проворчала Венеция. — Нищий волосатик, вместо машины — куча металлолома. Вдобавок кидал ее уже два раза. Кстати, подруга, я собираюсь поесть суши. Можешь пойти со мной. По крайней мере, не будешь сидеть как оплеванная. А? Дивинити так и подскочила: — Заткни свою пасть! Он просто не мог прийти! Он художник. У него не хватает времени! — Скажи лучше — не хватает денег, — презрительно сощурилась Венеция. — Тогда предложи ему пойти в более доступное место, — сказала я, пропустив мимо ушей последнюю реплику и упорно продолжая гнуть свою линию. — Итак, записываем: обстановка. Чем непринужденнее, тем лучше. В конце концов, что для вас важнее: поболтать вволю или поесть лобстеров? — Конечно поесть! — хором воскликнули Венеция и Анастасия, тогда как Клемми и Дивинити столь же единодушно выбрали «поболтать». — Так куда мне пойти? — Дивинити застыла с ручкой в руке и знакомым параноидальным выражением на лице. — Назовите хоть одно место! Честно говоря, давненько я не ела в Лондоне. Место… Единственное, что приходило на память, — ресторанчик «La Poule au Pot» в Челси, куда меня как-то притащил Джейми, когда я приехала к Лив, а ей пришлось срочно встречаться с очередным настырным женихом. Там было вполне «кучеряво»: удобные столики, вкусная еда, вино рекой, а уж по поводу поболтать… Джейми просто себя превзошел со своими байками. Если бы я еще раз пошла на свидание с Джейми, то только туда. — «La Poule au Pot», — сказала я и, дождавшись их полного внимания, добавила: — Там очень недурно. Или «Le Boudin Blanc» — это вообще рядом, за углом. Обычное бистро: достаточно романтично, если что-то не заладится, можно взять еду с собой или просто пойти гулять, не дожидаясь никаких счетов… Я могла бы вспомнить добрым словом все рестораны, в которые меня водил Джейми, — ведь он знал все лучшие места в городе. Платил он неизменно сам, называя это «финансированием исследований в области тусовочной деятельности». Ужины с Джейми надолго оставались в памяти, поскольку всегда были исключением из общих правил. А правила гласили, что нормальное свидание для меня — из области фантастики. Обычно я растягивала один бокал вина на всю встречу, сидела до тех пор, пока официанты не начинали вытирать наш стол, и под конец не могла отыскать в душе хоть какой-нибудь живой отклик к человеку, на которого честно убила вечер… Такова квинтэссенция всей моей жизни. — А почему вы покраснели? — спросила Анастасия. — У вас что, начался… прилив? — Анастасия! — возмущенно воскликнула миссис Ангелль. — Но она правда вся красная, — настаивала Анастасия. — Посмотрите… — Точно-точно, свидание в ресторане — это просто ужас, — мрачно подтвердила Клемми, ушедшая в свои мысли. — Вечно приходится думать, сколько оставлять чаевых, а потом еще у него не хватает денег… Так неудобно. Вроде надо добавить, а сколько — непонятно. — На самом деле чаевые — своего рода лакмусовая бумажка, — сказала я. — Как говорится, скупой скуп во всем, в том числе и в любви. К великому облегчению миссис Ангелль, урок наконец вошел в более привычное для нее русло. — Чаевые! Да-да, конечно! — воскликнула она. — Пятнадцать процентов! И один фунт в гардеробе. Какие еще тонкости могут подстерегать нас, когда мы ужинаем не дома? Были у кого-нибудь проблемы? — Да-да, у меня! — подхватила Дивинити. — Что нужно заказывать, чтобы он не подумал, будто я жру, как свинья? Я всегда ужасно переживаю! Можно, например, попросить принести хлеба или это считается некрасиво? — Конечно можно, — сказала я. — Где ты набралась такой чуши? Всегда ешь то, что хочешь. Мой друг Джейми говорит: ничто так не настораживает мужчину, как заказ из минералки и салатика. А у Джейми было больше девушек, чем у тебя в жизни — походов в ресторан. Господи, зачем я только это сказала? — В любом случае, — поспешно продолжила я, — никто не хочет, чтобы на первом свидании ему устраивали проверку эксплуатационных расходов. — А вот мисс Буканан считает по-другому, — заявила Анастасия. — Она говорит, на мужчин это действует, как афродизиак… — Последнее слово она произнесла с придыханием. — Адель говорит, что на первое свидание в ресторане мы должны идти так же, как другие девушки приходят на интервью для приема на работу, — сказала Венеция. — Надо грамотно подобрать одежду, грамотно задавать вопросы, грамотно выполнять фоновые задания…[42] — Она снисходительно улыбнулась уголком красивого рта. — Фокус в том, чтобы создать у них ощущение, что они действительно проводят собеседование. — И на какую же… должность вы собираетесь претендовать? — спросила я. — Ну, смотря какую он предложит, — пожала плечами Клемми. — Жены, конечно, — с недоуменным взглядом ответила Венеция. — Если хочешь удачно выйти замуж, нужно уметь себя подать. Не стоит думать, что подходящий мужчина свалится прямо в руки. — Она бросила на Дивинити сочувственный взгляд. — Разве что упадет ненароком с карьерной лестницы… — Но вы пришли сюда не только для того, чтобы научиться быть женами, — заметила я, — Вы должны научиться и быть просто… самими собой. В своей самой лучшей и самой продвинутой версии. — Разумеется, мисс Купер права, — поспешно добавила миссис Ангелль. — И Адель бы это подтвердила. У нее самой масса других достоинств, которые… — А вот и не подтвердила бы, — отрезала Венеция. — Она говорит, брак — это коммерческое предприятие. Хочешь заработать хорошую пенсию — вложи капиталы как следует, чтобы прибыль приносили. Да-да, старая песенка… Однако то, что Адель уже всюду влезла со своей концепцией матримониального «турне» — в пику моим порывам открыть девушкам «Филлимора» новые горизонты, — еще полбеды. Больше всего меня убивало, что в качестве очередной «достопримечательности» она выбрала лорда П. — В общем, все зависит от того, что вы хотите получить от этого свидания… — убежденно и даже с некоторым нажимом произнесла я. — Может быть, вам просто надо скоротать вечерок? Или вы хотите узнать человека поближе и весело провести время? Или весь вечер мучительно бороться за власть? Венеция не удостоила меня ответом. Выручила, как всегда, Дивинити. — А что лучше надеть? — подняв руку, спросила она. — Нужно надевать шпильки? Я вечно с них падаю, когда выпью, да и ноги потом отваливаются. Я подошла к доске и решительно написала: Экипировка. Надо будет провести на эту тему отдельный урок… — Слушай, Лив, — спросила я вечером, — а что ты обычно надеваешь на первое свидание? Лив на кухне смотрела судебное шоу по маленькому телевизору над барной стойкой и параллельно гладила простыни с выражением идиотического блаженства, которому она научилась на своем пилатесе. Периодически вокруг нее клубились облака пара, производимые утюгом. С тех пор как я научила Лив пользоваться этим полезным предметом (кстати, с помощью простых арифметических действий, показывающих, что будет, если не сдавать белье в прачечную), она гладила буквально все, что попадалось под руку. Одновременно Лив каким-то загадочным образом приобрела полезную привычку обходить стороной «Topshop».[43] — Это смотря куда идешь, — сказала она. — Впрочем, есть и беспроигрышный вариант — черное платье и черные туфли. Можно бросить в сумку каких-нибудь бирюлек и надевать при случае… — Она подняла перед собой безупречно выглаженную футболку и залюбовалась. — Я уже и забыла, что она у меня есть. Как же круто иногда погладить! Такие вещи можно откопать в корзине с бельем… Приятно. Прямо как по магазинам прошелся. — Сколько ты уже перегладила? — Я с ужасом посмотрела на высоченную стопку белья. — Да нет, не может быть, чтобы все это было твое… — Джейми подкинул сумку своих шмоток в обмен на вино, — безмятежно сказала Лив. — Думал отделаться одной бутылкой, но я сторговалась на ящик. Он сказал, что папа был бы за меня горд! Я бросила сумку на стол и скинула туфли, чтобы помассировать уставшие ноги. — Знаешь, сегодня мне явно тебя не хватало. Вот чего не умею, так это обсуждать тряпки. Тем более с таким контингентом. — Да ладно… — Лив взглянула ободряюще. — У тебя же свой стиль. Классика… — Ты хотела сказать, тоска зеленая. — Да нет, просто классика. — Она принялась гладить одну из модных этнических рубашек Джейми — черную, с шотландским орнаментом на воротнике и манжетах. — Не всем же быть рабами моды. Ты предпочитаешь классическую одежду, которую можно комбинировать. Простую и лаконичную. А в качестве аксессуара используешь волосы. Очень элегантно… Ну да, я и говорю: тоска зеленая. Ведь на самом деле именно это она и хотела сказать. Впрочем… Я перестала массировать ноги и, опершись локтями на стол, взялась за массаж висков. Под воздействием запаха свежести, исходящего от только что выглаженного белья, глаза сами собой закрылись. Я вспомнила детство, которое прошло под знаком накрахмаленных Нэнси скатертей и белых девичьих блузок. — Лив, помнишь, ты обещала, что поможешь провести урок? — Ну-у-у… — Последовало шипение утюга. — Как насчет завтра? Я услышала еще какой-то шипящий звук, но на этот раз, кажется, это был не утюг, а сама Лив. — Ты могла бы рассказать… ну, хотя бы о том же черном платье. Взять простое черное платье и немного… поработать с ним. Пройти в нем весь маршрут: офис — вечеринка — ночной клуб. Это было бы действительно полезно для наших студенток. — А не лучше от вечеринки через ночной клуб — и до маминой секретной квартиры в Найтсбридже? — Можно, конечно, и так. Хотя вообще мне это нужно для Дня открытых дверей. Мы должны показать людям что-нибудь исключительно полезное. — Наверное, я могла бы… — неуверенно сказала Лив. — Только мне надо потренироваться. Например, на следующей неделе — нормально? — Потренироваться, конечно, не помешает. — Я выпрямилась. — Только у нас нет времени. Давай-ка я заварю чай и выступлю в качестве твоего… чучела. Лив выпустила в мою сторону облако горячего пара. — Бетси, в этом доме есть только одно чучело — и это точно не ты. Два чайника спустя журнальный столик был оккупирован живым манекеном. На «манекене» красовалось одно из девятнадцати «показательных» маленьких черных платьев, вокруг «манекена» громоздились шарфики, туфли, шляпы, колье, а также всякие прибамбасы из искусственного меха. В качестве образца Лив выбрала трикотажное платье до колен из «Банановой республики» с U-образным вырезом и рукавами три четверти. Для офиса предлагался кардиган, блестящий пояс и мои лаковые туфли «от Фионы Флемминге». Кроме того, Лив изменила мне прическу: мои необузданные кудри были просто собраны в свободный пучок (несмотря на просьбы их выпрямить). — Хватит издеваться над волосами, — сказала Лив, — Они и так хорошо смотрятся. Я попросила ее сфотографировать меня, чтобы можно было скомпоновать что-то вроде рабочей инструкции, после чего мы перешли к следующей стадии: на случай «быстренько забежать в бар после работы». Вы не представляете, насколько мне понравился результат! Лив оказалась настоящим мастером по скрадыванию моих недостатков и выпячиванию достоинств. Да что там говорить! Из зеркала смотрел кто-то другой, а вовсе не я (и это искренне радовало). Мое отражение было гораздо выше, аппетитнее и сексуальнее меня. А уж по аксессуарам я и вовсе сошла бы за фешенебельную даму с круизного лайнера. — Знаешь, какая фраза крутится в голове? — спросила Лив, — Эту фразу твой наряд должен говорить за тебя. Что-то вроде: «У меня шикарная фигура — и это факт, не требующий доказательств». — Она чуть-чуть закатала мне рукава и приподняла подол. — Нет, Бетси, я не понимаю, почему ты так скромно используешь свою фигуру. Да мужчины должны валяться у твоих ног — с такими-то коленками. — Вообще-то, я работаю в обувном магазине, — напомнила я. — У нас мужчины смотрят на чьи-либо ноги только в плане «а тот ли это размер или мне нужен побольше?». — А, это все отмазки… — Она застыла над двумя длинными нитками бус, размышляя, какую выбрать. — Чтобы любовь пришла в твою жизнь, ее надо как минимум пригласить. Сама, откуда ни возьмись, она не появится. А иногда полезно и оглядеться вокруг: может, она прячется у тебя под носом… — Ну, я же не то чтобы совсем… — начала я. — Да уж, ты не то чтобы… Прямо не вылезаешь из свиданий. Джейми отдыхает! Наверное, сказывается филлиморовская выучка… — Простите? — Я сделала вид, что прочищаю уши. — Я не ослышалась? Кажется, меня сравнили с Мистером Казановой? Лив встала, уперев руки в бедра: в одной руке она держала пояс-цепочку, в другой — жакет болеро. — Между прочим, — сказала она, — это устаревшая информация — насчет Джейми. Боюсь, он действительно сравнялся с тобой по амурной части. Наверное, кризис среднего возраста… Представляешь, приперся сегодня ко мне в бар и спросил, не хочу ли встретиться с ним как-нибудь вечерком на неделе и разобрать счета. — И что потом? — Потом достал ежедневник, и я увидела, что в нем, помимо работы, никаких «планов на вечер»! — Да ладно! — Я открыла рот. — Даже на пятницу?! Лив покачала головой. — На десять у него было «заглянуть на костюмированную вечеринку», а потом еще в субботу с утра — «персональная подготовка»… А еще он сказал, что хочет купить домик с садом. Вроде как его собаке нужен простор! Начинаю подумывать, что он и впрямь решил остепениться. Он, конечно, мне ничего не рассказывал, был у него кто в Нью-Йорке или нет… Но по поводу своего приезда Джейми явно темнит. — Лив вынула у меня из прически заколку и распустила волосы по плечам, пальцами разобрав их на отдельные локоны, — Мне все-таки кажется, девушка у него есть. Заметила, что в последнее время он все ходил бобылем, пока у него не начался этот приступ благоразумия… — Да ну его к черту! — вдруг вырвалось у меня. Слишком долго Джейми зарабатывал себе репутацию плейбоя. — Да брось, это же было пять лет назад, — сказала Лив. — Все меняется. И люди меняются. — Ничего они не меняются. Это, как говорят консультанты по брачно-семейным отношениям, так — для поддержания бизнеса. — Но они действительно меняются. Когда переживают сильное потрясение. Например, исчезновение отца. Слушай, а ты бы к моему брату смягчилась, если бы он стал более… ответственным? — как бы невзначай спросила Лив (впрочем, «невзначай» у нее вышел не слишком убедительно). — Это все равно что спросить: «А ты бы смягчилась, если бы Джейми стал… датчанином?» — Ну хватит! — Лив обиженно меня пихнула. — Я серьезно спрашиваю. Мне кажется, вы с ним смогли бы друг друга дополнять, если бы он перестал строить из себя центр мироздания, а ты перестала бы думать, что на земле есть только один мужчина, который тебе подходит, а все остальные спят и видят, как бы обрюхатить тебя и бросить. — Я так не думаю! — Ой, да ладно, не думает она. Никто (кроме разве что меня) не сомневается: все свои бесконечные поиски мистера по фамилии Идеал ты предпринимаешь только потому, что тебе никогда его не найти, а значит, он тебя не бросит. — Лив посмотрела долгим и прямым взглядом, который могут себе позволить только близкие друзья. — А если вдруг выяснится, что Джейми в глубине души совсем другой? Трепетный и ранимый? Если он начнет ходить с портфельчиком и выкинет все свои костюмы с отливом? — Да нет, ты с ума сошла… — сказала я, чувствуя, как предательски краснеют щеки. — Тогда это будет не Джейми. Джейми должен быть отвязным и бесшабашным. В этом и состоит его безумная сексуальная привлекательность, именно это и сносит всем девицам башню… — Да ты что? — краешком рта усмехнулась Лив. Я поняла, что раскололась, и поспешила исправиться. — Не в том смысле, что лично я считаю Джейми страшно сексуальным. Я просто говорю как сторонний наблюдатель, который… — Я тебя умоляю! — Лив прикинула на меня жакет болеро. — Я наблюдала за вами тогда, в баре. Вы же глаз друг от друга не можете отвести! Ты краснеешь, когда с ним разговариваешь. У тебя в жизни с другими такого не было. Ты хоть помнишь, как ты дважды хватала мой бокал, как просыпала орехи, когда он ржал над твоими дурацкими шутками? Да надо быть слепым, чтобы не видеть, как ты от него тащишься… Я опустила глаза. Неужели это настолько очевидно? Боже мой… Ну да, наверное, Джейми тоже заметил. Интересно, а что думает Лив по поводу того, как он относится ко мне? У меня даже похолодело в животе. Черт возьми, веду себя как пятнадцатилетняя дура! — Ну ладно, не переживай, — сказала Лив. — Я, наоборот, рада. Хуже, если бы ты продолжала делать вид, что этого нет. И вообще, что ты клювом щелкаешь? Джейми у нас — красавчик, ты сама так сказала. А теперь и вообще стал крутым бизнесменом. Так соблазни его! У него в жизни не было такой девушки, как ты! Нет, правда, я серьезно. Я только порадовалась бы… — Она помолчала. — Можно прямо здесь. Было бы странно не воспользоваться. Ну конечно… — Лив, фантастика в другом отделе. Допустим, я немного увлечена, но это же бред. Мы не подходим друг другу. Поверь, наш роман был бы кошмаром и для Джейми, и для меня. Мне нужен мужчина более спокойный, более основательный… А твоему брату — какая-нибудь богатая наследница. — Какая еще фантастика?! — истошно, будто в нее всадили иголку, вскричала Лив. — Представляешь, он предложил мне изменить закладную и обещал помочь! Он хочет застраховать дом! Это о чем-то говорит? — Лив, — твердо произнесла я, — расслабься. Это только показуха из-за истории с Кеном. Пройдет. Уже через неделю Джейми вернется к своим баранам… Я хотела сказать — к блондинкам. А я спокойно буду ждать человека, который действительно мне подходит. Я же говорила тебе. Лив вздохнула и примерила на меня алмазные сережки-капельки. — Ну почему ты до сих пор одна? Ты вполне могла бы осчастливить своим обществом какого-нибудь классного чувака. В конце концов, возьми себе за правило прогуливаться по Грин-парку во время ланча. Глядишь — и встретишь… какого-нибудь банкира… — На самом деле у меня есть кое-кто на примете, — сказала я. — На работе. Я имею в виду Марка — нашего казначея. Он вполне вменяемый и даже не урод. Разумеется, я упустила тот факт, что Марк имеет страсть к выключению лишних лампочек и настаивает на использовании теплой одежды вместо обогревателей. Например, он попросил меня запастись дополнительным пиджачком, потому что, по его личному прогнозу, в конце недели «ожидается резкое похолодание на втором этаже». Вдобавок меня искренне умиляло его бесконечное ворчание, которое Лив вряд ли оценила бы. — Ну вот! — радостно воскликнула она. — Я знала, что придет кармическая расплата за помощь! Ну и как он выглядит? — Темноволосый, выше тебя ростом, ездит по городу на велосипеде… Работает где-то в Сити финансовым экспертом или вроде того. О красе ногтей не думает… — Совсем неплохо! По крайней мере, по твоей шкале ценностей, — съязвила Лив. — Один маленький вопрос: а сердце-то екает? Это было для нее важно — екает ли сердце. — Ага… — Я попыталась припомнить, екает мое сердце или просто замирает. Например, когда мы болтали с Марком про котов мисс Торн и я предложила ввести «кошачьи уроки». У меня начался такой жар в груди, стоило ему меня похвалить… — Думаю, что все-таки екает, — продолжила я. — Конечно, парень из тех, кому требуется некоторая «разморозка», но, по-моему, это как раз то, что нужно. Во всяком случае, мне это больше нравится, чем агрессивный шарм и развесистые комплименты по поводу распрямленных волос. Как-то оно не по-английски. — Типа, по-датски, — криво усмехнулась Лив. — И что это у вас там не по-английски? Мы обернулись и увидели Джейми: он решительно шагал к нам через холл. В ту же секунду у меня екнуло все: сердце, голова, руки, ноги, желудок и прочие жизненно важные органы. — Кто тебе разрешил входить? — сурово спросила Лив. — И вообще, откуда у тебя ключи? Я что, теперь не имею права на личную жизнь? — Извини, ключи у меня уже давно: на случай, если ты подожжешь дом, пытаясь приготовить тосты. Джоан сделала дубликат, — сообщил Джейми, не глядя на Лив. Его взгляд целиком и полностью был поглощен созерцанием меня в коктейльном дефиле на журнальном столике. Я даже почувствовала жар в коленках. — Привет… Бетси? Это что, один из ваших новых предметов? Танцы на столе? Где-то в извилинах моего мозга наверняка таился остроумный ответ, но при виде этой улыбки он, как испуганная рыба, ушел на глубину. — Вроде того, — сказала я, пытаясь натянуть платье до колен и отчаянно решая, что безопаснее при спуске: нырнуть головой в диван или протаранить телевизор. — Вообще-то, ты прервал мой первый урок, — мрачно заметила Лив. — И что все это значит? — Джейми развалился на диване прямо напротив меня и небрежно закинул ногу на ногу. При этом он продолжал пялиться с такой недвусмысленной улыбкой, что я усомнилась, можно ли в принципе заподозрить в нем хоть каплю трепетности или чувствительности. — Я собираюсь продемонстрировать девушкам, как использовать одно платье для трех случаев, меняя только колготки и аксессуары! — пояснила Лив. — Перед тобой вариант для вечернего выхода. — Весьма и весьма… — одобрил Джейми. — Десять баллов из десяти. Хотя юбочку можно бы и немного укоротить. — Джейми!!! — рявкнула Лив. — Знаешь, если уж ты за это взялась… Ты должна учить девушек максимально использовать свои активы, мисс ОʼХар. Или как тебя правильно называть — мадам? Ужас! Я страшно неуютно чувствовала себя на этом столе, но и слезать тоже было как-то не с руки, вернее, не с ноги. — Кстати, Лив! — воскликнула я, как будто меня внезапно осенило. — Я кое-что нашла у Кэтлин. Джейми, не мог бы ты принести мою сумку — она на кухне? — И прихвати для нас что-нибудь выпить, — добавила Лив. Джейми повел бровью, но все-таки встал с дивана, после чего картинно помахал нам и удалился. Слава тебе господи! Наконец-то я кое-как сползла со столика, подцепив ногой какой-то шарфик, и в результате рухнула прямо на кота Барри, который с диким воплем забился под диван. На самом деле я легко отделалась, могло быть и хуже. — Вот видишь, — сказала Лив, пока я распутывала прицепившийся шарф. — Я же говорила: ты на ногах не стоишь. А он, как зайка, пошел готовить нам выпивку. Вы же просто магически друг на друга действуете! — Тсс… — прошипела я. — Возвращается. Джейми умудрился принести все сразу: мою сумку, бутылку вина и три бокала, которые профессионально продел между пальцев. — Ну хорошо, а я-то когда буду проводить свой первый урок? — спросил он, снимая фольгу с пробки. — Неплохо бы узнать для начала, что это будет за урок… — усмехнулась Лив. — Ну, что-нибудь полезное для девушек и имеющее отношение к моей специальности. Лив бросила на меня взгляд, полный отчаяния. — Клянусь, Бетси, насчет того, что я тебе говорила… Я ничего не придумывала! Понимаю, выглядит неубедительно… Я открыла свою тетрадь и достала нашу старую фотографию: Лив и я после выпускного экзамена. — Смотри-ка, в былые времена я умела себя украсить. Ты когда-нибудь видела столько колец? Лив взяла фотографию с трепетом и осторожностью, как музейный экспонат. — Боже мой, Бетси, ты такая хорошенькая! Посмотри на себя. Я уже и забыла, что… — У нее даже голос сорвался от волнения. — Что ты забыла, Лив? И вообще, что это с тобой? — Так, ничего… — улыбнулась она, и я увидела, что глаза у нее полны слез. — Мы с тобой такие молоденькие, а ты такая хорошенькая… С кудряшками, с настоящими… И у нас такие платья старомодные. Тогда ты еще носила платья, пока не… — Она запнулась и посмотрела на меня с виноватой улыбкой. — Пока не… что? — спросила я, машинально наблюдая, как Лив вертит в руках очередной ремешок. — Пока не поступила в университет и не начала одеваться как провинциальная библиотекарша, — закончил за сестру Джейми. — Что ты хотела этим сказать? Что ленты вплетают не в волосы, а непосредственно в тупые мозги? Дай-ка мне глянуть… Я посмотрела на Лив. — Библиотекарша?! — одними губами прошептала я. Согласна, я немного отошла от образа школьницы в пышном платьице и жемчугах, но не настолько же все запущено. Лив продолжала играть ремешком, а Джейми подошел к нам и наклонился, чтобы рассмотреть фотографию. Ну вот, опять этот одеколон и эта теплая щека совсем рядом… — А, вот вы про какую фотку! У меня тоже была такая, — усмехнулся он. — Если бы вы только знали, как же вы меня достали тогда! Помните, дул страшный ветер… И моя любимая сестренка была похожа на игрушечного пуделя. Лив пихнула его. — Да ты сам был не лучше! — огрызнулась она. — Весь в прыщах — и стрижка под горшок! Лучше скажи, зачем тебе-то понадобилась наша фотка? — Чтобы все думали, какой я популярный, — зачем же еще? — Джейми пихнул Лив в ответ. — Лишняя пара девочек на стене никогда не помешает. И вот тут-то, Бетси, мы как раз плавно переходим к тому, о чем я хотел с тобой поговорить. Я имею в виду мой урок. Я стрельнула глазами в сторону Лив. — Ах, ну да… Понимаешь, у нас уже очень много экспертов по вечернему досугу, а мне бы не хотелось, чтобы программа была перегружена подготовкой к жизни в обществе. Вдобавок я знаю, насколько ты занят… — Не настолько, чтобы не помочь старой подруге! К тому же мой предмет действительно пригодится в жизни твоим студенткам. — Ну хорошо, — осторожно сказала я, прекрасно осознавая, что девушки вообще не станут слушать, что говорит Джейми, а будут просто тупо на него глазеть. — И что же это будет? Путеводитель по Нью-Йорку? Очень познавательно… — А вот и не угадала! Название моего урока «Как хорошо получаться на фотографиях», — с триумфом объявил он. — Я уже все продумал. Между прочим, тема очень многим интересна. Существует масса свидетельств, — выразительно помахал фотографией Джейми, — того, что фотогеничность далеко не всем дается от природы. Так кто же откажется от квалифицированных советов? Например, можно устроить пародию на парадный снимок в бальном зале из серии «Добро пожаловать в мой уютный дом». Пусть по очереди становятся у рояля и учатся принимать скромный вид… Лив закрыла лицо руками. — О господи, Джейми, ты как будто ничего не слушал! Бетси хочет, чтобы новая программа выглядела солидно. Это же тебе не какая-нибудь там «Энциклопедия для настоящих девчонок»… — Нет, почему же… — возразила я. — Пожалуй, идея просто гениальная! Люди всегда обожали фотографироваться. Ты сама мне все уши прожужжала. Кстати, совсем недавно. Дескать, хорошо бы убрать новогодние фотки у Айгора с сайта, ты выглядишь на них, как… — Как рождественский призрак, блин! — злобно прищурилась Лив. — Надо же, какая изысканная критика. Сразу видно, что на работе ты имеешь дело с театральной богемой, — ехидно заметил Джейми. — Ладно, не суть… — улыбнулась я ему, внутренне приготовившись выдержать ответную улыбку, потому что она неизменно вызывала у меня ступор. — А суть состоит в том, что всем надо хорошо выглядеть не только на пас-портах и водительских удостоверениях, но и на обложке журнала «Hello!». Думаю, сын фотомодели и звезда лондонских вечеринок в одном лице — идеальная кандидатура для преподавателя столь необычного предмета. — Это точно… — сказал Джейми, после чего задумался и несколько помрачнел. — Разве что ты забыла добавить: владелец и генеральный директор весьма уважаемой на рынке и эксклюзивной компании «Монстры вечеринок»… — И это тоже, — согласилась я. — Я рассчитываю, что меня будут воспринимать как серьезного преподавателя, — заявил он, явно ища в этом вопросе нашей с Лив поддержки. — Что ж, хорошо, — более звонким, чем нужно, голосом ответила я, потому что в этот момент Джейми откинулся в белом кожаном кресле и расстегнул верхнюю пуговицу. — Мне бы тоже не хотелось, чтобы мисс Торн думала, будто я привлекаю к преподаванию друзей и знакомых, лишь бы заполнить вакансии. Хватит уже того, что я сама по профессии не учитель. — Думаю, что ты для них даже больше, чем просто учитель, — возразил Джейми и опять мне улыбнулся. Достойный ответ напрашивался сам собой: да нет же, это ты, Джейми, будешь для них гораздо больше, чем просто учитель. Страшно даже подумать, чему ты смог бы их научить… Но, как всегда, под действием его улыбки я обнаружила, что у меня в голове пусто, как после нашествия саранчи. Кажется, теперь Джейми смотрел на меня как-то по-другому: выражение явно было не из разряда обычных дружеских. Можно сказать, он смотрел почти вызывающе. Неужели это то, о чем говорила Лив? Неужели Джейми действительно хочет, чтобы я воспринимала его более серьезно? Или его «другой» взгляд вызван облегающим платьем и растрепанными волосами вместо гладкой прически? Я почувствовала, как в вырез маленького черного платья устремилась стайка мурашек. Надеюсь, под прикрытием внушительной бижутерии, которую навесила на меня Лив, их никто не заметил… — Оливия, — сказал Джейми, не отрывая от меня магического взгляда серых глаз, — пожалуйста, убеди свою подругу не разутюживать волосы и почаще их распускать. Так она гораздо больше похожа на ту Бетси, которую я помню. — Сам ей скажи… — Лив протянула ему пустой бокал. — Ты вообще собираешься разливать вино или тебя надо учить хорошим манерам? Джейми послушно встал с кресла, но, прежде чем вытащить бутылку из ведерка со льдом, почему-то подмигнул мне. Наверняка потому, что увидел, как я покраснела! Слава богу, что в этот момент я уже не стояла ни на каком возвышении — иначе точно бы рухнула. Глава 16 Если вы не в состоянии запомнить дни рождения своих крестников, дарите им подарки в свой день рождения. После хорошего почина в виде урока Лив на тему «Как одеваться» и семинара Джейми «Как работать над имиджем» новое расписание стало складываться прямо на глазах. Безусловно, сыграл свою роль и тот факт, что я буквально днем и ночью не расставалась с черновиками, внося бесконечные поправки и дополнения. Если честно, почти все идеи я черпала из своих старых тетрадей, буквально напичканных на удивление полезными и жизненными советами «от Фрэнни». Все советы касались не столько этикета, сколько просто хороших манер, которые никогда не устаревают: ведь никто не отменял привычку вежливо разговаривать с продавцами или беречь окружающих от обсуждения своей диеты за обедом. Мне оставалось просто выудить эти ценные рекомендации из нагромождения электронных адресов и телефонов. Мне даже начинала нравиться новая Академия, пока существующая только в моем воображении. Каждый раз, листая пожелтевшие страницы своих тетрадок, я как будто слышала голос Фрэнни — мудрый, доброжелательный и такой любимый… Мне казалось, я и вести себя начала, как она: держала спину более прямо и даже купила открытки для рассылки благодарственных писем. С другой стороны, я осознавала, что мой собственный жизненный опыт тоже может оказаться полезным, поэтому запланировала два предмета, которые хорошо познала не в теории, а на практике: «Как управлять деньгами» и «Как искать работу». Ведь тот факт, что у Клемми и остальных денег куры не клюют, вовсе не означает, что не надо уметь со своим капиталом управляться. Я собиралась представить финансовое искусство как новое шикарное умение, способное любую девушку сделать звездой вечеринок — вроде приготовления изысканных коктейлей. Марк после недолгих уговоров согласился прочитать курс «Кредитки без слез», а затем — «Как вести жизнь миллионера в условиях невыгодного кредита». В пятницу днем мы засели в его кабинете — почти за пределами слышимости шума, который производило «Литературное обозрение» под руководством миссис Ангелль. Поскольку было как раз время ланча, мы мирно жевали сэндвичи, а заодно обсуждали, насколько важно для молодой женщины разбираться в финансовых вопросах. — Кэтлин всегда говорила, что деньги как зонтик. Они не могут остановить сам дождь, но зато помогают оставаться сухим, — сказала я, раскачиваясь на стуле. — А Фрэнни не уставала утверждать, что умная девушка должна иметь в тайничке сумму, достаточную для покупки билета до Рио в один конец. Уж не знаю, почему именно до Рио… — И ты это соблюдаешь? — Мы с Марком успели перейти на более неформальную манеру общения. — Конечно, — с гордостью ответила я. — Причем до Рио и обратно. И всегда соблюдала. Я с восемнадцати лет работала все каникулы. — Зачем? Ни за что не поверю, что Филлиморы не давали тебе достаточного содержания. Марк поднял бровь, выуживая из недр своего сэндвича ломтик помидора, чтобы отправить в мусорную корзину. Я покраснела. — Конечно, давали… Просто мне всегда нравилось… иметь собственные деньги. На самом деле меня, можно сказать, не ограничивали в средствах, и эти-то средства я каждый месяц откладывала, а тратила только то, что зарабатывала сама. Наверное, у меня был подспудный страх, что однажды явится моя настоящая мать — и тогда придется все вернуть Филлиморам. Теперь, правда, мне отчасти была понятна эта щедрость. Не исключено, что приемные родители просто выплачивали пособие от имени Гектора… — Кстати, помнишь, ты рассказывала про свою соседку по квартире? — вторгся в мои мысли Марк. — Ту самую, которую ты пытаешься перестроить на новые рельсы. Я хотел спросить: ты всегда носишь работу домой? — Да нет же, господи! Лив совершенно не нуждается в моих советах по поводу туфель. Она и так шопоголик… — начала я и только потом сообразила, что Марк имеет в виду не мою настоящую работу в магазине, а то, чем я занимаюсь в Академии. — В общем… — Я несколько занервничала под его пытливым взглядом, — Я пытаюсь помочь ей выявить некоторые ее параметры… Обнаружить моменты эксплуатационной неустойчивости… Господи, как будто я говорила не о личной жизни молодой девушки, а о каком-нибудь ершике для туалета! На столе у Марка зазвонил телефон, но он не стал сразу хватать трубку, а кивнул мне, чтобы я продолжала. — Говори, говори. Например, очень интересно знать, как можно скучную работу по дому превратить в яркие семинары с журнальными заголовками. Что, твой курс будет называться «Сделай сам: вип-советы»? Так, похоже, он меня поддразнивает. Хотя у Марка чувство юмора настолько тонкое, что иногда его вообще не разглядеть… То есть нет никакой уверенности — юмор это или нет. Кажется, наш разговор неумолимо уносило куда-то в сторону от академических проблем. Между тем телефон продолжал звонить. Марк поерзал на стуле и бросил на меня взгляд поверх очков: в этот момент я отчетливо сформулировала для себя, почему неровно дышу к мужчинам в кашемировых пуловерах, а заодно к их шуткам про сберегательные счета. Просто от них исходит какая-то специальная уютная надежность. — Может, все-таки ответишь на звонок? Раз нет секретаря. — Ты имеешь в виду — нет у тебя? — Он снова поднял бровь. Я промычала что-то маловразумительное. Он взял трубку, все еще продолжая игриво смотреть на меня. — Марк Монтгомери, — сказал он будничным тоном, но неожиданно резко выпрямился на стуле. — Что? Сейчас? Но в моем графике они записаны на конец следующей недели. Боже упаси. Я и не думал повышать голос… Марк перехватил мой взгляд и тут же изобразил лицом персидского кота. Я сразу поняла: на проводе мисс Торн. — Да, она здесь. Я ей передам. Понял: через десять минут. — С этими словами он положил рубку на рычаг. — Я имею в виду плановое собрание, состоящее из меня, мисс Торн и лорда Филлимора. — Да? — переспросила я, надеясь, что Марк добавит: «Собрание отменено». — Состоится прямо сейчас. Лорд Филлимор оказался в Лондоне и подумал, что надо воспользоваться этим и обсудить твои новые начинания. У меня в горле застрял кусок сэндвича, и я закашлялась. — Но это невозможно! Мы же только-только начали новые занятия! Мисс Торн сразу же начнет его отговаривать… Марк отложил ланч и принялся рыться в бумагах, видимо отбирая то, что ему обычно пригождалось для таких случаев. — Не стоит паниковать. Лучше так. По крайней мере, сейчас она не сможет сказать ему, что твой план не работает. Чтобы делать такие заявления, надо хотя бы попробовать. — Но почему он приехал? Он же не собирался? — спросила я вслух. — Он же ненавидит Лондон… — Наверное, захотел встретиться с тобой. — Марк протянул мне стопку бумаг. — Вот, я сделал некоторые расчеты. Можешь помахать ими перед носом у мисс Торн. А я тебя поддержу. Я мучилась сомнениями. — Ты хочешь отправиться туда с информацией от имущественного агентства? Скажи мне прямо — я должна знать… Марк некоторое время барабанил пальцами по столу, после чего сказал: — Нет, не в этот раз. Думаю, будет справедливо дать тебе побольше времени для решающего броска. Кроме того, — он поднял взгляд, демонстрирующий спокойствие и уверенность, которых так не хватало мне, — я начинаю думать, что твоя бизнес-идея действительно совсем неплоха. Честное слово, я и сама не поняла, откуда на моем лице взялась нагловатая ухмылка. — Что ж, это прерогатива джентльменов — менять свое мнение, — сказала я и немедленно удалилась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Убедившись, что мои пуговицы, помада и зубы сияют, как новенький пенни, я перегнулась в лестничный пролет и заметила лорда П., который стоял двумя этажами ниже, возле полуживого плюща. «Отлично», — подумала я и бросилась вниз по ступенькам. Возможно, и не с той грацией, которая понравилась бы мисс Макгрегор. Разумеется, я стремилась опередить мисс Торн и вправить лорду П. мозги по поводу моего грандиозного плана. Уже на полдороге я поняла, что опоздала: до моих ушей донесся низкий мужской голос, который тщетно пытался вклиниться в бурный словесный поток, издаваемый другим голосом — женским. Стыдно, конечно, подслушивать, но я не устояла. — Не сомневайтесь: Франсес бы это точно одобрила. Вам просто необходим отпуск. Я могу поехать с вами, если вам нужна компания. Да нет же, вы нисколько не стары для лыж! Вы еще совсем молодой мужчина, Пелхэм! — Вслед за этим раздался заливистый девичий смех. Ну конечно, это была Адель. Интересно, в курсе ли лорд П., что заниматься спортом вместе с Адель — занятие, представляющее угрозу для жизни? Вцепившись в перила, я продолжала слушать ее воркующий голос, который не оставлял сомнений, что эта тварь подошла к лорду П. практически вплотную. — Все, что в моих силах… Невозможно представить, что значит потерять любимого человека, пока это несчастье не случится лично с тобой. Только я понимаю вас по-настоящему, Пелхэм… — Вы так добры… Я не стала слушать дальше и дошагала недостающие пролеты. Лорд П. был явно рад меня видеть, тогда как по лицу Адели пробежала тень, прежде чем она «включила» свою восторженную улыбку. Как я и подозревала, Адель почти повисла на лорде П.: держа старичка под локоть, она дружески похлопывала рукав его темно-серого кашемирового пальто. Когда я подошла, она даже не убрала руку — только перестала похлопывать. — О, Бетси! — воскликнула Адель. — Дорогая, какой чудный на тебе костюмчик! По-моему, ты прекрасно демонстрируешь нашим студенткам, как можно одеваться в условиях невыгодного кредита. Хотя, знаешь, на главной улице тоже есть совсем неплохие магазины… Судя по одежде, главной улицей для Адели была Слоун-сквер, но, если честно, я не собиралась дарить ей столь легкую победу. — Спасибо! — сказала я. — Фрэнни всегда говорила, что хорошие туфли — ключ к любому костюму. — Значит, ты унаследовала свой стиль от нее, — любезно отозвалась Адель, но тут же добавила положенную ложку дегтя. — Если можно так сказать. Лорд П., судя по всему, не уловил нашей пикировки и продолжал улыбаться во весь рот. — Кажется, у нас сейчас будет собрание, — обратилась я к нему. — Да-да-да, и это превосходно! — радостно кивнул он. — Все очень удачно сложилось. Адель понадобился совет относительно одной картины, и мы с ней заглянули на торги «Кристис». Вот тут-то я и подумал: хорошо бы остаться до вечера — повидать тебя, встретиться с Монтгомери-младшим, немного пошептаться с мисс Торн — в общем, выяснить, как у вас идут дела. Лорд П. был в отличном расположении духа, и, скорее всего, как это ни печально, благодаря Адель. Адель тронула его за руку. — Надеюсь, вы меня извините? Мне нужно идти готовиться к уроку. Я прямо рот открыла от такой неприкрытой наглости. Что?! Что ты сказала? К какому еще уроку? — Превосходно, — ответил лорд П., не замечая моего искреннего возмущения. — Приятно видеть, как в трудное время все подставляют друг другу дружеское плечо. — Рада стараться! — произнесла Адель и помахала наманикюренной рукой. — Поки-чпоки! Я подняла было руку, чтобы помахать в ответ, но, к счастью, вовремя спохватилась. Есть все-таки в этой твари что-то гипнотическое. Собрание — если это слово уместно — длилось не более десяти минут. Я изложила свои идеи, Марк меня поддержал, мисс Торн пыталась вякать про потерю Академией «собственного неповторимого лица», и в итоге лорд П. велел мне продолжать работать в том же духе — типа, посмотрим, что будет после Дня открытых дверей. Вот, собственно, и все. — Бетси, не найдешь ли времени выпить со мной чаю? — спросил лорд П., когда мы закончили. — Я тут перебирал вещи Франсес и нашел кое-что для тебя. Думаю, тебе понравится. — Конечно понравится! — радостно воскликнула я. Мы с ним пересекли шумную площадь Пикадилли, миновали несколько клубов на Сент-Джеймс-стрит и вышли к «Атенеуму».[44] Здесь лорд П. теперь останавливался, когда приезжал в Лондон. Он усадил меня в тихом уголке своей спальни, поставил поднос с чаем, после чего вышел и вскоре вернулся с маленькой сумочкой, украшенной пайетками. Это была любимая винтажная театральная сумочка Фрэнни, когда-то приобретенная еще ее матерью в Индии. Она использовала ее только в особых случаях. — Здесь есть несколько вещиц, — сказал лорд П., и по его нервным движениям я поняла, как он взволнован. — Думаю, тебе понравится. Будешь чай? Пока он разливал чай из серебряного чайника, я осторожно открыла сумочку. В ней оказались памятные вещицы из моего детства. Здесь все было вперемешку (так умеют только мужчины): старинные сапфировые сережки, на которые я всегда облизывалась, жемчужная нитка, которую Фрэнни носила и в пир, и в мир — с твидовыми костюмами, со свитерами, с сарафанами и даже с купальниками… Кожаный альбом с моими фотографиями: вот я сижу на пони, свесив толстенькие ножки, Фрэнни держит поводья, а Нэнси и Кэтлин стоят на заднем плане в своих практичных куртках. На другой фотографии Фрэнни держит меня на руках, фоном служат розовые кусты на Хафмун-стрит. Мне не больше года, я в смешных шотландских бриджах… Лорд П. подал голос. — Первая твоя фотография, Бетси. До этого Франсес все боялась, что тебя потребуют обратно. На каждый звонок в дверь вздрагивала. — Правда? — удивленно спросила я, почувствовав уже забытый укол горя. Фрэнни никогда не показывала своего страха. Я думала, одна я боялась, что меня захотят забрать у Фрэнни. — А она знала, кто может за мной прийти? — Об этом я никогда не спрашивала лорда П. — Наверное, догадки были? Лорд П. подал мне чашку. На его лице читалось внутреннее напряжение. Вероятно, нежелание вторгаться в чуждую для него область эмоций боролось в лорде П. с естественной потребностью исполнить свой долг. — Никто из нас представления не имел, кто мог бы тебя подбросить. Разумеется, мы пытались наводить справки, но, честно говоря… мы были так счастливы, что ты нам досталась, что особо не усердствовали. — Но у вас были хоть какие-нибудь подозрения? — не отступалась я. — Может, Фрэнни узнала золотую пчелку — ту, которая лежала в коробке? — Пчелку? Понятия не имею. Даже если и узнала, мне она ничего об этом не говорила… — Лорд П. выглядел смущенным. — Это могло бы помочь? — У всех девушек в Академии были тогда такие пчелки, — сказала я. — На поминальном вечере я встретила одну из выпускниц тех лет, и она сразу ее узнала. Она считает, пчелка — это верный признак, что моя мать была одной из девушек, которые тесно общались с так называемыми мальчиками в «бентли». Фрэнни ведь могла хотя бы догадываться насчет кандидатуры? Кажется, лорд П. был просто в шоке. — Господи, да кто тебе такого наговорил? — Одна из прежних выпускниц, — уклончиво ответила я, не желая выдавать Нелл. По крайней мере, пока. — А что она сказала про… — Он даже как будто побледнел. — Про молодых людей, с которыми эти девушки общались? — Что это такая компания золотой молодежи, которая тусовалась с девушками из Академии. Состояла из отпрысков богатых семей, устраивала дебоши по всей Англии… — На лорда П. было жалко смотреть: его лицо побелело, как рисовый пудинг, но меня уже понесло. — И что Гектор тоже был с ними, — добавила я. Мне удалось удержаться от прямого вопроса: «А он действительно мой отец?» или «Вы именно поэтому взяли меня к себе?» Тем не менее вопрос будто нарисовался в воздухе сам собой — во всяком случае, лорд П. его услышал. Он опустил глаза и глубоко вздохнул. — Да, это были не лучшие времена для Академии, — с трудом произнес он. — Если не считать твоего появления, конечно. Но лично я связи не вижу. Никакой. Впечатление было, что он просто заткнул пальцами уши и сделал вид, что не понимает, о чем речь. Пришлось смириться с мыслью, что эту тему развить не удастся. — А какой он был — Гектор? Ну, то есть я хотела сказать, что он за человек вообще? — Если вообще, то для начала Гектор — человек, который не приехал на похороны матери, — сухо произнес лорд П. — Но почему? — Это было действительно странно: на вечер памяти Фрэнни съехались женщины со всего мира, а единственный сын только прислал букет белых роз на семейные поминки. — Наверное, он совершил что-то на самом деле ужасное, из-за чего не мог приехать даже по такому случаю, — продолжала я. — Но что же это могло быть? Или его отлучили от церкви… — Меня вдруг поразила страшная догадка, — А может, он в тюрьме? — Нет! Нет, он не в тюрьме… — Лорд П. потер переносицу. — Бетси, об этом очень трудно говорить… «Потому что Гектор — действительно твой отец…» — мысленно закончила я. Ну что мешает лорду П. это сказать? На некоторое время он замолчал, собираясь с мыслями. Стало даже слышно, как в камине потрескивает огонь. — Франсес всегда говорила, что Гектор не плохой, а просто слабый… — сказал наконец лорд П. — Без стержня. Он всегда был слишком ведомым, даже когда учился в школе, вечно делал то, что велят другие. Нам с Франсес никогда не нравились мальчики, с которыми Гектор проводил время. Они были как раз из тех, с кем она не рекомендовала встречаться своим воспитанницам. Один — гонщик; неплохой парень, но отчаянный не в меру. Другой, сын наших друзей, совсем сбился с пути. Гектор, конечно, был очень славный мальчик, но ему не хватало нравственных ориентиров. Не знаю, как это получилось, только его так называемые друзья в трудную минуту поступили с ним не слишком красиво… Лорд П. замолчал, словно вслушиваясь в эхо своего голоса. Ему действительно было больно такое говорить, но должна же я знать правду. Пусть и такую горькую. — Никому не хочется думать про своего сына, что он вырос негодяем, — продолжал лорд П. — Боюсь, с Гектором получилось именно так. Слова лорда П. как-то не очень вязались с обрывками воспоминаний о «красивом и милом» Гекторе, которые я слышала от Фрэнни. — А что произошло? — спросила я. — Почему он уехал? — Случилась автомобильная авария — там был один из его дружков. Но это не по его вине… — Лорд П. порывисто вздохнул. — Потом выяснилось, что авария связана с карточными долгами, в которых замешаны весьма темные личности. И вот тут как раз был виноват Гектор. Но он, вместо того чтобы по-мужски ответить за свои поступки, просто банально сбежал. Оставил записку, от которой Франсес едва не хватил удар: дескать, папа, мама, я совершил такое, после чего не смогу смотреть вам в глаза, пока не исправлю ошибку. Я с такой силой вцепилась в театральную сумочку, что пайетки впечатались в кожу. — Это когда он уехал в Аргентину? Вы нашли его? — Нашли. Я потратил на поиски несколько лет. Нанял детективов, они прочесали всю Южную Америку. Вроде вышли на Гектора в Буэнос-Айресе, но он опять улизнул! — В голосе лорда П. промелькнуло нечто похожее на восхищение. — В жизни не видел человека, который так упрямо плыл бы по течению. Я потом еще долго пытался напасть на его след, даже сам несколько раз летал в Аргентину, но в этой стране слишком легко затеряться, особенно если есть деньги. — Он поднял взгляд. — В общем, в какой-то момент, Бетси, я понял, что больше не хочу искать своего единственного сына. Франсес продолжала писать ему на тот адрес, который у нее сохранился, но Гектор ни разу не ответил. Я и не сомневался, что он не станет отвечать. Мне казалось, если он решит, что это ему надо — неважно, по какой причине, — то сам найдет способ связаться с нами. Потом я, правда, еще раз пытался разыскать его, когда Франсес заболела… — Лорд П. развел руками. — Увы, и на этот раз Гектор не захотел найтись. Последние слова Франсес были о нем: все, говорит, простила бы ему, только бы вернулся. Нет, я ни за что не простил бы Гектора. Хотя бы потому, что Франсес так страдала из-за него в свои последние минуты. В ту же секунду глаза мои защипало от слез, а в горле застряла едкая горечь. — Но у Франсес была ты, — сказал лорд П. и слегка сжал мою руку. — Это очень хорошо, что у нее была ты… Ты принесла ей настоящее счастье. Он посмотрел на меня своими запавшими, но по-прежнему голубыми глазами и улыбнулся. И я вдруг разом все поняла. Все события, подозрения, догадки и улики как будто в один момент разлеглись по полочкам. Скорее всего, девушка из Академии забеременела от Гектора, он стал играть на деньги, чтобы сбежать с ней, но попал в переделку, влез в долги — и вынужден был покинуть страну. После этого девушку выгнали разгневанные родители, она подбросила меня Филлиморам, а Гектор поклялся не возвращаться в Англию, пока не поправит дела. А может, моя мать тоже сбежала в Аргентину? Может, они уехали вместе и поэтому она, так же как он, не явилась на вечер памяти? В таком случае ничего удивительного в том, что Фрэнни и лорд П. всю жизнь заботились обо мне как о родной — я ведь действительно им родная. Очень может быть, лорд П. поручил мне заняться спасением Академии в надежде, что для беспутной парочки это будет лишний повод вернуться. Похоже, я обязана расставить все точки над «i» не только для себя самой, но и для них — Гектора, Фрэнни и… и моей матери. Я проглотила комок в горле. Значит, все произошло из-за меня! Из-за меня сбежал Гектор, и из-за меня Фрэнни умерла с тяжестью на сердце. — Это я во всем виновата, простите, — сказала я. — Не вини себя, — Лорд П. полез в карман за носовым платком. — Ты не должна винить себя! Ты единственное светлое пятно в этом кошмаре! — Он развернул платок и протянул мне. — Это не ты — это я должен извиниться, что посвятил тебя в столь гнусные подробности, — удрученно сказал он. — Бог свидетель, мне было бы приятнее рассказывать, что мой сын Гектор — успешный консультант по бизнесу с университетской степенью. Но как раз это я могу сказать не о нем, а о моей девочке. И я очень этим горжусь. Он так и сказал: «моей девочке». Я даже улыбнулась сквозь слезы — так я была счастлива. И почти не чувствовала себя виноватой… Дома я снова залезла в театральную сумочку Фрэнни — и в маленьком кармашке на молнии, рядом с тюбиком помады «Эсте Лаудер» (разумеется, ее любимого ярко-алого цвета), обнаружила кое-что еще. А именно сложенный вчетверо листок почтовой бумаги, на котором было красивым почерком выведено: Пожалуйста, позаботьтесь о моей дочке. Мне бы хотелось, чтобы она выросла настоящей леди. Спасибо. Я не верила своим глазам. Это была та самая записка, которую моя мать оставила в коробке вместе со мной. Я никогда в жизни ее не видела, так же как до этого не видела самой коробки из-под мармелада. Что-то небрежное и даже равнодушное таилось в этом тексте: никаких тебе объяснений, ни положенных «целую и обнимаю» в конце, ни даже элементарной подписи. Может быть, поэтому Фрэнни и не хотела мне ее показывать. С другой стороны, она написала «о моей дочке». Я была чьей-то дочкой, и моя мать хотела, чтобы я имела больше, чем она сама могла мне дать. И сам почерк — он был такой юный, такой девчачий… Такой же, как у Дивинити или Клемми. Да и вряд ли она — та, что писала эту записку, — была старше. У меня дрогнуло сердце, когда я представила себе юную особу с торчащими ключицами, которая сидит и пишет вот это — так же как мы писали друг другу развеселые записки в конце тетрадки: See you in Val dʼIsere! Carolina 4 Hugo 4 eva 2 gether!!![45] Фрэнни сохранила этот листок, спрятав среди других своих сокровищ, и постаралась, чтобы в конце концов он попал ко мне в руки вместе с жемчужной нитью, сапфировыми серьгами и часиками в стиле ар-деко. Наверное, теперь она была не против, если бы я нашла свою мать, даже хотела бы этого. Я еще раз посмотрела на записку. Ведь если я найду мать, значит, смогу найти и отца. Я должна найти для нее Гектора. И я найду его. Я вытащила из своей сумки телефон и дрожащими пальцами набрала номер Нелл Говард. Все это время я не отрывала глаз от листка с запиской. А что, если Нелл сможет узнать ее почерк? Конечно, я понимаю, что на Слоун-сквер все пишут примерно одинаково, но все же… — Дорогая, это я, Нелл! Я принялась сбивчиво говорить: — Нелл! Это Бетси! Ты не могла бы… — Я сейчас не могу говорить! Прости, котик! Оставь номер, и я позвоню, как только… Спасибо! Я уставилась в стену и некоторое время слушала короткие гудки в трубке. Затем достала ежедневник и открыла его на чистой странице. «День открытых дверей. Список дел: 1. Пригласить всех выпускниц, начиная с 1980 года». Глава 17 Не доверяйте мужчинам, которые называют вас «дорогая». Мне пришлось уступить Джейми: кажется, к своим новым обязанностям наставника юных леди он отнесся со всей серьезностью. В частности, сказал, что для урока по художественному позированию ему потребуется не только мое присутствие, но и помощь Лив. — Меня интересуют исключительно твои профессиональные навыки, Оливия, — бодро заявил Джейми, ненадолго забежав к нам вечером, перед тем как отправиться на званый вечер в честь помолвки с рабочим названием «Крестный отец». — То есть ты хочешь сказать, что перед твоим уроком девушки должны будут изрядно напиться? — спросила я из своего уютного уголка на диване, где мне посчастливилось разместиться с котом Барри и тарелкой куриного супа. — Нет, Оливии придется поработать фотоаппаратом, который она вечно таскает с собой. — Джейми бросил на сестру беглый взгляд. — Надеюсь, ты по-прежнему позиционируешь себя как мастер вечернего фоторепортажа? — Ну, да-да! — нетерпеливо сказала Лив. — А теперь давай двигай — ты заглушаешь мне фашистов… Вместо того чтобы пойти куда-нибудь развлечься, мы с Лив заняли воскресный вечер домашним представлением мюзикла «Звуки музыки». Лив взяла на себя все мужские роли, а я пела за монахинь. Короче говоря, мы были совершенно не готовы к появлению Джейми, тем более при таком параде. В черном галстуке, с зачесанными назад гладкими волосами и мощной линией свежевыбритого подбородка он выглядел немного непривычно, будто только что со съемок очередного «Джеймса Бонда». В его присутствии я вдруг явственно ощутила на себе последствия нашего экономного ухода за волосами. Кроме того, я искренне надеялась, что Джейми не разглядит под шерстяными тапочками Лив носки для домашнего педикюра. — Отлично! Не забудь захватить фотоаппарат и ноутбук. Я буду ждать тебя в одиннадцать, — сказал он. — И тебя тоже, Бетси. Я вздрогнула на своем диване, подумав про себя, что лучше бы он зашел к нам после вечеринки, а не до. На очереди у нас был мюзикл «Красотка»: к этому времени наши ногти как раз дойдут до нужной кондиции. — Очень хорошо, — сказала я, осторожно сдвигая подушку, чтобы прикрыть пятно от супа на тренировочных штанах. — Я буду с девяти. Но только, пожалуйста, не используй меня в качестве образца. — Что ты, что ты… Есть зрители, а есть участники. Если честно, меня где-то даже греет эта мысль, что привычка распускать мужчин на все четыре стороны не привела тебя в итоге… к распущенности, — бросил он на прощание. Лив швырнула в него подушку, а мне сунула несколько бумажных платочков, чтобы мы могли как следует поплакать по поводу монахинь, которые отвлекают фашистов, в то время как Джулия Эндрюс вместе с остальными уходит в горы. Когда на следующий день ровно-преровно в одиннадцать Джейми переступил порог комнаты леди Гамильтон, наши девушки буквально переменились в лице и сидели в оцепенении все время, пока он уверенной походкой шел к столу, а потом раскрывал ноутбук. Наверное, так себя ведут леопарды, когда к ним в вольер заходит смотритель с только что разделанной бараньей тушкой. Мы с Лив проскользнули вслед за Джейми, однако девушки даже не заметили нашего присутствия. — Доброе утро, леди! — сказал Джейми, и я обратила внимание, что его обычный «пацанистый» выговор слегка прибран, как будто его снизили с помощью тумблера. Теперь по разговору Джейми напоминал скорее какого-нибудь деятеля современного искусства. Вообще, я заметила, что его акцент имеет способность вместе с ним приспосабливаться к обстоятельствам, а уж кто-кто, а Джейми — настоящий мастер чувствовать ситуацию и извлекать из нее лучшее. — Доброе у-утро, — промяукала Анастасия, и все остальные следом за ней. — Сегодня мы с вами займемся приобретением весьма полезных навыков. Надеюсь, никто из вас не страдает боязнью камеры? — бодро продолжал Джейми. — Бетси, ты не могла бы завесить шторы? — Что? — Завесить шторы. — Джейми кивнул на пыльные зеленые бархатные портьеры, — Мне нужна темнота. У меня не было уверенности, что шторы не ответят клубами пыли и массовым отлетом моли, однако я послушно направилась к окнам. — Ой! — воскликнула Дивинити, — Неужели у нас будет… подготовка к съемкам в качестве фотомоделей? — В ее голосе звучал скорее восторг, чем страх. — Нет, я не против сняться для календаря в бикини… Но если что-то другое — это уж совсем пипец! — Нет! — поспешно вскричала я, едва не закашлявшись от многолетней пыли, которая немедленно забилась в глотку. — Ничего такого не будет! Я бросила на Джейми нервный взгляд. Надо же, не удосужился толком объяснить, чему собирается учить девчонок, ограничился формулировкой «полезные навыки». — Ну-с, а как дела у моего технического эксперта? — Он посмотрел на Лив, которая пыталась подсоединить фотоаппарат к ноутбуку. Я поспешила ей на помощь. Джейми почему-то потребовалось невероятное количество техники для этого урока, включая проектор, который он притащил с работы и, к счастью для Лив, заранее подключил сам. — Прекрасно, — сказала Лив. — Только не надо слишком спешить. — А я вообще не имею привычки спешить, — с нагловатой ухмылкой заметил Джейми, и у меня упало сердце. Ну да, чего еще ждать. Загоготали, как стая похотливых гусынь. — Ну что, вы готовы? — спросил он, и девушки хором заверещали: «Да-а-а!», как будто дело происходило не на уроке, а в каком-нибудь клубе на Ибице. — Господи… — прошипела Лив. — Мужайся… Кажется, он выпустил свои чары… — И добавила: — Из штанов. — Что ж, начнем. Видите вот это? — спросил Джейми и щелкнул кнопкой на ноутбуке. В ту же секунду на импровизированном стенном экране возникло перекошенное лицо Кэтрин Зета-Джонс с полным ртом свадебного торта. Девчонки в ужасе отпрянули. Я, впрочем, тоже. — Где ты это взял? — строго спросила я. — Надеюсь, фотография не запрещена к демонстрации? — Она из частной коллекции, — заверил Джейми. — А как вам вот это? И снова щелкнул кнопкой. Нашим взорам предстала Бритни Спирс с голой задницей чуть ли не во весь экран. Бритни, вероятно, думала, что ее не видно из-за капота автомобиля. Девушки завизжали в голос. — Господи… — сказала я. Раньше мне приходилось видеть такое только с целомудренными черными квадратиками цензуры. — О да-а-а… — протянула Лив. — Спорим, это снято не на занятии по уходу за собой? — А вот это? — И далее пошли по порядку: Пэрис Хилтон, Тони Блэр, Бейонс Ноулз — все коварно пойманные на вечеринках в позициях типа «ой, ногу свело» или «я играю на невидимой трубе», которые обычно случаются, когда вы даете себе волю на танцполе, не подозревая, что кто-то совсем рядом притаился с фоторужьем. Тошнотворное чувство узнавания не покидало меня во время всего просмотра. Вот так примерно веду себя и я после пары кружек пива. Во всяком случае, большинство моих новогодних фоток красноречиво говорили о полном игнорировании «дорожных знаков». Оставалось только надеяться, что Джейми не станет привлекать в качестве примеров фотографии из домашнего архива. — Фотография — это наш беспристрастный судья, — произнес Джейми голосом диктора, который читает текст за кадром. — Если вести себя праведно и законно, фотография наградит вас удачными снимками, которыми вы сможете пользоваться многие годы. Но если вы преступите букву закона, ее приговор будет беспощаден: вы можете навсегда остаться в памяти людской как «девушка с тридцатью подбородками» или что-нибудь в этом роде. Поэтому, независимо от вашей цели — фотографируетесь ли вы для журнала «Hello!», чтобы продемонстрировать широкой публике ваш новый носик, или просто делаете фотографию на очередной паспорт, вы должны владеть этим важным умением: как хорошо выходить на фотографиях. Даже в приглушенном свете экрана было видно, что глаза Дивинити горят страстным желанием учиться. — Интересно, Джейми это сам придумал? — шепнула Лив. — В смысле, вправлять мозги королевам гламура в темной комнате, когда они смотрят на него, как на нового мессию? — Конечно, вы можете пойти и другим путем, — продолжал Джейми, снова нажимая на кнопку. — Например, разработать перед зеркалом некоторые позы и мимику, понять, что вам идет, а потом просто использовать это раз за разом, пока у общественности не возникнет подозрение, что у вас паралич лицевого нерва… Джейми подкрепил свои слова серией премьерных снимков Лиз Хёрли, которые собирал, судя по датам, на протяжении нескольких лет. Красотка совершенно одинаково клала руку на бедро, выставляла вперед левую ногу из длинного выреза платья и выпячивала грудь. В этой позе она была зафиксирована даже на чьей-то свадьбе. — Но это же классическая поза, — сказала Венеция. — Так ее нога выглядит намного длиннее и стройнее. — Ну да, а сама она выглядит, как будто ей дико захотелось в уборную. — Так вот, мы с вами будем стремиться к некой золотой середине, — продолжил Джейми. — Вы должны выглядеть естественно, но ваша естественность должна быть отрепетирована до мельчайших подробностей, чтобы при неожиданном появлении фотоаппарата вам не приходилось ничего делать специально. Освоите это искусство — будете спокойно ходить на вечеринки. Не забывайте только говорить себе: «Я на съемочной площадке». Делайте так независимо от того, узнали вас или нет, и пусть папарацци фотографируют сколько им влезет. — Ой! Это так классно! Спасибо за ценный совет! — пискнула Дивинити. — Ну а лучший способ научиться фотографироваться — это просто начать фотографироваться, — сказал Джейми. — Что мы и будем сейчас делать. А поможет нам в этом нелегком деле фотограф высокой моды Оливия ОʼХар. Девушки тут же повернулись к нам из темноты, и мы увидели, как в полумраке таинственно мерцают их безупречные зубы и многочисленные бриллианты. У Дивинити во рту сверкала еще и неизменная жевательная резинка. — Та-ак… А жвачку-то надо выплюнуть! — заметил Джейми. — Обычно на фотографиях она выглядит как назубник у боксера. Дивинити вытащила резинку изо рта и одним молниеносным движением приклеила снизу к столешнице. Чудеса, честное слово! Сколько я ни пыталась уговорить ее расстаться со жвачкой хоть на пять минут, Дивинити отчаянно сопротивлялась, причем аргументы выдвигала вплоть до борьбы за права человека, ни больше ни меньше. — А теперь — можно немного света? — сказал Джейми, махнув рукой мне и слегка кивнув Лив. Жестом фокусника из цирка шапито я откинула штору, в то время как Лив с фотоаппаратом довольно нервной походкой прошествовала на свое место перед аудиторией. На мой взгляд, Лив совершенно напрасно волновалась: в черно-серебристом прикиде она вполне тянула на модного фотографа. — Прежде чем начать, давайте обсудим все подводные камни фоток в общественных местах, — сказал Джейми. — Что вы должны однозначно исключить, так это появление ваших фотографий с двойным подбородком, с красными глазами и с пятнами пота на одежде. Это универсальный способ навсегда испортить репутацию вашей фотогеничности всего за секунду. Помните: где скопление людей — там, как правило, и камеры. — Уж нам-то с тобой это отлично известно, Анастасия, — проворчала Клемми. — Ты имеешь в виду наглых журналюг? А как насчет награды в пять тысяч от «Мировых новостей»? — спросила Анастасия. — Даже в туалете нельзя расслабляться. — Второй момент: всегда припудривайте нос и лоб, если не хотите выглядеть как звезда велотрека. И, что важно, не перепутайте: в данном случае я говорю об обычной пудре, — с ухмылкой добавил он. — Да-да, прошу не относиться к этому легкомысленно. А если кто сомневается, у меня есть ряд доказательств. Вслед за этим последовал эффектный слайд-фильм, в котором знаменитости корчили рожи, неуклюже танцевали, участвовали в кокаиновых оргиях, а также совсем негламурно блестели в лучах прожекторов. — Как сказал мне буквально вчера один очень известный человек, если вы сами «обделались», так нечего сваливать на стилистов. Просто никогда не позволяйте фотографировать вас снизу и всегда следите за выражением лица. Кроме того, вы сейчас сами видели, что бывает, когда человек соглашается на предложение потанцевать от души — по принципу «здесь все равно никто не увидит». Кто-нибудь всегда увидит, и не только увидит, но и снимет на камеру. Ну а теперь давайте начнем. Советы Джейми оказались просто на удивление полезными и практичными. Так, например, он предлагал во время съемки на паспорт положить на коленки кусок фольги, чтобы видеть свое отражение. Мне настолько понравилась эта идея, что я не удержалась и украдкой занесла ее себе в заметки. Практическая же часть состояла в том, что Лив по очереди фотографировала девушек в самых разных «вечерних» ситуациях, после чего снимки выводились на экран и подвергались свободной критике. Надо признать: девушки отдавались процессу с огромным энтузиазмом. Венеция лучше всех позировала «на красной ковровой дорожке», умело демонстрируя длинные ноги; кроме того, ей очень удавался «взволнованно приоткрытый рот». Клемми никак не могла освоить свадебную тематику: похоже, любые упоминания о храме Божьем вызывали у нее конвульсии. («На свадебных фото главное — внутреннее спокойствие, — сказал по этому поводу Джейми. — Не нужно слишком рьяно изображать из себя невесту, ваша задача — просто не дать фотографам шанса запечатлеть вас растерянной или несчастной, чтобы никто не заподозрил у вас комплекса Бриджит Джонс».) Дивинити вела себя перед объективом очень естественно. Похоже, она с детства привыкла считать этот предмет необходимым элементом жизненного пространства. Во всяком случае, она с легкостью выдала целый спектр мимических перевоплощений. — Когда мы заполняем новый бассейн, мы всегда потом продаем фотки для «ОК!», — поделилась Дивинити. — Типа, «я в восторге от нашей новой жизни в Мадриде», или «я горжусь своим звездным папочкой», или «как я играю со своей сестричкой Брук». — По ходу она все это продемонстрировала, и даже Джейми признал, что у нее получились разные эмоции. Анастасия была у нас «тигрицей». Но не сексапильной, а просто хищной. Лив фотографировала ее во всех уголках танцевального зала, пытаясь добавить образу хоть немного мягкости и романтичности, но у Анастасии все равно был такой вид, будто она вот-вот привяжет вас к стулу и начнет по кусочкам отрезать уши. Напрасно я беспокоилась, что Джейми будет слишком циничным в своих советах. Он вел себя на удивление скромно и дружелюбно. Во-первых, многолетняя практика фотографирования вечеринок действительно сказывалась: на эту животрепещущую тему Джейми обладал знаниями даже более глубокими, чем я могла предположить. Во-вторых, он был весьма лоялен к фотографиям своих учениц, старательно отмечал все достоинства и умалчивал о недостатках вроде пирсинга у Клемми в носу, который на снимках выглядел как гигантский прыщ, или странных телодвижений Дивинити, направленных на то, чтобы скрыть от камеры левую половину лица, которая ей чем-то не нравилась. — А откуда вы все это знаете? — спросила Анастасия, когда Венеция позировала для «интервью о моей жизни одной из ведущих газет» (рука на подбородке, взгляд в объектив, колени вместе), а Лив прилежно изображала заправского фотографа. — Прямо настоящий эксперт. — Опыт, опыт и еще раз опыт, — скромно пожал плечами Джейми. — Моя фирма занимается вечеринками. Я должен гарантировать каждому клиенту, что за свои деньги он не только развлечется на славу, но и станет обладателем качественных фотографий. Можно сказать, качественные фотографии входят в пакет наших услуг. — Джейми так обворожительно улыбнулся, что Дивинити растаяла. — Поэтому если я вижу, что, например, хозяйка дома в данной конкретной точке попадает в невыигрышное освещение, то я так прямо и говорю ей: передвиньтесь на три шага левее. — А вы проводите вечеринки со знаменитостями? — спросила Дивинити. — Было бы классно посмотреть вашу адресную книгу! — Что ж, будете стараться, мисс, включу вас в список приглашенных… — Он переглянулся со мной. — А может быть, нам просто запланировать общую экскурсию? Я взял бы на себя лекцию по дегустации вин, а Оливия рассказала бы, как подобрать нижнее белье, чтобы потом не пришлось отбиваться от всяких нежелательных типов… — А когда вы сможете нас взять? — спросила Анастасия. — Да-да! И можно ли нам будет пойти с друзьями, которые в Академии не учатся? — спросила Дивинити. — Вообще-то я не уверена, что мисс Торн одобрит вашу затею, — слабо возразила я. Джейми продолжил с видом эксперта, хотя озорной блеск в глазах выдавал его с головой. — По-моему, невозможно получить практический опыт, если ходить на вечеринки, которые вас не впечатляют. Я, со своей стороны, мог бы предложить что-нибудь стоящее. Но вот фотографироваться со знаменитостями я бы вам в любом случае не советовал — даже для аватарки на Facebook. — Он посмотрел на Дивинити. — Как правило, оказывается, что они и стройнее вас, и — что очень важно — гораздо сильнее накрашены. Даже мужчины. Другое дело, если вы будете так замечательно проводить время за своим столиком, что звезды сами захотят к вам присоединиться! Тогда не возбраняется сделать пару снимков — издалека. — А это возможно? — спросила Анастасия с трогательным видом элитного щенка. — Ну пожалуйста! Я попыталась представить себе обзорную экскурсию в соседний водочный бар под нашим с Джейми руководством — и мне тут же нарисовались картины одна страшнее другой, включая мои последующие попытки спасти это несчастное заведение от закрытия по причине громких публикаций в бульварной прессе… — Ну, если День открытых дверей пройдет на уровне… — сказала я, ощущая себя мамашей, бессовестно шантажирующей своих отпрысков. Я еще ни разу не видела наших девушек такими сосредоточенными и притихшими — их перьевые ручки прямо летали над тетрадками! Джейми ушел, когда еще не пробило час, пообещав прийти на следующей неделе с новой порцией советов — на этот раз на тему «Как запустить вечеринку, чтобы она набрала хорошие обороты, но не съехала с катушек». Как только за ним с Лив закрылась дверь, столь долго сдерживаемое гормональное возбуждение немедленно прорвалось наружу. Слава богу, этот самовлюбленный эгоист ничего не слышал! — Мамочки-мамочки-мамочки, какой же он классный! — завопила Дивинити, хлопая в ладоши с такой амплитудой, что в комнате поднялся ветер. — Самый классный из всех, кого я встречала! Просто нереальный! — Такой красавичек, — согласилась Анастасия, которая, когда волновалась, всегда начинала коверкать слова. — И такой познавательный, — добавила она, покрываясь нехарактерным для нее румянцем. — Крут, нечего сказать, — продолжила общую мысль Венеция. — Особенно для его возраста… — Полегче там, — сердито поправила Клементина. — Если хочешь знать, Джейми крут для любого возраста. — Пожалуй… — сказала я. — И вообще, это было потрясающе! Я имею в виду урок, хотя Джейми и немного без тормозов в смысле флирта. — Да нет, он нормальный! Он просто к нам хорошо относится! — Взгляд Дивинити был полон неподдельного восторга. — Он сказал, что у меня обалденно выразительное лицо. Он просто говорит нам комплименты… — Это он умеет! — сказала я, совершенно забыв, что по легенде не знакома с Джейми. — Видели бы вы его на этих вечеринках: за ним же так и вьются толпы млеющих девиц. Прямо хороводы водят вокруг него. Девушки, словно по команде, повернулись ко мне, и я почувствовала, как в комнате разом изменилась атмосфера. Теперь в их взглядах читалось настоящее восхищение! — Так он ваша бывшая пассия? — спросила Клементина. — Джейми? То есть я хотела сказать, мистер ОʼХар? — как в тумане, произнесла я. — Нет! — Да ладно… — сказала Клементина. — Это точно? — Точно… — Щеки залила краска (ну вот, теперь буду выглядеть как викторианская девственница, которая случайно попала в лагерь нудистов). В этот момент мне ужасно захотелось сказать им, что Джейми — всего лишь брат моей лучшей подруги. Но я вовремя спохватилась, ибо тот факт, что, за неимением настоящих преподавателей, мы приглашаем на эту роль случайно подвернувшихся друзей, явно не стоило афишировать. — Губы — говорить, а глаза — лгать, — заметила Анастасия. — Старая английская пословица. — Так вы с ним знакомы, по крайней мере? — не унималась Дивинити, глаза которой горели хищным блеском. — Откуда вы его знаете? Куда только подевались аморфность и тупость, которые они отчаянно демонстрировали, когда дело касалось традиций ведения домашнего хозяйства… На запах сплетен эти девицы встали в стойку не хуже заправских полицейских ищеек! — Он мой… партнер по бизнесу, — сказала я, практически не солгав. — Он слишком нетривиальный, чтобы быть просто бизнесменом, — хмыкнула Венеция. — И потом, у него такие классные часы… — Ну, часы — это еще не самое главное, — попыталась я перевести разговор на другую тему. — Гораздо вернее судить о мужчине не по часам, а по ботинкам. — Почему? — спросила Дивинити. — Слушайте, а ведь уже время ланча, — истово спохватилась я, потому как на самом деле не чаяла, когда все это закончится. Венеция и Анастасия в ту же секунду отщелкнули крышки своих мобильников и направились к двери, а вот Дивинити и Клемми уходить не спешили. — Ну, чем еще могу быть вам полезна? — спросила я. — Только не говорите, что мистер ОʼХар забыл дать домашнее задание. Кажется, он совершенно запудрил вам мозги своими комплиментами. Дивинити пихнула Клемми в плечо. — Ну давай, начинай… Говорю тебе: она скажет, что надо делать. Ведь она же подсказала мне про свидание с Мэттом… — Кстати, как все прошло — неплохо? — спросила я, весьма польщенная. Все это время я сгорала от любопытства, как у нее там получилось, но просто не знала, как спросить. Дивинити ничего не сказала и только, скромно опустив глаза, показала мне новенькое сердечко от «Тиффани», отделив его от трех, которые болтались у нее на шее раньше. Клемми закатила глаза и издала утробный звук, будто ее вот-вот вырвет. — Ладно, хватит уже тебе! — Дивинити положила руки на бедра. — Хорошо… У нашей Клем есть одна проблема. Ей негде жить. И еще с ней мама не разговаривает. Скажите, что ей делать? — Жить негде? — Да нет… — Клемми сверкнула глазами на Дивинити, после чего перешла на мрачную скороговорку. — У меня была вечеринка, когда родители уехали на какой-то синод, и я написала про нее на своем сайте… В общем, пришло гораздо больше народу, чем я звала, — человек на пятьдесят, кажется, ну и, короче, кое-что разбили… Ничего такого антикварного, конечно… — А теперь они получили назначение переехать в Намибию, а ее с собой не берут! — выпалила Дивинити. — Ни в какую Намибию я и сама не поеду! — Они даже разговаривать с ней не хотят! И чтобы она жила в их квартире! Что ей теперь делать-то? — развела Дивинити руки в драматическом жесте, как будто разыгрывала историю Клемми на сцене мюзик-холла. — То есть Клементина ищет комнату? Я правильно понимаю? — Как это? — пробурчала Клемми. — Да я никогда… Мне никогда не приходилось так жить… А если мне не понравятся соседи? Или запросят слишком много денег? Она все так же упрямо смотрела в пол, но я заметила, что в целом вид у нашей Клементины уже далеко не такой самоуверенный, как раньше. Что под боевой раскраской прячется испуганный ребенок… Мне стало жаль ее, даже несмотря на то что она «разбомбила» родительский дом. Следует признать: люди на вечеринках абсолютно непредсказуемы — их почти невозможно остановить. Кроме того, как показывает практика, от гламурного шика до вызова полиции в кабинку туалета — всего один шаг. — Ну, это решаемо, — заверила я, — Надо просмотреть объявления в газетах и походить по риелторским агентствам, которые занимаются домами в удобных тебе районах, и… — Я запнулась, заметив, что до нее не доходят мои слова. — Может быть, тебе нужна помощь? По-прежнему испуганная, Клемми кивнула, но тут же опомнилась и напустила на себя угрюмый и неприступный вид. — А как же теперь с ее мамой? — экспрессивно продолжала Дивинити, которой, по-видимому, понравилось демонстрировать драматические жесты. — Она же лишила ее всего! И запретила появляться накрашенной в радиусе трех километров от епархии! А это, между прочим, нарушение прав человека! Даже если дело касается дочери епископа! — Клемми, у меня в жизни тоже случались неудачные вечеринки. Это со всеми бывает, — сказала я. — Для начала я бы написала маме письмо — на тетрадном листочке — и попросила прощения. Два письма. Три, если понадобится. Это лучше всяких цветов. А потом наняла бы клининговую компанию и заказала генеральную уборку дома. И не надо так расстраиваться: жить на свои деньги — это же здорово! Я похлопала ее по плечу. — Знаешь что, принеси мне после уроков вечернюю газету, и еще «Досуг» — посмотрим вместе. Ставлю сотню, мама попросит тебя вернуться, как только увидит, что ты на самом деле съехала. И тогда у тебя будет выбор! — Поняла? Расслабься… — Дивинити деловито запихнула в рот очередную пластинку жвачки. — Пока, Бетси. Супер! — Ага, пока… Нам надо идти, — сказала Клемми. Они обе попятились к двери, но, после того как Дивинити вышла, Клемми заглянула снова — и неожиданно улыбнулась мне незнакомой, какой-то даже застенчивой улыбкой. От этого ее лицо изменилось до неузнаваемости: я вдруг увидела, что у нее белоснежные зубы и миндалевидные глаза. — Спасибо вам огромное, — произнесла Клемми (прямо как примерная дочь епископа, каковой она и являлась по сути) и выскользнула из комнаты. В эту же секунду приятное тепло разлилось у меня в груди, и я поняла, что это не что иное, как удовлетворение от хорошо сделанной работы… Глава 18 Прежде чем делать эпиляцию воском, проглотите болеутоляющую таблетку — тогда процесс будет менее мучительным. Ну да, это было слишком прекрасно, чтобы продлиться долго. В пятницу я проснулась ни свет ни заря — в холодном поту и с дикой головной болью. Мне снилось, что я приехала в усадьбу Беллингем и увидела Адель в подвенечном платье, которая встречала у парадного входа каких-то совершенно незнакомых гостей. Она строго сверяла их по списку, и когда я подошла к ней, выяснилось, что меня-то в нем как раз и нет, а кроме того, что я не испекла три тысячи меренговых лебедей для свадебного торта… Когда я прибыла в Академию и стремительно вознеслась по лестнице в кабинет казначея, меня встретил промозглый холод, совершенно неприемлемый для живых существ, тем более с такой головной болью, как у меня. Даже тюльпаны загнулись в этом сибирском климате, а уж при виде на столе у Марка новой стопки неоплаченных счетов у меня и вовсе начала стынуть в жилах кровь. Впрочем, выяснилось, что это еще не все: не успела я скинуть пальто, как вскрылись новые слои в нагромождениях моих проблем — позвонила Фиона. Голос ее звучал теперь как будто из другой жизни. У меня упало сердце. Судя по тому, что она уже дважды звонила мне, пока я ехала сюда на велосипеде, дело не терпело отлагательств. Обычно Фиона не приезжает в магазин раньше десяти, а тем более не имеет привычки звонить в такое время кому бы то ни было. Схватив телефон, я ответила как можно более веселым и непринужденным тоном: — Привет, Фиона! Извини, не могла взять трубку, потому что… — Приезжай сегодня же! — рыдающим голосом сказала она без всяких преамбул. — Прости, но я тут без тебя совершенно зашиваюсь. На складе завелись мыши, а главное, я не могу справиться с этим долбаным! Кассовым! Аппар-р-р-ратом! — В этот момент на другом конце эфира раздался звук глухого удара, а вслед за ним душераздирающий вопль. — Возьми себя в руки! — как можно более спокойно произнесла я. — Кассовый аппарат устроен совсем просто. Тебе нужно… — Ах, просто! Просто! — истерически завопила Фиона. — Все очень просто! Начался новый сезон, Мария заболела, от этой новенькой сплошные неприятности, а весеннюю коллекцию грызут мыши. Я тут осталась совсем одна, разрываюсь между магазином и детьми. Я не могу так больше!!! Приезжай сегодня же! Я перевела дыхание. Да уж, Фиона никогда не умела переживать кризисы. Это мы знаем. В прошлом мне не раз приходилось бороться с ее паническими настроениями: то она собирается закрыть магазин, то в очередной раз кого-нибудь увольняет. — Я очень, очень сильно извиняюсь, — патетически сказала я. — Но пока приехать не могу. Постараюсь поскорее разгрести все дела, тогда и… Фиона издала звук, похожий на рычание дикого зверя. — Бетси, или ты приезжаешь завтра прямо с утра, или можешь вообще не возвращаться! — Что? — Я едва не упала в обморок. — Фиона, как ты можешь вот так просто выкинуть меня на улицу? Я же работала на тебя целых десять лет! — Ну да, и это из-за тебя я огребла все эти проблемы! Нет, мне нужен менеджер, на которого я могу положиться! — Она перешла на визг. — Подумай об этом, когда будешь искать новую работу! Ты очень сильно меня подвела! И на этом она отключилась. Я почувствовала, как кровь пульсирует в ушах. Черт возьми, просто в голове не укладывается. Неужели Фиона меня уволила?! Да нет, это какой-то сюр. Этого не может быть. У меня больше нет работы в Эдинбурге. Я пополню ряды безработных. Боже мой, что же делать? Меня бросало то в жар, то в холод, а к горлу то и дело подкатывала тошнота. Сколько я сделала для Фионы за десять лет! Как ей не стыдно! Ну хорошо, допустим, я уехала на какое-то время и занялась другим проектом, но он ведь не менее важный! Если честно, я терпеть не могу кидать людей, но сейчас меня просто рвали на части. Кого-то все равно пришлось бы подвести — не Фиону, так лорда П. Внезапно я поняла, что еще более нелепо и странно переживать это здесь, в Академии — в храме безмятежности, в приюте для женщин, которым не нужно искать работу и думать о деньгах, если только это не чаевые личной маникюрше. Я подхватила пальто и пошла в Грин-парк, где, устроившись на скамеечке, минут двадцать тщетно пыталась взять себя в руки и начать составлять новый список дел. Разумеется, долго я в парке не просидела бы — по нескольким причинам. Во-первых, на дворе стоял конец января и было дико холодно. А во-вторых, в голове у меня звучал голос Кэтлин, которая всегда говорила, что осознать проблему — это все равно что приступить к ее решению. Я осознала, что надо собрать волю в кулак и пойти навстречу трудностям, но, к сожалению, первым, кого я встретила на обратном пути, оказался Марк, который направлялся в Академию проводить урок на тему «Бюджет для начинающих». Разумеется, Марк, по обыкновению без остатка погруженный в мир финансовых тонкостей, не заметил моего подавленного вида, зато предложил мне роль «группы моральной поддержки». Если бы он знал, насколько смехотворно это звучало — в моей-то ситуации… — Сейчас я объясню им не по-детски, как надо обращаться с деньгами! — с радостным предвкушением произнес он. По такому случаю Марк надел свой офисный костюм (видимо, для поддержания психологического настроя), однако носки его, как всегда, оставляли желать лучшего. — И то, что ты поприсутствуешь на уроке, очень кстати. Будешь живым примером. Не против, если я расскажу о твоей работе? Диплом по математике — это, конечно, хорошо, но важно, как ты смогла использовать его для построения карьеры. — Лучше не стоит, — хмуро сказала я. — Будет тебе скромничать, — сказал Марк и одарил меня улыбкой, которая в любой другой день вызвала бы стаи мурашек по всему телу. Сегодня, однако, я только почувствовала себя даже большей аферисткой и обманщицей, чем была на самом деле. Марк галантно открыл передо мной дверь, чтобы я могла войти первой, и я заметила, что девушки навострили ушки, услышав мужской голос, видимо, надеялись, что он принадлежит кому-нибудь другому, а не прозаическому казначею. — А, это вы… — разочарованно протянула Клемми. — Да, это мы, — ответил Марк, игнорируя неприкрытую неприязнь. — А мистера ОʼХара сегодня не будет? — Нет! — почти не скрывая раздражения, сказала я. — Сегодня нам предстоит обсудить, как грамотно обращаться с деньгами. Поверьте, в наше время это как нельзя более актуальное, полезное и в чем-то даже увлекательное занятие. — Безусловно, — подхватил Марк, после чего снял свой имиджевый пиджак и достал из портфеля стопку бумаг. — Скажу вам как мужчина: настоящее волнение в крови вызывает женщина, которая разбирается в автомобилях и биржевых операциях и умеет заставить деньги работать лично на нее. Венеция достала свою серебряную ручку и громко ею щелкнула. Пожалуй, она впервые демонстрировала такое явное внимание к происходящему, если не считать момента, когда Лив раскрыла свои секретные списки распродаж по почте. — Так вот, прежде всего вы должны уяснить, что такое замечательное заведение, как «папин банк», не пополняется из государственной казны, — очень серьезно сказал Марк, глядя в свои листочки. — И в один прекрасный день вы можете обнаружить, что банкоматы больше не реагируют на ваши требования. Дивинити изменилась в лице и принялась лихорадочно записывать. — Дивинити, это же не в прямом смысле, — сказала я. — Не надо так паниковать. Венеция покосилась на Анастасию, но та сидела, уткнувшись в телефон. Видимо, спешно проверяла, не закрылся ли «папин банк». — Венеция, Анастасия, вы слушаете? — чуть повысила я голос, и обе девушки тут же вскинули головы. — Вот, например, прямо сегодня такое несчастье случилось с одной моей подругой. И уж поверьте, теперь ей не до смеха. — Венеции, наверное, интересно узнать не только про «папин банк», но и про «банк папика»… — безмятежно произнесла Клемми. — Извольте… Так вот, папики, как вы их называете, — это самое слабое звено, на котором в первую очередь отражаются все экономические передряги, — с готовностью отреагировал Марк. — Если не верите, спросите у специалиста, который управляет частными инвестиционными портфелями. Боюсь, это не очень приятно — неожиданно сделаться чьей-то статьей экономии… — Умная женщина всегда имеет отдельный счет на черный день, то есть на всякие непредвиденные случаи, — поспешно встряла я, пока мы не углубились в карьерные возможности содержанок. — От каких непредвиденных случаев стоило бы, по-вашему, застраховаться? — Например, тайное бегство с любовником, — сказала Дивинити. — Или залет. — Или ликвидация последствий залета, — добавила Клемми. — Еще не повредят деньги на наемного убийцу, — внесла свою лепту Анастасия. — Я вообще-то подразумевала ремонт дома, операцию или что-нибудь в этом роде, — сказала я, вновь почувствовав, какая зияющая пропасть лежит между нами. — В любом случае полезно иметь какой-никакой запас, если вас неожиданно выгонят с работы или… Я начала свою тираду как давно заученный текст, но к концу фразы вдруг поняла, что он от первого и до последнего слова обо мне. Ну да, на моем счету сейчас примерно три месячные зарплаты, но от этого, поверьте, морально нисколько не легче. Марк заметил мое замешательство и удивленно вскинул брови. Я лихорадочно попыталась скрыть переполнявшие меня чувства. — Первое, что надо сделать, — со знанием дела начала я, — это суммировать все свои ежемесячные траты: плату за квартиру, еду, развлечения и все остальное… А потом посмотреть, на чем можно сэкономить, чтобы начать откладывать на черный день. В классе поднялся неодобрительный гул, поверх которого Марк сказал: — Но это совсем несложно. Я приготовил специальные бланки. Вам нужно только их заполнить. Давайте попробуем вместе. Кто согласен выйти сюда и выступить в качестве примера? Как я и предполагала, все немедленно опустили глаза, однако Марк, который не слишком хорошо разбирался в женской психологии, не придал значения этим тревожным симптомам. — Ну хорошо, тогда я выберу сам. — И указал на ближайшую к нему Венецию. — Вот ты, например, не против? Венеция попыталась сопротивляться, но девушки горячо поддержали этот выбор, и ей ничего не оставалось, как встать перед классом с маркером в руке. — Вы будете заполнять все параллельно с нами, так что будьте внимательны! — предупредил Марк. — Итак, Венеция… Сколько ты платишь за квартиру? — Я не плачу за квартиру! — пожала она плечами. — Да? А где же ты живешь? — спросила Клемми. — Не ваше дело. — Но ведь ты живешь отдельно от родителей, — продолжала допрос Дивинити. — Почему ты не рассказываешь где? А я бы так хотела опять жить с мамой… Не надо думать про всякие там прачечные… — Да, я живу отдельно от родителей, — сказала Венеция и покраснела. — Наверное, она живет в Мордене, — ехидно предположила Клемми. — В самом конце Северной ветки. Зная, как девушки любят устраивать сравнительные разборки, я хотела предложить Венеции назвать вымышленную цифру, но было поздно. Клемми оседлала своего конька, остальные с легкостью повелись на ее задор. — Мои родители живут в Уимблдоне! — встала в позу Венеция, гордо тряхнув гривой наращенных волос. — И большую часть времени я провожу там. — Запишем для примера шестьсот фунтов в месяц, — торопливо встряла я. — Чтобы не тратить время на обсуждение. Венеция нервно сжала руки. — Теперь можно продолжать? — Да, давайте, — сказал Марк. — Дальше идут коммунальные услуги, такие как отопление, свет, газ и все такое. Сколько, по-вашему, вам потребуется на их оплату? — Три тысячи фунтов? — предложила вариант Дивинити, демонстрируя живое участие. — Представления не имею, — враждебно ответила Венеция. — Да какой нормальный человек вам это скажет? Хотя в глубине души я и понимала, что она просто нарывается, но все равно послушно проглотила наживку. — Вообще-то все нормальные люди знают, сколько стоят коммунальные услуги! — с трудом сдерживая раздражение, сказала я. — Значит, я ненормальная, — гордо заявила Венеция, снова тряхнув гривой. — И не хочу быть такой нормальной. — Ой-ой-ой! — воскликнула Клемми. — Да ты просто секс-бомба, которая живет с папулей и мамулей… — Заткнись, ты, мышь облезлая! — огрызнулась Венеция. Хоть она и достала меня своими выходками, я вдруг заметила, что в ее потупленном взоре таится подвох. Как-то уж слишком болезненно она на все реагирует. Могла бы спокойно продолжать развивать тему про свою прическу за тысячу фунтов и про режим эпиляций… И откуда вдруг такая враждебность? — Милые леди! Давайте-ка сконцентрируемся! — строго сказал Марк. На мой взгляд, при нынешнем состоянии дел подобный призыв был полной утопией. Ситуация явно вышла из-под контроля. Настойчивые попытки Марка выявить подлинные масштабы и соотношения расходов «милых леди» привели единственно к ожесточенной борьбе за право называться самой крупной растратчицей семейного бюджета. И мне совершенно не улыбалось это выслушивать — особенно на фоне сегодняшнего коварного увольнения. Надо было срочно брать ситуацию в свои руки. — Да-да, — сказала я. — К обсуждению бюджета мы вернемся через пару минут. А сейчас — немного занимательной арифметики. Будьте внимательны. Я научу вас понимать разницу между ценой какой-либо вещи и ее стоимостью для вашего гардероба. Вот, допустим, то же самое МЧП, которое вы купили за полную цену — пятьсот фунтов. Вроде дорого. Но если разделить эту сумму на количество одеваний, например раз в месяц в течение трех лет, то получится, что одно одевание стоит всего тринадцать фунтов! Такая вот низкая ЦОВ! — Это если кто-нибудь согласится так часто надевать один и тот же… э-э-э… платье, — заявила Анастасия, и я даже не поняла сначала, шутит она или нет. — Лично меня бы точно достало… — Можно ведь менять аксессуары! — Я оглянулась на Марка в поисках поддержки. Но он стоял, скрестив на груди руки, и отчаянно хмурился. — Ты меня запутала. МЧП, ЦОВ… — Он изобразил на лице полное непонимание. — Это что, высшая математика? — ЦОВ — это цена одного выхода, — терпеливо расшифровала Дивинити. — А МЧП — это маленькое черное платье. Которое Шанель придумала. — А-а-а… — протянул Марк. — Каюсь: мода — не моя стихия. — Да мы уже поняли, — произнесла Венеция, бросив на него сочувственный и многозначительный взгляд, которого он, кажется, не заметил. Но теперь они хотя бы оживились! — Еще не забудьте про СЦМ — скрытые цены за моду, — продолжала проповедовать я. — Вот, например, вы купили на распродаже платье с блестками всего за сотню, хотя изначально стоило оно всю тысячу. Вроде выгодно. Цену снизили, поскольку закончился этот тренд, но платье можно носить еще долго, и оно по-прежнему будет модным. Но что происходит дальше? Вы его надели на вечеринку и чем-то закапали. Пришлось нести в химчистку, а это стоит тридцать фунтов. Надели опять — и кто-то вам сказал: «Это что, теперь твоя форма для вечеринок?» Вы расстроились, напились и опять посадили пятно, да еще и выдрали несколько блесток. Пришлось нести платье не только в химчистку, но и в починку. Еще деньги… А потом опять и опять… В конце концов может набежать и двести фунтов… — Вот не думал, что шопинг — настолько сложный процесс, — удивился Марк. — Блестки, кашемир, все, что требует химчистки, имеет высокий СЦМ, — сказала я, одновременно записывая свою мысль на доске. — А теперь давайте представим себе, что папа перестал переводить вам содержание. Как вы будете экономить деньги, чтобы потом грамотно потратить их на распродаже? — Я лично возьму свою мать в заложники и потребую выкуп, — вступила Анастасия. — А потом попрошу в мясной лавке свиное ухо и… — А я пойду в журнал «ОК!» и дам интервью на целый разворот, — перебила Дивинити, которая, кажется, решила, что мы играем в какую-то новую ролевую игру. — Или запишусь на реалити-шоу… — Да нет, я не шучу, — слегка нахмурилась я. — Все серьезно. Какие будут предложения? Ответом мне была гнетущая тишина. Мы с Марком обменялись беспомощными взглядами. — Ну хорошо, — сказала я. — Например, самый простой способ скопить деньги на… скажем, на решение медицинских проблем. Все вы каждое утро заказываете себе эти обезжиренные соевые латте на завтрак, так? Получается — пятьдесят в день, умножаем на пять, так, тринадцать фунтов, да на пятьдесят две… — Маркер скрипел у меня под рукой. — Пятьдесят две чего? — спросила Дивинити. — Недели в году, — проворчала Клемми. — На нашей планете, во всяком случае… — Итого шестьсот пятьдесят фунтов в год. — Я обвела конечную цифру. — И это без кексов. С кексами цифра удваивается. — Я замолчала, и в повисшей тишине словно услышала, как со звоном сыплются сэкономленные мной пенсы. — Так, а кто из присутствующих платил штрафы за просроченные взносы по кредитным картам? — спросил Марк. — По двенадцать фунтов плюс проценты… В общем, через пятнадцать минут мы сидели перед доской, сплошь исписанной безболезненными вариантами экономии личных средств, позволяющими вернуть деньги за забытые в такси зонтики, за маникюр, а также — что было важно для Анастасии — за штрафы дорожной полиции. На общую сумму ее штрафов можно было бы купить второй автомобиль. — Ну вот, видите? — сказала я, весьма довольная результатом. — Лучше потратить выходной, сделав маникюр самостоятельно, и обойти пару-тройку магазинов, прежде чем покупать первое, что попадется под руку! — О, кажется, у меня начинается депрессия, как подумаю, сколько денег потратила на одно только такси, — сказала Клемми. — Нет, даже не депрессия… Скорее, похмелье… — А если еще посчитать, сколько денег ты потратила на лечение самого похмелья… — подхватила Венеция. — А ведь ты могла бы инвестировать их в надлежащий уход за кожей — или в свою старость… Я еще раз оглядела их лица. Господи, сколько же в них цинизма! Разве такого эффекта я хотела добиться? Мне хотелось, чтобы девчонки почувствовали, какой это кайф — контролировать свои доходы и расходы, каждый месяц подводить итоги и быть уверенной, что защищена на все случаи жизни… И вовсе не для того, чтобы ощущать себя нищей, — напротив, чтобы ощущать себя умной! — Не стоит так расстраиваться! Иметь финансовый резерв — это как минимум разумно, — сказала я. — Думаете, миллионеры скопили свои капиталы, транжиря деньги? — Немедленно запишите это! — деланым голосом сказала Клемми, скорчив серьезную физиономию и погрозив пальцем. — Это же так полезно! Для реальной жизни! Девушки так и прыснули от хохота, после чего из вежливости попытались проглотить смешки. Клемми явно кого-то изображала. Не сразу, но я сообразила: пародия-то на меня… — Пенни фунт бережет! — продолжала Клемми, еще сильнее сморщившись. — Нет! Сейчас! Вот так! — Она расправила волосы вдоль лица и пробубнила: — Спросите себя: а вам действительно нужна эта сумка? Сколько она стоит, другими словами, какова ее ценность? Меня бросило сначала в жар, потом в холод. Неужели именно такой они меня представляют? Жалкой училкой? Над которой можно вот так потешаться? — Если я правильно поняла, вы мои слова всерьез не воспринимаете? — дрогнувшим голосом спросила я. Никто не ответил. Венеция и Дивинити хотя бы сделали вид, что смущены, и уткнулись в свои тетрадки. Клемми же закатила глаза и обменялась с Анастасией таким взглядом, что я после этого вообще не знала, куда деваться от злости. Им-то по-прежнему было по фигу, где заказывать свой вонючий капучино, а вот я потеряла нормальную работу. И все ради того, чтобы это идиотское заведение продолжало функционировать! Я старалась изо всех сил, хотела сделать их уроки более интересными, уговорила друзей помочь… Наконец, я спрятала свою гордость — и опять зашла в дом, в который когда-то поклялась не возвращаться! Марк мог бы начинать все сначала. Какой был смысл стараться — все оказалось пустой тратой энергии. Надо смотреть правде в глаза: они не хотят знать ничего из арсенала моих «премудростей». Девушкам вроде Дивинити или Клемми не нужно уметь покупать дом — они получают дома в наследство. Не нужно уметь искать работу, не нужно волноваться о возможном увольнении. Они просто хотят весело проводить время — всю жизнь. Что же касается обычных девушек, у них просто нет времени на посещение таких занятий. Внезапно ко мне пришло прозрение: я не справляюсь с этой работой просто потому, что я не Фрэнни. Фрэнни была настоящей леди — уверенной в себе, легкой в общении… А кто я? Жалкий менеджеришка из обувного магазина. Со своими жалкими попытками воплотить в жизнь то, что удалось откопать в старых черновиках. И с жалкой детской мечтой о прекрасной взрослой жизни… Нет, это просто смешно: пытаться вернуть Фрэнни, преподавая современным девицам ее советы. И если моя мать была такой же, как вот эти испорченные девчонки, не имеющие представления о том, что такое ежедневный труд, — стоит ли вообще ее искать? Я почувствовала в груди тупую боль, которая постепенно сползла в желудок. Одновременно я поняла, что не осталось ни единой веской причины здесь задерживаться. Я нацепила колпачок на маркер и ладонью защелкнула его. — Продолжай, Марк, — сказала я. — Думаю, теперь тебе все понятно. На обратном пути я прошла мимо приемной Поллетт и краем уха услышала, что она «у телефона». Я забрала из раздевалки пальто и вышла на улицу. Глава 19 Отключите ваш телефон! Погода была промозглая, и, прежде чем понуро побрести вдоль улицы, я подняла воротник. Однако не успела я сделать и пяти шагов, как налетела на кого-то, кто, напротив, спешил в Академию. — Простите! — вежливо отступив, сказала я. — Я вас не заметила… Ой! Это был Джейми. Одетый в черное двубортное пальто, он выглядел так, будто шел на съемку фильма Гая Ричи про выпускника Итона, ограбившего банк. — Боже мой! — сказал он, взмахнув руками, типа, «вот так сюрприз». — Какие извинения? Где еще, как не здесь, можно вот так запросто столкнуться с благовоспитанной леди! Собственно, для этого я и захаживаю на Хафмун-стрит… Если честно, мне было совсем не до шуток, но сдержать улыбку я не смогла. — Отлично! Я как раз шел к тебе, — продолжал Джейми. Я подумала, что сейчас вряд ли найду в себе силы кокетничать. — А я вышла выпить кофе, — сказала я. — Тогда можно мне с тобой? Я кивнула, и мы двинулись к Шеферд-маркет. — Я тут думал про ваш День открытых дверей, а конкретно про то, как заманить на него побольше народу, — как бы между прочим, начал Джейми. — Главное, чтобы люди пришли, а там уж мы сможем их обработать. Уверен, мы подпишем кучу контрактов. Конечно, времени на рекламу осталось не так много, но ничего. У моего приятеля Чарли несколько информационных сайтов, а также ежедневный блог, посвященный шопингу. Это же огромные рассылки самым разным людям. В общем, давай рекламный текст — и я ему позвоню. — Спасибо. Это здорово, — произнесла я, удивленная и даже тронутая вниманием Джейми. Ведь я вынашивала планы по распространению информации о Дне открытых дверей уже давно, но никому о них не рассказывала, даже Лив. Значит, это была от начала до конца его инициатива. — А еще послезавтра я обедаю с одной хорошей знакомой, мастером сенсационных материалов. Ее зовут Имоджен. Не слыхала? Ей очень понравилась эта идея: современный пансион благородных девиц, и она не против написать статью для вечерней газеты. Между прочим, газетка с хорошими тиражами и как раз подходящей для нас аудиторией. Но имей в виду: Имоджен любит смаковать всякие подробности — типа, как кто выводит пятна с рубашки после вечеринки. От вина или от чего другого — неважно. Шалунья, одним словом. Очень похоже на Джейми. Я эту Имоджен в глаза не видела, а представила как живую. — Просто хорошая знакомая? — уточнила я, хотя раньше никогда бы себе этого не позволила. — Ну да, дружим с университета, — сказал Джейми и поднял воротник пальто — якобы от ветра. — А что? Мне всегда казалось, девушкам нравятся мужчины, у которых много друзей и знакомых. По-моему, это характеризует их, то есть нас, с хорошей стороны. Значит, мы не полное фуфло… — Он бросил игривый взгляд поверх воротника. — Если честно, я вообще не знаю: плакать или радоваться тому, что в твоих глазах каждая особа женского пола, которая встречается на моем пути, — моя бывшая пассия? — Ну, если не бывшая, значит — будущая, — ехидно усмехнулась я. — Пару раз сводить в ресторан — и она твоя… Господи, что я несу? Я ведь так не думаю. Просто почему-то мы оба привыкли играть в эту игру, и Джейми, кажется, она тоже по вкусу… Во всяком случае, вид у него вполне довольный. — Вот только с умными девушками этот номер никак не проходит, — со вздохом сказал Джейми. — Вам по-чему-то всегда удается устоять. — Он выдержал театральную паузу и добавил: — По крайней мере, до сих пор удавалось… — Ну, это совсем несложно, — парировала я. — Достаточно, например, посмотреть на твою фотографию в духе «мальчик с обложки» в свадебном альбоме тети Бренды — и о любовном томлении можно забыть надолго… — Что бы я там ни говорила, а щеки у меня порозовели, и я была рада, что мы идем по улице, а не сидим друг против друга. — Так я дам Имоджен твой телефон? — продолжал Джейми. — Думаю, придется отснять хорошую фотосессию. Что-нибудь вроде «Как одеться на свадьбу своего бывшего парня» или… в общем, надо подумать. Можно показать нашим благородным девицам два варианта: как правильно одеться и как не стоит одеваться. Причем для второго варианта выбрать что-нибудь на грани фола, в духе комедийного телешоу… Пусть Лив займется этим — у нее большой опыт. Причем по обоим направлениям. Я пробормотала что-то невразумительное. Одна мысль, что придется уговаривать наших девиц позировать перед журналистами, приводила меня в ужас. Вдобавок теперь я совсем не была уверена, стоит ли заваривать эту кашу. — Ну так что? — Закапал дождь, и Джейми пришлось ускориться, чтобы не отставать от моего решительного шага. — Боюсь, ничего не получится. Они меня достали. — Кто? — Девицы из Академии. И вообще все достало! — Я остановилась, как будто у меня кончилось топливо в моторе. Мы стояли прямо посередине улицы, и, чтобы спасти нас от толпы, с вытаращенными глазами убегающей от дождя, Джейми быстренько завел меня в подворотню. — Да им на фиг не нужно все, что я пытаюсь делать! — продолжала я. — Им нисколько не интересны реальная жизнь и реальные проблемы… А еще меня уволили… — Тебя?! Уволили? Кто? — Фиона, моя начальница. Которая в Эдинбурге. — Я прислонилась к кирпичной стене и закрыла глаза. — Она просила меня приехать сегодня, чтобы разрулить ситуацию. Я сказала, что не смогу. А она: или приезжай немедленно, или вообще не возвращайся… — Только сейчас, когда я произнесла это вслух для Джейми, я поверила в реальность происходящего. — Надо же, невезуха. С другой стороны, всех когда-нибудь увольняют. Это обычная история. — Меня еще ни разу не увольняли, — скорбно сказала я. — Значит, ты еще ни разу не получала полного кайфа от работы. — Он пихнул меня в плечо. — И потом, разве не ты все уши прожужжала Лив, что спишь и видишь, как бы сменить профессию? — Ну… да… Интересненькое дело… Выходит, Лив пересказывает Джейми мои жалобы? Если честно, я была совсем не восторге от этого открытия, а еще больше не в восторге от того, что он так хорошо усваивает материал. — Это означает, что у тебя все супер! Зачем пытаться восстановиться на старом месте? У тебя уже есть прекрасная новая работа! — уверенно сказал он. — Где? — Да здесь же, дурища! Ведь лорд Филлимор оплачивает тебе работу бизнес-консультанта? Значит, ты сможешь как минимум получить эти деньги наехать в Эдинбург, чтобы реанимировать школы-пансионы там, уже со знанием дела… Или остаться здесь, в уже успешно работающей… — Если ее не закроют… — буркнула я. Джейми поднял указательный палец. — Вот! Разве это не идеальный побудительный мотив для активных действий? — спросил он. — Это же бизнес, Бетси! В бизнесе всегда так. Думаешь, мы с Дугласом не прошли эту стадию? Думаешь, не приглашали на наши вечеринки друзей, чтобы создать эффект массовости? Или, по-твоему, мы явились на готовенькое и с первого дня знай огребали похвалы в адрес лучшей компании всех времен и народов? — Он помолчал. — Ну, я-то всегда был на уровне, а вот Дуги… Вечно мне приходилось его пинать. Сколько душевных сил мне стоило отучить его танцевать, как танцевал его папаша… Зато теперь, посмотри на него! Впрочем, о чем это я? Теперь он танцует, как мой папаша… Джейми помахал рукой у меня перед лицом, чтобы я обратила на него внимание. — Ты ведь имела счастье танцевать с моим папой, Бетси? Том Джонс отдыхает! Такого волосатого коротышку, как мой предок… — Извини, Джейми. Просто я… Просто мне совсем-совсем хреново. — Но почему? — Кажется, он был искренне удивлен. — У тебя же все по плану. Все работает и продвигается, как ты хотела. И еще несколько дней в запасе… Мне очень нравятся твои темы для занятий. Я рассказал о них Имоджен, и она сама захотела записаться к вам на следующий семестр. — Дело не в занятиях. — Я сделала неопределенный жест, потому что не смогла подобрать нужных слов. — Все в целом как-то… Мне приходится говорить студенткам о том, о чем я сама давно и думать забыла. Меня же не пустили туда учиться — сказали, что это не для меня… Я ужасно переживала — тогда. Все время думала о своей матери. Хотела понять: кто же я на самом деле? Теперь вижу: я совсем не такая, как эти девицы. — Уж это точно. У тебя есть драйв, есть устремления. Решительность, наконец. А главное, ты в тысячу раз умнее их. — Да я не об этом… Мог бы и не говорить про ум. Эти девицы в полчаса дали мне понять, что тупее меня просто не бывает. И потом, умных не выгоняют с работы распоясавшиеся начальницы. И не обнимают такие типы, как Джейми ОʼХар. И вообще. Мы вовремя оплачиваем счета и знаем, как менять предохранители. Я оттолкнулась от стены и снова зашагала по улице. — Хочу кофе — и больше ничего. — Тебе не кофе надо, а немного прогуляться на свежем воздухе. Ты когда-нибудь гуляла с няней? В парке? От площади Беркли Джейми протащил меня через Пикадилли и завел в самый дальний и безмятежный уголок Грин-парка. По такой погоде весь офисный планктон попрятался по кафешкам жевать свой ланч, и мы прогуливались практически одни. Шагая с Джейми вдвоем в полной тишине, я почувствовала, что мне действительно становится легче. Лиловые крокусы под деревьями, живописный вид на Букингемский дворец и «Лондонский глаз»[46] хоть немного отвлекали от тяжелых мыслей. Джейми купил нам по стаканчику кофе, и я принялась греть об него замерзшие пальцы. Как-то незаметно мы подошли к золотой статуе королевы Виктории — туда, где туристы фотографируют смену караула у дворцовых ворот, — и прислонились к перилам. — Последний раз я была здесь лет примерно в пять… Мы тоже смотрели смену караула, у меня еще были варежки на резинке… — сказала я. Я подумала, что Джейми ответит очередной хохмой, но он вдруг повернулся и очень серьезно посмотрел мне прямо в глаза: — Бетси, не надо все разрушать из-за одного неудачного дня. То, что ты начала, — гениальная затея. Жаль, я сам не додумался. Ты же собираешься продавать тo, что нужно всем, — секреты! Именно поэтому ты должна чувствовать себя на коне — ведь только ты знаешь, как надо. В тебе всегда это было, даже когда вы с Лив учились в школе. Помню, мама специально учила Лив ходить, как ходят модели, а ты без всякого обучения ходила, как будто ты на подиуме. — Он помолчал. — Не торопись. Это только кажется, что все должно идти так, как ты задумала у себя в голове. Дай своим неандерталкам время, хотя бы несколько недель, и ты их не узнаешь. Спорим, они еще тебя удивят… — Он посмотрел со значением. — Да что там, они еще будут мечтать стать похожими на тебя! У меня заколотилось сердце — и в этот же момент я увидела, что глаза у Джейми не просто серые. Вокруг радужной оболочки светился янтарный ободок. Наверное, поэтому его глаза казались такими пронзительными? Или он просто так на меня смотрел, как будто вокруг никого и ничего не было? — Твоя проблема в том, что ты задала слишком высокую планку. Причем не другим — другим-то ты, наоборот, всегда помогаешь, — а лично себе. Пойми, вряд ли есть смысл мне убеждать тебя, что все получится. Ты просто должна сама в это поверить. А не твердить, как все плохо. Думай о хорошем — и оно сбудется. — Когда ты говоришь, все кажется так просто… Я изо всех сил старалась держаться непринужденно, чтобы его сладкие речи не выглядели утешением обездоленных, но голос все равно предательски дрожал. Да и колени тоже. Конечно, надо было сказать что-нибудь умное, но я только тупо смотрела на гвардейцев, которые вышагивали, синхронно и строго под одним углом поднимая длинные ноги. — Ты, Бетси, — максималистка, — заявил Джейми, глядя на меня обезоруживающим взглядом коварного обольстителя. — Между тем в женщине привлекает не безупречность, а маленькое несовершенство. Если она с этим несовершенством в ладу. Уверен, Фрэнни сказала бы то же самое. — Он кивнул в сторону Букингемского дворца. — Если хочешь знать, даже королева ест хлопья на ночь и периодически орет на своих собак. Я по-прежнему не находила слов для ответа. С одной стороны, мне не хотелось выглядеть слишком легкомысленной. Но и слишком умной тоже. Требовалась грамотная формулировка: пусть Джейми поймет, что я не какая-нибудь финтифлюшка, с которой только и можно, что хи-хи да ха-ха. И не красотка на одну ночь — из тех, что он вечно цепляет в своих клубах. — Хочешь еще пройтись? — спросил он, и это прозвучало как приглашение на тур вальса. Я кивнула. Мы пересекли безлюдный парк, прошли до конца Сент-Джеймс-стрит, миновали почетный караул возле Кларенс-хауса[47] (сапоги которого блестели еще круче, чем у парней возле старушки Виктории), потом прошли мимо старинной резиденции Нелл Гуинн — знаменитой королевской шлюхи, которой могла бы гордиться даже Венеция, — и вышли к ателье и парикмахерским на Джермин-стрит. Мы были уже совсем недалеко от Хафмун-стрит — рядом с таунхаусами Мейфэра, — когда я наконец поняла, что должна сказать Джейми. Я решительно тронула его за рукав, и он остановился. — Спасибо тебе за то, что дал мне высказаться. И за то, что помог с уроками, и с Днем открытых дверей, и вообще… Я очень тебе признательна. Правда! Без тебя и без Лив ничего бы не получилось. И я очень рада, что, по твоему мнению, все идет как надо. — Да ради бога! Я правда так считаю. И очень хочу, чтобы ты тоже в это поверила. Моя рука по-прежнему лежала на его рукаве — длинные белые пальцы с красными ногтями на фоне черной шерсти, — и мы оба уставились на нее, как загипнотизированные. Я вспомнила, что в тот вечер, когда мы с Лив смотрели на видео «Красотку», я так и не сделала маникюр, ограничившись какими-то притираниями, от которых мои ногти теперь блестели, как обсосанные леденцы. Как-то невзначай я передвинула руку и вцепилась в плечо Джейми, после чего под действием внезапного порыва прижалась губами к его щеке. Я даже сама не поняла, зачем это сделала. Могла бы придумать и что-нибудь поумнее. Щека у Джейми была прохладная, но такая нежная, что я не выдержала и поцеловала его еще раз — просто чтобы продлить это ощущение. Но это был лишь дружеский поцелуй в щечку… Дождь зарядил сильнее, безуспешно пытаясь охладить жар, который висел между нашими лицами. Наконец я опомнилась и отпрянула. — Да… — сказала я. — Да? — переспросил он. Я подумала, что сейчас Джейми, как всегда, поднимет бровь и в одну секунду переведет все в шутку, но этого не произошло. Теперь он уже не выглядел таким самоуверенным. — Извини, я просто… — запинаясь, начала я, в то время как внутренний голос придушенно твердил: извини, надо быть полной дурой, чтобы обсуждать с ним подобные вещи. К счастью, Джейми немедленно разрядил ситуацию, достав из портфеля черный зонт-автомат и раскрыв его у меня над головой. — А где твой зонтик? Я-то думал, в твоей сумке есть все. — Обычно так и бывает. — Я замялась. — Наверное, потеряла квалификацию. — Думаю, это случай, когда размер имеет значение, если я не слишком дерзко выражаюсь. В такую сумку зонтик просто не поместится… — Он положил руку мне на талию, и теперь мы шагали совсем рядом. — Ты не против? — спросил он. — Просто не хочу мочить волосы. Ты ведь тоже не хочешь портить прическу, тем более такую… чудесную? Прическа! Вот черт… Я совершенно о ней забыла. Пару минут на таком дожде — и мои волосы превратятся в стеклянную лапшу. Я принялась рыться во внутреннем кармашке сумки в поисках полиэтиленового капюшона. Насколько я помнила, он был изрядно потертый и вообще напоминал о лучших временах юности Кэтлин. Впрочем, выбора у меня не было. Наконец я нащупала злосчастный кусок полиэтилена и вытащила на свет божий. О нет! Он был весь в каких-то белесых пятнах… Меня терзали сомнения. А ведь когда-то на этот случай я носила в сумке шелковый шарфик… Да уж, в гробу я видала такую практичность! — Если ты волнуешься по поводу того, как будешь в нем выглядеть, так мы здесь одни, — подбодрил Джейми. — А я видывал и не такое, например, как ты запуталась в собственном халате после двух бутылок шампанского… Помнишь, когда мы отмечали восемнадцатилетие Лив? — Не помню, — сказала я, злобно затягивая капюшон под подбородком. — Ни в каком халате я не путалась. Наверное, ты спутал меня с другой рыжей — у нее еще была аллергия на канапе. — Аллергия на канапе… Совсем память отшибло. — Джейми покрепче обнял меня за талию и ускорил шаг. — Это была такая ночь… — ностальгически продолжал он. — А помнишь, как мы валялись на палубе, когда все уже ушли? И как ты приняла санитарный самолет «Челси и Вестминстер» за падающую звезду? Еще бы не помнить. Детали той ночи я смаковала потом несколько месяцев… Тогда Кен нанял на Темзе прогулочный катер, и вот, когда рейс был завершен, а судно пришвартовано, мы втроем — я, Джейми и Лив — открыли бутылку шампанского и разлеглись на палубе прямо под звездами… И валялись, пока за Джейми не заехала его тогдашняя пассия и не увезла на очередную вечеринку. Ну, об этом я как раз старалась не вспоминать. Услужливая память выхватывала совсем другие подробности: например, как волосы Джейми щекотали мне щеку, как я вдыхала запах его кожи… В какой-то момент Лив то ли уснула, то ли вырубилась — причем на целых десять минут, — и мы с Джейми лежали рядом совсем одни и шептали друг другу на ухо всякую чушь. Мы опять встали посреди улицы. — Да, — сказала я. — Вот это я помню. Ты еще показывал мне созвездия Большого Ундервуда и Звездного Пылесоса… Дождь все сильнее стучал у нас над головами. Зонтик был явно слишком мал для двоих, поэтому, чтобы не намокнуть, нам приходилось вставать на цыпочки. Мы дышали друг другу в лицо. Было слышно, как у меня хрустит капюшон. А пальто Джейми пахло мокрой шерстью. Я любила вспоминать ту ночь, потому что тогда я была почти как они — почти как те счастливицы, которых Джейми с легкостью заманивал в свои сети. Палуба качалась под нашими телами, и мы придвигались все ближе друг к другу, чтобы расслышать шепот. Однако стоило его рукам случайно соприкоснуться с моими, как строгий голос внутри меня зловеще предупреждал: вот так и становятся плохими девочками, вот так Гектор сбил с пути твою маму, и это закончилось появлением на свет тебя и твоих бесконечных проблем… Тогда мне было всего восемнадцать — только-только исполнилось, и я все еще пребывала в благоухающем розами мире дамских советов Фрэнни и дамских романов Нэнси. Теперь я уже никогда не узнаю, действительно ли Джейми попытался меня поцеловать в ту ночь или это просто качнуло катер. Так или иначе, я отпрянула от него, и весь наш настрой растворился в ночном небе, как стая пролетевших уток. — Хочется думать, что теперь я стал старше и мудрее, — произнес Джейми, не глядя мне в глаза. — И если бы сейчас я лежал на палубе с красивой женщиной, у которой аллергия на канапе, я придумал бы для нее созвездия получше… — Он помолчал. — Или вообще обошелся бы без созвездий. Честно говоря, это заявление я не совсем поняла. Что он имеет в виду? Намекает на большую и светлую любовь? Или снова «дружески» шутит? — А если бы там была твоя сестра? — хриплым от холода голосом спросила я. — Я бы выкинул ее за борт. Дождь явно сходил на нет, и впервые в жизни я пожалела, что в Лондоне недостаточно дождливый климат. — Могу я пригласить тебя поужинать? — спросил Джейми. — Все равно Лив по четвергам на работе. Кстати, ты по-прежнему не позволяешь мужчинам оплачивать счет? — Ну… как бы… Очень хотелось принять предложение, но что-то меня удерживало. Я отлично помнила, какие советы были на этот счет в моих тетрадках: идти не «на свидание», а «на общение», не поддаваться слепой страсти… Вдобавок я боялась, что сбудутся мои ожидания. Меня прямо мучил этот страх. Ну же, Бетси, давай! Ты ведь не тормозишь, когда тебя приглашают поужинать другие. И вообще, ты теперь это преподаешь. А если учесть, что тебе уже двадцать семь лет… Впрочем, Джейми не торопил меня с ответом. — А может, добавить эту тему в программу? — Глаза его весело заискрились. — Только, ради бога, не рассказывай мне, как ты будешь строить урок… Честное слово, я не знала, что ему на это сказать. Оставалось только глупо улыбаться. — То есть ты согласна, — объявил Джейми. — А теперь, если ты не против, я подброшу тебя на такси до Академии. Ты же не хочешь опоздать на послеобеденный урок хороших манер? — Хорошо, подбрось. Только это будет не урок хороших манер, а лекция на тему «Какие напитки должна иметь женщина в своем винном шкафу». Между прочим, читает наш заслуженный учитель — Марк Монтгомери, который, насколько я знаю, является большим экспертом в области виски… Джейми в ужасе закатил глаза. — Ну, тогда надо срочно ловить машину — ты не должна пропустить ни минуты этого дивного зрелища! Я улыбнулась и пожала ему руку. Ну вот, кажется, я возвращаюсь. И опять хочу, чтобы все заработало. Глава 20 Не одалживайте деньги подругам. Это самый верный способ испортить дружбу — если, конечно, вы не собираетесь спать с их мужьями. Безусловно, в моей внезапной «безработности» были и светлые моменты. Как говорится, нет худа без добра. Или, как сказала Кэтлин, когда я забежала к ним сообщить, что задержусь в Лондоне: «Плох тот ветер, что двери закрыл, а окон не открыл». Тетушки так жаждали услышать о моих планах по поводу Дня открытых дверей, что об истинной причине этой задержки я умолчала, тем более что тогда пришлось бы открыть им страшную тайну: мол, извините, я никакой не консультант по бизнесу, а простой менеджер в обувном магазине. Впрочем, Лив, которая была несказанно рада, что я остаюсь и буду продолжать учить ее хлопотать по дому, настаивала на том, что отныне я могу с полным правом считать себя таковым. — А кто же ты еще? — недоуменно сказала она, когда я приехала домой, и тем самым заставила меня окончательно спуститься с небес на землю после прогулки с Джейми. — Иногда тотальное невезение играет нам на руку. Вот, посмотри на меня. Еще месяц назад я была помолвлена с этим уродом Финном только потому, что мне было неудобно отказать ему после уик-энда в Париже. И оценивала качество банка по величине процентной ставки. Смех да и только. А теперь? Мне будут платить деньги за то, что я обучаю гламурных девиц покупать обувь! И ты живешь вместе со мной! И даже мой братец стал по-другому ко мне относиться! — Что, правда? — Правда, — с довольным видом подтвердила Лив. — Ты, говорит, смотри, от Бетси не отставай. Явился сегодня в бар и потребовал у Айгора перевести меня в менеджеры. Айгор записал мне дополнительные смены. Теперь буду проходить испытательный срок. Это же круто! Джейми сказал, если я справлюсь с этой работой, мне не нужно будет встречаться со всякими придурками. Я сама смогу выплатить кредиты… Я поскребла по сусекам в поисках хоть какой-нибудь еды. Ну да, конечно, я прекрасный пример для подражания. Работаю, по свиданиям не бегаю… — Отлично, — сказала я. Лив подняла глаза от компьютера, где набирала себе виртуальную корзину товаров в «Net-a-porter».[48] Выкупить ее она все равно не могла, поскольку ее карточка была заблокирована, зато таким образом хоть отчасти удовлетворяла страсть к шопингу. Ну, как курильщик, который наклеивает никотиновый пластырь. — И что-то он стал в последнее время такой весь из себя любезный, — продолжала делиться своими наблюдениями Лив. — Всем помогает, в Академии и вообще… Сказал, что уже виделся с тобой сегодня. Между прочим, второй раз за неделю. Кажется, он возится с твоей Академией больше, чем со своим бизнесом. — Лив многозначительно подняла бровь. — Да ладно. Он ведь не сумасшедший. Наверняка присматривает нишу в плане новых клиентов, — авторитетно заявила я, хотя в душе надеялась, что истинная причина действительно в другом. — Вечеринки на совершеннолетие, на помолвки или просто «обмыть приз моей собачки на выставке чихуахуа». — А что? Очень неплохой вариант. Вы просто идеальные партнеры по бизнесу. Наверное, он предложил тебе что-нибудь для Дня открытых дверей, чтобы ублажить дам? — поинтересовалась Лив, одним кликом отправив в свою корзину пару чудовищных туфель на шпильках. — Ну… — Наконец-то мне удалось откопать коробку шоколадных трюфелей, оставшуюся от посылки, которую сто пятьдесят лет назад прислала Рина. — Джейми нашел какую-то журналистку, и она приедет на следующей неделе делать сенсационный репортаж о пансионе двадцать первого века. Я застыла с коробкой в руке, внезапно осознав, чем это может быть чревато. А вдруг эта Имоджен разнюхает где-нибудь, что на самом деле я никакой не эксперт по этикету? А всего лишь уволенный за прогулы обувной менеджер? Я посмотрела на Лив, которая с блаженным видом «складывала» в свою корзину дамские сумки. — Ты-то хоть будешь? Для моральной поддержки? — Куда же без меня? Я ведь у нас оплот академических устоев! — сказала Лив и в тот же момент поняла, что я говорю серьезно. — Да не волнуйся. Они не станут под тебя копать. Джейми не допустит. — Джейми-то не допустит, но ведь не все от него зависит. Мисс Торн в курсе возможных публикаций в прессе, вдобавок ты предлагала девушкам сняться для «Плейбоя»… — сказала я, невольно вздрогнув от воспоминаний о растворяющем камни взгляде, которым одарила меня мисс Торн на собрании. — Она все время твердит, что мы занимаемся дискредитацией основной идеи Академии, хотя обязаны «сохранить ее неповторимое лицо». Старой ханже совершенно наплевать, что мы делаем это только с целью заманить людей на мероприятие и подписать с ними контракты! У нее свое видение проблемы. Наверное, для сохранения лица мы должны вручную писать письма и затем развозить по городам и весям на карете, запряженной шестеркой лошадей! — Думаю, ты должна быть центральной фигурой в этом репортаже. — Лив дошла до странички с жемчугами. — Поскольку мисс Макгрегор, дай бог ей здоровья, вряд ли олицетворяет собой современный подход к организации жизни. Я кивнула. — И вот еще что… Я подумала, если моя мать сейчас находится в Лондоне, она ведь сможет прочитать этот репортаж и узнать меня! И тогда она, возможно, приедет на День открытых дверей. Я пригласила всех, кого удалось найти, но ведь письма шли не от моего лица, а в официальных конвертах Академии, за подписью директора Джеральдины Торн. Поэтому я никак не могла вложить в них свою фотографию. — Гениально! — Лив склонила голову набок. — Но только надо тебя одеть по-человечески. Это я тебе как друг говорю. Потому что если некая выпускница «Филлимора» увидит тебя на фотках в таком костюме, она скажет: ну нет… это точно не мой ребенок. Я оставляла девочку во всем ярком, а эта какая-то черно-белая… — Да, но мне нужно выглядеть достаточно серьезно, при этом шикарно и в то же время… — попыталась оправдаться я, хотя прекрасно поняла, что имеет в виду Лив. Последнее время я пробовала вводить в свой гардероб яркие цвета, но образ трогательной кудрявой девчушки, какой я была в школе, похоже, навсегда остался в прошлом. Что и говорить, десять лет, потраченные на поиски себя, не прошли даром. Лив повернула ко мне монитор. — Вот примерно так я это себе представляю, — сказала она. — В этом платье ты будешь выглядеть наиболее выигрышно. И потом, оно идеально подойдет к цвету волос. Она выбрала для меня ярко-голубое платье «Марни» с пышной юбкой и облегающим верхом, а к нему совершенно застрельные туфли и клатч. У меня даже дыхание перехватило от такой красоты… — Предлагаешь надеть это на День открытых дверей? — спросила я. Журналистка Имоджен позвонила в понедельник утром и пообещала «завтра заскочить» в Академию на утренние занятия. Надо было срочно позаботиться о том, чтобы обеспечить ей интересный информационный повод, причем желательно не какой-нибудь скандал вроде ареста Анастасии дорожной полицией. В районе обеда зашел Марк — обсудить последние штрихи этого визита. Он также поведал о некоторых тайных способах экономии, которые у нас применяются. — Знаешь что, Бетси, не води свою журналистку на последний этаж. Я вкрутил специальные эколампочки. При них не видно пыли, но и ступенек тоже. Расскажи-ка мне еще раз наш маршрут. — Хорошо. Итак, в десять она приезжает. В десять минут одиннадцатого — библиотека: там мы пьем кофе с пирожными и обмениваемся любезностями. В десять двадцать она встречается в бальном зале с Дивинити и Клемми, где они беседуют о том, что такое хорошие манеры. Там же они фотографируются. — Дивинити и Клемми? — Он вскинул брови. — Ты уверена, что Клемми можно снимать при дневном свете? Разве она не испаряется после третьих петухов? — Да, ее вполне можно снимать. — Я пропустила шутку мимо ушей. — Клемми — очень даже симпатичная девушка, когда-нибудь сам убедишься. Кстати, я тебе говорила, что нашла им с Дивинити квартиру на Бромптон-роуд? Со следующего месяца они уже смогут заселиться. Марк почесал подбородок. — Надеюсь, это рядом с кладбищем? — Нет, не рядом… Хватит уже тебе… — Я слегка пихнула его в плечо. — Клемми просто маскирует свои комплексы. Пусть почувствует, что я ей доверяю. Поэтому я и предложила ей фотографироваться. — Но это рискованно, — сказал Марк. — И вообще, ты случайно не хочешь, чтобы кто-нибудь проконтролировал этот процесс? Например, напомнил Дивинити, что нужно снять темные очки или выплюнуть жвачку? — Нет! Она сама справится. Ей об этом сам Джейми говорил. Его-то она уж точно послушает. Давай дальше. Одиннадцать тридцать — учимся ходить на высоких каблуках в саду. — Что?! — Марк закрыл лицо руками. — Ты, наверное, шутишь… Ходить на высоких каблуках? Нет, ты это серьезно? Разве ЕС не запрещает заниматься этим в пансионах для девушек? Я отвлеклась от своих заметок. — Возможно, тебе не понравятся мои слова, но я считаю, что это такое постфеминистское женское искусство. Сегодня мало кто им владеет, потому что все носят сапожки угги и туфли на танкетке. Между тем ходить на высоких каблуках должна уметь каждая женщина. И не только ходить, но и бегать. Лично я научилась еще подростком. Как оказалось, весьма полезное умение для работы, — неизвестно зачем добавила я. Разумеется, Марк тут же наморщил лоб, мысленно пытаясь проследить связь между каблуками и консультациями по бизнесу. Я же принялась поспешно уводить разговор в сторону. — Я помню, как Фрэнни меня учила… Прямо здесь, в саду. Мне тогда было шестнадцать. — Не понимаю, при чем тут работа эксперта. Что-то я не замечал, чтобы ты увлекалась ношением шпилек. — Мне казалось, ты не придаешь значения этим вещам, — удивленно (а в глубине души даже польщенно) сказала я. — Шпильки я надеваю по особым случаям. Умение-то остается на всю жизнь. Это как на велосипеде: один раз научился — и потом уже не разучишься. Главное — держать равновесие, правильно ставить ногу и распределять вес. И вообще, от того, какие на тебе туфли, зависит, какая у тебя походка. — Надо же, прямо инженерный подход, — слегка улыбнулся Марк. — Не думал, что о шпильках можно писать научные трактаты. — Легко, — бросила я, хотя в мои планы не входило развивать эту тему. Пусть сначала усвоит то, что я уже успела сказать о женщинах и об их туфлях. На данный момент меня гораздо больше волновало другое. — Дальше — урок задней парковки в конюшнях, — без перехода сказала я. — И вот какая у меня к тебе просьба. Тренировочного автомобиля у нас нет, но Анастасия готова предоставить нам в пользование свой «Порше», а кроме того, у мисс Макгрегор есть «моррис-майнор». Понимаешь, мне бы не хотелось рисковать машинами посторонних людей, учитывая разрушительные способности Дивинити… На лице Марка появилось выражение подлинного ужаса. — Ты что, хочешь, чтобы я отдал им на растерзание свою единственную гордость и отраду, заработанную годами непосильного труда в банке? — Что ты, что ты… — замахала я руками. — Конечно же нет! Просто ты сам сядешь за руль автомобиля Анастасии! — Ну тогда ладно, — сказал Марк, с облегчением откидываясь на стуле. — Это еще ничего. — Хорошо, идем дальше. В два часа — ланч, потом — урок Лив на тему «Какие сюрпризы может преподнести ваш наряд». Например, что делать, если на вечеринке оказалась девушка в точно таком же платье, как ваше, или вы сломали каблук… Ну и вечером — небольшой домашний ужин с Кэтлин, если, конечно, к тому времени Имоджен не нужно будет убегать. Как тебе планчик? Я тоже откинулась на стуле в ожидании его реакции. В отличие от Джейми, Марк никогда не приукрашивал действительность. Ободряющие слова от него могли бы услышать только лошади на ипподроме. — Бетси, — сказал он после минуты мучительных раздумий, — знаешь что… — Что? Марк поправил очки. — Если бы не этот экзамен по шпилькам, я бы не задумываясь подписал контракт на следующий семестр. Хотя, если хорошенько потренироваться… — Он бросил оценивающий взгляд на мои ноги. — Слушай, а какой у тебя размер? Я едва не прыснула от смеха. Примерно то же самое мог бы сказать Джейми, но вряд ли это прозвучало бы столь эффектно — ведь у Джейми нет такой клетчатой рубашки и таких вельветовых брюк… — Нет уж! — воскликнула я, потрясая тетрадкой. — Правило гласит: настоящая леди никогда и никому не дает надевать свои туфли… * * * На следующее утро, когда Имоджен беседовала с Клемми и Дивинити в библиотеке, мы с Анастасией и Джейми сидели в комнате леди Гамильтон и пытались представить себе, о чем они говорят. Вообще-то у нас по плану был ролевой урок на тему «Как дать отставку неподходящему кавалеру» — с Джейми в главной роли. Но поскольку Венеция на занятие не явилась, а у Анастасии никак не получалось принять Джейми в качестве «неподходящего», дело на лад не шло. Во всяком случае, Джейми больше не хотелось это продолжать, а мне — при этом присутствовать. Только Анастасия, кажется, проявляла к уроку живой интерес. — А где Венеция? — спросил у нее Джейми. — Все Венеция да Венеция… — делано проворчала Анастасия, отказываясь выходить из роли. — Можешь не говорить о своих бывших пассиях хотя бы за едой? Это просто неприлично. — Ана, у нас перерыв! — сказала я, после чего со вздохом добавила: — Надеюсь, она все-таки придет. Это ведь очень важно… В этот момент в дверях появилась Дивинити. Глаза ее возбужденно сверкали, на лице был толстенный слой макияжа «для фотосъемки», а волосы «выросли» еще сантиметров на двадцать и теперь доходили прямо до ее худенькой попы. — Ой, эта Имоджен такая классная! — с порога воскликнула Дивинити. — Я рассказала ей все, как вы говорили: про съемную квартиру, про то, как одеваться стильно, но экономно, а сейчас она фотографирует Клемми за роялем… Я посмотрела на часы. Вот-вот начнется урок хождения на каблуках, а Венеция — единственная из наших студенток, умеющая носить такую обувь, — до сих пор не явилась. — Дивинити, может, хоть ты в курсе, где сейчас Венеция? Дивинити явно смутилась. — Она сказала, что пойдет обедать. С мисс Буканан. Что-то ее уже давно нет. Мы с Джейми переглянулись. — А почему они пошли вместе обедать? Это что, занятие? Анастасия вытаращила глаза. — Ну да, на тему «Как ничего не есть»… — Нет, — сказала Дивинити, — мисс Буканан просто консультирует ее по поводу одного типа. — Что-что? — Венеция говорила, что на горизонте у нее появился богатый жених, так вот, мисс Буканан дает советы, как себя вести, когда он на ней женится. Как принимать гостей, и вообще… — А мне казалось, вы все то же самое проходите с мисс Торн… — удивленно пожала я плечами. — Это же всегда было у нас в программе… — Да, но жених Венеции — иностранец, и его работа связана с политикой, — объяснила Дивинити. — Наверное, есть какие-то дополнительные нюансы. Больше ничего не знаю. Венеция не очень-то распространяется. Рассказывает только, какая у него куча денег. Типа, он в них купается… — Почему-то нам такие советы не преподают, — сказала Анастасия. — Хотя мой папа — тоже иностранец и тоже связан с политикой. А в деньгах он не то что купается — он просто по ним ходит. — Господи, да мне и даром не нужны такие уроки! — Дивинити закусила верхнюю губу. — Вы только подумайте, она сказала, что я должна послать Мэттью! Типа, он неперспективный и никогда не сможет стать для меня трамплином… — Кем-кем? — переспросил Джейми. — Мужчиной, который введет тебя в определенные слои общества, — пояснила Клемми. — Трамплин — это первый муж. А уже после него надо искать стационарного мужа. Который прикрепит тебя к определенной территории. — Но это же полный бред! — воскликнула Дивинити. — Я говорю мисс Буканан: самое главное, чтобы парень нравился, а она в ответ: ерунда, именно поэтому Бетси до сих пор сидит в девках… Ой! — Она вскинула на меня полные ужаса глаза. — Извините… — Я, собственно, нигде не сижу, — безмятежно сказала я, помня о том, что рядом со мной Джейми. — Просто я независимая женщина, которой не нужен никакой мужчина-трамплин. И вообще, что за устаревшие понятия! Не понимаю, почему… — Ладно, давайте дальше, — примирительно сказал Джейми. — Вот, допустим, Дивинити, я приглашу тебя в бар и приведу свою маму, чтобы она тебя оценила. Как ты будешь выкручиваться? — Мама?! — едва не подпрыгнув, притворно изумилась Дивинити. — Так вы его мама?! Надо же, вы так молодо выглядите! Я думала, вы его старшая сестра! Надеюсь, вы расскажете, какой системой ухода за кожей пользуетесь… Джейми посмотрел на меня: — Как же они у тебя тут быстро обучаются… Джейми надо было к двенадцати на собрание, поэтому, прождав Венецию еще минут десять, я привела девушек в палисадник. Поллетт я велела позвонить мне на мобильный сразу, как только Имоджен с фотографом двинут к нам. Не хватало, чтобы в нашу статью попали случайные снимки! — Итак, возвращаемся к основам, — сказала я, отпирая гараж. Со времени моих уроков хождения на каблуках прошло уже десять лет, а здесь ничего не изменилось: в глубине гаража под пыльным чехлом стояла все та же старая детская коляска. — Ничего себе, здоровенная, — сказала Дивинити. — Моя таратайка точно была поменьше. — Наверное, вы были крупным ребенком, как дети-великаны, помните, по телику показывали? — предположила Клемми. — Типа, спасите, мой пупсик весит две тонны! — Вовсе нет. Просто эта коляска еще пятидесятых годов. Тогда все вещи были больше размером, — сказала я, выкатывая коляску в сад. — Ну вот… Надеюсь, если что, вы меня поддержите. Мы немного постояли, глядя, как с древней обивки поднимается пыль. Затем я взялась за ручку и слегка подтолкнула коляску. Коляска проехала чуть больше метра и с жалобным скрипом уткнулась в грудь Дивинити. — Ну ладно, — сказала я, засучивая рукава кардигана, — А теперь смотрите. Вместе с коляской я прошла до конца аллеи, сняла туфли, бросила их внутрь, а сама надела высоченные шпильки. После этого, толкая коляску перед собой, я двинулась по направлению к дому. — Плечи назад, бедра вперед, грудь выдвинуть, — громко комментировала я свои действия. — Бедра должны рисовать восьмерку: ноги ставим одну перед другой! Опираемся не на пятку, а на ступню! Идти с коляской было намного проще, хотя я бы отлично справилась и без нее. Подумать только, я и забыла, как это приятно — ходить на каблуках. Будто сразу делаешься легче, выше, женственнее. Внутри, от ног до головы, словно натягивается звонкая струна. И походка становится, как у гарцующей лошади… Я удалялась от девушек, поэтому им не было видно моего лица, а главное, моей блаженной улыбки. И первое, и второе наблюдало только тусклое февральское солнце. Перед самым домом я сделала осторожный разворот и пошла обратно — немного быстрее и с еще большей амплитудой покачивания. Анастасия сунула в рот пальцы и издала оглушительный свист — и одновременно с этим у меня в кармане зазвонил мобильник. — Орел взлетел! — крикнула Поллетт. — Он — уже — приземлился! — сквозь зубы сказала я. Как назло, Поллетт стояла у открытого окна, поэтому всем было слышно ее без всякого телефона. Включая Имоджен, которая вместе с Клемми шла мне навстречу. Сначала я не поняла, почему Имоджен так насмешливо уставилась на коляску, но потом до меня дошло: со стороны это может показаться более чем странным — ведь Имоджен не знает, какова роль этого подручного средства. Так-так… — Постойте пока здесь, — сказала я Дивинити и Клемми, припарковав коляску рядом с ними. — А это что у вас — для ретроантуража? — спросила Имоджен, доставая свой блокнот. — Или вы учите их на будущее — как не терять гламурного вида, гуляя с ребенком? — Нет, они просто учатся ходить на высоких каблуках, — уверенно отчеканила я, — Это очень полезное умение и требует специальной тренировки. Некоторые советуют использовать в качестве тренажера тележки в супермаркетах, но, на мой взгляд, это как-то слишком публично. А наш «тренажер» не только помогает держать равновесие, но и позволяет немного накачать бицепсы. — Вы учите девушек ходить на высоких каблуках? — недоверчиво переспросила Имоджен. — А почему, например, не ходить с книгой на голове? Это ведь примерно одно и то же… — Ну, не скажите. По-моему, существует ряд навыков, которые в наше время незаслуженно игнорируются, а между тем овладеть ими современной женщине совсем не помешает. Наверное, женщине, которая сама не умеет ходить на каблуках или писать письма, может показаться нелепым, что где-то этому еще учат… Но ничего нелепого тут нет! В Академии, в домашней атмосфере, мы пытаемся как бы восстановить прервавшуюся связь между поколениями. Я выросла здесь, имея перед глазами вдохновляющий пример хорошего вкуса и безупречных манер. И вот теперь учу наших воспитанниц тому же, чему учили меня, и так же, как учили меня. Перед вами не просто старая коляска, а символ преемственности поколений! С помощью нее любая девушка сможет подружиться с обувью, которая вызывает у мужчин трепет и уважение, то есть со шпильками. И тогда она поймет, что нелепы такие упражнения только на первый взгляд. Я даже сама не поняла, откуда взялась вся эта пламенная речь: слова складывались в предложения без всяких усилий с моей стороны. Но, как ни странно, эффект был достигнут: Имоджен радостно закивала. — Вы даже не представляете, насколько вы правы, — сказала она. — Я сама перестала носить каблуки, когда лет в пятнадцать чуть не сломала ногу, пытаясь освоить какие-то космические шпильки… — Все дело в равновесии, — с шутливой серьезностью ответила я. — Кстати, Имоджен, не хотите сами опробовать наш Символ Преемственности? Она колебалась, жадно поглядывая на мои шпилищи. — Так вы говорите — это легко? — Конечно! Дивинити, не хочешь продемонстрировать? — спросила я, хотя, по сути, это был не вопрос, а требование. Исполненная чувства долга, Дивинити собралась с духом и заковыляла по дорожке. — Ой, мамочки! — заверещала она. — Они шатаются! Ма-а-ма! Я сейчас навернусь… — Подними голову! — крикнула я. — Перенеси вес назад! — А-а-а-а! — Ноги у Дивинити подламывались, как у олененка, но она упрямо продолжала шагать, вцепившись в ручку коляски, как в спасательный круг. Имоджен сначала испуганно молчала, потом рассмеялась и пошла следом за Дивинити, выкрикивая слова поддержки. — Так классно! — тяжело дыша, сказала Дивинити. — Я хочу еще раз! Побыстрее! — Пусть Клемми тоже попробует, — произнесла я строгим голосом консультанта по бизнесу, после чего с обворожительной улыбкой повернулась к Имоджен, как бы иллюстрируя свои пожелания относительно будущей статьи. Обновленная Академия шла в них не первым пунктом. На самом деле я старалась для своей мамочки, которая должна была наконец увидеть, какая крутая леди из меня выросла. Неважно, с помощью Академии Филлимора или нет. — В конце концов она осталась на чаепитие, — рассказывала я Лив по дороге из супермаркета, куда мы обычно ходили раз в неделю. — Я провела урок по хождению на каблуках везде, где только можно: на лестнице, на кафельном полу, на газоне… В общем, охватила все возможные опасности. А под занавес включила танцевальную музыку — то-то мы оторвались! — Ого! Не удивлюсь, если эта Имоджен выписала тебе чек на энную сумму… — сказала Лив. — Нет, чек она не выписала, зато обещала прийти на День открытых дверей, — похвасталась я, — Хочет прослушать твой урок на тему «Как соблазнить мужчину, чтобы он об этом не догадался». Лив задержалась, чтобы подобрать с коврика почту, а я сразу пошла на кухню. — Думаю, мы могли бы использовать Марка и Джейми в качестве образцов! — крикнула я, выгружая пирожные из пакета. — Правда, Джейми соблазнен уже изначально, по жизни, поэтому его надо сначала «рассоблазнить» обратно… Из холла не доносилось ни звука. — Лив! — еще раз крикнула я. — Лив, если там пришел какой-то несусветный счет, скажи лучше сразу, хорошо? И не пытайся его спрятать… По-прежнему все было тихо. Я поставила чайник и пошла выяснять, что случилось. Лив с застывшим взглядом стояла в проходе. На столике у входа лежали три вскрытых конверта, кроме того, у нее в руке была открытка, которая, по всей видимости, и содержала причину ее расстройства. По лицу Лив текли слезы, а когда она попыталась открыть рот, чтобы мне ответить, у нее вырывался только странный каркающий всхлип. — Что случилось? — с тревогой спросила я. — У меня… у меня кончились все подпи-и-иски! — прорыдала Лив. — И на «Vogue», и на «Glamour», и на «Еllе», и на «Red» — все в один день! И еще на кабельное! — Икнув от плача, она показала письмо, которое Эрин прислала со своего нового адреса. — А я-то вчера не могла понять, почему показывает только пять каналов… Так что ты думаешь — вот в этот самый момент, когда я практически умираю с голоду, любимый папуля пишет, чтобы я не волновалась! Я и не волновалась, пока он мне об этом не сказал! Он ведь не на отдыхе, черт возьми! Он конкретно вли-и-и-ип! Я вырвала у нее из рук открытку. Открытка действительно была от Кена. Пишу, только чтобы сказать, что я о тебе не забыл, моя принцесса, и чтобы ты не волновалась о своем старике. Не говори матери, где я, и полиции тоже. Джейми обеспечит тебя всем необходимым. Люблю тебя, детка. Папа. Я перевернула листок. На обороте красовался танцор фламенко, но обратного адреса не было. Вероятно, этим трюком Коварный Кен думал скрыть свое местонахождение от всех, кто не умеет разобрать текст на почтовом штемпеле. — Ну, Лив… Ну не надо… — сказала я. — Ну, вернется твой папа через пару месяцев — и выяснится, что он купил какое-нибудь казино. — Я обняла ее и погладила содрогающиеся от плача хрупкие плечи. — И кабельное телевидение тебе на фиг не сдалось, и журналы ты можешь, если что, почитать в парикмахерской… И вообще, ты сама прекрасно со всем справишься! В ответ Лив выкрикнула какое-то грязное ругательство, которое, к счастью, затерялось в гуще моих волос. После этого она отстранилась и сказала, глядя на меня огромными глазами, блестящими от слез: — Ненавижу мужиков… Тупые самовлюбленные уроды! Ты в курсе, что этот Финн… женился? Я сама только вчера узнала. Представляешь, пришел к Айгору в бар вместе с женой и на меня даже не посмотрел! — Лив была похожа на обиженного щенка. — Я чувствовала себя полной идиоткой! Господи, ну почему я не такая, как ты? — Она снова икнула. — Ты вот никогда никому не позволяешь себя обдурить! И ты всегда сама со всем справляешься! Я опять обняла ее. — Оливия! Послушай. Во-первых, на кой черт тебе сдался этот Финн? А во-вторых, хватит волноваться за Кена. Уж кто-кто, а он сам отлично разберется со всеми своими косяками. А ты давай разбирайся со своими! — Ладно… Некоторое время Лив еще всхлипывала, но глаза ее уже косили в сторону телефона и толстенной адресной книги. Я-то знала, куда ее сейчас потянет — к морю спасительных коктейлей, оплаченных чьей-нибудь щедрой рукой. — Даже не думай. Сегодня мы никуда не пойдем, — произнесла я тоном Независимой Женщины. — Поставим видео, я сделаю картофельную запеканку. Чайку попьем. Запедикюримся этой новой штукой, которую ты привезла из Америки… Лив подозрительно прищурилась. — Опять репетиция какого-нибудь урока? — Нет уж! Хватит! — возмутилась я. — В конце концов, должно у нас быть личное время или не должно?! Никакой Академии, никаких лекций о финансах и вообще никаких разговоров о работе! Только о том, какие мы обе с тобой классные! И побольше шоколада… И какой-нибудь фильмец с нормальным хеппи-эндом. В смысле, без всяких там свадеб под занавес… Лив шмыгнула носом. — Значит, опять «Титаник»? Пусть они все потонут на хрен… Уроды! — Отличный выбор, — согласилась я. — Кажется, чайник закипел. Мы допивали вторую бутылку и успели просмотреть минут двадцать «Титаника», когда явился Джейми. — Не верю! Похоже на сдвиг во времени, — сказал он и сделал вид, что вышел и попробовал войти снова. — Что? — спросила Лив, которая не могла до конца повернуть голову из-за аспириновой маски на лице. — Не что, а кто. Я как будто попал в собственный дом десятилетней давности. «Титаник», маски для лица, дешевое вино… Нет, я, конечно, рад, что ты, Бетси, так активно готовишься к нашему свиданию… Но вообще-то, надо бы и поторопиться. Я заказал столик на восемь, кроме того, хотелось бы еще выпить коктейль перед едой… — Он предостерегающе поднял руку. — Только не надо слов. — Что… У меня упало сердце. В суматохе я совершенно забыла, что мы с Джейми договорились поужинать. — А мы точно договаривались на сегодня? И это зафиксировано у меня в ежедневнике? Черт, получилась какая-то речь на производственном собрании. Ту же мысль можно было выразить и получше… И вдруг я вспомнила. — Ты ведь не должна сегодня быть дома, а, Лив? — спросила я. — Почему? Хотя, да… Я же собиралась поменяться сменами. Но утром Айгору что-то вступило, и он решил провести ежегодное заседание, поэтому на сегодня мы закрылись. — Отлично! — воскликнул Джейми. — Давай смывай, что у тебя там на лице, и через десять минут — на выход. — Угу… — только и сказала я. Интересно, что хуже с точки зрения хороших манер: прогулять не назначенное толком свидание или бросить друга в беде? Боюсь, что в премудростях Фрэнни ответа я бы не нашла… Я посмотрела на Лив, глаза которой бешено сверкали прямо из глубин аспириновой маски, и сказала: — Подруги превыше мужчин. Ты всегда мне так говорила. Мысленно поблагодарив Бога за то, что он надоумил меня отдать маску Лив, а самой ограничиться умащением ступней оливковым маслом, я перевела взгляд на Джейми. Он ничего не сказал — только удивленно приподнял бровь, отчего внутри у меня все сжалось. — Понимаешь, Джейми, я ужасно хочу пойти, но Лив… Она кое-чем расстроена. Поэтому, мне кажется… — Так-так… Значит, я выпал у тебя из памяти? Обидеть меня хочешь… — Ты что, не видишь — у нас девичник? — спросила Лив, сердито швырнув пульт на спинку дивана. — И нам не нужны мужчины, приглашающие нас поужинать. — Но… — Никаких «но»… — Она потянулась за бутылкой и наполнила свой бокал. Конечно, Лив — достаточно веская причина, чтобы отказаться от свидания, но все равно разочарованию моему не было предела. — Может, останешься с нами, — предложила я, чувствуя, что меня буквально разрывает на части. — Я сделала картофельную запеканку, с помидорами и горошком… — Нет уж! — Лив выразительно щелкнула пультом телевизора. — Только если он тоже нанесет на лицо маску и будет говорить, какие все мужики придурки. Я повернулась к Джейми: он вытаращил глаза от столь неожиданного экстремизма со стороны Лив. Втайне от нее мы с ним обменялись такими взглядами, что у меня на теле едва не вспыхнула одежда. — Извините, но «Титаник» я смотреть не могу. У меня от него резко падает тестостерон, — сказал Джейми. — Что ж, придется искать другого компаньона. Это, конечно, нетрудно. Но ведь от этого только тебе хуже… Он повернулся, и я вдруг, помимо своей воли, вскочила на ноги и бросилась за ним через всю комнату прямо в полиэтиленовых тапочках для педикюра. — Подожди! — крикнула я, поймав Джейми у дверей. — Ну прости меня! Я не хотела тебя динамить, просто все так сошлось. — Я схватила со столика пресловутую открытку. — Вдобавок выяснилось, что ее последний воздыхатель женился на другой. Хотя до этого делал предложение ей… Прочитав открытку, Джейми нахмурился, хотел что-то сказать, но передумал. — Черт бы его побрал, этого Кена. Опять самому придется разруливать. Если бы у меня еще была нормальная работа… — Он постучал открыткой по руке. — А может, все-таки… оставить мою сестрицу наедине с Ди Каприо? С ним-то она будет счастлива? — Извини, но подруги превыше мужчин, — печально сказала я. — Честь превыше всего, и так далее… — Интересно, ты вообще когда-нибудь сходишь со мной поужинать, а? — спросил он, скрестив руки на груди. — Или опять придумаешь новые отмазки? Типа, у тебя есть маленькая тайна? Ты гермофродит? Я не удержалась от смеха. — Нет! Нет! Просто я… Наши глаза на миг встретились, и я уже хотела сказать Джейми правду: что просто слишком боюсь, что все плохо кончится. И Джейми уже был готов эту правду выслушать… — Посмотри, сейчас будет сцена, где она делает вид, что танцует ирландский танец! — проорала Лив из комнаты. — А все остальные делают вид, что они ирландцы! — Ну, так что ты хотела мне сказать? — прошептал Джейми. — Говори… Он не сводил с меня глаз, но внутри словно что-то заело. Я не могла заставить себя это произнести! Нет, лучше продолжать дразнить друг друга и представлять, как классно у нас все могло бы быть. Потому что если это будет на самом деле, то оно либо плохо кончится, либо окажется хуже, чем я себе представляла. А так все просто останется на стадии приглашения на ужин… Потом Джейми вернется в свой Манхэттен. А я — в Эдинбург. Наступит похмелье. Он найдет себе кого-нибудь. Я — нет… — Бетси… — сказал он и сделал вид, что смотрит на часы. — Мои потенциальные альтернативные претенденты на ужин уже греют моторы, как самолеты в Хитроу. Так ты идешь со мной или нет? Это была шутка, но я еще могла передумать. — Я должна возвращаться на корабль, — печально сказала я. — Значит, еще одна ночь? — вдруг сказал он. — Ты ведь не очень надолго здесь? — Да, еще одна. Конечно, мы оба улыбались. Это же все шутки… — Бетси! — крикнула Лив. — Знаю, знаю: вы там шушукаетесь обо мне! Ну-ка, быстро на диван! Джейми поднял палец. — Нет, я все-таки затащу тебя, — сказал он. — В смысле, на ужин. А ты подумала — на диван? — Хорошо, — сказала я и почувствовала, как по телу побежали мурашки. Глава 21 Никогда не спрашивайте мужчину, сколько ему лет, какая у него зарплата и под каким знаком зодиака он родился. На пятницу была запланирована экскурсия в Национальную галерею, но вместо этого мы во главе с мисс ОʼХар, преподавателем «Разработки личного стиля в одежде», отправились в универмаг «Селфриджс». В качестве темы занятия предлагалась «Креативная классика для интервью». По дороге пришлось объяснять Дивинити, что речь идет об интервью по поводу приема на работу (раньше это называлось «собеседование»), а вовсе не о тех интервью, которые отдельные особы дают журналистам по поводу приобретения нового бассейна или нового носа. — Лучше всего ходить по магазинам с малознакомым человеком, — с видом знатока рассуждала я, пока мы вели наших подопечных по Хафмун-стрит, как выводок утят, если, конечно, можно представить себе утят в роскошных пальто и солнцезащитных очках. — То есть с человеком, не обремененным твоими стереотипами. Стереотипы у него свои, а значит, он может помочь тебе выбрать что-нибудь новенькое и нетривиальное… — Логично… — с готовностью подхватила Лив, которая, в отличие от меня, на деле была знатоком того, как украсить собой груды ткани и блестящих камней (я-то боялась к ним даже подступиться — не то что составлять из них актуальные комплекты). — А теперь — внимание, — продолжала Лив. — Не забывайте, что нам нужна классика, то есть черный низ, белый верх. Об этом мы уже говорили. Каждая из вас должна выбрать идеально сидящую черную юбку и универсальную белую блузку, но не простую, а с какими-нибудь милыми детальками. Потом хорошие туфли — в пределах пятидесяти фунтов. Ну и для завершения образа необходимо подобрать сумку — желательно, чтобы она как можно меньше напоминала хозяйственную. Кажется, Лив наконец-то смогла совместить приятное с полезным: теперь она не только занималась любимым делом — виртуально выбирала одежду, — но и одновременно прививала девушкам из «Филлимора» столь необходимые навыки грамотного шопинга. Лив действительно просто создана для этой роли, поскольку в самых лучших модных магазинах Лондона ее (в комплекте с кредитной карточкой Кена) всегда принимали как родную. Стоит ли удивляться, что наша шумная компания очень быстро оказалась в самом удобном приватном зале для примерки? Сначала Лив пробежалась по всему магазину и надергала костюмов в духе Джеки О. и строгих сарафанов. При этом она старательно обходила стороной всяческий «гламур» и отдавала предпочтение солидным и добротным вещам. А потом нам было предложено во все это облачиться, чтобы Лив (которая для убедительности даже залезла на стул) могла как следует рассмотреть нас и подвергнуть суровой критике. Начала она, конечно, с меня — и, похоже, не собиралась делать мне никаких поблажек. — Ну, теперь вы понимаете, что я имела в виду, когда говорила, что нашей мисс Купер стоит поиграть с цветом? — сказала Лив, как только я вышла из-за занавески в одежде, которую она мне подобрала для «креативного интервью» на День открытых дверей. Это была шелковая юбка «Миу-Миу», вся в крупных васильках, и кардиган с длинным рукавом. — Каково? Посмотрите, как ее волосы вспыхивают на голубом фоне, как сразу выпрыгивают глаза! — Куда это они выпрыгивают? — с подозрением спросила я, но Лив проигнорировала мой сарказм. — А еще обратите внимание, как мы подчеркнули ей талию с помощью замшевого пояса, — продолжала она. — Клемми, возьми ремень у Анастасии и надень на свой жакет — узкий пояс смотрится на талии более выигрышно. Вот так. Видишь? Просто супер! — Какая у нее тонкая талия, — с ревнивым вздохом сказала Клемми. — Везет же людям… Вместо ответа Лив «расколдовала» Клемми обратно из ее серо-черного облачения — и нашим взорам предстала не Клемми, а прекрасная Клементина в ярко-алом платье, которая, скромно сдвинув коленки, сидела на скамеечке для примерки. Как по волшебству, ее кожа, оттененная красным, приобрела красивый кремовый оттенок, а высокая прическа, в которую Лив собрала ее черные волосы, открыла изящную линию шеи. В таком виде Клемми могла бы отправиться на скачки в Эскот, но никак не на рок-фестиваль в Гластонбери… Эх, жаль мисс Макгрегор не видела ее сейчас! — И запишите, — сказала Лив. — Тонкий ремень — для тех, у кого не слишком тонкая талия. И наоборот, широкий ремень подходит для самой узкой… Бетси, хватит пялиться в зеркало и выискивать у себя недостатки! Ты шикарно выглядишь! — А тебе не кажется, что голубой цвет не сочетается с моими волосами? — с сомнением склонила я голову. В моих заметках ясно сказано, что в одном наряде можно использовать только три цвета, а значит, с моими рыжими волосами и «выпрыгнувшими» зелеными глазами я могу позволить себе только один. И желательно поспокойнее. Черный, например… — Нет, не кажется, — отрезала Лив. Я повернулась вокруг своей оси. — А тебе не кажется, что пояс слишком подчеркивает мне задницу? — Нет, не кажется, — еще более категорично сказала Лив. — Хватит уже, а? В общем, мне ничего не оставалось делать, кроме как признать: Лив виднее, что мне идет, а что нет. Сама бы я точно никогда не купила такую вызывающую юбку — ведь она не сочетается ни с одной вещью в моем гардеробе. Но Лив откопала туфли-лодочки, потом сделала что-то невероятное с моими волосами — и в результате из зеркала на меня взглянула на удивление молоденькая и хорошенькая дама, в которой я никак не могла признать себя. Нет, дама не заслонила меня и не затмила. Это все равно была я. И в то же время — не я. Я попыталась понять, в чем секрет этого волшебного перевоплощения и почему оно так сильно меня поразило. И я поняла! Просто сейчас я выглядела именно так, как представляла себя в детских мечтах: стройная, элегантная, в туфлях, в которых взрослые тетеньки ходят «на работу». — Вот это и покупай, — голосом, не терпящим возражений, сказала Лив. — Я имею в виду — для Дня открытых дверей. Продолжаем примерку — надо подобрать тебе что-нибудь еще. Я хотела было возразить, что мне пока не нужна новая одежда, но почему-то передумала. He знаю почему… Может, мне просто захотелось еще побыть этой дамой — такой праздничной, такой яркой и такой уверенной в своих силах. Может, меня вдохновило шуршание шелка моей новой юбки. Может, это произошло из-за девочек, которые явно потеплели ко мне, и теперь я вновь поверила, что у меня получится торжественно втащить нашу разваливающуюся на запчасти Академию в двадцать первый век. А может, это все Джейми и наше с ним взаимное «электричество». Не знаю, в чем тут дело, но за последние «-дцать» лет, я ни разу не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас. Встав перед зеркалом вполоборота, я улыбнулась — и та, другая Бетси ответила мне оптимистичной улыбкой. — Давайте, давайте, — подстегнула Клемми. — Вам обязательно надо… В общем, так получилось, что я купила все. По своей кредитной карте. Плод наших с Имоджен стараний появился на свет во вторник вечером, как раз вовремя, перед Днем открытых дверей, который был запланирован на субботу. Шел ролевой урок на тему «Как выходить из критических ситуаций и безвыходных положений», когда раздался стук и в комнату леди Гамильтон заглянул Марк. — Извините за вторжение, — сказал он, — но у меня есть для тебя кое-что интересное, — и помахал вечерней газетой. — Ого! — произнесла я, чувствуя, как в желудке сжимается невидимая пружина. — Ну что, девочки, может, прервемся? — Нет! — отрезала Клемми, бросив взгляд на Марка. — Пусть сначала мистер Монтгомери нам поможет. — И чем же я моту вам помочь? — галантно спросил он. — Скажите, а что бы вы сделали, если бы вас привели в церковь выходить замуж… ой… жениться, но в последний момент вы вдруг поняли, что не хотите? — Она помолчала. — Мы вот предложили объявить, что жених спит не только с невестой, но и с обоими свидетелями. А Бетси говорит, надо как-то помягче… От неожиданности Марк даже пошатнулся. — Я-то думал, вы спросите про налоговые вычеты… — Ну? — сказала Дивинити. — Так что же надо делать? — Э-э-э… ведь Бетси вам уже сказала. А что ты им сказала? — Он посмотрел на меня с благоговейным трепетом, но я все не могла оторвать взгляда от газеты, которую он держал в руке. — Я сказала, что никогда не поздно отменить свадьбу, если вы поняли, что все равно не сможете быть рядом с этим человеком: ведь вы тогда испортите жизнь и себе, и ему. Но! Лучше не делать этого впрямую. Можно притвориться, что у вас началась сильная аллергия с удушьем, например, от цветов. Или по дороге в церковь инсценировать похищение… — А это, случайно, не отдает мелодрамой? — с подозрением спросил Марк. — Может, лучше сказать все как есть? — Ну да, в большинстве случаев действительно самый правильный выход — сказать правду, — согласилась я. — Но свадьба — тема особая. Люди обычно судачат о такого рода демаршах всю оставшуюся жизнь. Поэтому надо подкинуть им какую-нибудь дополнительную интригу для обсуждения — просто чтобы отвлечь внимание от главного события, то есть от вашего вероломного предательства. Во втором акте мелодрамы можно попросить свидетельницу ненавязчиво направить гостей к столам с угощением и радостно объявить, что никакого похищения не было, а молодые любители романтики тайно отправились в свадебное путешествие. — Похоже, ты не один день думала… — Марк покачал головой и натянуто улыбнулся. — Неужели все женщины вынашивают такие планы? — Все женщины боятся, что их обманут, — неожиданно выступила Венеция. — Поэтому хорошо иметь в запасе план Б. Вот от кого не ожидала свадебных страхов, так это от Венеции. Это же вам не я! Иногда я представляла себе, что выхожу замуж за Джейми. Меня подводят к алтарю, а на месте невесты — другая женщина. Или в церковь заявляется моя настоящая мать и начинает каким-нибудь неподобающим образом себя вести… — Это вечерняя газета? — спросила я. — А что бы сделал мужчина? — не унимались девушки. — Что бы сделали вы? — Я бы попробовал поговорить с невестой и попросил своих свидетелей вывести гостей из церкви, — бодро выпалил Марк, — Обычно в таких случаях люди не расположены разделять чужое горе. — Это вы не были на свадьбах у знаменитостей… — как бы между прочим заметила Дивинити. — А как же фуршет?! — возмущенно воскликнула Анастасия, стукнув кулаком по столу, из чего я заключила, что она по-прежнему пребывает в роли свекрови, которую исполняла в предыдущей мизансцене. — Все же уплачено! — Угощение я бы отправил в приют для бездомных, а цветы — в больницу, — сказал Марк. — Как?! — вскричала она, изображая, что рвет на себе волосы. — Как вы могли поступить так с моей дочерью?! Мой муж знать нужных людей… Считайте, что вы больше не работать в Хьемпстеде… — Ана… — поспешно прервала я, видя, что Марк вместе с газетой пытается ретироваться к двери. — По-моему, достаточно… Марк, позволь мне взглянуть на газету. — У вашей драгоценной дочери тоже рыльце в пушку: она трахалась со свидетелем! — подняв палец, произнесла Дивинити. — К тому же выгребла у моего сына все деньги с кредитки, постоянно играя в бинго! — Да он сам приручил ее играть в бинго! — сварливо выкрикнула Анастасия. Марк бросил на меня нервный взгляд и вцепился в дверную ручку. — Может, я зайду… позже? — Ни в коем случае! — с воодушевлением сказала я, одновременно протягивая руку за газетой. — Ты так нам помогаешь! Вот, например, что ты думаешь… — А что бы вы сделали, если бы были гостем? — поинтересовалась Венеция, пригвоздив Марка взглядом. — Вы ведь поняли бы, что идет какая-то закулисная игра? — Включил бы камеру в мобильнике, — высказалась Клемми. — А потом выложил все на YouTube… — Конечно нет! — возразила я, — Он бы… — Честно говоря, я не имела представления, что именно «он бы…» — Так что, Марк? — Может, предложил бы поиграть в шарады, чтобы занять время… — пожал он плечами. — Ой! Так это статья про нас? — вдруг догадалась Дивинити и вырвала у Марка из рук газету прежде, чем он успел сказать «да». Через секунду она уже судорожно листала страницы, быстро продвигаясь к центральному развороту. — А там есть моя фотка в автомобиле? — спросила Анастасия. — Или как Клемми везет детскую коляску? — Нет, она же сказала, что у нее хорошие кадры, как ты в бальном зале с… Когда мы дошли до нужной страницы, в классе повисла тишина. Под заголовком «Само совершенство» красовалась огромная фотография Адели и Венеции, сидящих за роялем в бальном зале. Обе — ослепительные блондинки, обе в очках и обе с потрясающими ногами. Они выглядели как родные сестры. — Но они же не носят очки, — процедила Клемми. — Адель взяла их у мисс Торн! — Ой, посмотри, мы тут тоже есть, — сказала Анастасия, показав на мелкую фотографию, где они втроем с Дивинити и Клемми сидели в «порше». Чем дальше я пыталась читать текст, тем меньше верила глазам. После короткого упоминания об уроке парковки и милой болтовне с «двумя вполне бодрыми выпускницами Академии Филлимора нового образца», то есть с Клемми и Дивинити, Имоджен полностью и без остатка отдалась интервью с мисс Адель Буканан и ее протеже, Венецией Харгривс. В беседе с Имоджен Адель изложила свою собственную концепцию женских достоинств, в которой не обошлось без проблем старения кожи, депиляции, брачных контрактов и освежающих конфет. Я так и не поняла, вкладывала Имоджен в свою статью иронический смысл или нет. Лично у меня создавалось ощущение, что она просто издевается. Венеция, как следовало из репортажа, «любую вечеринку превращает в премьеру», а «ее юмор столь же тонок, как и черты ее лица». Кроме того, она «обожает играть на бирже и в поло». Адель и вовсе выходила у Имоджен «самой главной королевой светских приемов с тех пор, как она появилась в Лондоне в конце восьмидесятых»; королевой, которая теперь пытается «передать свои секреты новому поколению девушек “Филлимора”». «А что еще я могу сделать?» — кокетливо говорит Адель в интервью. — Ой, посмотрите, про вас тут тоже есть, — сказала Клемми, показывая на мою фотографию. Ослепленная блеском ног Адель, я не заметила саму себя, а ведь фотография была хоть и небольшая, но довольно выигрышная. На ней я динамично шагала на высоченных каблуках во время нашего урока и, несмотря на то что волосы (которые Лив собрала в аккуратный пучок) слегка растрепались на ветру, выглядела вполне довольной жизнью в целом и своей персоной в частности. «Идея “новой” Академии — от начала до конца детище двадцатисемилетней Бетси Купер, — прочла вслух Анастасия, — которая настолько же органично чувствует себя на высоких каблуках, как и в мире скользких тем. Бетси всегда посоветует вам, как тактично уйти от надоевшего возлюбленного или как сохранить свои сбережения. Если кто-то и сможет научить вас с блеском припарковать машину или приготовить обед, который покорит его сердце, так это изысканная и в то же время скромная Бетси. Лично я намереваюсь встретиться с ней уже в ближайший уик-энд и подписать договор на обучение в новой Академии. Потому что если я сама не подпишу его, то это обязательно сделает моя мама». — А вот это уже пахнет конкретным баблом! — сказала Дивинити и посмотрела на Марка. — По-моему, супер. Как вы считаете, мистер Монтгомери? — Безусловно, — ответил Марк. — Хотя, признаюсь, неприятно резануло, что здесь не упомянуто имя инструктора по парковке. — Зато вас называют не бухгалтером, а гонщиком, — утешила Дивинити. — По-моему, очень лестно. — И ничего странного, — добавила Клемми. — Она тут и мистера ОʼХара никак не упоминает, хотя они уже давно встречаются. — Вот поэтому и не упоминает! — сострила я, хотя положа руку на сердце меня это вовсе не обрадовало. Зачем он сказал, что они с Имоджен просто друзья? Похоже, Джейми совсем задурил мне голову. Я даже начала думать, что он… Черт, это же известно: сколько волка ни корми, он все в лес смотрит. Вот и очередное доказательство. — А вы очень фотогеничная, — великодушно заметила Дивинити. — У вас такой вид, как будто вы кайфуете… Я еще раз посмотрела на фотографию. Конечно, было бы лучше, если бы волосы не растрепались и помада была бы более свежей, но все равно — фотка очень даже ничего. Наверное, стажировка в качестве фотомодели у Лив не прошла даром. Но вот сможет ли моя мать узнать меня здесь? Где она сейчас — сидит за компом или едет в автобусе… Читает этот репортаж и думает: надо прийти в субботу и… И что? Поздороваться? Внутри все сжалось. — Ну что, ты довольна? — спросил Марк. — Все хорошо? Я подняла на него взгляд и обнаружила, что он смотрит с надеждой. Ну да, сейчас трудно представить, что всего месяц назад он встречался с агентами по недвижимости. Вне всякого сомнения, это наша маленькая победа. — Конечно довольна, — сказала я. — Да только ради того, чтобы посмотреть на легендарную Венецию, сюда сбегутся толпы народа. Все очень удачно получилось. Девчонки сами сделали Академии прекрасную рекламу. Стоит ли говорить, что Клемми, Анастасия и Дивинити смотрели на Венецию как на врага? Мне даже показалось, они знают про нее что-то еще, чего я пока не знаю… Помнится, когда-то давно, когда я была еще совсем девчонкой, Кэтлин любила повторять, что одни девочки рождаются с божьей отметиной, или, как принято говорить в Англии, «с серебряной ложкой во рту», а другие, чтобы получить свое «столовое серебро», идут учиться в Академию. В детстве я не понимала, что Кэтлин имеет в виду. А теперь до меня дошло: скорее всего, она говорила про таких, как Адель. Ее отец сколотил состояние на приисках, но сама Адель успешно делала вид, что ее родители живут за границей, а не в каком-то Пристоне. Похоже, Венеция из той же породы. Во всяком случае, система матримониальных трамплинов, которую предлагает Адель, явно пришлась ей по вкусу. — Странно, — задумчиво произнесла Клемми. — Почему-то они ничего не написали про то, что ты до сих пор живешь с мамой и папой… — А я и не живу, к твоему сведению! — фыркнула Венеция. — Я уже съехала — к Люку в пентхаус. — И кто же этот Люк? — поинтересовалась Анастасия. — А это мой бойфренд! — с притворно радушной улыбкой пояснила Венеция. — Он бизнесмен, имеет долю в нескольких компаниях… — Ты никогда не говорила! — А ты никогда не спрашивала. И вообще, я не имею привычки выносить свою личную жизнь на обсуждение. В отличие от некоторых! — Венеция бросила недвусмысленный взгляд на Дивинити, которая тут же покраснела. Но Клемми не унималась. — Вот тут в статье говорится еще, что в Академии ты нашла себе подруг на всю жизнь… — с притворным смущением сказала она. — Кто же это такие? Может, тут есть еще один секретный класс — для идиоток? — Ну хватит! — сказала я, предупредительно подняв руки. — Не надо портить хорошее впечатление! Это прекрасная реклама для Академии. Лучше, чем все, о чем я говорила. Теперь люди обязательно придут к нам в субботу. И между прочим, за это я благодарна вам всем. Конечно, я не испытывала особой благодарности к Венеции, которая приняла участие в этой грязной уловке Адели. Плевать: пусть все думают, что она главный вдохновитель реформ. Если этим она намеревается выбить меня из седла, то не на ту напала. Буду я еще обращать внимание на какие-то мелкие пакости, тем более накануне Дня открытых дверей. Я ведь теперь крутая: прикидываюсь не только консультантом по бизнесу, но и экспертом по этикету, и женщиной-вамп по совместительству. А еще я рыболов-любитель, который бесстрашно закинул свой невод в темные воды прошлого и пока не знает, что за рыбку выудит. Осталось всего четыре дня… Глава 22 Если вы приглашены на обед, не приносите хозяйке цветы — это только отвлечет ее от последних приготовлений. Лучше пришлите букет на следующий день — тогда вас точно никогда не вычеркнут из списка гостей! Субботним утром по дороге на Хафмун-стрит я заглянула в цветочную лавку и купила по маленькому букету для каждой из воспитанниц — в знак благодарности за помощь в подготовке Дня открытых дверей. Так всегда делала Фрэнни перед большими праздниками. Цветы я покупаю редко, поэтому выбирала их особенно тщательно. Мы с Фрэнни всегда шутили по поводу старомодного языка цветов, который до сих пор изучается в рамках курса «Современный дом». Разумеется, сама я прекрасно помню, что можно «сказать» человеку с помощью букета алых роз или белых лилий. Однако сегодня, в преддверии Дня святого Валентина, «разговор» цветов был короткий и немногословный, поэтому все, что мне удалось купить, — это желтые тюльпаны с их незамысловатым «Пусть в твоей улыбке сияет солнце» и мелкие розочки «В знак благодарности». Желтые гвоздики под девизом «Вы глубоко меня разочаровали» я, разумеется, отвергла, тем более что это традиционное украшение автозаправочных станций. Подойдя к двери пансиона, я с удовольствием отметила, что ручка в виде львиной головы снова сверкает на солнце. Слава богу, Кэтлин лично поучаствовала в подготовке Дня открытых дверей — нашла «правильных уборщиц», которые в сжатые сроки привели в порядок все здание (это был ее маленький подарок Академии). Теперь, стоило только открыть дверь, в нос ударял пряный запах свеженатертых полов. Он смешивался с густым ароматом лилий, который исходил от коробок под лестницей (я заказала лилии на утро). Первое, что я сделала, — быстро расставила цветы по вазонам, предварительно освободив их от лишних листьев и подрезав пестики. Пока мои пальцы шевелились сами собой, в голове лихорадочно прокручивался бесконечный список дел. В Академии царила такая безмятежная тишина, что я невольно вздрогнула, когда в холл с шумом ввалилась компания, состоящая из Клемми, Дивинити и Анастасии. Конечно, мне хотелось бы продлить еще хоть немного эти благостные минуты… Но девушки тут же скрасили мою досаду, застыв на пороге с выражением немого восторга. Все они, не отрываясь, смотрели на меня — вернее, на мой новый прикид «от Оливии ОʼХар», в котором я чувствовала себя настоящей богиней. — Вау! Как вы суперски выглядите! — воскликнула Дивинити, и, кажется, вполне искренне. — Вам так идет этот цвет, — подхватила Клемми. — Вы как будто сделали пластику… Или еще что-нибудь… — Но вы же точно ее не делали? — уточнила Дивинити, после чего смутилась. — Или все-таки делали? — Всегда лучше предположить, что ваш собеседник ничего такого не делал. Если захочет, он сознается сам, — сказала я. — Кстати, вы тоже выглядите просто классно! Лив вежливо, но вполне прямо высказала девушкам все соображения по поводу их достоинств и недостатков — и, похоже, они к ней прислушались. Клемми смотрелась изысканно в красном свободном пиджаке и мини-юбке в тон. Ее густая длинная челка теперь хотя бы не скрывала глаз. Анастасия надела простое платье-рубашку из букле, украшенное сверкающими стразовыми брошами (хотя, возможно, это были и не стразы). Дивинити, как всегда, походила на куклу: на ней было легкое черное платье и колготки в сеточку. — Мы старались, — сказала она. — Здесь ведь могут быть камеры… — Дивинити понизила голос. — И на мне сегодня не белое белье, потому что я в черном. Вы же так советовали? — Умница, — одобрила я. — Вообще, вы все выглядите просто супер. Кстати, чуть не забыла. Там, на столе, есть кое-что специально для вас! — Я указала на цветы. Девушки с визгом бросились к столу и принялись гадать, кому и от кого какой букет. — Это от мистера ОʼХара? — громко спросила Дивинити. — Или от лорда Филлимора? — Как же, размечталась, — проворчала Клемми и повернулась ко мне. — Это ведь от вас? Угу. Спасибо. — Доброе утро, девочки! — Это были мисс Макгрегор и миссис Ангелль — с новыми прическами, благоухающими лаком для волос. Из-за их спин выглядывала Поллетт. — О, цветочки! Какая прелесть! Стебли уже подрезали? А какая ваза лучше подойдет для тюльпанов? — Боюсь, у нас нет времени заниматься цветами, — сказала я, взглянув на часы. — Надо успеть кое-что сделать до прихода гостей. Кто-нибудь видел мисс Торн? Или Венецию? — Венецию? — переспросила Анастасия. — Думаю, она вряд ли придет. Она говорить, что у нее что-то важное сегодня вечером. — Что именно — не сказала, — добавила Дивинити. — А это значит — вообще ничего, — саркастически продолжила Клемми. — Просто фантазия. Она же у нас… большая фантазерка. — Ну и ничего страшного, — подытожила я, прежде чем они успели развить тему. В холле забили большие часы, и я вдруг осознала, как много нужно сделать до того, как придут старушки из «Филлимора»… то есть я хотела сказать — гости. — Как бы там ни было, я собиралась вам кое-что… — Простите, я не опоздал? — перебил бодрый голос Джейми. — Только не говорите, что я прервал важную речь! Мне пришлось уступить ему место на сцене. Это был явно его выход. Все женские головки (включая мисс Макгрегор и миссис Ангелль), как по команде, повернулись в его сторону, чтобы ничего не пропустить: как он входит своей небрежной походкой, как скидывает двубортное пальто, как стягивает шарф и ослепляет всех своей неподражаемой улыбкой… И как по команде, все улыбнулись ему в ответ. Я привыкла, что Джейми всегда одет так, будто через минуту отбывает на вип-вечеринку или только что вернулся с вип-вечеринки. Но сегодня утром он выглядел в большей степени респектабельно, чем богемно. Я даже икнула от удивления. На нем был очень солидный серый костюм, который Лив купила ему, когда собиралась выходить замуж за крупного землевладельца. Единственное отступление — отсутствие галстука: Джейми расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, чтобы продемонстрировать сексуальную загорелую грудь. Дополнительный шарм ему придавали влажные волосы, которые он, видимо, не успел как следует высушить перед выходом: они выглядели темнее, чем обычно, — как будто он только что вылез из душа. Это было так интимно и волнующе, что я почувствовала в крови знакомый жар. — Доброе утро, Бетси, — сказал Джейми и подмигнул. Я уже открыла рот, чтобы ответить на приветствие, но обнаружила, что в горле пересохло. Непосредственно за спиной Джейми стоял Марк и наблюдал всю сцену с неподдельным интересом. На нем был тот самый костюм, что он надевал на поминальный вечер; и если бы не блистательный Джейми, Марк мог бы претендовать на весьма неплохую оценку. Конечно, ему не мешало бы немного поработать с волосами. Кроме того, он опять нацепил этот ужасный галстук. Но зато он с таким суперменским видом потирал подбородок, что все стилистические погрешности имиджа отходили на второй план. — Что-то вы сразу замолчали, — заметил он. — Наверное, говорили о нас? — Еще не успели, — сказала я, взяв себя в руки. — Я только собиралась начать. Что ж, проходите и чувствуйте себя как дома. — Раздеваться у меня! — Поллетт продемонстрировала гораздо больший энтузиазм по этому поводу, чем вчера, когда я предложила ей заняться раздеванием гостей. — Давайте ваши пальто. О, какая хорошая ткань… — прокомментировала она, подхватывая кашемировое пальто Джейми. — А это, наверное, твое школьное, Марк? Или ты подрабатываешь Медведем в Паддингтоне? — Не очень-то красиво критиковать одежду гостей, — покачала головой я. — А кто запретит мне ездить на велосипеде? — сказал Марк. — Сейчас тепло… — Надо, мистер Монтгомери, чтобы Оливия поработала над вашим стилем, — на полном серьезе заявила Дивинити. — Она проводит уроки по имиджу и показывает людям, как усовершенствовать гардероб. Я ей помогаю — и нам как раз нужны добровольцы. Можно было бы провести мастер-класс прямо сегодня… — Она похлопала Марка по руке. — Не волнуйтесь. Мы сделаем из вас человека… — Прости, но можно мне тоже вставить слово? — спросила я. — Пока ты не усовершенствовала всех наших сотрудников? — Давайте же наконец послушаем Голос Разума! — гаркнул Джейми — и все сразу замолчали. — Прежде всего я хотела сказать всем спасибо, — начала я. — За последний месяц я обращалась с просьбами ко многим из вас, и все были так отзывчивы, так поддерживали меня, что… Входная дверь распахнулась, и я вынуждена была опять прервать свою речь — и по какому поводу! В дверях появились — нет, не Ангелы Чарли… А мисс Торн, Венеция и Адель — одна другой краше. Сделав несколько размашистых шагов по фойе, троица эффектно остановилась прямо посередине, дав всем на себя полюбоваться. Одной рукой Адель обнимала огромную охапку белых роз, на носу у нее красовались гигантские темные очки «D&G», что в помещении было верхом вульгарности. Могла бы, черт возьми, прочитать об этом в своих тетрадках. Впрочем, не исключено, что темные очки Адели требовались, чтобы защитить глаза от слепящих лучей самодовольства, которые испускала мисс Торн. Я еще никогда не видела ее настолько удовлетворенной собственной персоной: мало того что мисс Торн была абсолютно ослепительна в черном платье с белым воротничком в духе Питера Пэна, так еще и дополнила свое очарование четырьмя нитками жемчуга и соответствующими серьгами. Вероятно, таким образом она хотела подчеркнуть свой статус Главной Волшебницы Большого Этикета. — Надеюсь, мы никому не помешали? — проворковала она, прекрасно видя, что помешали, по моему открытому рту и выражениям лиц у остальных. — Ну что вы, — со всей учтивостью соврала я. — Девочки, — сказала мисс Торн, не обращая на меня никакого внимания. — У меня для вас потрясающая новость. — Она даже хлопнула своими пухлыми ладошками от восторга, — Вернее, не у меня, а у Венеции! Венеция не стала ничего говорить, а просто медленно, жестом профессиональной стриптизерши, стянула тонкие замшевые перчатки. Ее левая рука говорила сама за себя, причем на языке гигантских ритуальных камней. — Бли-ин… — прошептала в тишине Поллетт, высказав то, что сейчас думал каждый из присутствующих. — Он же тонну весит! — Почти, — скромно потупила глазки Венеция и откинула с лица густую прядь, выставив бриллиант в наиболее выгодном свете. Казалось, по размеру он не уступает перепелиным яйцам мисс Макгрегор. — Ой, мамочки! — истово завопила Дивинити. — С ума сойти! Ты обручилась! Анастасия подошла к Венеции и крепко, по-русски обняла ее. — Поздравляю, — сказала она. — Красивый бриллиант. Ты его застраховала? А то у одной моей подружка отрезали палец, пока она стояла на светофоре. А у нее был всего лишь изумруд. — Кто он? — спросила Клемми. — Мы его знаем? — Вряд ли, Клемми, — насмешливо сказала Адель. — Венеция не тусуется с готами. — Это Люк. Я уже вам говорила. Он политический деятель и международный магнат, — пояснила Венеция, глаза которой сверкали еще пуще, чем ее бриллиант. — И близкий друг Адели. Мы познакомились на… на благотворительном обеде. — И как же он сделал тебе предложение? — Дивинити, кажется, была близка к обмороку. — Опустился на одно колено? — Думаю, опускаться на колени — это как раз тема для Венеции, — проворчала Клемми. — А он спросил сначала у твоего отца? — поинтересовалась Анастасия. — Помнишь, как мисс Макгрегор рассказывала нам на уроке? А его устроило твое приданое? А что сказали твои родители? В первый момент Венеция растерялась. Я успела заметить ее замешательство, пока волосы опять волной не закрыли ее глаза. — Да, все было страшно романтично, — подхватила Адель. — Венеция, расскажи Дивинити про помолвку! — Люк спросил меня, хочу ли я, чтобы он оформил на меня страховку, чтобы ездить на его «феррари». И я сказала «да». — «Феррари» у него винтажная, — уточнила Адель, — Он никому еще не разрешал ее водить, но в этом-то и состоит доверие! Суперромантично! — А потом он положил это кольцо… в шоколадный мусс, — продолжала Венеция. — Я чуть было не упустила его, ведь я не ем сладкое, и официант уже собирался унести мой десерт… — Вот это романтика! — прошептала Дивинити. — Странно, что ты здесь, — хмыкнула Клемми. — Я бы точно никуда не пошла. Почему он не увез тебя куда-нибудь на личном самолете, чтобы отпраздновать помолвку? — Бизнесмен не может позволить себе так легко распоряжаться своим временем, — авторитетно объяснила Адель. — А Венеция повела себя достаточно великодушно и пришла, чтобы помочь с Днем открытых дверей нашей Бетси. Она как раз послужит отличным примером того, какие двери открываются перед девушкой, стоит только правильно взяться за дело. «Известно, какие двери — конечно же, двери в спальню…» — хотелось продолжить мне, но я промолчала. Слишком уж долбанул мне по мозгам токсический коктейль из разнообразных эмоций, причем я не знала наверняка, в какой степени эти эмоции отразились на моем лице. — Момент для нашей Академии чрезвычайно важный и показательный, — возгласила мисс Торн, растроганно похлопав Адель по руке. — Значит, традиционные женские качества все еще ценятся достойными мужчинами! Думаю, вы понимаете, каким фантастическим образом это событие должно повлиять на прием заявлений… — добавила она, бросив на меня выразительный взгляд. — Нам необходимо сделать несколько звонков, — сказала Адель. — Поэтому можно освободить нас от… в общем, от того, чем вы тут занимаетесь? — Она выдержала паузу. — Ах да… Если приедет лорд Филлимор, не говорите ему, хорошо? Пусть это будет для него сюрпризом! Сюрпризом? Господи, ему-то какое дело? После этого троица торжественно удалилась по направлению к кабинету директора, оставив нас с пучком тюльпанов, которые теперь выглядели не очень-то авантажно. — Не переживайте, — попыталась разрядить обстановку Поллетт. — Может, она еще позовет вас в подружки невесты! В ответ девушки посмотрели на нее взглядами, способными расплавить пластмассовые лилии, которые все еще оставались в одном из вазонов. — Ну-ну, — сказала Клемми. — Вы только представьте, во что бы нам пришлось тогда облачиться… Мы честно попытались представить, тупо вслушиваясь в цокот каблуков и заливистый смех, постепенно тающий в глубине здания. Марк тактично кашлянул: — Так что ты собиралась сказать, Бетси? До того, как тебя перебили? Я попыталась сосредоточиться, но момент был упущен. — Ну… в общем… э-э-э… я просто хотела всех поблагодарить. И пожелать удачно выступить… — Я судорожно сглотнула. — Не думайте ни о чем. Просто будьте самими собой. И тогда все пройдет хорошо. — Чудесно сказано! — восторженно воскликнула мисс Макгрегор, как будто я только что выдала тронную речь. — Очень мудро. Я не сомневаюсь, что все будут сегодня просто блистательны. И пусть наш праздник пройдет на высшем уровне. Значит, так… Поллетт, отвечаешь за гардеробную. Дивинити, как я понимаю, собирается составлять список прибывших? Клементина, детка, держи спину, не сутулься… Мы все невольно расправили плечи, а Джейми опять подмигнул мне: внутри опять все сжалось, но на этот раз как-то… по-другому. За десять минут до открытия дверей я сбежала по лестнице в холл, чтобы немного привести себя в порядок. Притормозив у большого зеркала, я пригладила волосы, проверила макияж и поправила цепочку, чтобы золотая пчелка располагалась строго по центру. Интересно, смогла бы она узнать меня без этого талисмана? Учитывая, что к моему кардигану приколот беджик, на котором крупным шрифтом (насколько позволяют приличия) напечатано «Бетси Купер-Филлимор»? Если встать рядом с Дивинити и осматривать каждого гостя, а потом сверять по списку фамилии, вряд ли я ее пропущу. Если, конечно, она вообще придет… Вот Нелл Говард точно собирается быть — она мне звонила. На всякий случай я прихватила письмо моей матери, чтобы она могла узнать почерк. Я еще раз вгляделась в старое зеркало, как будто надеялась увидеть что-то сверхъестественное. Призраков «Филлимора», например, которые могли бы подать какой-нибудь тайный знак. «Пожалуйста, ну пусть она придет! — мысленно заклинала я. — Только бы она пришла! Только бы…» — Как там у нас говорят про зеркало, Элизабет? «Один раз посмотрись, второй раз — воздержись»? — Мисс Торн так неожиданно выскочила из-за массивного вазона с цветами, что я чуть не подпрыгнула на месте. — Интересно, что ты такого особенного увидела? — спросила она, незаметно продвигаясь поближе к двери, как будто хотела занять тактическую позицию. — Да нет, я просто спустилась на случай, если кто-нибудь прибудет раньше, — пожала плечами я. — Нам ведь надо демонстрировать гостеприимство, так? — А тебе не кажется, что это обязанность директора? — натянуто улыбнулась мисс Торн. Хм… Интересная мысль, особенно если учесть, какой вклад этот директор внес в подготовку мероприятия. Нет, я ничего не хочу сказать — указания мисс Торн относительно оптимальных размеров сэндвича очень ценны… — Вообще-то, ожидается так много народу, что, думаю, работы хватит нам обеим. Еще ноги болеть будут! — жизнерадостно заявила я, заглянув в инкрустированный стразами ноутбук Дивинити, который она спрятала среди нарциссов. В этот момент из многочисленных динамиков, скрытых за вазонами, в нишах и под лестницей, заиграла музыка — та самая, которую обычно ставят во время королевского фейерверка. — Прямо как в старые добрые времена! — с улыбкой сказала я. — Боюсь, эти времена уже не вернуть, — вздохнула мисс Торн. — Как бы все сегодня ни сложилось, я думаю, ты сделала все, что в твоих силах, детка. А помолвка Венеции — вообще гвоздь программы… — При этих словах лицо ее осветилось искренней радостью. Я закусила губу. Господи, ну неужели для них удачное замужество — единственный значимый критерий? Даже важнее того, будет работать пансион или нет? — Кстати, не исключено, что к концу этого семестра мы узнаем еще кое-что интересное… — с загадочным видом произнесла мисс Торн. — Например, что новый семестр все-таки намечается? — предположила я. В этот момент раздался громкий стук львиной головы о входную дверь, и мисс Торн ринулась открывать. Я бросилась за ней, после чего последовала короткая схватка за право впустить первых гостей, в которой я победила за счет своего роста. Одним изящным движением бедра я буквально заблокировала мисс Торн проход и одновременно скрыла ее от посетителей. Как видно, не зря я играла в защите в школьной команде по женскому баскетболу (на самом деле гораздо более брутальному, чем мужской). Долгие годы тренировок не прошли даром! — Здравствуйте! — сказала я, протягивая руку для приветствия трем дамам, стоявшим на пороге. — Добро пожаловать в Академию Филлимора! Я напряженно вглядывалась в их лица. Они или нет? Определить их возраст не представлялось возможным: это же были выпускницы «Филлимора». Наконец я спохватилась и дала им войти. Господи, да где же там эта Дивинити со своим списком? Как ни парадоксально, но спасла ситуацию мисс Торн, тактично отодвинув меня локтем. — Проходите, проходите… — заворковала она, простирая руки. — О, да ведь это Банни, Минти и Александра! Дорогие, как же я рада вас видеть! Ага… Банни, Минти и Александра… Ни одно из этих имен я раньше не слышала, да и гостьи наши особо не вглядывались в мое лицо. Они роились вокруг мисс Торн и осыпали ее фирменными филлиморовскими комплиментами по поводу прически. Я судорожно сглотнула. На улице послышался приближающийся цокот очередных каблучков. И это только самое начало… Глава 23 Каждый должен выучить одну песню на караоке и отрепетировать ее так, чтобы уметь исполнить по первому требованию, после чего скромно ретироваться. Следом за первым трио пунктуальные выпускницы «Филлимора» прямо-таки повалили валом. Как молекулы, соединенные в цепочки по две-три штуки, они украсили черно-белый шахматный пол пятнами приятных пастельных тонов, в которых были выдержаны их карамельные пиджачки и меховые жилетки из мутона. Многие привели дочерей и крестниц, которых немедленно принялись представлять друг другу, сопровождая процесс бесчисленными рукопожатиями и поклонами. Это несколько упрощало нашу задачу: чтобы понять, кто есть кто, нам с Дивинити достаточно было просто прислушаться и присмотреться. Сверяться со списком, который мне дала Нелл, у меня уже не было необходимости: я знала его наизусть. Софи, Коралия, Каролина, Розалинда, Эмми-Джейн… Другое дело, что в Академии всегда было полно девушек, которых звали Каролинами и Софи. В общем, минут через десять у меня уже отваливались уши. Когда закончился наплыв оживленных выпускниц, в Академию потянулись и обычные посетители, привлеченные, как я надеялась, публикацией в газете. Среди них были несколько девиц подросткового возраста — все как на подбор в черных лосинах, в туфлях-балетках и с огромными сумками (кто-то выступал в комплекте со своей взволнованной мамашей, кто-то — без таковой). Встречались и «девушки» за тридцать — уверенные в себе, со свежими, только после развода, стрижками. И даже несколько юношей с затравленными взглядами, которых, видимо, в качестве группы поддержки притащили с собой сестры или матери. Их вялые ухмылки по поводу гендерного соотношения собравшегося здесь общества сменились подлинным страхом после того, как Анастасия принялась вербовать их выступить в качестве подопытных кроликов на открытом уроке по формированию имиджа. Нелл Говард прибыла через пять минут после того, как открыли двери. Я заметила ее сразу — благодаря кожаной шляпе и экстравагантному замшевому пальто, длинные полы которого едва не волочились по полу. — О-о-о! — вскричала она, увидев меня. — Боже правый, ну и толпы! Ого, да тут и шампанское! — И она тут же подхватила бокал с подноса, с которым Клемми курсировала по залу. — Привет, Нелл! — Я отдала Дивинити список и шепнула ей: — Вот, держи и обещай мне, что сразу сообщишь, если прибудет кто-нибудь из тех, против кого стоят галочки. Хорошо? Это очень важно. — Почему? — шепотом спросила Дивинити, и глаза ее заблестели хищным огнем. — Они что, знаменитости? — Да, — сказала я, — В своем роде. — Да у вас просто сказочная подборка тем… — заметила Нелл, вчитываясь в программу и при этом не забывая отпивать шампанское (я обратила внимание на то, что она использует филлиморовский приемчик: перед каждым глотком незаметно облизывает губы, чтобы не испачкать помадой стеклянный край). — Супер! «Как одеться на встречу с бывшим возлюбленным». Запомним — в кабинете леди Гамильтон. «“eBay”[49] как путь к успеху» — это проводит Клементина… «Пикантные диалоги с Дивинити и Анастасией» — боже, как мило! А уж как полезно! — Надеюсь. Нелл, а можно вас кое о чем попросить? — Я не спускала глаз с входной двери. — Ого! — сказала она, когда я завела ее в ближайшую гостиную и быстро достала из сумки заветное письмо. — Вы не узнаете почерк? — спросила я, чувствуя, как сердце едва не выпрыгивает у меня из груди. — Это то самое письмо, которое было оставлено вместе со мной в коробке. Оно попало ко мне совсем недавно. Нелл достала из сумки очки в серебристой оправе и, неторопливо надев, принялась читать письмо. — Деточка, — сказала она затем, — я бы рада ответить «узнаю», но, понимаешь… у нас ведь все так писали. У всех была чересчур большая «а» и сердечки вместо точек. — Нелл еще раз вгляделась в строки. — Вроде бы что-то знакомое… По-моему… Да нет, надо показать кому-нибудь еще. Ощущение было такое, что мой желудок мгновенно усох от разочарования, превратившись в черствую ячменную лепешку. — Хотя… — продолжала Нелл, — посмотри, это ведь явно страница из филлиморовской тетради. Вот, видишь знаки? — Она поднесла листок к свету и ткнула пальцем куда-то между букв. Я ничего не увидела, хотя и издала вежливое мычание. Все-таки Нелл старалась для меня. Нелл, впрочем, была вполне довольна результатом. Глаза ее таинственно поблескивали. Пожалуй, именно этим она и покорила меня с самого начала: она была просто идеальным гостем — и все благодаря своему неуемному энтузиазму. — Кто знает! — воскликнула Нелл. — А вдруг она здесь? Вдруг она увидела твою замечательную фотографию в газете? Я вот, например, увидела… Интересно, где это ты научилась так фотографироваться? — Думаю, что здесь. У нас ведь теперь специальный курс. — Потрясающе! А мне можно записаться — или я слишком старая? — Нелл вложила мне в руки письмо, и я почувствовала, какие у нее теплые и мягкие ладони. — Я буду посматривать вокруг, ладно? Я прямо чую, что она где-то здесь… — Спасибо, — сказала я. — Мне надо следить за всем, ничего не успеваю. Нелл подмигнула: — Буду на страже! Так… Кажется, я рискую остаться без блинчиков… Я проводила ее обратно в холл и нервно окинула взглядом гостей. — Не переживай, — шепнула Нелл. — У меня хорошее предчувствие насчет сегодняшнего дня. По мере того как я отвечала на бесконечные вопросы по поводу новой Академии, ее призрачный образ приобретал все более реальные черты. За этим занятием я даже не заметила, как пролетело утро. Судя по тому, что мне приходилось направлять к Марку (и его машинке для кредиток) все больше и больше народу, открытые уроки проходили на ура. Но одним глазом я все равно поглядывала на вновьприбывших. Часов в одиннадцать, пробегая мимо зеркала, я взглянула на свое отражение и не узнала сама себя. Лучезарная улыбка, шикарное платье, волосы как из рекламы шампуня… Да я просто женщина своей же собственной мечты! Даже Лив, которая в перерыве между своими сеансами спустилась, чтобы немного подправить мой образ, не нашла никаких недочетов. — Выглядишь отлично, — вынесла она вердикт, а это, уж поверьте, дорогого стоит. От постоянного шума, запахов множества цветов и общей суеты то и дело начинала кружиться голова, но, к счастью, в эти моменты меня было кому поддержать. Марк украдкой посылал мне ободряющие улыбки, а Джейми и вовсе улыбался во весь рот и так подмигивал, что невозможно было не подмигнуть в ответ. Он явно был в ударе. Я видела, как он обрабатывает какую-то мамашку из Челси вместе с угрюмым папашкой, а также их дочерьми. Они только что вышли из класса, где Клемми проводила урок про «еВау». Девчонки, конечно же, хохотали, но отец семейства был суров и неприступен. Стоило Джейми взяться за дело, как он растаял буквально на глазах! И вообще, мне показалось, что женщины только и делали, что шептались, поглядывая на Джейми. Да… Все-таки у него какой-то особый дар. Он моментально знакомится с человеком, находит с ним общий язык, умудряется мгновенно понравиться… Другими словами, в Джейми собраны все лучшие качества идеального мужчины, перечисленные в моих тетрадках. Стоп! Я не должна поддаваться этим иллюзиям. Джейми ведет себя так со всеми. А если он со всеми так себя ведет… Неожиданно кто-то похлопал меня по плечу. Я оглянулась, не забыв нацепить сердечную улыбку. Это были лорд Филлимор и Адель. Она тонкой рукой держала его под локоть, создавая впечатление, что дает ему себя поддерживать. Тем не менее всем было ясно, что на самом деле все происходит наоборот. Надо отдать Адели должное: языком тела она владела, как нобелевский лауреат (если бы такая номинация существовала). Конечно же, мысленно мне захотелось назвать ее «эта дрянь», но я призвала разум и попыталась отыскать в новоиспеченном тандеме положительные черты. Что ж, лорд П. явно выглядит гораздо лучше, чем тогда, на вечере памяти. На нем элегантный новый костюм и даже гвоздика в петлице. Лицо посвежело, осанка выправилась. Он как будто опять почувствовал вкус к жизни. Это же хорошо, уговаривала я себя, стараясь не замечать, что волосы у лорда П. поседели еще больше и что Адель интимно поглаживает его по руке. Черт возьми, она уже в открытую поглаживает его по руке! — Не бойся, мы не собираемся тебя отвлекать, — проворковала Адель. — Просто Пелхэм хочет поздороваться. — Я не просто хочу поздороваться! Я хочу сказать тебе: браво, Бетси! Отличная работа! — Лорд П. сиял от гордости. — Какие разительные перемены! Удивляюсь, что мы раньше не додумались проводить Дни открытых дверей. Это же замечательная идея! Я только что разговаривал с Морин Макгрегор, и она сказала, что не может дождаться часа, когда начнутся новые курсы. «Как быть счастливым домовладельцем», «Ваши отношения с родственниками мужа»… Прекрасно! — О-о-о! — выразительно пропела Адель. — Между прочим, Бетси самой не помешало бы прослушать курс про родственников мужа. Личного-то опыта у нее пока нет. — Вот как раз ты и могла бы выступить экспертом, — парировала я, сохраняя полную невозмутимость. Судя по далеко идущим планам, Адель намеревалась налаживать отношения по крайней мере с четырьмя комплектами мужниных родственников. — С удовольствием, — кивнула Адель и бросила взгляд на лорда П. — Я же такая фанатка брака. По-моему, иметь спутника жизни — это совершенно естественное состояние для каждого человека. Тебе не кажется, Пелхэм? — Безусловно. Большинство женщин убеждены в этом, — лучезарно улыбнулся лорд П., и я не поняла: дошел до него намек или нет. — Подумать только… Прямо как в старые добрые времена — жизнь бьет ключом. Кругом веселье и смех… Франсес была бы так рада. — Ах! — перебила его Адель печальным вздохом. — А помните, как Франсес проводила вручение призов? Это было так необычно. Она всегда надевала такие сногсшибательные шляпы и придумывала номинации даже для самых серых и неинтересных выпускниц… Пока лорд П. предавался ностальгии, я оглядела костюм Адель и пришла к выводу, что сегодня она одета гораздо более выдержанно, чем в нашу с ней последнюю встречу. Вместо облегающей юбки и высоченных шпилек на ней было мягкое платье джерси и несколько рядов длинных жемчужных бус. Волосы тоже выглядели более аккуратно: Адель собрала их на затылке в некое подобие пучка. Мой взгляд невольно остановился на ее руке, ползающей вверх-вниз по рукаву лорда П. На этот раз Адель покрыла ногти нежно-розовым лаком, а сверкающий беспредел на пальцах заменила скромным кольцом с печаткой. И тут до меня дошло… Адель решила превратиться в копию Фрэнни, чтобы заполучить второе матримониальное кольцо этого семестра! Разумеется, по выражению моего лица она поняла, что я обо всем догадалась, и бросила на меня такой гадкий и недвусмысленный взгляд, что меня передернуло. Слава богу, появилась Поллетт с шампанским на подносе и отвлекла лорда П. от этой безобразной сцены. — Берите бокалы слева, — любезно предложила Поллетт. — Это качественная шипучка. Мы тут опять экономим, поэтому тем, кто все равно не разбирается в вине, я даю то, что подешевле. — Боже мой, Поллетт, ты это серьезно?! — Хм… Думаю, что здесь все… разбираются, — сказала Адель, смерив ее недовольным взглядом. Я лихорадочно соображала. — Если кто-нибудь заметит, скажи, что это один из наших новых курсов — тестирование вина или что-то в этом роде. Но ради бога, не давай по два бокала в одни руки! — добавила я, с ужасом представив, как Марк начинает вырывать у гостей хрупкие фужеры. — Мне не надо, Поллетт, — сказала Адель, похлопав себя по плоскому животу. — Мне нельзя. — А почему? Ты в положении? — Что?! С чего ты взяла? Просто я не пью днем! — Адель приняла оскорбленный вид, после чего покосилась на лорда П.: проверить, заметил ли он, как она скромна и добропорядочна. А вот это она как раз напрасно. Лорду П. всегда нравились женщины с бокалом вина в руках. — Врачи запретили? — продолжала Поллетт. — Спасибо, Поллетт, — сказала я, решительным уводя ее прочь. — Подойду к вам попозже, — крикнула я лорду П., который поднял бокал в знак благодарности. Думая, что ее никто не видит, Адель принялась поправлять непривычную прическу, но быстро вернула лицу приторное выражение, как только лорд П. повернулся к ней с каким-то вопросом. Не успели мы с Поллетт войти в холл, как ко мне подлетела растрепанная Дивинити. — Они здесь! — прошипела она. — Кто? Она помахала у меня перед носом списком гостей. — Ваши знаменитости! Приехали сразу три штуки. По-моему, они пошли брать выпивку. Я выхватила у нее список и сразу увидела, что Коралия, Софи и Эмма-Джейн объединены в группу и от души помечены ее заботливой рукой с золотым паркером. Да, уж кто-кто, а Дивинити хорошо разбиралась в вопросах фейсконтроля: долгое стояние под дверями элитных клубов давало о себе знать. Наверное, она привыкла составлять свой собственный список вип-персон, в который давала заглянуть и гостям. От волнения у меня немедленно пересохло в горле. — Тут еще была путаница с именами, — продолжала Дивинити. — У них у всех по тысяче фамилий, к тому же одна была с дочерью… — С дочерью? Дивинити посмотрела на меня странным взглядом. — С вами все в порядке? Вы прямо побледнели… — Она тут же перешла на манеру Лив-имиджмейкера. — Хорошо бы румян добавить и… — Да нет, все нормально, я себя прекрасно чувствую. — Я обвела глазами зал в поисках Нелл, чтобы она меня представила, но ее, как назло, нигде не было видно. — Ладно, пойду… пойду поздороваюсь. Под разговоры о каких-то продажах, о культуре переписки в Сети (кажется, говорила миссис Ангелль) и о том, как реанимировать сдохшие батарейки (вроде вещал Марк) я пробиралась сквозь толпу гостей. Наконец я увидела не очень-то приятную троицу возле столика с шампанским. Фотография, которую мне показывала Нелл, была сделана примерно в этом месте — и сразу же всплыла у меня в памяти. Томная блондинка Софи, феерическая Коралия и несносная Эмми-Джейн с челкой, как у шетландского пони… Теперь оставалось соотнести картинку с реальностью, в которой меня ждали (на выбор): некое зловещее существо, похожее на Стиви Никс,[50] пышно задрапированная пергидрольная матрона и растолстевшая дикторша, которая подбиралась к блинчикам с икрой, присланным мамой Анастасии в знак благодарности за то, что мы вызволили ее дочь из лап дорожной полиции. Я судорожно сглотнула и сосчитала до десяти, но сердце все равно колотилось как бешеное. Неужели одна из этих женщин — моя мать? Возможно ли такое? И как узнать наверняка? Фрэнни не давала советов, как разоблачить сбежавшего родителя, не задавая прямых вопросов. Наверное, именно для этого в высшем обществе была придумана игра в шарады — надо же как-то тренироваться. В конце концов одна из подозреваемых — судя по блондинистым волосам, Софи — заметила, что я на них смотрю, и мне ничего не оставалось, как подойти. — Здравствуйте! — Я протянула руку для приветствия и на автопилоте выдала безупречный образец хороших манер, в то время как мой бедный мозг едва не вскипел, соображая, что делать дальше. — Меня зовут Бетси, — сказала я, после чего с нажимом уточнила: — Бетси Филлимор. Спасибо вам огромное, что приехали. Надеюсь, старое поколение одобряет наши новые идеи? Если я рассчитывала на шумный успех в духе Голливуда с бросанием в воздух трусиков и бумажных платочков, то такового не последовало. Эмми-Джейн посмотрела на меня с таким видом, будто мучительно пыталась осмыслить сказанное и перевести на какой-то другой язык. Коралия не то чтобы улыбнулась, а просто продемонстрировала оскал дорогих белоснежных зубов. Чувствуя на коже холодок ужаса, я поняла, что меня совершенно не вдохновляет перспектива обнаружения в одной из этих особ своей близкой родственницы. Страшно было даже подумать о том, что такие гены могут проявиться во мне в дальнейшей жизни. Тем не менее я не сдавалась. Софи вяло пожала мне руку. У нас в Академии это назвали бы «профилактикой ломкости костей». — Привет, — сказала она, распространяя запах пачули и ментоловых сигарет. — Софи Тауненд-Гуч. Так ты Бетси Филлимор? Типа… — Она понизила голос и со шпионским видом покосилась по сторонам. — Неопознанный младенец? Я неопределенно кивнула. Похоже, моя игра в шарады как-то не слишком задалась. — Плод моей тайной любви… — добавила Коралия, небрежно перебросив через плечо грязно-серый фрагмент своей драпировки. На секунду у меня остановилось сердце. Но только на одну секунду, потому что потом Софи грубо пихнула Коралию в бок, так что та пролила шампанское, и выкрикнула: — Ты, корова! Ты хотела сказать: плод моей тайной любви? Я в ужасе посмотрела на них обеих. — Простите? Коралия вытаращила глаза, густо подведенные ярко-синими тенями в духе восьмидесятых. — Это я была самой дрянной девчонкой нашего выпуска. Даже спорить нечего! — Ничего подобного! — возразила Софи. — Это я всех сбила с пути своим грязным коксом и дешевой пергидролью! — А потом несколько месяцев торчала в дурке? — прищурилась Коралия, уперев руки в желеобразные бока. — Лучше расскажи, сколько у тебя было мужей! — Своих или чужих? Эмми-Джейн хрюкнула (а может, просто шмыгнула носом), но в разговор не вступила. — Вы… шутите? — неуверенно предположила я. Как же все-таки трудно общаться с настоящими аристократками: никогда не поймешь, шутят они или просто хотят тебя оскорбить. Согласитесь, несколько странное представление о юморе, с точки зрения нормального человека. Коралия и Софи посмотрели на меня удивленно: дескать, как вообще можно было предположить, что мы говорим всерьез? — Дорогая, — сказала Коралия, пытаясь наморщить брови, которые по известным причинам морщились с трудом. — Софи никак не может быть твоей матерью, потому что ее собственная мамаша родила ее в четырнадцать лет в результате неудачного свидания с садовником, хотя и принимала противозачаточные таблетки… — Не с садовником, а с садовниками-и-и, — поправила Софи. — А Коралия, если бы даже умудрилась выродить бебика в перерывах между клипами «Duran Duran», то скорее подбросила бы его консьержу, чем леди Франсес. Они прямо-таки упивались друг другом, как будто меня вообще не было. Глядя на этот чемпионат остроумия, я чувствовала невероятное облегчение от мысли, что меня не связывает с ними кровное родство. — Я тоже ни при чем, — возникла напоследок Эмми-Джейн и опять шмыгнула носом. — Я вообще больше кошек люблю… — Прошу меня извинить, — сказала я, хотя меня никто не слушал. — Но мне нужно идти к другим гостям. Я не могла найти ни Нелл, ни Дивинити с ее списком, пока в кабинете леди Гамильтон не начался очередной семинар Лив «Что когда надевать». Заглянув в щелку, я увидела, как дрожащую от волнения добровольную «жертву» в джинсах и топе Лив с помощью всяких шарфов и поясов на глазах превращает в модную посетительницу вечеринок. А потом услышала, как Дивинити проводит ликбез по поводу аксессуаров: какие украшения она носит и в каких магазинах можно нарваться на поддельные бриллианты «от дизайнера». Впрочем, не услышать Дивинити было трудно: не исключаю, что ее голос доносился даже до прохожих на Хафмун-стрит. Эх, наконец-то я могу спокойно облокачиваться на дверь, не опасаясь нацеплять на подол паутины… Как же быстро все изменилось! Пансион будто проснулся от спячки — в нем запахло чистотой, да и сами студентки стали совсем другими. Во всяком случае, вид у них был почти счастливый. А я? Сказать по правде, я все еще не могла прийти в себя после созерцания лиц со старой фотографии, перенесенных в реальную жизнь. Обычные, реальные люди, такие же, как и моя мать, где бы она сейчас ни была. И если честно, теперь я уже сомневалась — хочу я с ней встретиться или нет. Кто-то тронул меня за плечо. Даже не оборачиваясь, по одному запаху, я смогла бы сказать, кто это. Нет, от Марка пахло классическим мылом и поношенным твидом — никакой романтики. И потом, тронуть за плечо не в его духе. Скорее бы уж он бодро хлопнул по спине. — Привет, Джейми, — шепнула я. — Тебе требуется помощь? — Может, выпьем чаю? — прошептал Джейми прямо мне в ухо. — Если, конечно, ты не планируешь оттянуться на мастер-классе по искусству составления коктейлей… Я оторвалась от двери и в сопровождении Джейми спустилась к чайному столу, где Анастасия деликатно обслужила нас, предложив чашку чаю и «столько пирожных, сколько вы хотите, если не боитесь поправиться, потому что они очень много жирные». Прихватив чай с собой, мы вышли в сад, где несколько человек уже грелись на ласковом февральском солнышке. Мимоходом я подумала, что надо обязательно провести урок «Как научиться красиво курить», разумеется, без использования зажигалки. — Прости, что не купил цветы, — произнес Джейми. — Надо было подумать заранее. Но я все равно тебе их вручу! — Он наклонился к бордюру и сорвал с клумбы едва распустившийся нарцисс. — Поздравляю. Кстати, мой цветок говорит совсем не то, что считается. У меня собственный язык цветов. — Спасибо, — сказала я. — На самом деле нарциссы означают: «когда мы вместе, всегда светит солнце». Джейми притворился, что поражен. — Так ты знаешь?! Выходит, я действительно неплохо владею языком цветов. Видишь, как я выбрал… — сказал он, и от его взгляда моя чашка с чаем неприлично звонко запрыгала на блюдце. — Кажется… нам правда… повезло сегодня с погодой, — запинаясь, пробормотала я. — Да, но я имел в виду совсем другое. Как всегда, я не знала, что бы такое умное ему сказать, поэтому просто улыбнулась. И это было намного лучше. — Ну что, значит, ты будешь продолжать работать? Теперь ты уж точно вывела Академию на следующий семестр. — Наверное. Я еще не думала… Да я и не могла думать ни о каких планах, когда он стоял так близко. Единственное, что лезло в голову, — как классно смотрится его рубашка на загорелой груди… — Может, мне взорвать холодильник Лив? — спросил Джейми. — Чтобы потом оказывать помощь пострадавшим? — Надеюсь, до этого ты не опустишься. Сердце прямо-таки выпрыгивало, потому что Джейми придвинулся еще ближе, а его рука проворно проскользнула мне за спину. Теперь мне достаточно было слегка повернуться — и она обвилась бы вокруг моей талии. — Я готов опуститься еще ниже — только бы ты меня простила… — Как всегда, у него было абсолютно серьезное лицо, а глаза смеялись. — За мои будущие… — Джейми! Как хорошо, что я тебя нашла! Это была Адель: она так страстно хотела поцеловать Джейми в щеку, что потянулась к нему прямо через меня, как будто я и не стояла с ним рядом. Надеюсь, душераздирающий вопль, который разразился у меня в голове, был слышен только мне одной. — Не хотела при Пелхэме. Тогда никакого сюрприза не получится! — зачастила Адель. — Просто мне нужно узнать про вечеринку хотя бы вчерне. Мы уже можем говорить о каких-то суммах? — Адель вышла из образа Фрэнни и включила свой кошачий голос светской львицы со Слоун-сквер. — Я ведь должна успеть разослать приглашения… — Какие приглашения? — У меня отвалилась челюсть. Адель покровительственно улыбнулась. — Это такие карточки с датой. Так принято, если приглашаешь людей соответствующего уровня. — Ты что, устраиваешь вечеринку? — спросила я. Она повела глазами. — Вечеринку!.. Не просто вечеринку, а вечеринку на сто человек. Ты тоже жди приглашения… Я собираюсь проводить вечер сюрпризов в честь дня рождения Пелхэма. Говорят, это так феерично… — Она нарисовала в воздухе какие-то загадочные фигуры. — И я очень надеюсь, что у меня получится нечто особенное. И запоминающееся… — Она сделала паузу. — Не без помощи Джейми, конечно! — Адель приложила руку к трепетной груди. — А как же иначе? Мы ведь обо всем договорились… Джейми неожиданно обнаружил что-то интересное в своей чашке с чаем, поэтому я повернулась к Адели. — Твою вечеринку организует Джейми? — с некоторой обидой спросила я. Почему он ни словом не обмолвился о том, что Адель теперь командует празднованием дня рождения лорда П.? Я совершенно точно знала, что старик не собирался ничего устраивать по этому поводу. — Бетси, дорогая, никакого секрета тут нет! Ну да, Джейми… — Адель посмотрела на меня с торжествующей улыбкой. — К кому еще я должна была обратиться, как не к «Монстрам вечеринок»? Кстати, Джейми… — добавила она, — напомни мне, чтобы я напомнила тебе о некоторых тонкостях меню. Пелхэм не жалует морепродукты, а я собираюсь взять под контроль его холестерин. Должен, в конце концов, хоть кто-нибудь о нем заботиться! Я бросила на Джейми пламенный взгляд. — Ты ничего не говорил о вечеринке для лорда П., — довольно холодно заметила я. — Или это «просто вылетело у тебя из головы»? — Я сам только сегодня узнал, — стал оправдываться Джейми. — Заказ принял Дуглас, поэтому… — У меня не было других вариантов, кроме Джейми, — перебила Адель. — Он лучше всех, он всех знает… Это будет потрясающе! И потом, если вдруг понадобится сделать еще какое-нибудь… небольшое объявление… — И она с удовольствием дала нам домыслить ту пакость, которую имела в виду. Точно так же бывало, когда королевский дог лорда П. портил воздух, а все упорно делали вид, что ничего не случилось. В самом деле, глупо ждать извинений от животных! — Так тебе прислать приглашение, Бетси? — спросила Адель. — Там будет объявлен дресс-код. Ты ведь должна знать, что надеть. Опять же, внесешь дату в ежедневник. — Извини, Адель, но я и без тебя знаю, когда у моего приемного отца день рождения, — мрачно заметила я. — Еще ни разу не забыла его поздравить. — Ну во-о-от, обиделась! — протянула Адель, будто никак не предполагала, что может так получиться (после чего повернулась к Джейми: проверить, смотрит он или нет). — Ну, Бетси, зайка! Право, не стоит! Ты просто переутомилась. Вся в заботах, в делах… Я всего-навсего хотела как-нибудь помочь, предложить свой богатый опыт! Я уже столько раз устраивала вечеринки для Эдгара, и все говорили, что это полный улет… Я внимательно посмотрела на Адель. Интересно, помнит ли она наш разговор: дескать, второй муж должен был с титулом, а третий и четвертый не так и важны… Джейми поспешил загладить конфликт: — Мне кажется, Бетси сможет помочь нам: ей виднее, что здесь примут на ура, а от чего лучше сразу отказаться. Так ведь? — А по-моему, об этом лучше спросить профессионалов… — Адель кокетливо склонила голову и надула розовые губки. И Адель принялась щебетать о том, каких размеров торт поместится в «рейнджровер». Может, она планировала в самый интересный момент выпрыгнуть из торта самой? Но Джейми… Он вежливо кивал ей. И от этого мое сердце разрывалось на части! Он столько сделал, чтобы помочь организовать День открытых дверей… Как волшебник, одним прикосновением заставил сверкать не только сотни бокалов, но и весь дом, включая меня. А теперь то же самое намерен сделать для Адели. Значит, для него это просто бизнес? Просто дело, в котором он поднаторел? Выходит, так. Просто много разных вечеринок. И много разных людей… Я еще раз посмотрела на его красивое лицо: он слушал весь этот бред с таким вниманием, будто перед ним стоял доктор наук, а не жертва перекиси водорода. — Пелхэм у нас еще войдет в историю! Еду можно будет брать руками… Официантки пусть наденут облегающие шорты! Или нет, лучше официанты… Мы должны угодить всем! Согласись, в жизни всякое бывает, ха-ха-ха-ха… Я молча отдала Джейми нарцисс и пошла в дом. Адель даже не обернулась мне вслед — только сделала неопределенный жест кончиками пальцев. И без паузы переключилась на обсуждение финального фейерверка… — Бетси! Едва войдя в холл, я увидела Марка, вернее, его реющую над толпой руку. Похоже, он все-таки пал жертвой вербовки Анастасии либо его подготовили к смотринам. Теперь вместо классической офисной рубашки на нем красовалась модная лиловая блуза, дополненная золотыми украшениями в таком количестве, что не всякая женщина решится надеть даже на маскарад. Самое удивительное, что держался Марк во всем этом великолепии вполне мужественно и достойно. Видно, прежний гардероб, решенный в тонах военной маскировки, порядком ему осточертел. Я улыбнулась, и Марк махнул рукой в сторону кабинета мисс Торн. «Давай туда!» — одними губами сказал он, как бы разгребая себе путь в гудящей толпе. Лорд П. как ни в чем не бывало сидел у стола мисс Торн, не подозревая, какие зловещие планы строятся прямо сейчас в саду по поводу празднования его дня рождения. Кажется, он пребывал в прекрасном расположении духа — в отличие от мисс Торн, которая сидела, вцепившись в крышку стола, со странной гримасой радости на лице. — Бетси! — Лорд П. едва не вскочил со своего места, как только я появилась на пороге. — Девочка моя! Уже слышала потрясающую новость? У меня перехватило дыхание. — По поводу… Академии? — Разумеется! — Он с сияющим видом повернулся к мисс Торн. — Скажем ей, Джеральдина? Или пусть узнает из первых рук? В этот самый момент вошел Марк с бутылкой шампанского и четырьмя бокалами. — Это у тебя «элитное» шампанское? — поинтересовалась я. — А то Поллетт говорит, что у вас тут какая-то двухъярусная система. — Даже более чем элитное, — заверил Марк. — Лично покупал сегодня утром — на всякий случай. — Он выжидательно посмотрел на лорда П., который тут же выдал одобрительный кивок и подкрепил его широчайшей улыбкой. — Поздравляю. Теперь у нас есть деньги на следующий семестр — и вообще на продолжение дела! — Правда? — От радости у меня сорвался голос. — Истинная правда! — воскликнул лорд П. — Денег у нас даже более чем достаточно. Мы в два раза превысили ожидаемую сумму. Твой… как ты там его назвала… «Образ жизни» — явно пришелся людям по вкусу. — Как ни странно, — скривилась мисс Торн, как будто взяла в рот мятный леденец, а это оказалась игральная фишка. Марк пытался выманить пробку из шампанского и при этом смотрел на меня с хитрой улыбкой. — Придерживай пробку, детка. — Мисс Торн решила контролировать хотя бы этот процесс. — Вот так, — сказала она, когда пробка наконец сдалась. Я разлила шампанское, и лорд П. тут же поднял бокал. — За тебя, Бетси, — произнес он. — За нашего нового директора! — Простите? — Я, наверное, ослышалась. — Что? — Если ты не против, я отдам эту должность тебе. Лучше тебя мне все равно никого не найти. Ты, конечно, не торопись с решением, — добавил он. — Я прекрасно понимаю, что в Эдинбурге у тебя клиенты и карьера… В общем, тебе есть о чем подумать. Но если захочешь остаться здесь и возглавить новый пансион… — Лицо лорда П., обычно неподвижное, словно его раз и навсегда вырезали, как биту для игры крикет, теперь светилось восторгом, как у мальчишки лет десяти. Вся моя злость на Джейми и Адель мгновенно улетучилась, подхваченная пузырьками шампанского и сногсшибательной новостью Марка. Я сделала это! Я угадала, что действительно нужно людям, и все-таки вытащила Академию с помощью тетрадок с советами Фрэнни и собственного жизненного опыта. Я — которая никогда не училась в пансионе благородных девиц! — И когда можно начинать? — спросила я, совершенно забыв, что у меня якобы где-то имеется собственный офис, собственные работники и клиенты, терпеливо ожидающие моего возвращения из Лондона. — Конечно же, я согласна! Я повернулась к Марку, и он загадочно подмигнул. А лиловый цвет ему к лицу, отметила я. Над Марком славно поработали: не просто переодели, не просто привели в порядок прическу — нет, ему будто сменили выражение лица! Теперь он был настоящий красавчик! С которым не грех и на свидание пойти. Мм… Я посмотрела на его чувственные губы, тронувшие край бокала. А почему бы и нет? Заодно и Лив больше не будет говорить, что я ограждаю себя от романов. — Конечно, мне очень приятно отметить вместе с тобой твой удивительный триумф, Бетси. Но кому-то надо и провожать гостей, — сказала мисс Торн с некоторым упреком в голосе и поднялась из-за стола. — Не будем забывать о хороших манерах. Марк, ты не поможешь? Марк посмотрел на меня таким интимным взглядом, что мне стало неловко (хотя и приятно, черт возьми), после чего с показной галантностью потащился следом за мисс Торн. Я же плюхнулась на стул напротив лорда П. и не смогла сдержать довольной улыбки. — Боже мой! — только и смогла произнести я. Теперь оставалось найти преподавателей, составить расписание занятий и проверить с точки зрения закона правомерность некоторых моих идей (но это может и подождать). Как бы мне хотелось продлить этот момент и это очевидное счастье для лорда П.! — Жаль, что Франсес нет с нами, — сказал он. — Пансион ожил. Именно об этом она всегда мечтала. Бетси, сегодняшний триумф — полностью твоя заслуга! Я почувствовала, как к щекам приливает жар. Меня переполняла гордость. — В общем… Я еще не говорил об этом Джеральдине, — продолжал лорд П. — Но если бы ты решилась поменять курс… Чтобы твои труды не пропали даром. Короче, если захочешь, я бы передал тебе управление бизнесом. Я буду только иметь свою долю, а ты — вести все дела. — Но… — У меня пересохло во рту, я даже не знала, что сказать. — Это такой щедрый шаг! — Вовсе нет. В конце концов, пансион будет твой в любом случае. Я уже стар, мне вредно напрягаться. Я и так слишком перегружаю себя… — Лорд П. принял смущенный вид. — В таком возрасте действительно пора на покой: рыбачить, возиться в саду и все такое. Но вот Адель считает по-другому. Ей кажется, не стоит спешить записывать себя в старики. Надо больше бывать за городом. Ездить путешествовать… Его лицо просветлело, тогда как мое, наоборот, застыло в гримасе ужаса. — Она такая милая глупышка, эта Адель. Слегка напоминает Франсес. Она считает, что мне обязательно надо съездить на Карибское море! Не знаю зачем — там ведь жарко! Разве что посмотреть крикет… — Лорд П. с надеждой взглянул на меня. — Как ты думаешь, это возможно? В смысле, возможно ли, чтобы девушка была фанаткой крикета? — По-моему, она действительно хорошо разбирается в международных состязаниях, — тактично заметила я. Лорд П. вскинул седые брови. — Правда? Франсес терпеть не могла крикет. С трудом удавалось затащить ее на отборочный матч. Все турниры она проводила с вязальными спицами в руках. Она вязала! — вздохнул лорд П. — Адель считает, мне надо заняться теннисом. Предложила дать несколько уроков. Что ж, учиться никогда не поздно… — Нет-нет! — едва не вскрикнула я, так что лорд П. чуть не перевернулся вместе со стулом. — Не стоит!.. Ну, то есть я хотела сказать, лучше все же сохранять верность крикету, — добавила я. — Это во много раз безопаснее. И вообще, крикет — более компанейский вид спорта… — Не спорю. Ну что ж, — продолжал лорд П. — Давай еще раз обсудим все на свежую голову. В любом случае, ты наша с Франсес гордость. Он лишь слегка приподнял свой бокал (чокаться — это моветон) и со значением кивнул. Ну вот, а чего вы еще ждали? Кажется, теперь я была пьяна не только от шампанского. Вот и последнее доказательство! Это Гектор подбросил меня сюда, торжественно передав Академии и собственной семье. Возможно, лорд П. просто дал кому-нибудь страшную клятву не открывать эту тайну до конца своих дней. Но он мог бы этого и не делать: достаточно было взглянуть на его исполненный гордостью взгляд — и все становилось понятно. Я подняла свой бокал за него, за Фрэнни и за все семейство Филлиморов. Теперь включая меня. Не успела я сполна насладиться этой радостной минутой, как меня осенила гораздо менее приятная мысль. Марк и мисс Торн уже провожали гостей, а между тем я не успела узнать у Дивинити, все ли выпускницы 1980 года приехали на торжество! Я со стуком поставила бокал мимо подноса и порывисто вскочила на ноги. — Ой, ради бога, извините! — пробормотала я и, не дожидаясь ответа от несколько обалдевшего лорда П., убежала в холл. Там уже никого не осталось. Только Дивинити стояла у дверей, горделиво размахивая списком, да еще несколько человек толклись вокруг столов, всем своим видом показывая, что им нет никакого дела до оставшихся на тарелках деликатесов. — Разреши мне взглянуть! — налетела я на Дивинити, которая уже внесла список в свой ноутбук и теперь вела подсчет. — Совсем неплохая явка, хотя некоторые и прокинули, — сказала Дивинити, явно не разделяя моего ажиотажа. — Могу, конечно, написать им и спросить, почему не явились. Но мне кажется, это грубовато… — А ты точно всех отметила? — спросила я. — Да у меня и мышь не проскочила бы, — уверила Дивинити. Я обвела зал глазами. Неужели она была здесь? А я так увлеклась делами, что не удосужилась поискать? У меня сами собой поникли плечи. — Какая-то проблема? По тому, как Дивинити выпятила грудь, я поняла, что вопрос задал Джейми. Мог бы и помолчать. — По-моему, все прошло просто отлично, как думаешь, Дивинити? Высший балл для мисс Купер, а? — сказал он, обхватив меня за талию. Я попыталась улыбнуться, но из этого ничего не вышло. У меня было чувство, что я выиграла битву, но проиграла войну. Глава 24 Всегда прогревайте чайник, прежде чем залить кипятком заварку. Молоко наливайте прямо в чашку сразу следом за чаем. Если же это «Эрл Грей», лучше добавьте ломтик лимона. И когда пьете, никогда не отставляйте мизинец. — Не годится этак кромсать фруктовый пирог, — заметила Кэтлин, критически осматривая изящную нарезку на серебряном блюде. — При таких размерах понадобится не меньше двух кусочков, чтобы распробовать. — Да ладно тебе, Кэтлин! — сказала Нэнси. — Хватит ворчать — в конце концов, не каждый день мы распиваем чаи в отеле «Риц». — Она с довольным видом похлопала меня по коленке. — Очень хороший прием, Бетси. Ты прямо нас балуешь… Впрочем, и позиция Кэтлин была мне вполне понятна. Это все равно что приходить на пасеку со своим медом: разве может местное угощение сравниться со сказочными столами, какие накрывает сама Кэтлин? Пародия, да и только! Зато Нэнси была в полном восторге от тренькающего пианино, красивых салфеток и прочей мишуры, которой сопровождается настоящее чаепитие в отеле. Мы сидели в чудесном саду ресторана «Палм Корт», за приватным столиком, откуда было отлично видно и остальных гостей, и все разнообразие местной выпечки. — Скажи спасибо Джейми. — Я с удовольствием отправила в рот крохотный эклер. — Это ему удалось так оперативно заказать здесь столик. Обычно приходится неделями ждать очереди, чтобы в субботу просто попить чайку. — Значит, он очень высоко тебя ценит, если смог организовать такое, — заметила Кэтлин, придирчиво изучая кусок творожного торта. — Скорее, он высоко ценит вас… — возразила я, умолчав про тот факт, что истинная причина щедрости Джейми — желание загладить свою вину за вечеринку д ля Адель. Я говорила ему, что нет причин извиняться. Но он все равно настоял на своем. Вроде бы я не особенно негодовала из-за вечеринки: Джейми даже не сообразил, почему я так резко ушла. На самом деле понять — а тем более объяснить, — какая муха меня тогда укусила, оказалось для меня слишком сложной задачей. Кэтлин и Нэнси обменялись взглядами. — Ну правильно: что днем посеешь, то ночью соберешь. — Творожный торт отправился в рот Кэтлин, который тут же захлопнулся, как западня. — Побойся бога, Кэтлин, что ты говоришь, — замахала руками Нэнси. — Если он красавчик, так это еще не значит, что у него только одно на уме. Джейми надо было родиться, когда носили потертые штаны… Как ты думаешь, Бетси, они еще войдут в моду? — Спросите Лив, — ответила я. — Но если потертые штаны вернутся, Джейми первый их наденет. — Я видела, как ты вчера разговаривала с этой Элеонорой Говард, — в своей обычной манере, как бы между прочим, сказала Кэтлин. — Ну и что она тебе там наболтала? — Поди ж ты, такая важная стала, — заметила Нэнси. — А была ведь ни уха, ни рыла. Слыханное ли дело — весь день ходила в меховой шапке. Ну потом, конечно, выскочила замуж за этого актеришку — то ли Бэрри, то ли Кэрри. Он и сам этого толком не знал… В общем, ты понимаешь. Меня терзали сомнения: рассказать им о моих детективных поисках или нет? Но на фоне вчерашних событий эти мои «расследования» вдруг показались такой ерундой. Я до сих пор ходила, словно в сладком дурмане, вспоминая счастливую улыбку лорда П. и его гордый вид. — Я говорила ей, что хочу найти свою мать, — честно призналась я, — Нелл считает, моя мать — из старой гвардии выпускниц и вполне могла вчера быть в Академии, но… — Я замолчала и постаралась придать лицу как можно более оптимистичное выражение. — Наверное, если бы она захотела меня найти, то нашла бы. И в любом случае, моя семья — здесь. — Бог ты мой, — сказала Нэнси, поднося к глазам спасительную салфетку. — Конечно же здесь, детка! Мы всегда с тобой. Э-э-э… Кто-нибудь будет еще сэндвич? Что-то они не торопятся менять тарелки. Или сэкономить решили? Кажется, Кэтлин смотрела на меня с некоторой опаской, однако я предпочла этого не заметить. — Надо было поговорить с лордом П. еще много лет назад, — продолжала я. — Но тогда была Фрэнни, и вообще… В любом случае, теперь я знаю, по крайней мере, кто мой отец. Я хочу, чтобы лорд П. прямо об этом сказал. Хотя теперь вряд ли что-нибудь изменится… — О чем прямо сказал? — насторожилась Кэтлин. — О том, что мой отец — Гектор! — Я посмотрела на них в упор. — Факт, по-моему, очевидный. Я всегда подозревала Гектора. Иначе почему Фрэнни и лорд П. сразу, без звука взяли меня к себе? А теперь еще лорд П. передает мне в руки Академию, чтобы бизнес не ушел из семьи! А почему Фрэнни не хотела ничего рассказывать, тоже понятно: наверное, Филлиморы не жаловали мою мать. — Так ты знаешь, кто она? — тихо спросила Кэтлин. Я прищурилась. Конечно, я не была уверена, но мне показалось, что разгадка близка. — Возможно, — ответила я. — Она мне так ничего и не сказала, но я все равно думаю на нее. — На кого, девочка моя? — взволнованно спросила Нэнси. — Я думаю, моя мать — сама Нелл Говард. — Едва слова сорвались с моих губ, как я поняла: это правда. — Она была тогда на поминальном вечере, а потом принесла мне выпускную фотографию тысяча девятьсот восьмидесятого года, но все это было для отвода глаз. Полагаю, что именно она моя мать. Наверняка она есть на той фотографии, просто не говорит, что это она. Она узнала мою пчелу, я показала ей письмо, которое было в коробке… Она сказала, что не может распознать почерк, но как-то странно сказала. — И не призналась? — Нет. Пока — нет. Мне кажется… мне кажется, она чего-то ждет. Хочет понять, нужно ли мне все это… — А может, она хочет заявить об этом в торжественной обстановке? — предположила Нэнси, откладывая в сторону десертную вилку. — Или вернуть тебя в то место, где оставила… — Знаешь что, это тебе не кухонная драма! — Кэтлин с упреком посмотрела на Нэнси, после чего повернулась ко мне: — А Нелл действительно говорила тебе, что Гектор… твой отец? Я покачала головой. — Да это и не обязательно. Сегодня же вечером я сама спрошу у лорда П., и он… — Нет-нет! Нэнси! — вскричала Кэтлин и пихнула оторопевшую Нэнси в бок. — Скажи ей правду — гори оно все огнем! Может, это и нехорошо, но… — Кэтлин! — Нэнси!!! — Ну что, что?! — Я переводила взгляд с одной на другую. — Боже мой, Кэтлин! Бетси, детка… Гектор тебе не отец, — сказала Нэнси. — Он не может быть ничьим отцом. У него что-то с… с наследственностью. Всякие причины… — Она покраснела. — Он перенес свинку, в очень тяжелой форме, и поэтому… В общем, он не может… Я в ужасе отшатнулась, и сладкий дурман рассеялся в одну секунду. Гектор — не мой отец? Значит, Фрэнни и лорд П. — просто чужие люди, которые взяли меня к себе? И значит, я могу быть дочерью кого угодно? — Это правда? — У меня в голове не укладывалось. Она кивнула. — Правда, моя девочка. Я сама выхаживала маленького Гектора. И сама слышала, как врач объяснял лорду Филлимору печальные подробности… — Ага, слышала! То, что не должна была слышать, — проворчала Кэтлин. — Просто ухо как-то случайно прижалось к двери… Нэнси тряхнула головой. — Да, я подслушивала! Ну и что такого? Я имею право знать такие вещи. Очень тяжелый случай свинки. Врач сказал, что на продолжение рода надежды нет. Лорд Филлимор был вне себя от горя. Гектор не мог… В общем, это был конец дома Филлиморов. Кэтлин поймала выражение ужаса на моем лице и подхватила рассказ: — Можешь себе представить, как Фрэнни и лорд П. обрадовались, когда тебя нашли под дверью! Ты стала для них просто подарком! Из-за шума в ушах я почти не слышала, что она говорит. Все эти годы, рисуя в воображении балерин и рок-звезд, которые вклинились в мою кровь, я утешала себя только мыслью, что тоненькая ниточка связывает меня и Фрэнни. Еще минуту назад я почти в этом не сомневалась. А на самом деле меня ничего с ней не связывает. Ни-че-го. Ни с ней, ни с лордом П. Никаких ниточек… Я им просто чужая. Я им никто. — Я думала… Фрэнни всегда так смотрела на меня… — Глаза мои затуманились слезами, поплыли сэндвичи, чашки, заварочный чайник, молочник… — Она смотрела так, потому что боготворила даже землю, по которой ты ступала, — со вздохом произнесла Кэтлин. — И ей было совершенно неважно, кто твой отец. А заодно и кто твоя мать. Вряд ли она любила бы тебя больше, если бы твоим отцом действительно был Гектор. Кстати, а эта твоя Нелл… Ты не собираешься спросить ее напрямик? Я уже не знала, хочу или не хочу спрашивать Нелл. Вдруг она действительно разыгрывает некую партию и моя задача — ждать, когда она сама скажет? Примерно это я и сообщила тетушкам. — Но ничего же не случилось, — жалобно проблеяла Нэнси. — Мы по-прежнему тебя любим, а для лорда Филлимора ты вообще все. Раз он собрался оставить тебе Академию. Конечно, ради Академии тебе придется бросить прекрасную работу в Эдинбурге, но… — Она порывисто скомкала носовой платок. — Но, мне кажется, ты все обдумаешь и сама примешь решение. Все-таки дом — он там, где сердце. Если бы они знали, что творится сейчас в этом самом сердце! Но они не должны были знать… Да, дом — он там, где сердце. Вот только достаточно ли этого? По дороге к Лив я прихватила мороженого и диск с мюзиклом «Mamma Mia», чтобы устроить полноценный девичник. Как только я открыла дверь, в нос мне ударил запах утюга и парфюма, при этом со второго этажа надрывалась «АВВА». В децибелах потонуло даже мяуканье Барри, которого я обнаружила под грудой сваленной на диване одежды. Бедный кот отчаянно открывал розовую пасть, и создавалось впечатление, что он исполняет «Dancing Queen» «под фанеру». Означать это могло только одно: с избавлением от мужезависимости покончено. Песни «АВВА» моя подруга ставит, только когда собирается завести новую пассию. Топот же наверху сигнализировал о том, что Лив готова выйти на танцпол — осталось только наложить блеск для губ. — Лив! — истошно заорала я. — Ли-ив! — Сейчас спущусь! — донеслось в ответ. Лив каким-то чудом расслышала мой вопль. — Еще пару минут! Я отправилась на кухню и с удивлением обнаружила за барной стойкой Марка. Марк корпел над хлебницей, которую мы с Лив приспособили для хранения счетов и квитанций. Никогда не видела его в таком прикиде: темные джинсы и выходная рубашка, а кроме того — вы не поверите, — замшевые спортивные туфли. Вероятно, чтобы я не упала в обморок, на спинке стула висел вельветовый пиджак, который отчасти сглаживал впечатление, что передо мной — отчаянный адепт моды. — Марк! — позвала я. Он обернулся с несколько виноватым видом и бросил обратно в хлебницу квитанцию по налогу на недвижимость. — А, Бетси… привет! — Ты теперь ведешь и счета Лив? Академии тебе уже недостаточно? — Ну, типа того… — нервно улыбнулся он, и это, как выяснилось, ему очень идет. Не знаю, может, в этих рабочих кабинетах какое-то специальное невыигрышное освещение, но здесь, на кухне, Марк выглядел в сто раз привлекательнее. Волосы блестели, глаза горели — и вообще… Теперь я сравнила бы его не с рекламным лицом овсянки, а с брутальными мужскими моделями Дж. Кру. — Я ведь должен как-то отблагодарить Оливию, — продолжал Марк, — за то, что она помогла мне купить новую одежду. — Она помогла тебе купить новую одежду? — несколько туповато переспросила я. На самом деле я просто не могла выстроить все это в один ряд в своем мозгу: Марка, который запросто тратит деньги на какие-то «тряпки», и Лив, рыскающую по залам «Селфриджс» с мужиком в красных носках и в твидовом пиджаке. — И когда же? — Сегодня, — с довольным, хотя и несколько смущенным видом ответил Марк. — Вчера Оливия слегка… Ну, в общем, слегка разгромила мой гардероб: сказала, что он как бы с папиного плеча. И предложила пройтись вместе по магазинам. Ну и мы, как видишь, прошлись. — Он окинул себя горделивым взглядом. — Теперь в знак благодарности хочу сводить ее куда-нибудь. — И то верно. — Я тоже оглядела его с головы до пят. — Во всяком случае, бургер наша Оливия точно заслужила. Джинсы просто суперские — сидят отлично! Оказывается, у тебя красивые ноги! Хочешь выпить? — Я открыла холодильник. — Лив еще немного повозится. Когда она говорит «две минуты», то имеет в виду далеко не наши обычные, земные минуты. У нее какое-то свое летоисчисление — римская система, наверное. — Тогда, конечно… Чаю выпью с удовольствием. Я ожидала услышать какое-нибудь колкое замечание насчет женского пространственно-временного континуума — типа проходов по поводу сэндвичей, но ничего подобного не последовало. Напротив, на фоне своего крутого наряда Марк сразу как-то растерял самоуверенность. Я поставила бутылку шардоне обратно в холодильник и, пока ополаскивала чайник, украдкой бросила на Марка еще один взгляд. Определенно Марк во сто крат симпатичнее, когда не исходит желчью по поводу растрат мисс Торн. Ему бы гораздо больше пошло возиться с автомобилем с замасленной тряпкой в руках или что-нибудь в этом роде. Согласитесь, куда как подходящее хобби для настоящего мужчины. И смотрится очень сексуально… Интересно, что скажет Лив, если я попрошусь пойти вместе с ними? Я могла бы помочь им наладить диалог, чтобы она не замучила его разговорами о перестановке на кухне, а он, в свою очередь, не рассказывал ей весь вечер о налоговых вычетах, перемежая их для разнообразия преимуществами автомобильных моторов. Марк провел рукой по волосам, которые тоже, кажется, подверглись дизайнерской обработке. То ли это была такая стрижка, то ли особый свет, но он точно смахивал теперь на Колина Ферта. Неужели заботливая Лив искусно прибрала в нем скучного экономиста и вытащила на свет всю его мужскую привлекательность? Чтобы однажды, как она говорила, «это все-таки ворвалось бы в мою жизнь и бесповоротно…». Чайник закипел, и я подскочила, словно очнувшись от грез, которые столь неожиданно подбросило мне мое богатое воображение. — Я слышал, ты остаешься в Академии, — сказал Марк. — Наверное, тебе уже и казначей не понадобится, если сама будешь директором? — То есть? — Ну, ты же более крутой профессионал, чем я, — хитро улыбнулся он. Я поставила перед ним чайник. Так. Если мы начинаем всерьез крутить роман, надо быть честной до конца. Я решила, что с этого момента больше ни слова не совру ни о своей работе, ни о своем общественном статусе, ни о своем происхождении. — Я должна кое в чем тебе признаться. — Ну давай. Не заставляй меня гадать. Это все равно добром не кончится. — Я вовсе не консультант по бизнесу. — А я и не сомневался. — Он взял чайник и поднял бровь. — Сначала молоко или чай? Не помню. — Да, без сахара… — Тут до меня дошло, что он сказал, и у меня отвалилась челюсть. — Что значит — не сомневался? — Я догадался почти сразу. Буквально за пару дней, — Марк помешал мой чай и протянул чашку. — Это было очевидно. Ты не раздавала поручений. Делала все сама. Я понимал все из того, что ты говорила: никакого профессионального сленга, никаких служебных записок, никаких деловых встреч за обедом… Диплом по математике — это я еще поверю, — добавил он. — Ну и некоторое знание бухгалтерии. — Но почему ты не сказал? — Ладно, не красней — проехали. Я же не знал, как ты отреагируешь. А вдруг ты скажешь нашей Ля Торн или Филлимору? Всего лишь промолчать — согласись, невысокая плата за роскошь общения с единственным во всей Академии адекватным человеком, который вдобавок с тобой заодно. И потом, мне было интересно. Впервые за много лет я был рад, что отец в свое время уговорил меня взяться за эту дурацкую работу. Наши взгляды встретились, и я невольно почувствовала мурашки по всему телу. Не знаю, что такое сделала Лив с Марком, но в результате изменился не только его имидж. — А как насчет остаться? — спросила я. — Хотя бы не на полную ставку? Не знаю, сколько смогу поначалу платить преподавателям, поэтому хотела бы, чтобы ты, Лив и Джейми остались в качестве… Марк! Эй, Марк, ты слышишь меня? Он явно не слышал, судя по тому, что стало у него с лицом. И я поспешно перехватила его остановившийся взгляд. В дверях стояла Лив в мини-платье, которое обычно проходит у нее как «платье для ресторана» (когда она сидит в нем за столиком, прикрытая скатертью, то всегда производит впечатление очень серьезной женщины, зато когда дефилирует к столику или от него, ее ноги видны во всей своей бесконечной красе). Светлые волосы Лив просто небрежно разбросала по плечам, макияж тоже был абсолютно незаметен — словом, оставалось совершенно непонятно, чем она там занималась целых четыре часа. — Приветик! — с легким придыханием сказала она. — Ага, чаек! Марк тут же метнулся, чтобы налить ей чай, и умудрился опрокинуть молоко прямо на свои новые джинсы. — Вот черт! — сказал он, пытаясь промокнуть пятно моим банковским уведомлением. — Замой теплой водой — ванная под лестницей, — тут же посоветовала я. Марк с виноватой гримасой посмотрел на Лив и выбежал из кухни. — Ну что, классно смотрится? — просияла Лив, глядя ему вслед. — Хватило всего трех часов, чтобы переодеть его из вельвета в джинсу. Я лично горжусь своей работой. — Да, выглядит он просто супер, — кивнула я. — Тебе действительно удалось из бухгалтера сделать человека. Лив повернулась ко мне, и ее лицо словно стало ярче, но не от косметики. — Именно! Только не сделать, а просто вернуть. Ты была права, когда говорила, что мужчины такого типа вполне могут быть привлекательными. Кстати, он обещал помочь мне с покупкой машины! — У тебя же нет прав… — начала я, как вдруг меня осенило, — и я решила немедленно подтвердить свои опасения. — Так вы с Марком… Он что, твоя новая пассия? Лив скромно опустила глазки. — Не знаю… Он ведь красивый, правда? — Да, и вдобавок в стильных носках и на хорошей должности! — Я перешла на шепот. — Ты же говорила, он из тех мужчин, от которых надо держаться подальше? Ты что, пошутила? Или была не в себе? — Я говорила, он из тех, от кого нужно держаться подальше тебе! — внесла ясность Лив. — Я совсем другое дело. Мне нужен человек, который будет думать о носках, а не о… не о мини-брейках. Как только я увидела Марка, я сразу поняла: вот мужчина, которого я ждала долгие годы… — Ее глаза влажно заблестели. — Он и не пытался ко мне клеиться… Но даже когда он ходил в своих ужасных брюках, мне все равно было понятно, что мы поженимся! — Так-так… — с некоторой досадой сказала я. — Хорошо… Правда, я надеялась, что вы позволите мне… Под лестницей послышалось шевеление. Судя по всему, Марк выходил из ванной. Лив схватила меня за руку и притянула к себе. — И не думай! — прошипела она прямо мне в лицо, торопясь успеть высказать все до прихода Марка. — С нами ты не пойдешь ни за что! Только с Джейми! Хватит уже! Вы оба достали меня с вашими хождениями вокруг да около! Детский сад какой-то! Ведете себя как два придурка! Ты можешь наконец понять, что Джейми действительно хочет завести семью? С тобой! Позвони ему, сходите вместе поужинать, объяснитесь, черт возьми, или я… — Что — или ты? — Или я сама скажу ему, что ты по нему сохнешь! — закончила Лив. Мы замолчали, с ужасом глядя друг на друга и вслушиваясь в эхо ее голоса. Лив схватилась за свои точеные скулы. — Надо же, совсем довела меня, — сказала она. — Я ведь даже в школе так на тебя не орала. Но, я надеюсь, ты меня поняла… Разберись с этим — и как можно быстрее. Ну вот, Марк и Лив ушли на свое — ах, боже ты мой — первое свидание… А я уютно расположилась на диване с котом Барри и целой коллекцией дисков. Впрочем, смотреть что-либо больше десяти минут я была не в состоянии. Казалось бы, я должна чувствовать себя на седьмом небе от счастья; и я даже чувствовала — до определенной степени. Но всякие досадные мелочи все равно грызли меня изнутри. Вот, например, Адель. Неужели она действительно всерьез положила глаз на лорда П.? И теперь (только не смейтесь) станет моей… мачехой? А Джейми? Стоило представить, как он «сотрудничает» с Адель, — и волосы сами собой начинали шевелиться от злости. Или Марк! Мне, конечно, не жалко поделиться с Лив симпатичным парнем, но, вообще-то, сегодня у меня у самой не переаншлаг… А тут еще и Нелл. Что за странную игру она ведет? Кружила, кружила на Дне открытых дверей, а потом опять тихо смылась. Как в прошлый раз. Я вспомнила свою просторную квартиру в Эдинбурге и свою прежнюю жизнь, которая теперь казалось легкой разминкой. Все познается в сравнении. Моя прежняя жизнь была скучной, зато не в пример более спокойной. Сидела себе и сидела со своими туфлями. Теперь же, если я действительно открою новую Академию, то, какой бы прекрасной она ни была, все равно рано или поздно кто-нибудь выяснит, что никакой я не эксперт. А если первой догадается моя настоящая мать, которая наверняка была на Дне открытых дверей? Вдруг она вынашивает планы вывести меня на чистую воду? Вьется где-нибудь рядом, чтобы потом налететь, как гусыня, — и опозорить? Я откупорила бутылку вина и достала из сумки одну из сиреневых тетрадей. Взвесила в руке, полюбовалась кожаным переплетом и золотым срезом страниц — и открыла наугад. Вторая часть лекции. Судя по почерку, я едва поспевала записывать советы Фрэнни, стараясь поймать каждое ее слово, пока она ходила по классу и щелкала пальцами, если вспоминала еще что-нибудь важное. Даже теперь мне слышался ее голос: «Порядочный молодой человек (далее — ПМЧ) всегда промолчит, если вы не правы, зато если правы — устроит фейерверк одобрения. Также ПМЧ никогда не станет комментировать ваш наряд, но всегда даст вам понять, что гордится тем, что рядом с ним такая девушка. Не стоит волноваться, если он забудет купить вам цветы. Напротив, вас должно насторожить, если он купит, потому что в этом вопросе имеют хорошую выучку только иностранцы и женатики. Гораздо важнее, каков ваш избранник в реальной жизни: способен ли на бескорыстную помощь, принесет ли чай утром, не будет ли ворчать по поводу вашей далекой от идеала парковки. Это вещи, которые воспитать невозможно, — с ними надо родиться. Вот они-то как раз и имеют значение…» «Благодарственные письма. Всегда пишите людям слова благодарности — прямо в день события, обязательно на хорошей бумаге или на красивой открытке. Запас таких открыток должен всегда лежать у вас в письменном столе…» Вот что я должна сделать! Благодарственные письма. Я налила себе огромный бокал вина и вытащила из сумки пачку открыток. Нужно отблагодарить кучу народа! Хотя бы с этим я должна справиться — раз уж с ПМЧ не сложилось… — «Дорогая мисс Макгрегор! Спасибо вам большое за вашу помощ…» Как-как — «помощ»? Гениально. «Умение правильно держать вилку еще никому не принесло счастья…» Господи, ну и бред… Я открыла один глаз. Полный туман. Почему-то я лежала не на кровати, а на диване. Дико болела голова. Надо мной стояла Лив и зачитывала вслух отрывки из написанных вчера благодарственных писем. — «Дорогая Клементина! Спасибо тебе большое за твою помощ…» Опять «помощ»! Да что же это такое… Ага… «Никогда не слушай, если кто-то будет высказывать сомнения по поводу того, что ты сильная женщина и яркая индивидуальность, ведь ты…» Сразу видно, что текст написан в состоянии алкогольного опьянения. — Ну да, — хрипло сказала я. — Я действительно выпила вчера пару бокалов. — Она действительно выпила… Конечно, совсем чуть-чуть — всего пару ведер. И написала благодарственные письма. Какие изысканные манеры! Какое тонкое воспитание! «Дорогая мисс Торн, я бы искренне хотела поблагодарить тебя за помощь, но, увы, не могу, потому что ты так ничем мне и не помогла, старая дура…» Да-а, изрядно ты вчера приняла на грудь… — Ну хватит, — сказала я, с трудом принимая сидячее положение. — Ага… Вот тут еще кое-что… «Дорогая Лив. Спасибо тебе за, что ты пустила меня к себе пожить и вообще доверила мне свою жизнь. Ты самая лучшая подруга на свете. Пожалуйста, передай Джейми, что…» — Она запнулась. — Нетушки! Ничего я ему передавать не буду. Давай ты как-нибудь сама скажешь… Я повалилась обратно на диван, глядя, как Лив с нарастающим выражением ужаса на лице читает адресованное ей послание. Получилось дольше, чем я предполагала, — слишком уж каллиграфический у меня был почерк. — Что ты хочешь этим сказать — «возможно, я вернусь в Эдинбург»! Почему это вдруг ты собралась уезжать? — возмутилась Лив, — Ты же получила в наследство настоящее дело, о котором так мечтала! Ты можешь стать главным продавцом хороших манер в Лондоне — и не просто продавцом, а миллионером! Ты что, с ума сошла?! А кто же будет возрождать семейный бизнес? — Какой, к черту, семейный бизнес… — махнула я рукой. — Я не имею отношения к этой семье. Гектор мне не отец. Нэнси вчера все рассказала. Гектор в детстве перенес свинку и после этого уже не представлял опасности для юных девственниц. — Ничего себе расклад… — Лив изобразила на лице высшую степень недоумения. — Интересная история… Но ты-то здесь при чем? Ты же все равно член семьи Филлимор! Лорд П. признал тебя как родную дочь! Что тебе еще надо? И бизнес он передает не кому-нибудь, а тебе! — Я не могу. Это неправильно… Вчера мне казалось, что вот, это моя судьба! Что я буду заниматься Академией, потому что у меня есть гены, которые передались мне от Фрэнни… А теперь… Я пошарила взглядом в поисках стакана воды и таблетки нурофена — стандартный набор, который я обычно принимаю, чтобы избежать похмелья. Я не забывала об этом еще ни разу — со времен первого курса. Теперь понятно, почему так раскалывается голова… — И ты хочешь сбежать в Эдинбург? — насмешливо сказала Лив. — Потому что привычка сбегать — это единственное, что передалось тебе по наследству? Ну, я тебя умоляю, Бетси… — Не надо уговаривать меня, Лив… — проникновенно сказала я. — Я только-только начала нормально жить и взялась за ум. Это же ты вправила мне мозги… — Лив сунула мне в руки стакан воды. — Вот что: никуда ты не поедешь! Даже не думай… Выпей-ка, включи кофемашину, а я пойду схожу за газетами. Немного кофеина плюс хороший завтрак — и ты опять в норме. Разве не так ты сама говорила? — Надо переписать письма… — без боя сдалась я. Лицо Лив осветилось неподдельной радостью. — Отлично! Давай быстро в душ, я сейчас приду… С чистыми волосами и чашкой крепкого кофе в руке я действительно почувствовала себя гораздо лучше. Лив прибежала, когда я, облаченная в ее халат, варила себе вторую порцию кофе. — Решила разориться на настоящие французские круассаны от Поля, — сообщила она, пролетая мимо меня с пакетами. — И не вздумай ворчать. Марк говорит, что нельзя экономить на собственном здоровье и настроении. Вот тебе газеты и журналы. Какие хочешь — серьезные, скандальные или и то и другое сразу… Жареные сплетни о знаменитостях и миллионерах — все для вашего удовольствия. — Она веером разложила прессу на столе. — Выбирай. Только, чур, гороскопы читать вслух! Я вымучила улыбку и схватила круассан, после чего придвинула к себе ближайшую газету. Некоторое время тишину на кухне нарушало только наше чавканье и причмокивание — в этом доме некому было проследить за нашим столовым этикетом. — Нет, ты представляешь — Дженнифер Лопес похудела! — объявила я, переворачивая страницу какого-то таблоида. — А Гвинет Пэлтроу, наоборот, набрала вес… — Что, будет рожать или проблемы заедает? — подняла глаза Лив. — Здесь не говорится. А по-моему, просто неудачное платье… — Я откусила кусочек круассана и перевернула страницу. СКАНДАЛЫ. СЕКС. СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ. КАК ХОРОШИЕ ДЕВОЧКИ СТАНОВЯТСЯ ПЛОХИМИ. Какое-то очень знакомое у нее лицо… Я потянулась за чашкой и еще раз вгляделась в блондинку на фото. Нет, кажется, я не ошиблась. Это была… Венеция. Глава 25 У вас должна быть хотя бы одна очень хорошая фотография, достойная того, чтобы отослать ее в газету — на случай, если вы вдруг выиграете в лотерею, или вас унесет в открытое море, или вы запишете репортаж из зоны бедствия на свой мобильник. Вы же не хотите, чтобы ваша минута славы была проиллюстрирована какой-нибудь дурацкой фоткой с корпоративной вечеринки? ПОРОЧАЩИЕ СВЯЗИ. ПЬЯНЫЕ ВЫХОДКИ. СЕКС. ПАНСИОН БЛАГОРОДНЫХ СКАНДАЛОВ? Я металась взглядом по странице, пытаясь прочесть все предложения одновременно. Заглавная фотография в статье повторяла уже известную по предыдущей публикации сцену за роялем — только вместо Адели рядом с Венецией сидел грубо вмонтированный с помощью фотошопа мужчина, вероятно знаменитый жених с «феррари». Как там его — кажется, Люк? Сказать по правде, до Аполлона этому Люку было далековато: маленький рост гармонично сочетался в нем с лишним весом (похоже, бедняжке Венеции светило всю замужнюю жизнь носить исключительно балетные тапочки без единого намека на каблук). Утешало лишь то, что на «стартовое замужество» Адель отводила не слишком много времени. Соседнюю страницу разворота украшал групповой снимок, которого я никогда раньше не видела, но который вместе с тем был мне как-то подозрительно знаком. Приглядевшись, я поняла: это и есть отсутствующая на стене в Академии фотография выпуска 1980 года. От лиц девушек расходились стрелочки, на конце которых были помещены портреты их избранников — длинноволосых красавцев, напоминающих персонажей из «Возвращения в Брайдсхед». Совсем мелким шрифтом были написаны имена — Рори Мак-Элмонт, лорд Инверисл, Саймон Фицджеральд, Бинго Палмер, достопочтенный Гектор Филлимор. Когда же я разглядела фото в углу страницы, меня, ей-богу, чуть не вывернуло наизнанку. Это была я. Моя детская фотография. Мне лет пять, я сижу в саду на празднике леди Филлимор. Рядом со мной Фрэнни — я улыбаюсь ей во весь рот, она гладит мои длинные косички, и ее лицо светится от счастья. Фото сопровождалось жирной подписью: Элизабет «Бетси» Филлимор, приемная дочь лорда и леди Филлимор, владельцев печально известной Академии Филлимора У меня пересохло во рту. Господи, я-то здесь с какого боку? Я заставила себя читать дальше, хотя слова прыгали и расползались перед глазами. «Ты миллиардер, — так начиналась статья. — У тебя есть связи и друзья в высшем свете. Единственное, чего тебе не хватает, — это общественного статуса. И куда ты обращаешься? Ну конечно же, в последний оплот истеблишмента — в английский пансион благородных девиц. То есть туда, где респектабельность и социальное признание просто продаются за деньги. Сербский политический деятель и предприниматель Лука Янкович объявил на этой неделе о своей помолвке с Венецией Харгривс, студенткой злополучной Академии Филлимора, расположенной на Хафмун-стрит, и наконец-то закончил кампанию по получению британского паспорта. Венеция, длинноногая любительница поло, на прошлой неделе уже появлялась на страницах нашей газеты и расхваливала достоинства пансиона “нового типа”, в котором воспитанниц учат не только правильно есть в дорогих ресторанах и “одеваться для успеха”, но и также, как выясняется, устраивать себе брак по расчету. “Нового типа”? Разве не этому мастерству обучали лондонских богатых наследниц испокон веков?» Вообще-то, наш курс «Как одеваться для успеха» был совсем о другом! А в рамках урока про то, как «есть в дорогих ресторанах», мы обучали воспитанниц пользоваться палочками для суши, а не раскручивать на бесплатный ужин богатеньких папиков! От такого наглого вранья меня прямо начинало мутить. И вообще, что это значит — «злополучная Академия Филлимора»? «Это вовсе не первый случай, когда воспитанница “Филлимора” удачно подцепляет себе миллиардера. Еще двадцать лет назад там, за закрытыми дверьми (стоимостью, кстати, в 2000 фунтов за семестр), творились всякие непотребства. Фактически аристократы и плейбои Лондона использовали Академию в качестве некоего приватного агентства знакомств, где можно подобрать себе в подружки привилегированную барышню, которую родители послали учиться хорошим манерам для вступления в высшие слои общества. Богатые молодые развратницы, такие как Коралия Хендрикс (на фото слева) и Софи Тауненд (на фото справа, как девушка Бонда), устраивали дикие оргии в дорогих отелях и безобразно вели себя на официальных балах. Когда же их бурные финансовые излишества вышли за пределы просто молодого задора и стали попахивать скандалом, высшее общество быстренько прикрыло эту тему, плотно сомкнув ряды, чтобы не допустить утечки информации». — Что-то в воскресных газетах ничего интересного, — промычала Лив с набитым ртом. — Подай-ка мне лучше какой-нибудь журнальчик. Бетси… Бетси!!! Что там такое? Но я все никак не могла оторвать взгляда от наплывающих друг на друга строк. «Несколько неприятных происшествий были скрыты от общественности благодаря нужным связям, например страшная ночная авария на мосту Челси, в которой погиб подающий надежды гонщик Рори Мак-Элмонт, а также его пассажирка — героиновая наркоманка Антония Грин. Злые языки судачили тогда, что новорожденная девочка, которую подбросили в Академию, — незаконный ребенок одной из бывших студенток. События практически совпали по времени. Сейчас приемной дочери лорда и леди Филлимор двадцать семь лет. Она по-прежнему ничего не знает о своем происхождении и всеми силами пытается не допустить обсуждения этой темы на страницах газет». Мне показалось, что моя душа вышла из тела и повисла где-то под потолком. Они пишут обо мне. Обо мне — в грязной пошлой газетенке! Мое имя стоит рядом с именами героиновой наркоманки и сумасшедшего гонщика, которые могли быть моими родителями… Нет, невозможно. В голове не укладывается. Нет!!! «Элизабет Филлимор, более известная как Бетси, приняла командование в Академии, приспособив ее для нового поколения клубных девушек. Если верить статье Имоджен Твист, опубликованной на прошлой неделе, Бетси со смаком и со знанием дела рассуждает о важности вечеринок в жизни современной девушки и демонстрирует свой собственный взгляд на сегодняшние аспекты социальной карьеры. “Вы должны обязательно подружиться с обувью, которая вызывает у мужчин трепет и уважение, то есть со шпильками”,— говорит она». — Мой урок был совсем про другое! — в отчаянии заломила я руки. — Бетси, дай мне газету… Я тоже хочу почитать этот скандальный разворот, — сказала Лив. — А ты пока съешь круассанчик… — Она пододвинула ко мне тарелку, но круассаны меня сейчас меньше всего интересовали. Ясно одно: кто бы ни написал этот пасквиль, он славно постарался для моего детективного расследования. И зачем я только мучилась, соблюдала осторожность и такт. Надо было сразу пойти к Имоджен или к другим журналюгам. Результат был бы точно такой же. Вот они все, красавицы… Коралия Хендрикс: три раза замужем, сейчас разводится с кинопродюсером Марком Шинном. Софи Тауненд: бывшая «девушка Бонда», недавно вылечилась от кокаиновой зависимости и стала активисткой Партии зеленых. Саймон Фицджеральд: погиб, катаясь на лыжах, в 1987 году. Бинго Палмер: сел в тюрьму за участие в страховой афере, связанной с отцовским зоопарком. Гектор Филлимор: скрылся от криминального преследования в 1980 году. Я изо всех сил зажмурилась, но строчки упрямо проступили из темноты. Скандал. Наркотики. Криминал. Бетси. Газета выпала у меня из ослабевших рук. Наверняка Фрэнни и лорд П. прекрасно знали все про этих баловней судьбы. И тоже думали, что я появилась на свет в результате какой-нибудь бурной молодежной вечеринки. Просто досадный конфуз, который случился с двумя богатыми эгоистичными бездельниками. Неприличная изнанка их безупречных манер и светского воспитания. И поэтому меня засунули сюда — к чему лишние разговоры? — Спасибо! — сказала Лив. — Наконец-то! — Она забрала у меня газету, запихала в рот круассан целиком и принялась оглушительно чавкать. — О господи… Боже мой! Бетси! Я уже не слушала. Ее голос звучал где-то далеко-далеко… Прежде чем ко мне вернулась способность реагировать на внешние раздражители, Лив успела пройти несколько стадий, включая ярость, ужас, возмущение и снова ярость. — Надо подавать в суд! — как заведенная, повторяла она, меряя шагами кухню и периодически оглашая ее рычанием. — Это же чудовищная клевета! Просто неслыханно! — Она в очередной раз тряхнула волосами. — Они тебя полностью дискредитировали! Я позвоню папиному адвокату. Мы найдем на них управу… — Она остановилась и уперла руки в боки. — Бетси, ну пожалуйста, скажи что-нибудь. Ты просто меня пугаешь. Я никак не могла собрать в кучу мысли. Их было слишком много — и они рассыпались. — Ну скажи, скажи… — продолжала умолять Лив, — А то придется побрызгать на тебя водой… — Где мой телефон? — спросила я. Лив облегченно опустила руки. — Не знаю… Сейчас посмотрю! — Она принялась метаться по кухне и лихорадочно обыскивать барную стойку. — Вот! Ой, он, кажется, разрядился… Поставлю на зарядку. — Не успела Лив включить телефон в розетку, как раздался звонок. — Господи, Бетси, у тебя тут двадцать сообщений! Включить? — Нет! — вскричала я и уронила голову на руки. — Это люди звонят, чтобы посочувствовать. Или забрать обратно свои деньги. Или просто посмеяться… Лив крепко-крепко обняла меня. — Они не посмеют! А если посмеют, то я… я… — Она зарылась лицом мне в волосы. — Им всем мало не покажется… Послышался скрежет ключа в замке, и мы обе замерли. — Привет… — Из прихожей раздался голос Джейми, в котором не было и доли обычной беспечности. — Бетси! Лив! Мы в панике обменялись взглядами. — А давай я скажу, что тебя тут нет… — мрачно начала Лив, но я отрицательно помотала головой. — Не надо, все нормально. Может, Джейми придумает, что делать. Мы удержались от шуток по поводу его скандальной деятельности. Теперь это было уже не смешно. — Бетси, ты как? — Джейми с порога бросился ко мне, не скрывая беспокойства. Выглядел он, будто только что из спортзала: небритый, взлохмаченный, в каких-то трикотажных штанах и старом свитере поверх растянутой футболки. Я ни разу не видела Джейми в такой затрапезной одежде, но при этом никогда в жизни не была так рада его видеть. — Я уже читал эту газету. У меня нет слов. Такая гадость! Имоджен говорит, что со вчерашнего вечера пытается тебе дозвониться… Похоже, отдел новостей не один месяц выпасал этого типа — жениха Венеции, пытаясь найти на него компромат. И вот наконец им повезло. Он какой-то там торговец оружием, вкладывается в лейбористскую партию. — Как будто нам от этого легче… — проворчала Лив. Джейми пожал плечами и горестно вздохнул. — Нет, конечно. Просто всю эту грязь они вылили на Академию только для того, чтобы испортить ему имидж. Ясно как день: Янковича давно выслеживали, ждали, пока он лоханется. — Джейми положил руку мне на плечо. — Ты же знаешь, каковы журналисты. Человек выпьет на вечеринке, так они напишут, что он месяц лечился от алкоголизма. Это же просто болтовня, Бетси. К завтрашнему утру все забудется. — Не забудется, — мрачно сказала я. — По крайней мере, я никогда не забуду. Как можно такое забыть? — Я показала на газету, черной тучей накрывшую наш мирный завтрак. Лив и Джейми тайком от меня обменялись пылающими взглядами, но я их вычислила по характерным прыжкам бровей. — Не надо, — сказала я, не отрывая взгляда от фотографии Венеции — глупой свистушки, из-за которой вышел весь сыр-бор. — Не надо сейчас ссориться. Пожалуйста. Стационарный телефон зазвонил так неожиданно, что мы все едва не подпрыгнули. — Я возьму, — сказал Джейми и снял трубку. — Алло… Нет. Нет, я думаю, вы ошиблись номером. — Его голос звучал непреклонно. — Да, если вы позвоните через час, то опять ошибетесь номером. До свидания. — Он повесил трубку, после чего схватил мое пальто и шляпу, которые так и валялись на стуле, с тех пор как я бросила их накануне вечером. — Пошли, — сказал он, нахлобучивая шапку мне на голову. — Мы уезжаем. Джейми вывел меня из дома и дотащил до машины, которая была припаркована в такой спешке, что въехала передними колесами на бордюр. Он распахнул передо мной дверцу (где-то в глубинах моего сознания промелькнула мысль, что он очень галантен), затем обошел машину вокруг и сел за руль. — Ну? И куда мы поедем? — Он повернулся ко мне и поднял бровь. — Не знаю… Все равно. Куда-нибудь, где поменьше людей, которые прочитали эту газету… — Меня пробрала дрожь. — Хорошо, — сказал он. — Я знаю такое местечко. Мы тронулись. Я откинулась на сиденье, глядя на проплывающие за окном утренние улицы Клэпхема. Нарядные воскресные парочки везли коляски с детьми, кто-то спешил в пивную, чтобы съесть свой ростбиф… Все они были спокойны и безмятежны. Каждый из них знал, кто он и откуда взялся… А я сидела здесь, в машине, словно грязью облитая. Я не знала, куда едет Джейми, но маршрут он выбрал весьма живописный — прямо вдоль всех лондонских достопримечательностей, которые мне так хотелось объехать еще раз, но из-за всех этих сумасшедших дел не хватало времени. Мы проехали мимо парка, где было полно народу с собаками, потом по мосту в Вестминстер, потом мимо Биг-Бена и Парламента на Флит-стрит с пустыми офисами и одинокими уборщиками и выехали к собору Святого Павла, вокруг которого бродила стайка туристов. Пока я рассеянно смотрела, как за окном старинные здания сменяются небоскребами Сити, Джейми услаждал мой слух тихими умиротворяющими комментариями: вот тут, мол, открылся новый бар, в который надо непременно заглянуть, а там — интересный магазинчик… И в какой-то момент я почувствовала, что потихоньку начинаю отходить. Мы все больше углублялись в старые районы, где в воскресенье стояла непривычная, но весьма приятная тишина. Казалось, мы были здесь одни. — А куда мы едем? — спросила я, когда он свернул с городских улиц в какие-то пропахшие карри бангладешские закоулки. — На Брик-лейн? — Сейчас у нас по плану продолжение завтрака. Ты что, забыла про свое железное правило? — Он включил поворотник и стремительно припарковался в каком-то узеньком «кармане» возле магазина сари. — Посиди здесь. Я скоро приду. Я откинулась на сиденье и приняла выжидательную позу. Здесь было намного больше народу: очередь за рогаликами, к которой пристроился Джейми, вываливалась из булочной на улицу и тянулась по тротуару. То и дело мимо машины сновали прохожие — одни тащили цветы с Колумбийского рынка, другие, судя по всему, возвращались после ночных похождений, ежась от холода в коротких юбочках и кожаных жакетах. Было полно таксистов. И никто из этих людей не заглядывал в машину и не показывал на меня пальцем. Джейми вернулся на удивление быстро — с большим бумажным пакетом. — А теперь — гулять, — сказал он, вытянув меня из машины и вручив пластиковый стаканчик с горячим кофе. И мы пошли по Брик-лейн, петляя между стайками модной молодежи, рыскающей по блошиному рынку. Судя по всему, Джейми чувствовал себя здесь, как рыба в воде (в отличие от меня), поэтому мы очень быстро добрались до красивой белой церкви, напоминающей свадебный торт. — Не бойся, это не тайное бегство под венец, — подмигнул Джейми. Мы прошли в сад, где смогли расположиться на скамейке и достать свой завтрак: рогалики с копченой семгой и творожный торт. — Ну вот, здесь к тебе гарантированно не будут приставать с вопросами про Петронеллу Хотси-Тотси — или как там их всех зовут… — сказал Джейми. — Ты в полной безопасности. — Спасибо, — отозвалась я и с удовольствием впилась зубами в рогалик. Он был очень вкусный — и на самом деле поднял мне настроение. Наверное, строгое правило Кэтлин насчет завтрака не так уж бессмысленно, как может показаться на первый взгляд. Мы ели молча, наблюдая, как солнечный луч ползет по белокаменной стене церкви, — и нам было так хорошо и спокойно вдвоем на этой скамейке. — Мы жили в этом районе, когда здесь действительно был полный трэш, а не модный трэш, как сейчас, — сказал Джейми, вытягивая длинные ноги, чтобы подставить их солнечным лучам. — Еще до того, как Кен создал свою империю. Ты ведь знаешь: он не всегда был мистером Таунхаусом-Челси. Когда-то он был и мистером Хибаро-Шордичем. Если Джейми пытался таким образом меня подбодрить, то у него не получилось. — Ну и что? — сказала я. — Что с ним теперь? Скрывается от налоговой полиции в Испании. — А ты не смотри на него. Ты лучше посмотри на нас с Лив. Я хочу сказать: неважно, какие у тебя родители. Важно только то, что ты сам можешь сделать со своей жизнью. Кен мне нисколько не помогал, когда я создавал «Монстров вечеринок». Он вообще считает, что я трачу время впустую и не использую свое образование. Он каждый раз так говорит, в редкие моменты, когда мы встречаемся… Я выбросила стаканчик от кофе в урну. — Это не совсем мой случай. Да, у тебя есть собственное дело, но ты знаешь, что хватку унаследовал от отца. Ты знаешь, что к семидесяти годам станешь похож на черно-бурого лиса, как твой дедушка. Это как страховка. А у меня ничего этого нет. Я никогда не узнаю, то ли мои родители разбились на машине, то ли погибли под снежной лавиной, то ли… какие варианты там еще перечислялись? Ты можешь хотя бы смотреть на Кена — каким бы он ни был — и делать выводы про себя самого. — Лучше уж не смотреть… — Джейми положил ногу на ногу, то есть принял позу защиты. — Ну хорошо. Ты можешь вести себя по-другому, — сказала я. — Зато ты всегда знаешь, что происходит и что откуда растет. А у меня… — Я обвела глазами церковный дворик, пытаясь подобрать слова, чтобы описать свои чувства. — У меня как будто внутри чего-то не хватает. Ка-кого-то стержня. Снаружи все в порядке — шик-блеск, а вот внутри… Я просто не знаю, кто я… Джейми сделал глубокий вдох через нос и медленно выдохнул. Последовала долгая пауза. — Ладно, так и быть. Сейчас я скажу тебе то, что не говорил еще никому… То, что нельзя говорить даже Лив. Ни при каких обстоятельствах! — Он повернулся ко мне всем корпусом: его серые глаза были настолько серьезны, что в них даже не плясали искорки. — Подчеркиваю: это должно остаться строго между нами. — Хорошо. — Я по-прежнему чувствовала себя убитой горем, однако это не помешало мурашкам, которые неизменно бегали у меня по всему телу от прямого взгляда Джейми, а сейчас еще и от предчувствия нашей общей тайны. — Я никому не скажу. Джейми отвернулся и тихо произнес: — Кен, возможно, не мой отец. У меня отвисла челюсть. — Откуда ты знаешь? — Точно неизвестно. Даже мама не знает. Она обнаружила, что беременна, спустя несколько недель, как они с Кеном начали жить вместе… А до этого она не вела, что называется, никакого учета. Моя мать была та еще штучка… Типичная модель: толпы любовников, угарные вечеринки — ну, в общем, ты понимаешь. — Джейми говорил в своей обычной непринужденной и слегка шутливой манере, но я чувствовала за его словами скрытую горечь. — Может быть, Кен и на самом деле мой отец, — продолжал он. — Просто он единственный оказался поблизости и предложил матери выйти замуж. Лив младше меня — насчет нее у Кена сомнений нет. Поэтому к ней он всегда относился как к принцессе, а ко мне — как придется. — Но ты так на него похож! — возразила я. Джейми криво усмехнулся. — С какого боку? Тем, что хорошо лажу с людьми? Умею зарабатывать деньги? Поднаторел в проведении вечеринок? Такие качества генетически не передаются. Это просто жизненный опыт… — Он поднял обе руки и уронил их, глядя на меня все с той же серьезностью. — Я знаю, ты считаешь меня плейбоем. Согласен, в какой-то степени я действительно плейбой. Но это скорее имидж, игра. Я просто умею приспосабливаться, так же как и ты. Когда родители развелись, мама водила нас с Лив к врачу, чтобы у нас не было психологической травмы, и врач сделал вывод, что в результате проблем в семье у меня развился острый дефицит внимания. Но он все неправильно понял. Я просто хотел быть похожим на Кена. Настолько похожим, чтобы он мог сказать: да, яблочко от яблоньки недалеко падает… — И у тебя это получилось, — сказала я. — Ты добился огромных успехов! Ты выстроил собственный бизнес с нуля, ты покоряешь сердца самых красивых женщин… — Опять ты за свое… — начал Джейми. — Да не покоряю я никаких женщин. А Лив так вообще считает, что это ты добилась огромных успехов, а не я. И кстати, родители тут ни при чем. Я посмотрела на свои обгрызенные ногти. — Я работаю в обувном магазине, Джейми. — Ну и что? Ты сделала из него по-настоящему модный магазин. А теперь возглавляешь колледж, дающий знания о жизни… — Который скоро закроют из-за грязных публикаций. И кстати, по моей же вине — сама пустила журналистов. — Меня снова душили слезы. — Теперь люди потребуют свои деньги обратно, и нам будет не на что продолжать занятия! Все кончено. Это я во всем виновата: надо было активнее бороться против Адели с ее дурацкими трамплинами и манией выгодного замужества! Надо было вовремя поговорить с Венецией! Я же видела, что она делает это только из-за денег… Он взял меня за руку. — Не успеешь оглянуться, как все забудется. Никто не поверит в эту чушь. Обычные грязные сплетни… — Будь реалистом, Джейми! Теперь это будет вечно висеть в Интернете — стоит только набрать в поиске «Академия Филлимора»! И захочешь — не забудешь! — Я беспомощно застонала. — Может, для кого-то это просто грязные сплетни, но для меня… Для меня… Больше я не могла сдерживать слезы. Я испытывала целую гамму чувств — от жалости к себе до бессильной злобы. Мне было обидно не только за себя и за свой испорченный бизнес, но и за Фрэнни с ее безупречной репутацией, и за свои поруганные детские мечты. — Академия для меня — это все, — икнув, сказала я. — Моя мать оставила меня там, чтобы я стала частью этого прекрасного, возвышенного мира. А Фрэнни олицетворяла все ее идеалы. Если Академию втоптали в грязь — значит, и меня тоже. Джейми отпустил мою руку и взял меня за плечи. — Посмотри на меня, — сказал он и слегка встряхнул меня, чтобы я подняла взгляд. — Нет, ты посмотри на меня, Бетси! — настаивал он. — Так вот, ты самая независимая, самая умная женщина, которую я знаю. У тебя есть свой стиль. Ты никогда не распускала нюни по поводу того, что ты приемная дочь, и никогда не давила интеллектом и тем, что выросла в богатой семье. Ты всегда была просто самой собой. Не кривлялась, ничего из себя не строила, не притворялась глупенькой, не подкладывала вату в лифчик и даже не красила волосы. Ты была личностью — и я восхищался тобой начиная с пятнадцати лет. — Но… — начала я. — Конечно, если хочешь, можешь выяснить, кто твоя мама. Или продолжать считать мамой Фрэнни, как считала раньше. Это ровным счетом ничего не изменит. Ты все равно останешься самой собой, и твоя жизнь будет такой, как ты захочешь. Потому что ты и так классная… — Джейми улыбнулся почти жалобно. — Конечно, ты можешь пенять мне на то, что все эти годы я встречался с женщинами. Среди них были всякие — очень богатые, очень красивые, просто необычные, — однако ни одна из них не значила для меня столько, сколько значишь ты. Ты не поверишь. Я иду в новый бар и думаю: а что бы сказала Бетси про этот коктейль? Или покупаю себе новый костюм и думаю: а не скажет ли Бетси, что я выгляжу в нем как продавец автомобилей? — Он поймал рукой локон, который выбился у меня из-под шапки, и аккуратно заложил его мне за ухо. — Не знаю, может, ты и ненавидишь в себе все то, что я так в тебе люблю. Например, вот эти роскошные кудри, которые ты всю жизнь пытаешься распрямить. Или привычку составлять гигантские списки дел. Или контролировать свою жизнь с помощью каких-то правил… — Его палец задержался на моем ухе, и прямо от него сначала по шее, а потом по спине побежали сладкие мурашки. — Пойми одно, — продолжил Джейми, глядя мне прямо в глаза, — правила, по которым надо жить, можешь диктовать себе только ты сама. Хватит думать о том, кто ты и откуда взялась. Ты — это просто ты. И ты очень красивая… Я глядела на него, открыв рот. Как же я раньше не замечала, что у него такое трогательное, почти детское лицо? Даже какая-то ранимость во взгляде… Или просто я еще ни разу не видела его так близко? Я чувствовала даже запах свежевыстиранного белья, который исходил от его спортивных брюк, и легкий аромат кофе изо рта. Мне бы хотелось, чтобы эта минута длилась и длилась… Но все-таки в глубине души я думала, что предвкушение этого гораздо сильнее, чем само это в реальности. Внезапно у меня в голове раздался голос — он очень напоминал голос Фрэнни. «Какой смысл избегать отношений только потому, что они чисто теоретически могут обернуться такой же неудачей, как у моей матери? — говорил голос. — Я ведь даже не знаю, что именно с ней произошло. Так почему мне не быть просто собой и не делать то, что я хочу делать в данный момент? А хочу я крепко-крепко прильнуть к Джейми и прижать губы к его губам». Его палец предпринял нежное путешествие от моего уха — через подбородок — к губам, после чего обошел их по контуру. Я подняла голову, как в тумане, а Джейми склонился ко мне так близко, что я почувствовала его горячее дыхание. — Я тебя выслеживал все эти годы, — сказал он. — Я тебя ждал… И вдруг я сама подалась вперед и прижалась губами к уголку его губ — так сильно, что почувствовала, какой у него колючий подбородок. Через секунду одна его рука зарылась мне в волосы, другая обхватила за талию — и я буквально провалилась в головокружительный поцелуй. Теперь единственное, о чем я могла бы думать (если бы на самом деле могла), — это что я все сделала правильно, что мы просто созданы друг для друга и что никакие предвкушения и мечты не сравнятся с реальностью… Не знаю, сколько бы еще я просидела на скамейке, погруженная в то, что в книжках у Нэнси называлось бы «жаркими и нежными объятиями Джейми» — или как-нибудь в этом роде, — если бы часы на колокольне не пробили полдень, испортив нам всю обедню. Два-три удара колокола еще можно стерпеть, но после пяти обычно начинаешь считать в уме. Мы отпрянули друг от друга так, будто проснулись или пришли в себя после обморока, впрочем, без всякой тени смущения. — Ну что, может, я помогу тебе составить список дел? — предложил Джейми. — Мне не нужно… — начала я, мечтая только о том, чтобы открыть этот список на чистой странице, но Джейми остановил меня снисходительным жестом. — Ладно, сегодня отпускаю тебя в отгул. Хотя на твоем месте один пункт в список я бы все-таки внес. — Да-да, конечно. Я должна позвонить лорду Филлимору и узнать, как он там… — В ту же секунду у меня в голове словно включилось зажигание. — И еще Марку — узнать, не начали ли требовать обратно деньги. И еще девчонкам — они же, наверное, в полном шоке… — Да плюнь ты на эту долбаную Академию! — возмущенно воскликнул Джейми. — Сейчас все это не имеет никакого значения. Ты должна думать только о себе самой. Ну, может быть, еще о Кэтлин и Нэнси и, наверное, о лорде П. Хотя, если бы он был искренен с тобой с самого начала… — Джейми протянул мне мой мобильник, который заботливо зарядил, пока мы ехали в машине, и столь же заботливо выключил на нем звук. — Позвони ему. Я с некоторой дрожью взяла мобильник. Так и есть — еще десять неотвеченных вызовов. — Если нарвусь на Адель, положу трубку, — сказала я Джейми, пока проходил звонок (если бы я на нее нарвалась, не уверена, что смогла бы держать себя в рамках приличия). К счастью, трубку взял сам лорд П. — уже на втором гудке. — Бетси! Я все утро пытаюсь тебе дозвониться! — с облегчением воскликнул он, хотя, конечно, был сильно взволнован. — Прости меня! Это так ужасно! Ты в порядке? Я посмотрела на Джейми. — Да, я в порядке. Конечно, расстроена, но… все в порядке. — Мне нужно с тобой поговорить, — продолжал лорд П. — Есть несколько моментов, которые нам необходимо прояснить, и вообще… — Он запнулся. — Кое-кто хочет тебя видеть. Где ты сейчас? Ты могла бы приехать на Хафмун-стрит? — На Хафмун-стрит? — Я посмотрела на Джейми, и он кивнул. — Я отвезу тебя, куда нужно, — шепнул он. — Хорошо, — сказала я. — Тогда встретимся там через полчаса. Джейми высадил меня на углу площади Беркли. — Так мне точно не надо идти с тобой? — поинтересовался он, когда я по всем правилам (сначала колени, а потом все остальное) вылезла из машины. Я покачала головой. Пока мы ехали, я вполне подготовилась морально, правда, непонятно к чему. — Нет, я должна сама. Я позвоню, когда мы закончим. — Удачи. — Джейми так нежно поцеловал меня в холодный нос, что мне захотелось запрыгнуть обратно в машину. И я пошла к Хафмун-стрит, высоко подняв голову и решительно размахивая руками. При этом изнутри меня била нервная дрожь. Чтобы скрыть ее, я даже нарушила одно правило из моей заветной тетрадки и нацепила темные очки. Свернув за угол на Хафмун-стрит, я похолодела: возле входа в Академию я заметила какого-то мужчину с камерой, а потом и женщину. Как только они увидели меня, я сразу поняла, что им прекрасно известно, кто я. Женщина сразу припустила по улице мне навстречу. — Бетси? Бетси Филлимор? Вы не хотите рассказать на камеру об этих разоблачениях в газетах? — Нет, — вежливо сказала я и продолжила свой путь. — Вы осуждаете Филлиморов за то, что они скрыли от вас тайну вашего рождения? Вас это злит? — Нет, — еще раз ответила я. Слава богу, я уже почти у двери. — Вы не считаете аморальным столь цинично выставлять юных девушек на жестокий брачный рынок? — не унималась она. — Разве это не похоже на узаконенную форму рабства? Как вам кажется, вы заслуживаете того, чтобы знать правду о ваших родителях? — Я не хочу об этом говорить… — Мой голос дрогнул. Я не хотела об этом говорить. С ней, во всяком случае. Точно не хотела. Я посмотрела на знакомые окна, за которыми когда-то кружились в вальсе девушки «Филлимора», и вспомнила Фрэнни — ласковую улыбку, которая неизменно появлялась у нее на лице, что бы я ни сделала. Фрэнни любила меня. Фрэнни хотела, чтобы у меня было все хорошо — всегда и во всем. Журналистка не отставала и, кажется, собиралась зайти вместе со мной. — Вы по-прежнему ищете своих настоящих родителей? Я резко повернулась к ней и расправила плечи. — Мне не нужно искать своих родителей. Я знаю, кто они. — Вы думаете, ваш отец — Гектор Филлимор? — Глаза ее хищно загорелись, и она сделала жест фотографу. — А кто же тогда мать? Фотограф со скоростью звука защелкал фотоаппаратом, так что мне захотелось прикрыть лицо. Но я этого не сделала, напротив, даже сняла очки. Я говорила очень медленно и разборчиво, стоя в самом своем лучшем ракурсе. — Моя настоящая мать — Франсес Филлимор, — сказала я. — Прекрасная, удивительная женщина. Если бы я хоть каплю на нее походила, это было бы для меня огромным счастьем. В этот момент я обнаружила, что за спиной у меня стоит лорд П. и слышит каждое мое слово. Его взгляд выражал такую мешанину чувств, что я едва не заплакала. За лордом П. стояла Нелл Говард. У нее тоже был такой вид, будто она вот-вот заплачет. Глава 26 У каждой леди должно быть одно сногсшибательное, беспроигрышное классическое платье — желательно из ткани, которая позволяла бы вам чуть-чуть поправиться. А хорошая прическа, грамотный макияж и новые туфли могут заставить заиграть любой, даже самый простой фасон. Такой гардероб никогда вас не разорит. Очень скоро мы оказались в кабинете директора. Лорд Филлимор был вынужден расположиться за письменным столом мисс Торн, за которым ему явно было неудобно: он не знал, куда девать руки, потому что боялся что-нибудь сдвинуть, свалить или угодить локтем в вазу с мятными леденцами. Впервые за все время я сидела здесь без ощущения, что в комнату в любой момент (обычно самый неподходящий) может ворваться Поллетт с подносом пирожных. Я даже поймала себя на мысли, что хочу сама пойти приготовить кофе. — Ну-с, с чего начнем? — спросил лорд П., демонстрируя полную беспомощность в щекотливых ситуациях. Он так сгорбился над столом, что его плечи были где-то на уровне ушей. — Может быть, с меня? — с истеричными нотками в голосе спросила я и повернулась к Нелл: — Простите за прямой вопрос… Это вы — моя мать? Теперь я увидела: несмотря на темные волосы, категорически не похожие на мои, в миндалевидных глазах и в линии бровей Нелл Говард прослеживалось определенное сходство со мной. Наверное, я была бы не против, если бы она оказалась моей матерью. По крайней мере, Нелл веселая, и у нее работа. — Нет, — сказала она и скривила свой пухлый рот. — Извини… В ту же секунду передо мной опять возникла глупо хихикающая толпа обдолбанных девиц и их мальчиков с идиотскими именами. В изнеможении я откинулась на спинку стула и закрыла глаза. — Я твоя тетя, — произнесла Нелл, и от неожиданности я так резко выпрямила спину, что у меня там что-то хрустнуло. Она печально улыбнулась: — Поверь, для меня это было не меньшим шоком, чем сейчас для тебя. Как же мало мы знаем порой о том, что творится у нас в доме… Теперь я не удивлюсь, если однажды где-нибудь на чердаке обнаружится лорд Лукан…[51] Впрочем, извини, тебе, наверное, не до шуток. — Некоторое время Нелл собиралась с мыслями. Дальше она уже говорила совершенно серьезно: — Так вот… Месяц назад мне позвонила моя старшая сестра Розалинда — когда узнала про поминальный вечер в честь леди Франсес. И сказала, что должна мне кое-что сообщить. Она живет в Швейцарии — держит горнолыжные шале, — поэтому мы видимся довольно редко. Я подумала, она хочет передать что-нибудь для лорда Филлимора. Она ведь обожала леди Франсес. Для Розалинды она была как свет в окошке… — Франсес тоже любила Розалинду, — сказал лорд П. — У нее был красивый почерк, она была скромная. С ней проблем не возникало — не то что с остальными… свистушками из ее выпуска… — Он явно с трудом удержался от дальнейших комментариев и даже заткнул себе рот мятным леденцом. Нелл кашлянула. — В общем, Рози просто убила меня своим заявлением. Спокойно, как ни в чем не бывало, говорит: знаешь, это я тогда оставила ребенка на крыльце. Мне даже в голову такое не могло прийти! Просто не верится, чтобы моя сестра, которая знала про секс исключительно из романов Джилли Купер… — Что?! Но… с кем? Когда? — Я готова была съесть Нелл глазами, — Только скажите… Это не было… — Нет! Это совершенно точно произошло в стенах Академии, — заверила Нелл. — Рози была невинная девица из Букингемшира. А он был гвардейский офицер. Твоего отца звали Генри. Капитан Генри Бакхерст. Судя по всему, они познакомились здесь — на официальном приеме в бальном зале. На такие вечера обычно приглашали целые толпы приличных и достойных молодых людей, чтобы мы могли тренировать на них свои навыки хороших манер. А Вандерша и леди Франсес вились вокруг нас, как коршуны… Казначей часто приглашал офицеров из полка, в котором раньше служил, и каждая из нас выбирала себе кавалера на вечер. В военной форме они все выглядели просто супер — даже те, мимо кого в обычной жизни пройдешь и не заметишь. Все такие плечистые, сильные. Не то что эти доходяги — я имею в виду Гектора и его придурков дружков… — Нелл вспыхнула и переглянулась с лордом П. — Пардон… Он понимающе кивнул. — А как он выглядел? — Я буквально умирала от любопытства. — Этот… Генри? — У меня язык не поворачивался сказать «мой отец». — Я его никогда не видела, — вздохнула Нелл. — А у Рози осталась только одна фотография. Она говорит, что в форме он был похож на героя романа «Война и мир» — яркие глаза, широкие плечи. Рыжие волосы. В общем, полный джентльменский набор. У него даже были какие-то медали за отвагу… Но что совершенно добило Рози, так это его признание: боюсь, говорит, что Коралия Хендрикс затащит меня на балкон, и там… — Они что, полюбили друг друга в тот же вечер? — спросила я, пытаясь в красках представить себе, как это было: серебряные вилки, розы, обнаженные плечи… — Ну да… А что тут такого? — мечтательно улыбнулась Нелл. — Ты только вообрази: летний вечер, свечи, шампанское — кто угодно голову потеряет. Тем более Рози. У нее ведь совсем не было опыта в любовных делах. Святая простота! От невинных взглядов через стол она сразу перешла к объявлениям в «Таймс» о сдаче домов в Глостершире. И никто не объяснил ей, что бывают и другие стадии, хотя Коралия и Софи уже вовсю крутили романы. Я тогда еще училась в школе и понятия не имела, что происходит. Сначала Рози присылала мне письма — как она обожает своего капитана, какой он красавчик, что рядом с ним она чувствует себя хрупкой и беззащитной… А потом наши родители — они уже были достаточно пожилые — вдруг получили от нее письмо, где она сообщила, что собирается на несколько месяцев уехать в Мерибел, обучаться искусству приготовления фондю… — Чего-чего? — прищурилась я, решив, что что-нибудь неправильно расслышала. — Вот и мы тоже не поняли… — Нелл так энергично пожала плечами, что у нее звякнули серьги. — Якобы она уехала на курсы. Месяца два училась запекать картофель с сыром, потом еще три месяца изучала древние черепки в «Кристис» и еще два месяца осваивала слепой метод машинописи… За все это время она прислала только одну открытку. Родители волновались, конечно, но надеялись, что с ней все в порядке. А потом на Рождество она все-таки приехала. Выяснилось, что она совершенно не умеет готовить фондю, — и это меня сразу насторожило. Я потерла глаза. — Значит, она не была в Швейцарии? — Конечно не была! Все это время она скрывалась в Челтнеме… — В голосе Нелл слышалась досада, мол, как, ну как я не сообразила. — Со своим бравым капитаном Генри она встречалась только раз в две недели. Они были совершенно без ума друг от друга. Он тогда подарил ей на Рождество эту пчелку — вместе с кольцом. Потом у них начались какие-то сборы, он уехал и даже не сказал, куда их отправляют. Типа, военная тайна. Представляешь? Прямо битва при Ватерлоо. Но Рози все равно продолжала писать. И однажды все ее письма вернулись обратно, в одной посылке. Бедная, она ничего не знала и не могла узнать — сообщают ведь только членам семьи. А потом Рози увидела маленький некролог в «Таймс». Генри погиб в Северной Ирландии — неудачная антитеррористическая операция… — Глаза Нелл наполнились слезами — и мои тоже. — Рози была в полной прострации, а тут еще выяснилось, что она… собирается продолжить род. Выяснилось, конечно, далеко не сразу, но когда она это поняла… Короче, она решила, что будет лучше, если она вообще никому не расскажет, как будто ничего и не было. Наших родителей удар бы хватил, а с родителями Генри она даже не была знакома. Поэтому в конце концов Рози оказалась в частной клинике, а всем сказала, что уехала кататься на лыжах… — А потом вернулась и подбросила меня под дверь… — замогильным голосом закончила я. Нелл кивнула. — Она знала, что леди Франсес обожает детей, и подумала, что с ней тебе будет лучше. Сама бы она не смогла вырастить из тебя настоящую леди… — Какая глупость! — воскликнула я. — Каждый может совершить ошибку! Это же не преступление… Ну да, незапланированный ребенок, и что здесь такого? Почему она никому не рассказала? — Потому что… — Нелл не сразу подобрала слова. — Она думала, что все испортит. В тот год мы были все помешаны на сказке о Золушке: обычная девушка со средним образованием, тоже, как и мы все, выпускница пансиона, ни с кем не встречалась, просто хорошенькая. И вдруг выходит замуж за принца! Становится членом королевской семьи! Нам казалось, если Диана Спенсер смогла это сделать, чем мы хуже? И Рози, дурища, тоже об этом мечтала. Эх… — вздохнула Нелл. — Если бы мы тогда знали то, что знаем сейчас, она бы наверняка сделала все по-другому… Но получилось так, как получилось. Рози решила, так для всех будет лучше, и вынуждена была всю жизнь расхлебывать последствия. Это было невозможно сразу переварить. Слишком много всего. У меня вдруг сразу появились и настоящая мать, и настоящий отец — и даже настоящая тетя. Я повернулась к лорду Филлимору: — А вы не пытались выяснить, кто меня подбросил? Фрэнни ведь могла догадаться по этой пчелке? — Что же нам было — расспрашивать родителей? Ах, извините, это случайно не ваша дочь отказалась от ребенка? — мягко объяснил он. — Конечно, мы предприняли кое-какие поиски. Я устроил Гектору допрос с пристрастием, но он поклялся, что ничего не знает. — Он действительно не знал, — сказала Нелл. — Генри не был его другом. Он, кажется, вообще не пил спиртного… — А что стало с Рози? — спросила я. — Как она жила после того, как бросила меня? — У ехала за границу, нашла себе работу и окончательно там осела. — Нелл посмотрела на меня с гордостью. — Организовала собственный бизнес в Швейцарии: готовит девушек-шале.[52] У нее там все строго — дисциплина, охрана, отчеты и комендантский час… Мы все гордимся ею! — Она опустила голову. — Боже мой, если бы мы только знали! Я попыталась собрать в уме разрозненные факты. — То есть, когда вы подошли ко мне на поминальном вечере, вы уже знали, кто я? Вы приехали специально, чтобы меня найти? А как вы меня вычислили? Нелл принялась рассматривать свои ногти — привычка, с которой я боролась несколько лет. — Я так и так собиралась, но Рози еще попросила выяснить, хочешь ли ты, чтобы она нашлась. Сама она поехать не решилась — испугалась, что ты узнаешь ее и будешь думать: как это она посмела заявиться на поминальный вечер твоей настоящей матери… — Нелл виновато улыбнулась. — Леди Франсес точно бы не одобрила такие манеры. Да и ты, наверное, тоже. В общем, она послала меня все выяснить: как ты там, что про нее думаешь — про эту… несмышленую дурочку, которая оставила ребенка под дверью. И думаешь ли вообще… — Нелл сделала паузу. — Она так и говорила. Я попыталась вспомнить, что сказала Нелл, когда первый раз подошла ко мне на вечере. Но все, что всплыло в памяти, — это шляпа с пером и веселая улыбка. — Но почему вы ничего мне не сказали? Почему притворялись, будто не знаете, кто моя мать? — Я ведь не знала, что тебе от нее нужно, — неожиданно серьезно ответила Нелл. — А вдруг ты просто хочешь высказать все, что о ней думаешь? Или Франсес сочинила для тебя какую-нибудь легенду, в которую ты поверила, и я невольно разрушу миф о том, что в тебе течет королевская кровь? — А как вы меня узнали? Сразу? — Я затаила дыхание, надеясь услышать, что нас связывает какая-нибудь тайная семейная примета. Нелл кивнула. — Я боялась, что не узнаю, но узнала сразу, едва увидела. Ты улыбаешься в точности как Рози и так же бодро заводишь разговор… Но во всем остальном ты больше похожа на леди Франсес. — Да? — Конечно, — кивнула Нелл. — Ты так же держишь спину — немного отклонившись назад, у тебя похожая манера откидывать голову во время разговора. И улыбка тоже от леди Франсес — просто обворожительная… — И походка у тебя, как у нее, — добавил лорд П. — И смеешься ты так же, как она. Ну да. Это потому, что Фрэнни учила меня, как надо ходить. И как надо смеяться. Глаза вновь наполнились слезами. — Помнишь, Бетси, я сказал, что мы с Франсес всегда гордились тобой? — вздохнул лорд П. — Бог свидетель, я далек от всяких там сантиментов, но ты на самом деле была для Франсес как луч света в ненастье. И для меня тоже. Ты самый бесценный подарок, какой мы только могли получить. И я искренне благодарен Рози. — Он зажмурился, и впервые в жизни я разглядела в его глазах следы слез. — А то, что тебе удалось сделать с Академией… Франсес всегда знала… Нет, такую возможность я упустить не могла. Конечно, теперь-то у лорда П. есть поводы для гордости за свою приемную дочь. Но раз уж мы начали откровенный разговор, я вздумала задать и пару-тройку особых вопросов. — Вы ведь не всегда так про меня думали? Скажите честно! Вы же не хотели меня, бесценную, принимать в пансион благородных девиц! — выпалила я. — Вы сказали, что Академия — не для таких, как я! Лицо лорда П. перекосилось, как от пощечины. — Ты именно так меня поняла? — Именно так! — Вот ужас! — сказала Нелл. — Пелхэм, дорогой мой, как вы могли? — А потом разговор замяли, как будто ничего не было, как будто меня не было… — Я почувствовала, что к щекам приливает жар. — Да, я сделала все, чтобы вы могли мной гордиться… Но скажите честно: вы с Фрэнни взяли меня к себе, только чтобы избежать пересудов? Вы из-за этого не приняли меня в Академию? Я была для нее недостаточно хороша? — Напротив, ты была слишком хороша для нее, Бетси! — воскликнул лорд П. — Тебе и так вполне хватало благородства — без всяких академий. И вообще, скажу я вам, все эти пансионы нужны только для клуш, которые без инструкций даже из машины вылезти не могут! — Браво! — Нелл подняла обе руки. — Туше! Лорд П. потер подбородок. — Бетси, я не пустил тебя в Академию, потому что не хотел, чтобы твои интересы ограничивались мужчинами, браком и составлением букетов. Еще час назад я понятия не имел, кто твоя мать, но для меня всегда было очевидно, что она девушка, которой в жизни не очень повезло. И которая не смогла по-человечески распорядиться своей судьбой… Я просто не хотел, чтобы с тобой произошло то же самое. Он встал из-за стола и принялся ходить туда-сюда вдоль стеллажа, с которого улыбалась целая фотогалерея выпускниц пансиона. — Честно скажу: в тот год я чуть не закрыл Академию. Эта дикая авария на мосту, эти девицы и тому подобное… Кошмар, форменный кошмар. Франсес с ног сбилась, пытаясь хоть как-то образумить Коралию и Софи, но мы же не были их родителями. А главное, это безобразие продолжалось, когда семестр уже закончился, и Гектор… Как мы могли что-то кому-то говорить, когда наш собственный сын вел себя хуже всех? — Лорд П. замолчал и посмотрел мне в глаза. — Только ради Франсес я не стал закрывать Академию. Может, и напрасно я ее послушал. Но именно тогда я поклялся, что никогда, ни при каких обстоятельствах не позволю моей Бетси иметь хоть какое-нибудь отношение к этим «благородным» девицам. Ты была слишком нам дорога — мне и Франсес. — Мне это представлялось совсем по-другому… — обиженно сказала я. Лорд П. был бледен как полотно. — Теперь я понимаю. Надо было поручить этот деликатный разговор Франсес, но мне так не хотелось, чтобы ты на нее злилась. — Я ведь только из-за этого уехала в Шотландию! И из-за этого столько времени там проторчала! — Я стиснула зубы — не хватало еще разрыдаться. — И всю жизнь считала, что недостаточно хороша. Всю жизнь хотела узнать, кто я и кем могла бы быть… Потому что единственное, что мне было известно наверняка, так это то, что я недостойна составлять букеты! — Значит, я совершил ошибку, — тихо сказал лорд П. — Но я не хотел. Я не думал, что так получится. Прости… Его плечи поникли, и я поняла, что в этот момент он подумал не только обо мне, но и о Фрэнни, которая к тому времени уже потеряла одного ребенка по нелепым причинам. — Как вы думаете, — в своей обычной бодрой манере начала Нелл, — можно ли простить старого дурака, который не умеет обращаться с экзальтированными юными особами? Или наивную школьницу, которая ищет советы на страницах Джорджетт Хейер? А напоследок — и наглую бестактную тетку, которая посмела не рассказать леденящую душу историю сразу, как только тебя увидела… Я посмотрела на них обоих. Надо же, с детства воображала, что все будет как-то по-другому, когда я наконец выясню, кто мои родители… А оказалось, это как прочитать последнюю страницу в детективном романе. С одной стороны, все фрагменты головоломки с клацаньем легли на свои места и я с облегчением выдохнула: «Уф, наконец-то!» А с другой — как будто ничего и не произошло: в душе все осталось точно так же, как было до того, как я вошла… Разве только добавились досада и злость. Впрочем, даже и не злость. Если я и злилась, то не на лорда П. и Нелл, а на время, потраченное впустую. Сколько я передумала и перечувствовала, рисуя в воображении самые разные сценарии своего появления на свет! Целые фильмы ужасов… А на самом деле я не ощутила никакой разницы. Я какой была, такой и осталась. По-прежнему — Бетси, по-прежнему — подруга Лив, по-прежнему — дочь Фрэнни, по-прежнему — бакалавр в области финансового учета и анализа, по-прежнему — не дочь балерины и не ошибка обкуренной рок-звезды. Можно больше не гадать, кто я есть. Мне всегда казалось: я буду страшно разочарована, но, как ни странно, я почувствовала невероятное облегчение. — Бетси, если ты не сможешь меня простить, я постараюсь понять, — глядя мне прямо в глаза, сказал лорд П. — Но обещай, что простишь Франсес. Глаза щипало от слез. — Конечно, — хрипло сказала я. — Конечно я прощу. Прощу вас обоих. И вас, и Фрэнни. Вы — мои настоящие родители. И в первый раз с тех пор, как в пять лет наш дог протащил меня через весь сад, точно тряпичную куклу, лорд П. раскрыл объятия и крепко прижал меня к груди. Эпилог На всякий случай всегда держите в холодильнике непочатую бутылку шампанского. Иногда «всякий случай» — это как раз бутылка шампанского, оказавшаяся в холодильнике. — Бетси, с этими тремя дамами вы встречаетесь до обеда, а с этими двумя — после… Но поскольку вы обедаете с мистером ОʼХаром, этим двум я назначила на полчетвертого — разумеется, если вы не против, — игриво подмигнула Поллетт. — Сможете посидеть подольше. Ну, вы понимаете. Ха-ха-ха-ха! А еще штук десять я вообще вычеркнула, от греха подальше. Не знаю, чему они смогут научить… Я посмотрела на стопку резюме, которую она передала. К верхнему резюме был приклеен листок со следующей надписью крупными буквами: «На фото как парень — может, это Саймон, а не Симона?! Сомнительное происхождение. 3/10». — Так за что ты их вычеркнула? — Ну там — одежда, внешний вид… Слишком большого о себе мнения. Я сначала хотела вписывать все прямо в резюме, но потом вспомнила, что вы говорили про листочки. — Она почесала нос. — Надо же соблюдать приличия. — Спасибо, Поллетт, — сказала я. Приличия хотя и медленно, но все же входили в нашу жизнь. Я возглавляла Академию всего месяц, а казалось — целую вечность. Буду откровенной. Сказать, что нам было нелегко подняться после той жуткой публикации, — все равно что ничего не сказать. Первые два дня я до сих пор вспоминаю как кошмарный сон. Звонили какие-то «доброжелатели» и, сопя в трубку, излагали свои «предложения», вокруг Академии кружили фотографы… В общем, если бы не трогательная Анастасия, которая сказала, что надо уговорить ее папашу перекупить ту злосчастную газетенку — в смысле, купить ее вообще, как очередной бизнес, — «чтобы посмотреть своим глазом на тетку, которая написала все это вранье», то мне впору было бы повеситься. Надо отдать должное нашим студенткам. Все три были неподражаемы, когда во вторник появились на Хафмун-стрит в надвинутых на глаза шляпах и темных очках на пол-лица. Весь их вид красноречиво говорил: «Не смейте нас фотографировать!» И тем не менее двое папарацци и скучающий деятель от литературы устроили из-за них настоящую потасовку. Фактически состоялось реальное практическое занятие на тему «Как хорошо получаться на фотографиях папарацци». Венеции с ними не было. Она «залегла на дно» или, по уточненному диагнозу Клемми, решила «сидеть дома и ждать, пока мамаша сторгует ей Макса Клиффорда».[53] — А мне ее жалко, — сказала Дивинити. Разговор происходил в кабинете казначея, где мы с Марком пытались разобраться со звонками о возврате денег и прочими вопросами (можно сказать, все было не так уж плохо, учитывая процентное соотношение звонков от лиц, желающих поподробнее узнать про курс «Как выйти замуж за миллионера»). — Венецию? А вот мне нисколечко не жалко! — Клемми откинула волосы, которые после вмешательства Лив напоминали не о зловещем черном вороне, который вьется над полем битвы, а, скорее, о мирной городской вороне. — Даже если у тебя большие проблемы с баблом — это не повод выходить за старого толстого торговца оружием. — Почему? Если есть связи — могла бы сама торговать оружие, — сказала Анастасия. — Двойной выгода. — А вы можете ей помочь? — жалобно спросила Дивинити, глядя на меня своими карими глазищами. — Хотя бы позвонить, дать совет? Мне кажется, мисс Буканан вряд ли станет что-нибудь делать для нее, по крайней мере сейчас. — Помогать Венеции? Ты что, больная? — возмутился Марк, отрываясь от своей цифири. — Лучше посмотри сюда… — Он постучал пальцем по листку с расчетами. — Это же капец! Еще один отказ — и можно сливать воду. Мысли о Венеции не оставляли меня с понедельника, когда вдогонку к публикации была напечатана фотография, на которой она выходит из дома без макияжа, явно подловленная папарацци. «А это дом опозоренных родителей-банкротов на юге Лондона», — гласила подпись. Выяснилось, что отец Венеции — не только адвокат, но по совместительству и покерный маньяк, и грязный мошенник. Когда его опасные наклонности привели семью к полному краху, мать Венеции — разумеется, из самых лучших побуждений — сделала ставку на дочь и потратила все свои сбережения, чтобы устроить ей выгодный брак. Как сказала Нэнси, «все было бы даже романтично, будь жених самую чуточку покрасивше». Типа, героическая Венеция накачивает грудь, подправляет бедpa — и бросается на амбразуру, чтобы спасти бедных родителей от банкротства. — В самом деле, у меня есть для нее одно предложение, — сказала я. — Сейчас ей нужно найти хорошую работу, что-нибудь такое, в чем она хорошо разбирается. Думаю, что-нибудь связанное с модой. И обязательно подальше от Лондона, чтобы можно было начать с чистого листа. Ну, к примеру… в Эдинбурге. Клемми посмотрела на меня как на помешанную. — И это говорите вы?! Да вам же самой впору закрывать бизнес! — Знаешь, к бедам и неприятностям можно относиться по-разному, — сказала я. — Если сейчас тебе совсем плохо, значит, дальше может быть только лучше! Так мне говорила одна очень мудрая женщина. Клемми насмешливо улыбнулась и подняла сразу два больших пальца. — Что ж, флаг вам в руки! — произнесла она. После этого все стало налаживаться, хотя и медленно. Я решила, что совладать с «проклятием гугла» можно, если полностью поменять название школы. Теперь мы назывались не Академия Филлимора, а просто школа «Благородный блеск». Я сдала свою квартиру в Эдинбурге, сделала некоторые вложения, чтобы оформить рекламу на Хафмун-стрит, и активно взялась за позиционирование школы хороших манер двадцать первого века в качестве самого эффективного секрета успеха для молодой девушки со времен колготок «Spanx». Мисс Торн «досрочно» вышла на пенсию, и почти одновременно мисс Буканан объявила, что, «к сожалению, должна отказаться от должности преподавателя». Надо сказать, это меня нисколько не удивило, учитывая, что Венеция не стала воздерживаться от комментариев по поводу того, кто именно обучал ее искусству правильно выходить замуж. Впрочем, до меня дошел слух, что Адель хочет открыть в Сети анонимный блог, чтобы инструктировать всех желающих на тему «Замужество как трамплин», но она опровергла его с таким жаром, как будто я была ведущим колонки в «Ивнинг стэндард». — Я очень закрытый человек, — сказала она, пытаясь перекричать стук молотков — наверху делали ремонт. — И я не могу позволить, чтобы в мою жизнь лезли посторонние люди. Это может ранить моих близких. После этого она попросила меня рассчитаться с ней за семестр, не забыв упомянуть, что «она же едет на Карибы». Все время, пока я скрепя сердце оформляла ей расчет, я думала только об этих чертовых соревнованиях по крикету… Итак, я лишилась двух преподавателей и двух нашла: Лив стала работать у меня консультантом-стилистом, а Джейми взял несколько авторских курсов на свободные темы. Теперь оставалось найти еще одного достойного члена коллектива, который бы готовил новых студенток для поступления на работу. В общем, спустя месяц после того, как выяснилось, кто я есть на самом деле, я сидела в своем свежевыкрашенном кабинете, одетая в новенький зеленый костюм и с модным пучком на голове, который научилась делать своими руками. На шее у меня сверкали жемчужные бусы Фрэнни. Я оживила их! Фрэнни ничуть не преувеличивала, говоря, что жемчуг оживает при соприкосновении с кожей. Едва я защелкнула застежку, бусинки зажглись, как лампочки, к которым подключили ток. В качестве подвески я прицепила к бусам свою золотую пчелку с бриллиантом, и теперь обе мои матери были всегда со мной. На столе зазвонил телефон, и я бодро сказала «алло». — Это Школа Здравомыслия? — спросил знакомый ироничный голос. — А что? Вы хотите приобрести пару килограмм? — Губы у меня расползлись в улыбке — и это наверняка было слышно. По словам Лив, когда я разговариваю с Джейми по телефону, улыбка у меня совершенно мерзкая. Ну да, в его присутствии я хотя бы стараюсь следить за лицом. — Нет, спасибо. Зачем мне здравомыслие? У моей девушки его столько, что с лихвой хватит на двоих. Просто я звоню уточнить, не передумала ли она идти обедать… — продолжал Джейми. — Варианты на выбор: греческий ресторан в Найтсбридже — недавно открылся; новое местечко в Сохо — немного сомнительное, но страшно модное. Или просто купить сэндвичи и съесть их в парке. — Мне в парк, пожалуйста, — сказала я с интонацией деревенской простушки, которая в первый раз села в такси. — Вот и замечательно. Не знаю, проходят ли это в вашей школе, но, насколько мне известно, публичные проявления страсти в ресторанах не приветствуются. А делать концы из Айлингтона до Пикадилли, чтобы потом остаться без поцелуя перед кофе, — это уж извините… — Да это просто верх неприличия — не предложить даме поцелуя, — с деланым возмущением сказала я. — Парк — вне всякого сомнения. В дверях появилась Поллетт и жестом показала сначала на мой стол, а потом на меня. — Прости, больше не могу говорить, — сказала я в трубку. — Тут пришли на собеседование. — И я поспешно отключилась, чтобы очередная соискательница на должность личного помощника не услышала ничего лишнего из уст своего потенциального начальника. — Можно запускать? — спросила Поллетт. Я расправила пиджак и пригладила волосы. — Давай. Ой, подожди, Поллетт, а как ее… Но Поллетт уже вышла. Ну и ладно! Я достала зеркальце и быстренько проверила свой ППЗ. Пуговицы — застегнуты. Помада — свежая и яркая. Зубы — я оскалилась — выглядят отлично… Или нет? Так, кажется, справа застрял какой-то кусочек… Пальцами я приподняла верхнюю губу, чтобы посмотреть повнимательнее… — Здравствуйте! Я так подскочила, что выронила зеркало и чуть не опрокинула на себя холодный чай. Первая соискательница стояла в дверях. Высокая женщина далеко за сорок, в похожем на мой зеленом костюме, который очень шел к ее белой коже. Что ж, выглядит вполне элегантно. — Простите. Ваша сотрудница сказала, что я могу заходить. Ваша сотрудница… Так, дышим глубоко и спокойно, дружелюбно улыбаемся. Я протянула руку. — Здравствуйте. Меня зовут Бетси Филлимор. Прощу меня извинить, Поллетт не успела сказать мне, какое из этих резюме — ваше. У этой дамы хорошее рукопожатие: твердое, но не тесное — три легких встряхивающих движения вверх-вниз от локтя, при этом она неотрывно смотрит в лицо собеседнику. И глаза у нее красивые — с длинными ресницами и лучистыми морщинками в уголках. Она продержала мою руку на пару секунд дольше, чем требуют приличия. — To, что без фотографии, — сказала гостья, продолжая смотреть мне в глаза. — Совсем неинтересное резюме — только одно место работы за последние двадцать лет. Не знаю, насколько квалифицированный я специалист, зато у меня хорошая мотивация. Едва я увидела, чем вы занимаетесь, сразу захотела принять участие. — Очень хорошо, — пробормотала я, шурша страницами. Ой… Не дай бог, она заметит листочек с откровениями Поллетт. Этой болтушке надо не секретарем работать, а напарником Саймона Коуэлла![54] — Какой красивый жемчуг… — Спасибо, — с гордостью сказала я. — Эти бусы достались мне от матери. Извините, что-то я не нахожу… — У меня был гостиничный бизнес в Швейцарии, — продолжала дама. — Шале… Я подняла взгляд — и сразу все поняла. — А про Академию Филлимора я знаю все из первых рук. Я сама ее закончила. Она улыбнулась — тревожно и радостно одновременно, и ее улыбка до боли напомнила мне мою собственную. Я почувствовала жар и грохот в груди, как будто молот колотил по наковальне… И поняла, что не смогу больше произнести ни слова. Вместо этого я слегка поправила бусы — так, чтобы она увидела золотую пчелку. — Меня зовут Розалинда, — дрогнувшим голосом сказала она, снова протягивая мне руку. — Розалинда Говард. Я приехала сюда работать. Я взяла ее за руку. Но не для рукопожатия, а просто так… Примечания 1 Мейфэр — фешенебельный район лондонского Уэст-Энда, известный дорогими магазинами и гостиницами. (Здесь и далее прим. перев.) (обратно) 2 Рождественский календарь — большая цветная карточка с маленькими пронумерованными окошками: их поочередно открывают в течение Рождественского поста; при открытии окошка появляется миниатюрная картинка на библейскую или рождественскую тему. (обратно) 3 «Возвращение в Брайдсхед» — роман Ивлина Во о юных годах, проведенных в старой доброй Англии. (обратно) 4 Лорд П. — прозвище лорда Пальмерстона Генри Джона Темпля, знаменитого английского государственного деятеля (1784–1865), здесь используется в качестве домашнего имени хозяина Академии лорда Филлимора. (обратно) 5 Сэвил-роу — улица в Лондоне, где расположены ателье дорогих мужских портных. (обратно) 6 Джорджет Хейер — популярная в свое время (тридцатые — пятидесятые годы XX века) английская писательница, творившая в жанре иронического детектива. (обратно) 7 Слоун-сквер — главная площадь фешенебельного района Челси, центр модных магазинов и любимое место богемной аристократической молодежи начиная с 1960-х годов. (обратно) 8 Найтсбридж — фешенебельный район лондонского Уэст-Энда, известный дорогими ювелирными и антикварными магазинами. (обратно) 9 Чеймберс — толковый словарь английского языка, издается в Эдинбурге с 1901 года, назван по фамилии издателей У. и Р. Чеймберсов. (обратно) 10 Клэпхем (или Клэпхем-коммон) — железнодорожная станция на юге Лондона, где находится один из первых лондонских загородных коттеджных поселков, появившийся еще в 1801 году. (обратно) 11 Коммон — парк с прудом на территории поселка Клэпхем-коммон. (обратно) 12 Бонд-стрит — одна из главных торговых улиц Лондона, известная фешенебельными магазинами и частными картинными галереями. (обратно) 13 «Полиция Майами: отдел нравов» — полицейский телесериал, который шел в 1984–1989 годах. Его герои, полицейские в штатском Крокетт и Таббс, породили целое направление в моде 80-х — трехдневная щетина, пиджаки пастельных тонов и т. д. (обратно) 14 «Подмастерье» — популярное американское телешоу, где молодые менеджеры соревнуются за право занимать высокую должность в империи знаменитого миллиардера Дональда Трампа. (обратно) 15 «Хоббс» — одна из лучших британских марок женской деловой одежды. (обратно) 16 Ролодекс — изобретенная в середине 1950-х годов особая вращающаяся картотека (визитница) для контактных данных фирмы или человека. (обратно) 17 «Дебретт» (по фамилии первого издателя Дж. Дебретта) — ежегодный справочник дворянства, который издается в Англии с 1802 г. (обратно) 18 Эмми Уайнхаус — известная современная английская певица, исполняющая соул-поп с джазовыми мотивами. Страдает от алкогольной и наркотической зависимости, в последнее время постоянно находится в центре публичных скандалов и судебных разбирательств. (обратно) 19 Нигелла Лаусон — «богиня домашнего очага», автор популярной кулинарной книги и ведущая программ для домохозяек, недавно ставшая женой магната Чарльза Саатчи. (обратно) 20 Сандхерст — деревня в Великобритании, графство Беркшир, около которой располагается Военное училище сухопутных войск. (обратно) 21 Герцог Йоркский — главнокомандующий английскими сухопутными войсками в XVIII–