Этот последний натиск Клэр едва ли могла оставить без ответа. Слова стали вылетать из нее, как небольшие острые камни:

— Позвольте мне заверить вас, сеньор, что если бы я подумала, что существует хотя бы малейшая возможность встретить здесь вас в послеобеденное время, то я бы сюда не пришла никогда. Дело, с которым я пришла к Николасу, было частным и срочным.

— Это понятно, — произнес он саркастически, — я надеюсь, что все завершилось успешно?

— Нет, все было наоборот, — тотчас же возразила она. — Остров полностью изменил его, и он больше совсем не мой прежний Николас. Вы как-то сказали, что я являюсь причиной его несчастья...

Он резко поднял руку:

— Хватит! Не будем устраивать крика, чтобы не привлекать сюда рабочих. Достаточно уже того, что они видели, как вы входили сюда. Давайте пройдем к машине, и я отвезу вас домой.

— Благодарю вас, я предпочитаю ходить пешком.

Его рот сузился и перекосился.

— В данном вопросе, я думаю, вы все-таки подчинитесь мне.

— А вот в этом, сеньор, вы ошибаетесь, — резко ответила Клэр, сверкнув глазами. — Я все-таки пойду пешком. Пребывание с вами в одном автомобиле подействует на меня подавляюще — и если я соглашусь принять ваше покровительство, то буду просто презирать себя. Разрешите мне пройти!

Граф не двинулся с места. Сверкание его глаз, белые ровные зубы, которые просматривались между этими сузившимися ироническими губами, заставили ее сердце трепетать от страха и ненависти. Как она любила... и ненавидела его.

— Пойдемте, сеньорита, — сказал он с непоколебимым спокойствием. — Я отвезу вас в Казу.

Его пальцы сомкнулись вокруг ее локтя, чтобы вывести ее навстречу слепящему солнечному свету.

Длинный кремового цвета автомобиль стоял чуть поодаль. Левой рукой Мануэль открыл дверцу машины, а другой, которая все еще удерживала ее в своих твердых тисках, он почти силой усадил ее на сиденье.

Они подкатили к воротам Каза-Венуста. Мануэль немедленно встал, обошел машину на ее сторону, просунул тонкую ухоженную руку через открытое оконце и приподнял защелку безопасности. Дверца открылась, и мгновенье спустя Клэр была на дорожке.

— Мануэль!

К ним направлялась через лужайку Инез.

— Уже больше недели вы не приезжали к нам. Вы так заняты с вашими гостями, что совсем забыли о моем бедном таите.

— Как поживаете, Инез? — он улыбался, но реакция от бурлившего внутри его гнева явно не располагала к душевности. — Ваш отец наверняка сейчас отдыхает. Возможно, в выходные дни я заеду и принесу свои извинения.

Инез наконец подошла к дорожке. Она прикоснулась к его рукаву.

— Только «возможно», Мануэль? Наверно, это так трудно — отвлечься от этого очаровательного «соловья»? До нас доходят слухи, что Франческа снова поет.

— Немного. Горло стало лучше, но все еще не набрало достаточной силы.

— На следующей неделе мы организуем один из приемов для местных жителей. Это будет одна из неофициальных встреч, когда народ собирается вместе с детьми. Нам бы так хотелось, чтобы вы привезли Франческу на ленч или обед — все, что вас устроит, — просто вы и она. Я прошу об этом как об особом одолжении, Мануэль.

— Это я должен быть обязанным вам, Инез, и уверен, что Франческа будет просто очарована. А теперь, надеюсь, вы извините меня?

Он поклонился и легко коснулся губами ее руки. Клэр он также поклонился, но даже не взглянул на нее, исключив ее к тому же из зоны своей прощальной улыбки.

Инез еще постояла некоторое время, наблюдая, как автомобиль удалялся. А потом они пошли по дорожке к дому.

— Мануэль был каким-то странным, — сказала Инез задумчиво. — Я никогда не чувствовала с его стороны такого отчуждения. Другой бы, если бы подумал, что очень скоро мы уедем, даже бы настоял на том, чтобы повидаться с моим отцом, причем сегодня же.

Клэр была измучена всеми этими обманами, ей до смерти надоели дипломатические ухищрения, которые никуда, кроме тупика, ее не привели. Она чувствовала себя измотанной — как физически, так и духовно.

— Он не знает, что вы покидаете Святую Катарину, — заявила она бесхитростно.

Отношение к этому заявлению другой девушки было удивленным и вопросительным.

— Вы не сказали ему об этом? Тогда что же он вообразит о моем приглашении? Он же не поймет, что это будет прощальный прием для наших друзей.

— Он, несомненно, очень скоро узнает об этом.

— Но, Клэр, — черные крылья ее бровей озадаченно сомкнулись, — Мануэль только что привез вас из города, разве не так?

— С новой дороги, — поправила ее Клэр на срывающейся ноте.

— С новой дороги? Я понимаю, — сказала она, помедлив. — Вы встречались с Николасом. Ну и что, — ее плечи слегка расправились, как бы готовя себя к получению дополнительного груза, — что же наш великолепный друг Николас решил вам сказать?

— Он был занят, но я заставила его слушать себя. Я думаю, что новость потрясла его.

— Возможно, что это и так. Вы упомянули в разговоре, что мы хотели бы забрать вас с собой?

— Да, но я также сказала ему, что не могу принять вашей щедрости. В качестве альтернативы он предложил мне остаться на острове.

Было ясно, что у Инез не было никаких на этот счет комментариев. А потому Клэр повернулась, чтобы войти в холл.

— Я разгорячена и немного утомлена. Поднимусь и переоденусь.

Но даже в легком шелковом халате, стоя на примыкавшем к ее спальне балконе, Клэр никак не могла избавиться от лихорадочного брожения мыслей в голове. Простые размышления о предстоящей неделе заставляли ее содрогнуться. Вдали от острова она будет полуживым человеком. Конечно, Мануэль превратился во врага, и такого ожесточенного, но, жесток он был или ласков, она любила его.

Ей не хотелось думать ни о чем другом, что случится после субботы, после встречи с Николасом. Они будут вести беседы в своей преднамеренно неторопливой манере, и, может быть, Клэр даже доверится ему и расскажет о своей любви к Мануэлю. Господи, какое это будет благословенное облегчение!

Но все произошло по-другому, планировавшаяся на следующую субботу встреча Клэр и Николаса не состоялась. Задолго до этого произошло совершенно неожиданное событие.

Глава 8

На следующее утро небо над островом заволокло тяжелыми темно-бронзовыми тучами, закрывавшими вершины гор. За ревущими накатами волн, которые обрушивались на берег, стеной стоял туман.

— Прачка, коренная островитянка, говорит, что мы со всех сторон окружены ураганом, — заметила Инез. — Воздух станет чистым, если пойдет дождь или поднимется ветер.

Бессонная ночь или влажная духота стерли все цвета с ее лица, но ее поведение было спокойным и независимым. Методически она высыпала из ящиков бюро бумаги, а затем тщательно и внимательно их разбирала. Быстро наполнялись урны для ненужных бумаг, которые шли на выброс, а маленькие связки писем аккуратно перевязывались и укладывались в большой деревянный ящик, который был принесен слугами со склада, расположенного за гаражом. Упаковывались наиболее ценные книги, равно как и изделия из тяжелого серебра. Затем ящики закрывали, забивали гвоздями и уносили обратно на склад.

Однако на этом пока было решено прекратить упаковочные работы: не было смысла оголять весь дом до назначенных на следующую неделю проводов.

— Может быть, вы поможете мне написать карточки с приглашениями нашим друзьям? — спросила Инез Клэр. — Я сочиню одну из них, а вам останется только вставлять имена и адреса. В такое утро это будет вполне приличным занятием.

Этой работой они занимались вплоть до ленча.

После ленча Инез ушла отдыхать, а Клэр сидела в прихожей, не двигаясь, ощущая, как одна за другой на нее набегали волны зноя. Это затуманило ей голову настолько, что она задремала в неудобном сидячем положении.

Ее разбудил мощный порыв ветра, который ворвался в окна и двери дома.

Кустарники и пальмы дрожали под напором ветра, а цветы оказались почти прижатыми к самой земле. Небо было таким, словно предрекало приход Страшного Суда. Клэр закрыла металлическую дверь на задвижку и, обернувшись, увидела сбегавшую вниз по лестнице Инез. Прежде чем они успели перекинуться словами, ветер удвоил силу. Все довольно мощное строение дрожало до основания, и долго они стояли неподвижно, глядя друг на друга, ожидая, что же за этим последует.