— Вечером того дня командир батареи решил обстрелять мост на реке Стоход... долго готовил данные. Открыли огонь в темноте... Под утро на ОП обрушились немцы, калибр не меньше ста пятидесяти пяти миллиметров,— Безуглый умолк. Пришли командиры орудий. Ночное освещение готово к осмотру.
Наводчики включили подсветку приборов. Проверка закончилась. Разговор вернулся к последствиям ночной стрельбы по мосту через Стоход.
Чем закончился обстрел ОП? Были потери?
— Девять человек... одно орудие... снаряд лег под стволом... Вчера только заменили.
— Как «заменили»?
— Артснабженцы не успели до войны сдать на склад. Три 107-миллиметровки возят с собой.
Безуглый обратился к Орлову.
— До двадцати четырех ноль вы проверяете караул... После... командир второго орудия... Товарищ лейтенант, пойдемте в палатку, темно,— Безуглый мигал впереди фонариком.
Над моей головой впервые с начала войны была крыша, непроницаемая для дождя — тонкая брезентовая ткань. Постель из сосновых лап. Комфорт, о котором вчера я и мечтать не мог. Силуэт орудия темнел впереди, выкрики караульных, стук капель. ОП представлялась мне крепостью. Я пришел туда, куда стремился.
107-мм корпусная пушка — мощное оружие. Никаких сравнений с пулеметом. Стоило нажать спуск — и диск израсходован, затвор застревал в крайнем положении. Как меня терзали эти патроны, пока привык. Трудно пехоте!
Из 23 пулеметов в 3-й батарее осталось 14. Сегодня с подъема орудийные номера почистили их наспех и сложили на месте ночлега в штабель. Рядом образовалась гора пустых дисков. Так все там и осталось. Жаль. В огневых взводах 6-й батареи всего 2 РПД. Танковые пулеметы проще в обслуживании, компактны и больше отвечали запросам артиллеристов.
Меня тревожит положение на фронтах. Савченко знал об этом не больше Безуглого. Батарейные радиостанции РБМ и радиостанции взвода связи 2-го дивизиона не принимали сводок Совинформбюро. Вначале немцы ставили прицельные помехи, теперь изменили тактику и подавляют весь коротковолновый диапазон.
— Фашистская клика всеми средствами хотела бы скрыть от воинов Красной Армии истинное положение... очень боится голоса правды,— говорил политрук в утешение Безуглому и мне.— Она применяет самые изощренные методы дезинформации, а теперь еще начала глушить радиостанцию имени Коминтерна.
7 июля. Палатка пуста, я один. Ни Безуглого, ни Савченко.
— Товарищ лейтенант, проснитесь,— кричал телефонист,— приготовиться к приему команд... по местам!
Время 8 часов 30 минут. 6-я батарея ведет огонь. Цель — пехота. После двух-трех корректур по направлению стреляющий ввел поправку в дальность и перешел на поражение.
— Сойка, стой... записать... Цель номер двенадцать... пехота у развилки дорог.
Прошел час, другой. Стрельба не прекращалась. Цели разнородные. На переднем крае подавлены пулеметы, НП, рассеяно скопление пехоты. Подавлена батарея в глубине боевых порядков противника. Произведен огневой налет на перекресток дорог близ населенного пункта Мицк.
Поступила команда: «Стой!» Движение у орудий остановилось. Я ожидал очередные команды.
— Старшему на батарее, «отбой»,— передавал телефонист,— огневым взводам идти на Степань. Выступление через тридцать минут. У развилки дорог южнее Степани ожидать командира батареи.
Недоразумения, имевшие место в первый день воины, заставили меня задержать исполнение команды. Командира батареи к телефону. Телефонист готовился выдернуть штырь заземления.
— Я недостаточно ясно выражаюсь? — спросил Варавин. — Я хотел получить подтверждение последней команды.
— Какой именно? Надеюсь приказание на снятие отдало? В девяти километрах по дороге на Степань... развилка,— Варавин повторил: — Отбой!
Из Степани на Сарны
— Товарищ лейтенант, бдительность... вещь полезная. Возможно, у огневых взводов есть время, но его нет у меня,— Варавин прошел колонну из конца в конец,— погляжу, как у вас служба. Внимание!.. Все направо, слезай, осмотреть орудия, тягачи... десять минут... Товарищ лейтенант, с девяти часов связь с пехотой прекратилась. Южнее Степани противник вышел на реку Горынь. Мост, возможно, саперы взорвали, тогда придется идти в объезд... Вот карта, возьмите, здесь я встречу,— он нанес точку по течению реки,— вы приняли меры походного охранения?
Да, назначены наблюдатели, дежурное орудие, сигналы. Огневые взводы готовы к маршу.
— Пойдемте, проверю,— командир батареи на ходу складывал карту.— Хорошо, первое орудие. Кто следит у вас за воздухом? За танками кто?
Мимо шли батареи 3-го дивизиона. 152-мм пушки-гаубицы значительно тяжелее 107-мм пушки. Пыхтят двигатели, гусеницы тягачей оставляют на влажной земле глубокие канавы.
Варавин вернулся к машинам ГАЗ-АА взвода управления. В 6-й батарее их две.
— Выведите колесный транспорт из колонны и марш. Позади никого нет.
Небо затянули сплошные тучи. Где-то громыхают разрывы. Дорога утопает в грязи. Лужи, ухабы, торчат обломки бревен, жерди. Подсобный материал шоферы используют для самовытаскивания машин. Глубокие воронки, следы бомб.
Огневые взводы вошли в Степань. Жители укрылись в домах, предчувствуют перемены. По улице тащатся повозки, полтора-два десятка.
К 14 часам огневые взводы вышли к перекрестку дорог у населенного пункта Кричилыск. ЗИСы со снарядами отстали. Машины взвода управления стоят по ступицы в грязи. Командир батареи взобрался на скамейку у ворот дома.
— На этот раз они не успели,— говорил он о саперах,— начальник штаба полка капитан Мартынюк отнял у саперов все спички, все до последней... они ожидают обезоруженные, под стражей караульных от штабной батареи, пока пройдут наши орудия, торопитесь!..
Мягко постукивают траки по деревянному настилу моста. Река Горынь. На берегу группа саперов, ящики с тротилом. Старший — капитан — беспокойно оглядывался.
— Товарищ младший лейтенант, ваши орудия прошли? Можно взрывать?
Я доложил командиру батареи о повозках, которые видел в Степани.
— ...Ну вот обоз... а велосипедистов... на ходулях вы там не видели? — спросил язвительно сапер.— Командование назначило срок... взорвать не позже двенадцати часов, а сейчас? Строгий приказ, головой отвечаю...— сапер вытащил из полевой сумки бумагу.
Младший лейтенант Варавин подал сигнал. Люди штабной батареи побежали к своей машине.
— Я уезжаю, товарищ лейтенант, следующая встреча... на железнодорожном переезде, все.— Дверца захлопнулась, командир батареи уехал.
За Горынью дорога на восток представляла собой печальное зрелище. Тягачи едва ползли, гусеницы погружались в грязь, буксовали колесные машины.
Кабина СТЗ-НАТИ-3 не имела дверок, сиденье командира, как лавка, на двоих с водителем. Карта, которую дал Варавин, вернула мои мысли к фольварку Октавиан. Сколько туда? Сто пятьдесят, двести километров? Я впервые вел колонну. Сегодня обстановка мало напоминает тот день. Как и погода. Местность вокруг равнинная, и скорость тягачей 6-й батареи в три раза меньше, чем СТЗ-НАТИ-5.
Время 17 часов. Переезд на железнодорожной ветке Сарны — Ровно. У будки стрелочника старший лейтенант Рева, старший лейтенант Азаренко, младший лейтенант Варавин. Колонна остановилась.
Старший лейтенант Азаренко подложил к моей карте новый лист. Нанес линию маршрута. От переезда — на Сарны и далее к югу, на реку Случ. Карта окрашена сплошь в зеленые цвета. Лес. В районе Олевска старший лейтенант Рева нанес треугольник с флажком.
— Двести тридцать первый КАП выведен в резерв начальника артиллерии пятой армии. К одиннадцати ноль девятого июля второй дивизион сосредоточить в лесу севернее Белокоровичи. Район огневой позиции шестой батареи справа от дороги,— старший лейтенант Рева плавно очертил кружок, топографический знак батареи на ОП.
Покончив с обозначением своих войск, он перевернул карандаш синим концом и заштриховал косыми жирными линиями квадраты на юг от Емильчино — район СО батарей 1-го дивизиона. Сегодня в 22.00, возможно раньше, они произведут огневой налет.
